ения
Хелвис.
   Хелвис открыла сундучок, нашла сладости для Мальрика. Покачала  на  руках
Дости, напевая ему колыбельную. Скавр слушал пение Хелвис: ее низкий грудной
голос звучал тихо и ласково. Ребенок постепенно успокоился и засопел.
   - Ну что ж, все не так уж и плохо, - сказала она с облегчением и  уложила
ребенка в постель.
   Скавр запалил маленькую глиняную лампу, заправленную оливковым маслом,  и
отметил на небольшой карте, которую носил при себе,  расстояние,  пройденное
за день.
   Хелвис начала разговор после того, как Мальрик тоже заснул.
   - Мой брат говорил с тобой сегодня.
   - Да? - произнес трибун  без  выражения.  Он  сделал  пометку  на  карте,
сначала по-латыни, потом, более медленно, по-видессиански.
   Так. Значит, Сотэрик решил повлиять на него через жену...
   - Да. - Хелвис  внимательно  наблюдала  за  ним.  Ожидание,  возбуждение,
надежда - все эти чувства Скавр без труда читал  на  ее  лице.  -  Мой  брат
сказал, что я могу напомнить тебе об одном обещании... которое ты дал мне  в
Видессе в прошлом году.
   - Да? - повторил Скавр. Лицо его дрогнуло - он почти не владел собой.
   Год назад... Тогда казалось, что осада Видесса вот-вот завершится  полным
крахом Гавра. Марк почти решил бросить обреченного императора и  отправиться
с намдалени в Княжество. Римлян остановил мятеж, поднятый против  Сфранцезов
Метрикием Зигабеном. Только это и не позволило им дезертировать...
   Марк знал, что Хелвис была очень разочарована. После неожиданной для всех
победы Туризика римляне остались на имперской службе.
   - Да, мой брат говорил со мной. - Хелвис сжимала губы, уверенная в  своей
правоте. Упрямица. Теперь ее пухлый рот стал таким же жестким  и  узкогубым,
как у ее вспыльчивого брата. - Еще до нашей  встречи,  Марк,  я  была  женой
солдата. Я знаю, наемник не всегда волен поступать как считает  нужным...  Я
знаю, дела не всегда идут по плану...
   Скавр дернул лицом: план принадлежал отнюдь не ему!..
   - ...особенно с тех пор,  как  на  троне  сидит  Туризин.  Слишком  часто
приходится делать не то, что по сердцу. Но сейчас - сейчас удача сама плывет
к нам в руки! Лучшего шанса еще никогда не было.
   - Какого шанса?
   Ее глаза загорелись гневом.
   - Ты что, притворяешься? Делаешь вид, что не понимаешь?  Фальшивая  игра,
мой дорогой.  Скоро  еретик-император  не  сможет  больше  повелевать  нами.
Счастье повернулось к нам лицом. И мы сможем  получить  новую  землю  -  как
получали ее герои в древних сказаниях...
   Похоже, и в ее крови кипит неутоленное  желание  отхватить  жирный  кусок
видессианской земли. Жажда, сжигавшая многих намдалени.
   - Я не знаю, почему ты так хочешь разорвать Империю  на  части,  -  начал
Марк. - У меня голова кругом идет при одной только мысли о том, сколько  лет
здесь царит мир... Империя дала людям безопасность и уверенность в  будущем,
и это длится уже не первое поколение на обширных территориях... А вы  хотите
опрокинуть Империю на спину как раз в тот миг, когда она ранена. Так пантера
бросается на оленя  со  сломанной  ногой.  Скажи  мне,  Хелвис,  неужели  ты
действительно считаешь, что ваши намдалени принесут этим краям процветание?
   - Возможно, нет, - ответила она. По крайней мере, Скавр  мог  восхититься
ее честностью. - Клянусь Игроком, разве мы не заслужили своего шанса!  Мы  -
мы выстрадали лучшую долю! Кровь Видесса стара, она стала холодной и жидкой.
Хитростью и интригами имперцы не позволяли нам завладеть тем, что наше -  по
праву.
   - По праву? По какому праву?
   Она шагнула вперед. Ее рука метнулась к нему. Марк  инстинктивно  прикрыл
лицо от удара. Но Хелвис тянулась к рукояти его меча.
   - По праву вот этого! - сказала она яростно.
   - Обычный довод йездов, - заметил Марк.
   Она отдернула пальцы от меча, словно оружие обожгло ее. Марк отвел меч  в
сторону - ему не хотелось, чтобы  кто-нибудь,  кроме  него  самого,  касался
этого клинка.
