лошадей,  он  становился  серьезен.   Если   конюх
безалаберно относился к своим обязанностям, у Яковизия он  не  задерживался,
какими бы чарами ни обладал. - А может, попробуем? - задумался Мелетий. -  В
любом случае вреда от этого не будет.
   Итак, пара ведер пива каждый день вливалась в конскую  кормушку,  и  если
конюхи покупали чуточку больше, чем требовалось больному  животному,  что  с
того? Об этом знали только они. А через  несколько  дней  состояние  скакуна
действительно улучшилось: дыхание стало ровным, глаза  прояснились,  кожа  и
рот утратили болезненную сухость.
   - Отличное средство, - сказал Барс, когда лошадь явно пошла на  поправку.
- В следующий раз, когда у меня  поднимется  жар,  будете  знать,  чем  меня
лечить, хотя я лично предпочел бы вино.
   Крисп швырнул в него комком грязи.
   Яковизий наблюдал за лечением с таким же интересом, как и конюхи. Увидав,
что лошадь выздоровела, он протянул Криспу золотой.
   - И приходи сегодня ко мне на ужин, если хочешь,  -  сказал  он,  смягчив
свой резкий голос как только можно.
   - Спасибо вам огромное, господин, - ответил Крисп.
   Мелетий весь оставшийся день  проходил  надутым.  В  конце  концов  Крисп
спросил его, в чем дело.
   - Если я скажу тебе, что ревную, ты снова меня вздуешь, - сердито отрезал
тот.
   - Ревнуешь? - До Криспа не сразу дошло. - О! Не  волнуйся.  Мне  нравятся
только девушки.
   - Ну и что? - мрачно ответил Мелетий. - Зато Яковизию нравишься ты.
   Крисп фыркнул и снова взялся за работу. На закате он подошел  к  главному
зданию усадьбы Яковизия. Это была его первая трапеза в хозяйском доме  после
того завтрака хвостом омара; конюхи столовались  отдельно.  Похоже,  подумал
Крисп, Мелетий тревожился понапрасну;  если  бы  затевался  большой  банкет,
какого-то конюха не посадили бы за стол вместе с хозяином.
   Но как только Гомарий провел его в комнатку для двоих, Крисп  понял,  что
Мелетий был прав, а сам он ошибался.  Маленькая  лампа  на  столе  оставляла
большую часть помещения в потемках.
   - Здравствуй, Крисп. - Яковизий встал, чтобы  поприветствовать  гостя.  -
Выпей немного вина.
   Хозяин налил вино собственноручно. Крисп привык к терпким сортам, которые
сельчане готовили сами. То, что дал  ему  Яковизий,  проскользнуло  в  горло
подобно тихому шепоту. Если бы не тепло, разлившееся  в  груди,  можно  было
подумать, что это виноградный сок.
   - Еще налить? - вкрадчиво спросил Яковизий. - Я хотел бы произнести  тост
за смекалку, с какой ты вылечил Урагана.
   Благодаря тебе он снова в отличной форме.
   Яковизий поднял свою чашу. Крисп понимал, что ему не стоит  пить  слишком
много с хозяином, но не мог придумать вежливого предлога для  отказа.  Да  и
вино было настолько  хорошо,  что  он  заглотнул  его  почти  без  угрызений
совести.
   Гомарий  внес  ужин  -  белокорого  палтуса,  жаренного  с   чесноком   и
луком-пореем. Пряный запах приправ напомнил  Криспу  о  доме,  хотя  там  из
рыбных блюд он едал только форель или карпа, водившихся в речке, о  подобных
же деликатесах и не помышлял.
   - Бесподобно, - пробормотал он, улучив момент, когда  рот  не  был  набит
палтусом.
   - Я рад, что тебе нравится,  -  сказал  Яковизий.  -  У  нас  тут  бытует
поговорка: "В городе Видессе рыбы-то навалом  -  но  большая  рыба  пожирает
малую". Так что угощайся на здоровье.
