разглядеть, сколько их? Глаза отшельника
были неподвижны - этот человек был слеп.
   Удивительный отшельник поразил Горгида так, что на мгновение врач  замер,
лишившись дара речи. Дряхлый слепец -  самый  старый  из  всех  людей,  кого
доводилось видеть греку, - был невероятно худ, кожа западала между  ребрами,
а белая как снег борода спускалась ниже колен. Лицо  старика  было  когда-то
очень красивым. Он и  теперь  был  по-своему  красив,  похожий  на  старого,
иссохшего от голода сокола.
   Пока Горгид  изучающе  разглядывал  внешность  таинственного  незнакомца,
Виридовикс заглянул сразу в суть:
   - Это друид! - убежденно сказал кельт. - Это святой и жрец. Я  таких  еще
не  встречал.  -  Поклонившись,  он  обратился  к  отшельнику,  и  в  голосе
Виридовикса прозвучало глубочайшее почтение:
   - Это ты обманул йездов и спас нас от преследователей?
   - О, то были просто призраки,  мои  создания,  -  ответил  отшельник.  Он
отвечал  не  словами,  но  кельт  без  труда  понял  его.  Губы  старика  не
шевелились.
   Виридовикс изумился, когда отшельник, в свою  очередь,  низко  поклонился
ему, а затем  уставился  ему  прямо  в  лицо  неподвижным  пустым  взглядом.
Сознание кельта уловило:
   - Я нарушил обет невмешательства в судьбы мира. Я сделал это  ради  тебя.
Твое предназначение слишком велико,  твоя  судьба  слишком  значима.  Нельзя
допустить, чтобы их уничтожила какая-то случайная схватка.
   Теперь уже все смотрели на Виридовикса: ирмидо - с недоумением, Горгид  -
оценивающе. Свет истины яркими лучами исходил от старика, окутывая его почти
зримо.
   - Я? - запротестовал Виридовикс. - Но ведь я всего лишь  бедный  одинокий
кельт. Я пытаюсь остаться в живых, вот чем я занимаюсь  всю  дорогу.  Сейчас
мне следует поблагодарить тебя за то, что мне удалось зто в  очередной  раз.
Не хвали меня напрасно.
   - О каком предназначении ты говоришь? - вмешался Горгид. Виридовикс очень
не вовремя впал в самоуничижение. Впервые за все время  разговора  отшельник
заколебался:
   - Я не в состоянии ответить тебе. Я и сам не  очень  отчетливо  вижу  его
судьбу. И исход ее не определен. Другая сила, чужая магия  затуманивают  мое
зрение. Исход колеблется, как птичье перо на ветру. Но без  этого  чужеземца
нас всех ожидает только одно: гибель. Вот почему я решил вмешаться в  судьбы
людей. Сегодня я спас половину из того целого,  что  необходимо  для  победы
Жизни над Смертью.
   - Вот истинный друид! - сказал Виридовикс. - Он говорит больше, чем хочет
сказать. А ваши оракулы тоже так делают, а, грек?
   - Да, - отозвался Горгид. Он уловил нервную дрожь в насмешке галла.
   Ракио заговорил на языке  ирмидо.  Обладая  даром  понимать  чужую  речь,
отшельник не нуждался в переводе. Горгид  разобрал  только  несколько  слов;
одно из  них  было  "учитель"  -  традиционное  обращение  к  жрецу  Четырех
Пророков. Грек нетерпеливо ждал ответа отшельника.
   - Этот холм - моя цитадель в море зла и соблазна. Я ушел  сюда,  когда  в
эти земли хлынули йезды, - пояснил старец. - В уединении я отыскиваю  тропу,
по которой Четверо ведут праведных к  свету  вечной  жизни.  Но  я  потерпел
поражение. Вера моя  пошатнулась,  когда  убийцы  обрушились  на  Макуран  с
запада. Они обратили в пепел мою землю, залили ее кровью. Часто погружался я
в горестные раздумья. Зачем мне влачить  земное  существование  перед  лицом
столь жестоких бедствий? Как было бы легко  оставить  эту  бренную  плоть  и
наслаждаться забвением! Однако теперь я знаю, зачем  я  дожил  до  нынешнего
дня.