   - Кстати, о йездах. А как ты думаешь разобраться  с  ними  в  этом  вашем
Новом Намдалене?
   Перед   мысленным   взором    Марка    мгновенно    пронеслись    картины
опустошительных, бессмысленных войн:  намдалени  против  йездов,  видессиане
против кочевников, двое против одного, союзы, предательства, атаки,  стычки,
западни... несчастные, ни в чем не повинные крестьяне и  горожане  -  жители
западных территорий, - втоптанные в  пыль  железными  копытами  бесчисленных
армий...
   Марк содрогнулся. На миг он представил себе Авшара - тот  смотрел  бы  на
потоки крови и смеялся бы от ледяного наслаждения...
   Скавр сказал об этом вслух. Он увидел, как дрогнуло лицо Хелвис.
   - Вся беда в том, - продолжал Марк,  -  что  у  твоего  брата  достаточно
воображения,  чтобы  проявлять  жестокость,  но  явно  недостаточно,   чтобы
увидеть, какие разрушения  это  принесет.  Вот  что  делает  его  смертельно
опасным. - Заметив, что Хелвис дрожит от гнева, Марк быстро заключил:
   - Все это пустые разговоры, дорогая. В любом случае  намдалени  командует
не Сотэрик, а Аптранд.
   - Аптранд? Аптранд ест лед и дышит холодным туманом.
   У Скавра невольно вырвался смешок - неприязнь, которую Хелвис  испытывала
к Аптранду, сделала определение почти поэтически точным.
   Хелвис смотрела на своего  мужа  так,  словно  он  был  водяными  часами,
которые всегда работали исправно, а сейчас почему-то сломались.
   - Скажи мне только одну вещь, - заговорила она. - Почему же, если ты  так
любишь свою драгоценную империю... - В ее тоне снова  послышалась  злоба.  -
Почему же тогда в прошлом году ты согласился уйти в Намдален?..
   У Марка был учитель-стоик, болезненный грек по имени  Тиманор.  И  сейчас
Скавр будто въяве услышал его сиплый голос: "Если это не  правильно,  сынок,
не делай этого; если это не правда - не говори этого". Однако в  эту  минуту
Марку страстно хотелось бы набрести на какую-нибудь  спасительную  ложь.  Не
обнаружив таковой, он вздохнул и последовал совету своего учителя.
   - Потому что останься я тогда  с  Туризином  -  это  только  затянуло  бы
гражданскую войну.  Агония  стала  бы  слишком  долгой  и  мучительной.  Это
разорвало бы Видесс на части.
   Даже при слабом свете лампы он увидел, как кровь отхлынула от ее щек.
   - Это разорвало бы Видесс... -  прошептала  она  так,  словно  не  вполне
понимала смысл его последних слов. - Видесс?.. - Ее голос стал  подниматься,
точно волна во время прилива. - Видесс?..  Ты  думал  не  обо  мне?..  Не  о
детях?.. Ты страдал только по этой... гнилой, поганой Империи?!
   Она почти кричала. Дости  и  Мальрик,  испуганные  криком,  проснулись  и
дружно заревели.
   - Уходи! Убирайся отсюда! - не помня себя, орала Хелвис на Скавра. - Я не
хочу тебя видеть! Подлый, бессердечный ублюдок!
   - Убираться? Но ведь это моя палатка... - вполне логично возразил трибун.
   Но Хелвис была настолько разъярена, что даже не слышала.
   - Вон отсюда!
   Она надвинулась на него. Марк выбросил вперед руки, защищая лицо;  острые
ногти оставили кровавые полосы  на  запястье.  Выругавшись,  Марк  попытался
успокоить жену, удержать ее за руки... но это было не проще, чем бороться  с
тигрицей. Тогда Марк оттолкнул ее и выскочил из палатки в ночную темноту.
   Пока он шел по лагерю, несколько солдат встретились  с  ним  глазами.  Со
многими случалось нечто подобное. Да, с женами ссорятся все  -  но  не  всем
необходимо защищать свое достоинство командира.
   Гай Филипп был у палисада - разговаривал с часовым.
   - Так и думал, что ты скоро явишься, - заявил старший центурион,  завидев
Скавра.
   - Мы... поссорились, - пробормотал тот.
   - Вижу. - Старший центурион присвистнул,  заметив  глубокие  царапины  на
руке Марка. - Если хочешь, переночуй в моей палатке.
   - Спасибо. Позже.
   Марк был слишком взвинчен после ссоры, чтобы сразу заснуть.
   - Надеюсь, ты приструнил ее?