   После палтуса подали целехоньких куропаток, потом сливы и инжир  в  меду.
Конюхи питались неплохо, но далеко не так роскошно.
   Крисп понимал, что уплетает за обе щеки, но его это не волновало; в конце
концов, Яковизий пригласил его сюда поесть.
   Хозяин встал, чтобы снова наполнить чашу, и укоризненно глянул на Криспа,
обнаружив, что тот едва прикоснулся к ее содержимому.
   - Мальчик мой, ты совсем не пьешь. Тебе не нравится вино?
   - Вино замечательное,  -  ответил  Крисп.  -  Просто...  -  он  запнулся,
подыскивая оправдание, - не хочу напиваться, чтобы не наделать глупостей.
   - Похвальная сдержанность, но ты напрасно беспокоишься. Я давно  заметил,
что от души насладиться вином можно только в том случае, если не  думаешь  о
последствиях. А наслаждения, Крисп, в жизни выпадают нечасто,  и  так  легко
отказываться от них  не  стоит.  -  Вспомнив  о  горестях,  заставивших  его
покинуть деревню, Крисп нашел, что в словах Яковизия есть доля правды. -  Я,
например, убежден, что ты, хотя и не жалуешься, сильно устаешь  от  возни  с
лошадьми. Давай-ка я помогу тебе расслабиться.
   Не успел Крисп ответить, как Яковизий, торопливо  обойдя  вокруг  кресла,
начал массировать ему плечи. Делал он это  умело;  Крисп  почувствовал,  как
напряжение отпускает его.
   Почувствовал он и другое: нетерпеливую дрожь ладоней,  которую  не  сумел
унять Яковизий. Крисп понял, что она означает; он понял  это  еще  в  девять
лет. Не без некоторого колебания он повернулся в кресле лицом к Яковизию.
   - Я сказал, когда нанимался на работу, что эти игры меня не интересуют.
   - А я сказал, - возразил, не  теряя  апломба,  Яковизий,  -  что  на  мой
интерес это не повлияет. Был бы ты как все, я предложил бы тебе  золото.  Но
мне почему-то кажется, что это без толку. Или я ошибаюсь?  -  добавил  он  с
надеждой.
   - Нет, не ошибаетесь, - быстро ответил Крисп.
   - Жаль, жаль. - Тусклый свет лампы выхватил злобную искорку, блеснувшую в
глазах Яковизия. - Вышвырнуть мне, что ли, тебя на улицу за упрямство?
   - Как пожелаете, господин.  -  Крисп  старался  говорить  по  возможности
спокойнее. Ему не хотелось, чтобы хозяин почувствовал его слабое место.
   - Это  было  бы  черной  неблагодарностью  с  моей  стороны,  -  вздохнул
Яковизий, - после того, что ты сделал для Урагана.
   Ладно, Крисп, будь по-твоему. Хотя я не предлагал  тебе  ничего  плохого.
Многим это нравится.
   - Не сомневаюсь, господин. - Крисп подумал о Мелетии. - Просто я не из их
числа.
   - Жаль, - повторил Яковизий. - Но все равно, выпей еще вина.
   Давай додернем этот кувшинчик.
   - Почему бы и нет? - Крисп выпил еще  чашу;  вино  было  слишком  хорошо,
чтобы отказываться. - Поздно уже, - сказал он, зевнув. - Мне пора к себе, не
то завтра все будет из рук валиться.
   - Пожалуй, ты прав, - равнодушно отозвался Яковизий, для которого понятия
"поздно" не существовало. Когда он попытался поцеловать Криспа на  прощание,
тот будто невзначай  отступил  назад,  надеясь,  что  эта  маленькая  уловка
осталась незамеченной... пока не увидел иронически вздернутую бровь хозяина.
   Тут Крисп ретировался, причем довольно поспешно. К своему  удивлению,  он
застал Барса и пару других конюхов ждущими его возвращения.