   Отшельник потянулся к Виридовиксу, желая обнять  его.  Кельт  сделал  над
собой усилие, чтобы не шарахнуться от  этого  живого  скелета.  Кроме  того,
подумал Виридовикс, святой человек, вероятно, не мылся с тех пор, как избрал
своей обителью мертвый город.
   Но хуже всего было другое. Прикосновение старика передало кельту  чувство
непоколебимой  уверенности  в  том,  что  судьба   его   действительно   уже
определена.   Этого   Виридовикс   страшился   больше   любой   битвы,   ибо
предопределенность отнимала у него свободу выбора.
   Кельт отпрянул от старика так поспешно, что  тот  пошатнулся  и  едва  не
упал. Минто поддержал отшельника, наградив кельта гневным взглядом.
   - Прошу прощения, - нехотя сказал Виридовикс, - но нам пора в путь. Йезды
обмануты, все в порядке, так что - вперед!
   Спутники кельта начали  было  соглашаться  с  ним,  но  святой  отшельник
вздрогнул так сильно, что Виридовикс испугался:  не  рассыпался  бы  древний
старец на кусочки. Однако отшельник только стиснул руку кельта с неожиданной
силой:
   - Вам нельзя сейчас уходить! Негодяи рыщут вокруг! Если  вы  уйдете,  они
схватят  вас  и  уничтожат.  Этого  нельзя  допустить.  Останьтесь  здесь  и
переждите, а потом возвращайтесь к нашим друзьям.
   Слова отшельника сразу убедили Минто и  Ракио.  Виридовикс  с  молчаливой
мольбой взглянул на Горгида, но тот пожал плечами.
   - Кем бы ни был этот человек, - убежденно сказал грек, - он  очень  мудр.
Его магия обманула йездов. Осмелимся ли мы предположить, будто он не  знает,
о чем говорит?
   - Не осмелимся, - вздохнул кельт. - Но как бы я хотел уйти отсюда!
   Знать бы, что ожидание растянется на четыре дня! В таком случае и Горгид,
пожалуй, рискнул бы отправиться в путь, пренебрегая опасностью.
   Ракио откровенно забавлялся, дразня грека: он проводил время  с  Минто  и
делал вид, что снова привязался к человеку, с которым был некогда близок.  С
ирмидо Горгид не чувствовал себя легко.
   Виридовикс не мог составить Горгиду хорошей компании. Кельт погрузился  в
мрачные раздумья над словами отшельника о его судьбе. Теперь он переходил от
мрачного настроения к необузданному гневу и то сидел в молчании,  то  рычал,
бросая вызов всему свету.
   Оставался только отшельник. Этот человек был так же ослеплен своей верой,
как самые фанатичные из видессианских жрецов. Из  разговоров  с  отшельником
грек узнал о культе Четырех Пророков даже больше, чем  хотел.  Как  Ракио  и
Минто, отшельник никогда не упоминал имени Бога, считая Его святость слишком
чистой, чтобы загрязнять ее словами,  но  он  мог  бесконечно  рассуждать  о
Четырех Пророках, их аспектах, атрибутах, поступках и речах.  У  Горгида  не
было под рукой  табличек,  и  он  пытался  запомнить  как  можно  больше  из
рассказов святого человека.
   В первый же вечер на холме грек спросил  отшельника,  как  его  зовут,  -
нужно же как-то к нему обращаться! В  ответ  отшельник  растерянно  моргнул.
Впервые он выглядел как простой смертный.
   - Ты знаешь, - вымолвил он наконец, -  у  меня,  конечно,  было  какое-то
имя... но я забыл его.