   Трибун знал, что Гай Филипп пытается выказать сочувствие.  Но  грубоватый
тон не слишком помог ему в этом.
   - Нет, - отозвался Скавр. - Я виноват не меньше, чем она.
   Гай Филипп  недоверчиво  фыркнул.  Скавр  ощутил  горький  привкус  своих
правдивых слов. Он знал, что  именно  его  уклончивое  поведение  в  прошлом
заставило Хелвис и Сотэрика предположить, будто он примет сторону намдалени,
когда те выступят против Империи. Сказать, что это не так, - значит, вызвать
ссору. Марк  просто  понадеялся,  что  подобный  вопрос  больше  никогда  не
поднимется. И вот это произошло. Они поссорились, и ссора вышла куда тяжелей
из-за его жалкой полуправды.
   Скавр невесело рассмеялся. Старый Тиманор оказался, в  конце  концов,  не
таким уж глупцом.

***

   - Ты храпел, - обвиняюще сказал трибун Гаю Филиппу на следующее утро.
   - Да? - Ветеран невозмутимо откусил большой кусок от  луковицы.  -  Ну  и
что? Кому до этого дело?
   Красными от усталости глазами Скавр смотрел,  как  легионеры  сворачивают
лагерь. Женщины, болтая, занимали свое место в середине колонны. Хелвис  уже
ушла; палатка казалась необитаемой, когда трибун пришел собирать ее.
   Как же теперь поступит Хелвис? Останется в легионе? Уйдет к Сотэрику?
   Да, совсем легко забыть о ней, когда солдаты готовятся выступить в поход,
строятся в колонну  и  ждут  распоряжений.  Прямые  вопросы  требуют  прямых
ответов. Как все просто в прямолинейном мире легиона: манипула Блеза  должна
идти впереди васпураканского отряда Багратони; эта  дорога  лучше,  чем  та;
Квинт Эприй будет наказан удержанием трехдневного жалованья за игру в  кости
с фальшивыми кубиками...
   Разведчик-хамор  проскакал  мимо  легионеров  к   Метрикию   Зигабену   -
видессианский  отряд  замыкал  колонну.  Через  несколько  минут  в  том  же
направлении промчался второй разведчик.  Решив  разузнать,  что  происходит,
Марк окликнул его, но кочевник сделал вид, что не слышит.
   - Ублюдок, - сказал Гай Филипп.
   - Мы все равно скоро узнаем, в чем дело, - отозвался Марк.
   - Это точно, - мрачно произнес старший центурион.
   Минул час после этого диалога.
   И вот Гай Филипп, прикрывая глаза ладонью от яркого солнца, изрек:
   - Привет! Что-то не припоминаю, чтобы мы проходили мимо  этого,  когда  в
последний раз топали мимо Гарсавры. - Суровое лицо ветерана стало жестким. -
Это их проклятый "замок", вот что это такое.
   Замок стоял прямо посреди главкой дороги, ведущей на юг.
   По  мере  приближения  к  укреплению,  Скавр   наблюдал   за   намдалени,
суетящимися  за  палисадом  и  в  башне.  Издалека  были   видны   маленькие
человеческие фигурки - они бегали, переговаривались.
   С более близкого расстояния трибун рассмотрел замок внимательнее.  Теперь
ему стало ясно, каким образом намдалени Дракса  сумели  возвести  укрепления
так быстро. Вокруг замка был выкопан ров -  глубоким  извилистым  шрамом  он
чернел  среди  зелени.  Часть  этой   земли   намдалени   использовали   при
строительстве стены. В этом их крепость была похожа на римский лагерь,  хотя
ров был глубже и шире, а стена  превышала  рост  взрослого  человека,  а  не
доходила до середины груди, как римский палисад.
   За стеной солдаты Княжества насыпали высокий  холм.  На  этом  возвышении
воздвигалась деревянная башня - ее сооружали в такой спешке, что не  стесали
кору с бревен. Находясь на вершине башни, лучники  могли  простреливать  все
поле с большого расстояния.
   Они, кстати, сразу дали  о  себе  знать  и  сняли  несколько  хатришей  и
хаморов. Кочевники пустили в ответ стрелы, но даже  степные  луки  не  могли
причинить никакого вреда защитникам башни.
   Зигабен созвал короткий военный совет.
   - Кажется, они хотят остановить нас. Отлично. Им это удалось.  Задержимся
и захватим этот замок, - объявил он. - Мы не можем оставить у  себя  в  тылу
две сотни хорошо вооруженных намдалени.