   - Ну как? - поинтересовался Барс.
   - Что - как? - Крисп весь подобрался. Если Барс намерен отомстить  за  ту
драку, сейчас самое время. Трое на одного почти гарантия успеха.
   Но у Барса на уме было совсем другое.
   - Как у тебя с Яковизием? Поладили? Ничего постыдного  в  этом  нет  -  я
спрашиваю просто потому, что побился об заклад.
   - И на что поставил? На "да" или "нет"?
   - Не скажу. А если ты ответишь, что это не мое собачье дело,  моя  ставка
подождет, пока Яковизий так или иначе себя не выдаст.
   Ты же знаешь, рано или поздно мы все поймем.
   Крисп в этом не сомневался. Да и выпитое вино развязало ему язык, хоть он
поначалу собирался оставить свои вечерние приключения в тайне.
   - Нет, не поладили, - сказал Крисп. - Мне слишком нравятся девушки, чтобы
предаваться с ним любовным играм.
   Барс ухмыльнулся, хлопнул его по плечу и повернулся к одному из  конюхов,
протянув руку ладонью вверх:
   - Гони монету, Аграбаст. Я же говорил, что он откажется. - Аграбаст отдал
золотой. - И еще вопрос, - продолжал Барс. - Он тебя уволил за отказ?
   - Нет. Подумывал было, но не уволил.
   - Хорошо, что я не поддался твоим уговорам поспорить еще и на это,  Барс,
- сказал Аграбаст. - Яковизий любит своих лошадок не меньше, чем свой  член.
Он не станет увольнять человека, показавшего себя классным коновалом.
   - Я-то это учел, - сказал Барс, - просто надеялся, что до тебя не дойдет.
   - А пошел бы ты в лед! - отозвался Аграбаст.
   - А пошли бы вы оба в лед, если сейчас же не угомонитесь и не дадите  мне
поспать. - Крисп начал пробираться  к  своему  месту,  расталкивая  конюхов,
потом остановился и добавил:
   - Мелетий может больше не волноваться.
   Все рассмеялись. Но когда смех умолк, Барс заметил:
   - Ты ведь вырос в деревне, Крисп; возможно, наши взгляды на  мир  чуточку
отличаются от твоих. Никто не стал  бы  тебя  осуждать,  если  б  ты  сказал
Яковизию "да". Мелетий среди нас не единственный.
   - А я и не говорил, что единственный, - ответил Крисп. - Просто  он  один
из-за этого переживал. Так вот, пускай успокоится.
   - Что ж, справедливо сказано, - рассудительно заметил Барс.
   - Справедливо или нет, а только прочь с дороги, пока я не свалился  и  не
заснул на месте. - Крисп сделал  вид,  будто  сейчас  упадет  на  одного  из
конюхов. Они снова рассмеялись и посторонились, давая ему пройти.

***

   Всю долгую зиму Яковизий бросал на Криспа долгие взгляды. Всю долгую зиму
Крисп притворялся, будто не замечает их. Он  обихаживал  хозяйских  лошадей.
Отправляясь на пирушки, Яковизий обычно брал с собой одного  из  конюхов,  и
Криспа не чаще прочих.
   Когда, в свою очередь, хозяин приглашал гостей к себе, то заняты были все
конюхи - развозили приглашенных по домам.
   Поначалу Крисп смотрел на имперскую знать с тем же благоговением,  что  и
на город  Видесс,  когда  впервые  прибыл  в  него.  Но  благоговение  перед
аристократами скоро испарилось.
   Крисп обнаружил, что они такие же люди, как и все:  что  есть  среди  них
умные, не очень и откровенные дураки. Как выразился об одном  из  них  Барс,
хорошо, что он унаследовал кучу денег, потому что сам не сумел бы нажить  ни
гроша.