   Похоже, он не имел ничего против того, чтобы  Горгид  последовал  примеру
Ракио и именовал его "Учитель".
   Отшельник в ужасе отверг угощение - грек и его товарищи пытались  кормить
его тем, что возили с собой, то есть сушеным  мясом.  В  своем  аскетическом
рвении он питался только ягодами и  корешками  съедобных  растений,  которую
выкапывал из земли. Воду он добывал в одном из колодцев мертвого города. Эта
вода была теплой и мутной. Из-за нее у всех четырех  гостей  святого  старца
начался страшный понос.
   - Ничего удивительного, что наш  святой  мудрец  такой  тощий,  -  ворчал
Виридовнкс, в очередной раз отправляясь в кусты. - На такой еде я  помер  бы
через неделю. И то диво, что мы до сих пор не изошли на дерьмо.
   Несмотря на все эти неудобства и  напряженное  ожидание,  кельт  не  стал
уговаривать своих друзей покинуть отшельника прежде, чем  тот  отпустил  их,
сказав, что теперь им больше не грозит опасность.
   В первые два дня йезды постоянно кружили возле холма. С одним из  отрядов
был колдун в красном плаще. Сердце Горгида сжалось, когда он увидел, как тот
выкрикивает заклинания. Но и колдун ничего не  заметил  и  спокойно  проехал
мимо холма.
   Когда святой отец наконец заявил, что путники могут смело  уходить,  грек
почувствовал себя помилованным прямо на эшафоте. Подобно тюремщику,  который
отпускает  освобожденных  заключенных   напутствием   не   совершать   новых
преступлений, святой отец предупредил своих невольных гостей:
   - Поезжайте прямо к армии ваших товарищей, к их главным  силам,  и  тогда
все будет хорошо. Но не сворачивайте в сторону! Если вы уклонитесь с прямого
пути, вас ждет гибель.
   - Мы и так не стали бы уклоняться, - заметил Ракио,  когда  холм  остался
далеко позади. - Здесь так плоско. Куда еще  ехать  в  сторону?  Развлечений
слишком мало!
   Возможно, думая об одном из них, он подмигнул Минто. Горгид стиснул  зубы
и сделал вид, что ничего не заметил.
   Найти  армию  аршаумов  оказалось  нетрудно  -  безошибочным  проводником
служили следы войны: раздувшиеся под паляшим солнцем трупы людей и  лошадей,
заваленные грязью ороситгльные каналы,  полуразрушенная  конюшня,  брошенные
вещи - сломанный лук, стоптанные  сапоги,  богатый  ковер,  видимо,  слишком
тяжелый для того, чтобы тащить его с собой.
   Всадники погоняли лошадей, как только  могли.  Аршаумы,  не  обремененные
больше своими ненадежными союзниками, двигались с большой скоростью. На всем
пути беглецы не встретили йездов,  если  не  считать  нескольких  всадников,
мелькнувших вдали.
   - Ты был прав, - признал Виридовикс, обращаясь к Горгиду, - святой  друид
знал, о чем говорил. Однако мы можем еще долго проплутать по степи в поисках
Арига.
   На  следующее  утро  уверенность  в  мудрости  отшельника  была  на   миг
поколеблена.  Впереди  показалась  туча  коричневой  пыли,  предупреждая   о
приближении с юга большого отряда  всадников.  На  беду  беглецы  находились
посреди пустыни, в которую превратились некогда зеленые пашни Страны  Тысячи
Городов после уничтожения оросительных каналов. Спрятаться было негде.
   - К оружию! - крикнул Виридовикс, выхватывая меч  из  ножен.  -  Продадим
свои жизни подороже!
   Минто обнажил саблю - красивое оружие с золотой насечкой на рукояти  -  и
похлопал по петле, прикрепленной к седлу с правой стороны.