   Около полуночи  со  стороны  замка  донесся  громкий  стук  копыт  -  это
намдалени перебросили  через  ров  доски  и  выпустили  из  замка  несколько
человек,  чтобы  те  предупредили  остальных  о  том,  что  имперская  армия
приближается. Со свистом  и  гиканьем  вслед  за  ними  понеслись  хаморы  и
хатриши. Вскоре они уложили стрелами двоих. Третий скрылся в темноте.
   - Говнюк, - кратко молвил Гай Филипп, когда услышал о случившемся.
   - А, ладно. Не так уж это и  страшно,  -  отозвался  Марк.  Он  не  желал
расстраиваться из-за неудачи. - Дракс все равно знал,  что  мы  скоро  будем
здесь.
   Старший центурион только хмыкнул.
   К неудовольствию трибуна, рассвет наступил слишком рано. Солнце  окрасило
висящее над горизонтом облако в багровый цвет, позолотило его, и  звезды  на
небе потускнели.
   К самому краю рва подошел видессианский парламентер. Он  держал  в  руках
копье с белым шлемом - знак  мирных  намерений.  По  поручению  Зигабена  он
крикнул  намдалени,  чтобы  те  сдавались.   В   ответ   понеслись   грязные
ругательства на островном диалекте. В двух метрах от  парламентера  в  землю
впилась стрела. Она была пущена с  умыслом  -  намдалени  хотели  припугнуть
видессианина. Тот быстро удалился, стараясь не растерять при  этой  ретираде
своего достоинства.
   Зигабен рявкнул приказ, и метательные орудия  выпустили  десятки  длинных
дротиков. Со свистом те понеслись  к  замку,  заставляя  намдалени  пригнуть
головы. Время от времени защитники замка показывались из-за укрытий,  быстро
пускали стрелы в осаждающих и снова прятались.
   Через несколько минут заработали катапульты и баллисты. В башню  полетели
камни весом с человека. Снаряды оставляли на бревнах глубокие вмятины. Время
от времени слышался громкий  треск  расколотой  доски.  Однако  башня  и  не
собиралась падать - островитяне построили ее прочно.
   Снова и снова видессианские солдаты дергали за ремни катапульт, посылая в
неприятельскую крепость камень за камнем.  То  и  дело  раздавались  крепкие
проклятия,  когда  ремень  срывался  раньше  чем  нужно,  или   лопался   от
напряжения.
   Камнеметательные машины и хаморские стрелы были лишь  частью  плана  -  и
притом не самой важной. Видессианские инженеры  вложили  в  ложки  катапульт
бочки с горючим материалом. Вскоре эти воспламеняющиеся снаряды  полетели  в
сторону башни. Во время осады вражеских городов римляне нередко  забрасывали
деревянные  постройки  такими  бочками  с  горящей  смолой  или  маслом.  Но
дьявольское зелье имперцев было куда более страшным: оно состояло  из  серы,
толченой извести и вонючего черного густого масла, которое  добывали  из-под
земли.
   Стоило бочке с  такой  "начинкой"  ударить  о  башню,  как  жидкий  огонь
длинными ручейками разбегался по деревянному настилу. Лучники,  скрывавшиеся
в башне, в ужасе  закричали,  когда  пламя  охватило  ее.  Многие  защитники
крепости спрыгнули с палисада и бросились к  башне,  чтобы  потушить  огонь.
Марк услышал отчаянные вопли. Благодаря толченой извести пламя, хотя  его  и
заливали водой, продолжало гореть все так же весело и ярко.
   А катапульты не переставали  забрасывать  врага  горючей  смесью.  Однако
постепенно ремни ослабевали, и бочки с горючей  смесью  перестали  достигать
цели. Несколько их упало на палисад, разбрызгивая жидкое пламя на защитников
насыпи и на тех, кто тушил пожар. Дико  крича,  люди  бросились  врассыпную.
Несколько несчастных запылали, превратившись в живые  факелы.  Жидкий  огонь
прожигал кольчуги, причиняя страшные мучения. Один намдалени  пронзил  мечом
грудь своего товарища, охваченного огнем с головы  до  ног,  -  только  этот
милосердный удар прекратил его муки навсегда.
   Густое темное облако дыма  поднималось  в  небо  высоким  столбом,  лучше
любого гонца  извещая  Дракса  о  случившемся.  Вокруг  обреченной  крепости
затрубили трубы. Под прикрытием лучников легионеры бросились вперед.
   В эту первую схватку Зигабен не  пустил  своих  намдалени.  Они  остались
вместе с видессианскими частями.