   С городом дело обстояло наоборот: чем дольше изучал его Крисп, тем больше
чудес  находил.  На  каждой  улочке  он  открывал  для  себя  что-то  новое:
аптекарский прилавок ли, или храм Фоса - такой маленький, что  в  нем  могла
поместиться лишь горстка молящихся.
   Даже знакомые улицы  давали  возможность  увидеть  новых  людей:  смуглых
макуранцев в кафтанах  и  фетровых  шапочках,  крупных  белокурых  халогаев,
глазевших по сторонам в точности как сам Крисп, кряжистых кубратов в  мехах.
От них Крисп держался подальше, не в силах отделаться от мысли  о  том,  что
среди них вполне могут быть те  всадники,  которые  похитили  его  вместе  с
близкими или вытаптывали поля в северной деревне.
   И,  конечно,  тут   было   полно   самих   видессиан,   жителей   города,
бесцеремонных,  развязных,  шумных,  циничных,  совершенно  не  похожих   на
деревенских жителей, среди которых он вырос.
   - Чтоб ты обледенел, болван безмозглый! - разорался как-то днем  лавочник
на мастерового. - Я тебе заказывал оконное стекло, а ты что принес?  Оно  на
полфута короче, чем надо!
   - Сам ты короче, придурок! - Стекольщик  вытащил  кусочек  пергамента.  -
Вот, так я и думал: семнадцать на двадцать два.
   Что ты заказывал, то я и сделал. А если считать не умеешь учись!
   Ремесленник тоже орал во все горло. Начала собираться толпа.
   Люди высовывались в окна, чтобы поглядеть, что происходит.
   Лавочник выхватил пергамент из рук мастерового:
   - Я этого не писал!
   - Ну конечно! А чьи же это каракули - мои, что ли?
   Стекольщик попытался отобрать записку. Лавочник отдернул руку.
   Они стояли нос к носу, вопя друг на друга и размахивая кулаками.
   - Может, разнять их, пока они не пустили в ход ножи? -  спросил  Крисп  у
зеваки, стоявшего рядом.
   - И испортить  все  представление?  Ты  что,  спятил?  -  Судя  по  тону,
незнакомец всерьез засомневался в нормальности Криспа.
   Через минуту он ворчливо продолжил:
   - Никаких ножей не будет.
   Они поорут, пока не охрипнут, и разойдутся каждый  по  своим  делам.  Вот
увидишь.
   Зевака оказался прав. Крисп готов был это признать,  но  зевака  не  стал
дожидаться результатов своего предсказания. Когда скандал утих,  Крисп  тоже
пошел дальше, качая головой. В родной деревне все было не так.
   Он почти уже  дошел  до  дома  Яковизия,  как  вдруг  увидел  хорошенькую
девушку. Она улыбнулась, поймав его взгляд, и без смущения подошла к нему. В
родной деревне такого тоже не бывало.
   - Монета серебром - и я твоя на вечер, - сказала  девушка.  -  А  за  три
можешь провести со мной всю ночь. - Она провела ладонью по его руке. Ногти и
губы девушки были красные, одного и того же оттенка.
   - Прости, - ответил Крисп. - Но я как-то не привык за это платить.
   Девушка оглядела его с ног до головы, с сожалением пожала плечами.
   - Охотно  верю.  А  жаль.  Я  получила  бы  куда  больше  удовольствия  с
человеком, которому не нужно его покупать.
   Увидев,  однако,  что  Крисп  уступать  не  намерен,  девушка,  покачивая
бедрами, пошла дальше. Как и  большинство  жителей  города,  она  не  теряла
времени даром, если не было надежды нажиться.
   Крисп повернул голову и провожал ее взглядом, пока  она  не  свернула  за
угол. Он решил не возвращаться к  Яковизию  сразу.  На  обед  он  все  равно
опоздал, а для ужина или попойки было еще рано. Стало быть, самое время  для
некоей   маленькой   веселой   официанточки,   которая   наверняка    сумеет
освободиться... ровно  на  столько,  насколько  надо  будет,  подумал  он  с
усмешкой.