   - Жалеет, что потерял копье, - перевел Ракио и, дразня Горгида, добавил:
   - Это было довольно длинное копье.
   - Чтоб чума взяла Минто с его копьем и тебя  вместе  с  ними,  -  сердито
буркнул грек. Пот стекал на оплетенную  кожаными  ремнями  рукоять  римского
меча. Горгид держал гладий привычно,  как  хирургический  нож,  -  он  успел
привыкнуть к оружию.
   При виде приближающегося отряда Горгид не мог не поддаться отчаянию.  Эту
схватку они могут только проиграть. Вздымая клубы пыли, на четверых путников
надвигались воины в доспехах, вооруженные копьями.
   К удивлению грека, Виридовикс испустил громкий радостный вопль и с лязгом
вложил меч в ножны.
   - Протри глаза, - сказал он греку, - да разве зто йезды?
   - Нет, клянусь собакой!
   Следом за Ракио и Минто  Горгид  пришпорил  коня.  Ракио  сразу  узнал  в
приближающихся воинах эрзерумцев.
   - Это отряд Грашвила из Гуниба.
   Виридовикс продолжал кричать  и  приветливо  размахивать  руками  в  знак
добрых намерений. Но тяжелое предчувствие охватило кельта. Он слишком хорошо
помнил, какой страшной клятвой приковал себя Грашвил к армии аршаумов.  Если
владыка Гуниба решил предать Арига, то оставит ли  он  в  живых  свидетелей,
которые могут рассказать об этом?
   Кельт не стал снова обнажать меча, однако на всякий случай убедился,  что
он легко выходит из ножен. Его тревога  только  усилилась,  когда  передовые
солдаты Гуниба едва не затоптали  его  и  его  товарищей,  несмотря  на  все
приветственные крики.
   И только когда эрзерумцы наконец  остановились,  он  смог  разглядеть  их
измученные лица, служившие резким контрастом угрожающему  виду.  Почти  всех
качало в седлах от усталости, глаза покраснели от  постоянного  недосыпания.
Горцы были покрыты пылью с головы до ног - должно быть,  они  шли  издалека.
Свежие раны были кое-как замотаны  нечистыми  тряпицами.  Мухи  жужжали  над
ними, привлеченные запахом крови, сочившейся из-под повязок. Многие даже  не
отгоняли насекомых - на это не оставалось сил.
   -  Они  разбиты!  -  изумленно  проговорил  кельт   и   поискал   глазами
позолоченную кольчугу Грашвила. - Где же ваш командир?
   - Мертв,  -  спустя  мгновение  выговорил  горец,  к  которому  обратился
Виридовикс. Он понимал хаморский язык с большим трудом.
   - Пусть ему улыбнутся боги, когда он встретит их в конце долгого пути!  -
от души сказал Виридовикс. - Кто же командует?
   Вперед выехал Вартанг.  Он  глядел  на  Виридовикса  мутными  от  боли  и
усталости глазами.
   - Здесь командую  я,  -  проговорил  он.  Но  в  его  голосе  не  звучало
властности. Сейчас он  совсем  не  походил  на  того  решительного  воина  с
вызывающими манерами, который вышел из крепости Гуниб навстречу армии Арига.
Его борода лохматой копной падала на  кирасу,  покрытую  копотью  и  кровью.
Посередине виднелась вмятина. Пышного плюмажа не было на шлеме. Вартанг едва
держался на ногах. Его глаза невидяще глядели куда-то  вдаль.  Он  почти  не
замечал Виридовикса.
   Кельт понимал, что эрзерумцы  претерпели  нечто  худшее,  нежели  обычное
поражение.
   - А как же твоя клятва Аригу? - зарычал кельт. Он надеялся, что  жестокие
слова помогут вернуть к жизни этого сломленного человека. -  Вы  удрали!  Вы
бросили его! Чего же стоят все ваши красивые слова?