   Обычно Марк не слишком любил сражения, но сейчас  он  от  души  радовался
тому, что бежит впереди своих солдат. Стоять и смотреть,  как  заживо  горят
люди Дракса, оказалось тяжелее, чем сражаться с ними.
   На палисаде не осталось уже почти никого, кто мог  бы  задержать  римлян.
Копье просвистело мимо уха трибуна, но он ступил уже на мягкую землю насыпи.
   Крича во все горло, солдаты неслись за ним следом.
   Намдалени, метнувший копье, уже поджидал Скавра на  вершине  насыпи.  Это
был тяжелый крупный мужчина с пятнами оспин  на  лице,  вооруженный  длинным
мечом. Марк принял удар на щит и даже охнул от силы натиска.  Римлянин  едва
не поскользнулся на липкой грязи. Намдалени без труда отбил  неловкий  выпад
трибуна и снова поднял меч двумя руками, готовясь нанести второй удар. В это
мгновение римское копье, брошенное одним из легионеров, вонзилось ему в шею.
Меч выпал из ослабевших рук намдалени. На миг его пальцы  обхватили  длинное
жало копья, затем  бессильно  разжались...  Колени  его  подогнулись,  и  он
повалился на землю.
   Скавр перескочил через тело поверженного врага; легионеры один за  другим
спрыгивали с насыпи во двор крепости. Сейчас  сопротивление  оказывала  лишь
горстка намдалени, да и те - едва только убедились, что  дело  проиграно,  -
начали сдаваться, бросая на землю мечи и  шлемы  в  знак  своего  поражения.
Старые наемники, эти люди не видели большого смысла биться до последнего, не
имея ни малейшей надежды победить.
   - Как думаешь, возьмет нас Туризин обратно на службу? - спросил  у  Марка
один из командиров намдалени, нимало не смущенный своим участием  в  мятеже.
Он говорил совершенно серьезно.
   В ответ трибун только развел руками. У  Туризина  не  так  много  солдат,
чтобы пренебрегать такими воинами, как намдалени.  Так  что  он  вполне  мог
пойти и на такое...
   - Берегись! Берегись! - в голос закричали и римляне, и намдалени.
   Пылающая башня рухнула, рассыпая  вокруг  горящие  бревна  и  раскаленные
угли. Один из легионеров широко раскрыл рот от  боли,  когда  горящая  доска
задела его по ноге. Раненый намдалени - он получил страшные ожога у башни  -
был насмерть раздавлен падающим бревном.  Это  избавило  его  от  страданий,
подумал Марк.
   Среди жертв огненного моря метался намдаленский жрец-целитель.  Он  делал
все, что мог, пытаясь облегчить людям боль. Но ни один жрец-целитель не умел
возвращать погибших к жизни...
   Однако тем, кто получил не слишком обширные  ожоги,  искусство  исцеления
неплохо помогло. Целители Княжества, как  заметил  Скавр,  были  куда  менее
опытны, чем  их  видессианские  коллеги.  В  отличие  от  священнослужителей
Империи, намдаленскне жрецы надевали доспехи и бились наравне с солдатами. В
глазах  имперцев  -  и  особенно  служителей  Фоса  -   это   было   ужасным
святотатством.
   Марк снова поднялся на вершину насыпи. Рядом  свистнула  стрела.  Гневным
взглядом трибун поискал лучника, но не нашел.
   - Эй, прекратите!.. Крепость наша!.. - крикнул он, поднимая вверх большой
палец, как на гладиаторских играх. Видессиане не знали этого жеста,  но  тем
не менее поняли его. Солдаты радостно  завопили  в  ответ.  Зигабен  помахал
трибуну рукой. Тот отозвался салютом.
   Намдалени  подобрали  мечи  своих  погибших  товарищей,  чтобы   вернуть,
согласно обычаю, их  близким.  Печальный  обычай,  слишком  хорошо  знакомый
Марку. Ведь трибун и сам когда-то принес меч Хемонда Хелвис -  магия  Авшара
убила ее первого мужа...
   В крепости погибли четырнадцать намдалени,  почти  все  -  от  ожогов.  К
большому облегчению трибуна, ни один из его легионеров не был убит и  только
двое получили легкие ранения.
   Выходя из крепости и присоединяясь к армии Зигабена в  качестве  пленных,
намдалени непринужденно болтали с легионерами  -  знакомились,  обменивались
опытом.
   Легионеры превратились в таких же наемников, как и  люди  Княжества.  Они
занимались своим ремеслом добросовестно  и  с  большим  умением,  однако  не
испытывали к противнику никакой личной вражды. Что касается намдалени, то  с
тех самых пор,  как  римляне  оч