***

   Снег начал падать мокрыми хлопьями, а потом и вовсе сменился  дождем.  По
Крисповым меркам зима в Видессе была  мягкой.  Но  все  равно  он  радовался
приходу весны. И лошади Яковизия тоже радовались. Они щипали нежную  молодую
травку, пока не начали испражняться зеленой жидкой кашицей. От ее постоянной
уборки восторгов по поводу весны у Криспа слегка поубавилось.
   Как-то погожим утром, когда была не его очередь  чистить  конюшни,  Крисп
решил отправиться на свидание - не с маленькой официанточкой, с  которой  он
порвал, а с ее весьма недурственной заменой. Крисп открыл дверь - и отступил
в изумлении назад. К дому приближалось нечто вроде парада.
   Горожане любили парады, поэтому неудивительно, что вокруг собралась целая
толпа. Через минуту Крисп разглядел в ее центре одиннадцать - как он  быстро
прикинул  -  зонтоносцев  с  шелковыми   зонтами.   Автократору   Видесскому
полагалось лишь на один зонт больше.
   Только до Криспа дошло, кто пожаловал к Яковизию в дом, как от  процессии
отделился слуга в блестящих одеждах и объявил:
   - Его сиятельное высочество Севастократор Петроний желает  видеть  твоего
хозяина Яковизия. Будь любезен, оповести его.
   Вообще-то это была обязанность Гомария, но Крисп,  не  вдаваясь  в  такие
тонкости, припустил со всех ног. Раз дядя императора чего-то хотел, тут было
не до тонкостей.
   К счастью, Яковизий уже встал, оделся и даже  позавтракал.  Он  потягивал
вторую чашу вина и недовольно нахмурился, увидав Криспа, который ворвался  в
приемную залу. Но когда Крисп  выпалил  новость,  хозяин  нахмурился  совсем
по-другому.
   - Ох, чума его побери! У меня здесь настоящий свинарник... Ну  да  ничего
не поделаешь. Принесло же его в такую рань! - Яковизий одним  глотком  допил
вино и бросил на Криспа свирепый взгляд. - Не стой столбом! Иди и доложи его
сиятельному высочеству, что я счастлив его видеть,  -  в  общем,  наври  ему
что-нибудь повежливее, придумаешь на ходу.
   Крисп   бросился   к   двери,   чтобы   передать   приглашение    эскорту
Севастократора. Но вместо слуг чуть было не столкнулся  с  самим  Петронием.
Рядом с его малиновым одеянием,  расшитым  золотыми  и  серебряными  нитями,
одежды слуг сразу потускнели.
   - Осторожнее, не то упадешь! -  со  смехом  сказал  Севастократор,  когда
Крисп чуть не перекувырнулся, пытаясь остановиться, поклониться и упасть  на
правое колено одновременно.
   -  В-ваше  высочество,  -  заикаясь,  проговорил  Крисп,  -  мой   хозяин
с-счастлив вас видеть.
   - В такую рань - это вряд ли, - сухо ответил Петроний.
   Стоя на одном  колене,  Крисп  глянул  вверх  на  самого  могущественного
человека видесской  империи.  Судя  по  портретам,  которые  Крисп  видел  в
деревне, трудно было предположить, что этот человек обладает чувством юмора.
Кроме того, на портретах  он  выглядел  несколько  моложе;  судя  по  всему,
Севастократору было уже за, а  не  под  пятьдесят.  Но  в  жизни  его  черты
выражали ту же спокойную уверенность в себе, что и на портретах.
   - Давай, юноша, отведи меня к нему,  -  сказал  он,  похлопав  Криспа  по
плечу. - Кстати, как тебя зовут?
   - Крисп, ваше высочество, - вставая, ответил Крисп. - Сюда, пожалуйста.
   Петроний зашагал с ним рядом.