   Вартанг проговорил безжизненным тоном:
   - Мы не нарушали клятвы. - Он поднял голову, на миг преодолев  усталость,
и впервые за все это время его глаза встретили взгляд кельта. Голос Вартанга
окреп:
   - Сам Ариг и его жрец Толаи освободили нас. Армия начала разваливаться.
   - Расскажи нам вс„, - попросил Виридовикс.
   История сказалась ужасающе простой. Невиданное число  йездов  набросилось
на армию Арига с юга.  Как  обычно,  они  наносили  быстрые  удары,  тревожа
аршаумов,  и  тотчас  отступали.  Это  были  лучшие  воины;   пленный   йезд
похвалялся, что сам каган Вулгхаш лично отбирал солдат для своей армии.
   Несмотря ни на что, Ариг удерживал позиции  к  даже  разбил  левое  крыло
йездов, прижав его к одному из притоков Тиба.
   - Он опытный и умный военачальник, - добавил Вартанг. Постепенно  он  все
больше оживлялся. Но затем страшное воспоминание вновь омрачило его лицо.  -
И тогда... появилось пламя.
   Виридовикс напрягся.
   - Что? - вскрикнул он, вздрагивая.  Внезапно  он  ощутил  острую  боль  в
ладонях и с трудом разжал кулаки - ногти впились в  кожу.  Описание  длинных
языков огня, окружавших воинов, было излишним -  Виридовикс  слишком  хорошо
помнил страшную  магию  Авшара  еще  по  сражениям  в  Пардрайе.  Однако  из
повествования Вартанга явствовало, что Ариг ощутил на себе не всю силу этого
чудовищного заклинания.
   - Наши шаманы изо всех сил пытались подавить их боевую магию, и  в  конце
концов им это удалось, но было слишком поздно. Исход  битвы  был  предрешен.
Тогда ваш аршаум-вождь позволил  нам  уйти.  Благодарение  богам,  он  успел
перемолоть достаточно йездов, чтобы те дважды подумали, прежде чем пуститься
за нами в погоню.
   - Прости, но я думаю, что вам повезло, - сказал Виридовикс.  -  Будь  там
сам Авшар, а не его колдуны, вы остались бы на том поле навсегда.
   - Может, и так, - не стал отпираться Вартанг.
   Несколько эрзерумцев вспыхнули от гнева при одном  только  предположении,
что их  разбили  не  самые  лучшие  воины.  Но  большинство  были  настолько
измотаны, что отнеслись к словам Виридовикса с полным безразличием.
   - Все, чего я хочу, - это скова увидеть наш Гуниб. Я  рад,  что  встретил
вас. Ни один меч не будет в нашем отряде лишним.
   Когда Горгад и Ракио перевели слова  Вартанга  своим  товарищам,  настала
тишина. Все четверо переглянулись. Конечно, безопаснее всего было бы уйти  в
Гуниб с этим хорошо вооруженным отрядом. Но они не  могли  забыть  последних
слов отшельника: если они сойдут с прямого пути, их всех ждет гибель.
   Однако в конце  концов  вовсе  не  прорицание  святого  старца  заставило
Виридовикса принять решение:
   - Я зашел слишком далеко, чтобы сейчас повернуть назад.
   - Я тоже, - поддержал его Горгид. - Будь что будет. Не знаю, что ждет нас
впереди, беда или победа, но там - моя судьба, и я  хочу  пройти  по  своему
пути до конца.
   Вартанг наконец сбросил оцепенение.
   - Безумцы! - закричал он. - Там - только смерть! Вы подохнете со  стрелой
в кишках, и это проклятое солнце выбелит ваши кости.
   Вартанг закричал что-то по-васпуракански. Внезапно Минто коротко и  резко
кивнул, а затем негромко заговорил с Ракио. Из того немногого, что  разобрал
Горгид, грек понял, что Минто повторяет доводы Вартанга. Ракио молча слушал;
на его лице появилось неуверенное  выражение.  Наконец  он  что-то  ответил.
Минто сжал губы. Тогда Ракио перешел на видессианский язык:
   - Я считаю безумием забыть слова святого отшельника. Мой путь  -  на  юг.
Отшельник - провидец, его дар - от Четырех! Я повинуюсь ему.
   Увидев, что Ракио не переубедить, Минто  крепко  и  нежно  обнял  его  на
прощание, а затем отделился от маленького отряда, чтобы слиться с  солдатами
Гуниба.
   Вартанг прикоснулся ко лбу сдвинутыми кулаками, салютуя оставшимся.
   - Желаю удачи! Вряд ли она ждет вас впереди - но...
   А затем махнул рукой своим усталым солдатам, и колонна снова двинулась на
север. Эрзерумцы уходили домой. Веселый перезвон уздечек и  кольчуг  странно
звучал в эту печальную минуту.  Вскоре  Минто  скрылся  из  глаз,  окутанный
тучами пыли.
   Ракио еле слышно вздохнул.
   - Мне будет его недоставать, - сказал он. И быстро  покосился  в  сторону
Горгида, чтобы увидеть, как он отреагирует на эти слова.
   От Виридовикса не ускользнула его игра. Кельт грозно надвинулся на Ракио.
   - Может, хватит играть в кошки-мышки? Прикончи бедного парня  или  оставь
его в покое.
   - Почему бы тебе не заткнуться, Виридовикс? - рявкнул  Горгид,  покраснев
до корней волос.
   Рассмеявшись, Ракио искоса поглядел на кельта.
   - Ты уверен, что не ревнуешь? - И добавил более серьезно:
   - Неужели я должен был назвать Минто все причины, по которым я остался  с
вами? Зачем причинять человеку лишнюю боль?
   Заставив этими словами своих спутников замолчать, Ракио направил лошадь к
тропе, по которой шли солдаты Вартанга. Его товарищи молча следовали за ним.
Ни один не смотрел другому в глаза.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДВЕРЬ В ГОРАХ И ДВА МЕЧА

Глава девятая

   Монеты звякнули в ладони Марка.
   - Четыре с половиной, - пояснил Тамасп. - Один золотой за месяц работы  в
моем караване, остальное - твоя доля от прибыли.
   Два золотых были отчеканены в Йезде: хищная пантера в прыжке  и  какие-то
непонятные трибуну слова. Остальные монеты были  видессианские.  В  Макуране
сохранилось еще старое имперское золото - высокого качества.
   - Мы заработали бы больше, не выбери  ты  южную  дорогу,  -  заметил  Гай
Филипп.
   Тамасп скорчил кислую гримасу.
   - Прибыль тоже могла быть выше, - заявил он.
   В междуречье Тиба и Тубтуба торговец выручил бы  куда  больше,  нежели  в
оазисах пустыни, но вторжение йездов почти полностью парализовало торговлю в
Стране Тысячи Городов.
   Караванщик крепко обнял по очереди обоих римлян.
   - Вы уверены, ублюдки, что не останетесь  со  мной,  покуда  я  снова  не
двинусь в путь?
   - На целых два месяца? - Марк отрицательно покачал головой. - Вряд ли.
   - Не то чтоб я тревожился о  вас  больше,  чем  о  том,  чтобы  испортить
воздух, - проговорил Тамасп, хмурясь и  тем  самым  выдавая  лживость  своих
грубых слов. - Однако у двух всадников в земле йездов возможности уцелеть не
больше, чем у двух яиц перед приготовлением яичницы.
   - Вообще-то мне кажется, что нам как раз лучше отправиться в путь вдвоем,
- ответил караванщику трибун. - По крайней мере, мы не  будем  привлекать  к
себе внимание кочевников так, как этот твой бродячий сумасшедший дом.
   Пока караван еще находился недалеко от  Амориона,  йезды  роились  вокруг
путников, как стая злых му