   - Пока я буду занят с твоим хозяином, Крисп,  можешь  ты  позаботиться  о
моей челяди, чтобы ей дали немного вина и хлеба  с  сыром?  Стоять  здесь  и
ждать, когда я закончу, - это для моих людей слишком скучное испытание.
   - Я позабочусь о них, - пообещал Крисп.
   Яковизий, как заметил Крисп, провожая  Севастократора  в  приемную  залу,
успел приодеться. Облачение его  было  тоже  малиновым,  хотя  и  не  такого
насыщенного цвета, как у Петрония. И на ногах у Яковизия были сандалии, в то
время как Петроний расхаживал в черных сапожках с красной оторочкой.  Только
Анфим имел право носить сапоги алые сверху донизу.
   Едва Крисп сунул голову на кухню и передал пожелание Петрония, как повар,
готовивший Яковизию обед,  издал  испуганный  возглас  и  начал  лихорадочно
нарезать кружочками лук и строгать твердый сыр, кликнув на помощь прислугу.
   Крисп налил в чаши вина - в дешевые глиняные чаши, не чета тем отделанным
серебром и  золотом  хрустальным  кубкам,  из  которых  пили  знатные  гости
Яковизия, - и поставил их на  поднос.  Другие  слуги  унесли  подносы  свите
Петрония. Выполнив поручение, Крисп улизнул через боковую дверь на  свидание
со своей девушкой.
   - Ты опоздал, - резко бросила она.
   - Прости, Сирикия. - Крисп поцеловал ее, чтобы показать, как он  огорчен.
- Как раз когда я собирался  к  тебе,  к  моему  хозяину  явился  с  визитом
Севастократор Петроний, и им потребовалась моя помощь. -  Он  надеялся,  что
девушка вообразит себе более интересную помощь, нежели  разливание  вина  на
кухне.
   Очевидно, так оно и вышло, ибо ее досада тут же испарилась.
   - Я как-то раз встречалась с Севастократором, - сказала она.
   Поскольку девушка была всего лишь белошвейкой, Крисп, хоть  ничего  и  не
сказал, усомнился в ее правдивости, пока она с гордостью не прибавила:
   - В день Зимнего  солнцеворота,  пару  лет  назад,  он  ущипнул  меня  за
задницу.
   - В день Зимнего солнцеворота возможно все, - серьезно согласился  Крисп.
И улыбнулся ей. - А у Петрония хороший вкус.
   Она подумала с минуту, похлопала глазами и обвила его шею руками.
   - Ох, Крисп, ты говоришь такие приятные вещи!
   Остаток утра прошел восхитительно.
   Гомарий остановил Криспа, когда тот возвращался в апартаменты конюхов.
   - Не спеши, - сказал ему дворецкий. - Яковизий хочет тебя видеть.
   - Зачем? Он же знает, что сегодня утром я выходной.
   - Он не сказал мне зачем. Просто велел найти тебя. Вот я и  нашел.  Он  в
малой приемной - ну, ты знаешь, в комнатке рядом со спальней.
   Гадая, что же приключилось, и надеясь, что хозяин таки помнит о том,  что
сегодняшнее утро у него свободно, Крисп поспешил в приемную. Яковизий  сидел
за столиком, заваленным толстыми свитками пергамента, и выглядел в  точности
как сборщик податей - а если учесть  еще  хмурую  гримасу,  то  как  сборщик
податей, приехавший в деревню, которая по уши погрязла в долгах.
   - А-а, это ты, - сказал он, увидев Криспа. - Очень вовремя.
   Иди, собирайся.
   Крисп поперхнулся.
   - Что, господин? - Меньше всего он ожидал, что его  вышвырнут  на  улицу,
причем так грубо. - В чем я провинился, господин? Могу я оправдаться?
   - О чем ты? - сварливо  бросил  Яковизий.  Через  пару  секунд  лицо  его
прояснилось. - Нет,  ты  меня  не