заметки.  Твои
слова на воске или пергаменте передают тон твоей речи.  А  когда  я  пытаюсь
выразить свои мысли в письме, получается невыразительно и скучно.  Как  тебе
это удается?
   "ГЕНИЙ", - нацарапал Яковизий. Крисп сделал вид, что  ломает  табличку  о
его голову. Аристократ перехватил табличку и довольно  долго  писал,  прежде
чем отдать ее императору.
   "Если тебе нужен длинный ответ: для начала, писать я  начал  куда  раньше
твоего и делаю это куда дольше. А во-вторых, теперь это и  есть  мой  голос.
Разве  я  должен  молчать,  потеряв   способность   издавать   более   менее
членораздельное карканье, именуемое большинством людей речью?"
   - Я так понимаю, что нет, - ответил Крисп, думая, что  Яковизий  на  свой
лад не менее несгибаем, чем его двоюродный брат Пирр.
   Неспособность  подчиниться  увечью   показалась   ему   более   достойным
качеством, чем неспособность подчиниться здравому смыслу. Эта мысль  перешла
в иную: о том, по чьей милости был изувечен Яковизий. -  Так  что  делать  с
Арвашем?
   Глаза Яковизия на мгновение исполнились ужасом,  потом  он  взял  себя  в
руки. Тупым концом стиля он разгладил воск, освобождая место на табличке.
   "Сражаться, как можем. А что еще?  Теперь,  когда  мы  выяснили,  что  он
такое, быть может, колдуны сумеют противостоять ему".
   Крисп с размаху хлопнул себя по лбу.
   - Боже благой и премудрый, у меня совсем не осталось мозгов.
   Гнатий еще до заката должен пересказать свою историю Трокунду.
   Он снова позвал Барсима. Вестиарий записал указания  императора  и  отнес
гонцу, чтобы тот доставил их Трокунду.
   Крисп откинулся на спинку дивана, чувствуя  себя  так,  точно  попал  под
обвал. Если этот Арваш, или Ршава, или как его там еще, упражнялся в  черном
волшебстве на протяжении жизни шести поколений, неудивительно,  что  его  не
сумел одолеть простой смертный наподобие Трокунда.
   - Пошел он в лед,  этот  Арваш,  или  Ршава,  или  как  его  там  еще,  -
пробормотал он.
   "А как насчет Пирра?", - осведомился Яковизий.
   - Любишь ты  иголки  под  седалище  подкладывать,  -  укорил  его  Крисп.
Выражение оскорбленного достоинства на лице  аристократа  могло  бы  убедить
любого, кто был знаком с ним менее минуты. Не хочу я отправлять Пирра в лед.
Я хочу отправить его в монастырь, чтобы он  там  сидел  тихо.  Так  ведь  не
получится, вот что плохо. Этот несгибаемый, упрямый, старый...
   Крисп остановился на полуслове, отвесив челюсть и широко открыв глаза.
   "И на что ты пялишься? - написал Яковизий. - Ты что,  узрел  святой  свет
Фоса, что выпучился, как идиот?".
   - Нет, но почти, - уверил его Крисп. - Барсим! - крикнул он.
   - Вы еще здесь? Отлично. Напишите  мне  черновик  послания  к  пресвятому
патриарху Пирру. Вот что я хочу ему сообщить...

***

   В палату для аудиенций заглянул Барсим.
   - Пресвятой патриарх Пирр прибыл для встречи с вашим величеством.
   - Хорошо. Думаю, он уже разогрелся. - Четыре дня  подряд  Крисп  отклонял
все более настойчивые просьбы патриарха об аудиенции.
   Император повернулся к Яковизию,  Маммиану  и  Ризульфу:  Превосходные  и
почтенные господа, я прошу вас слушать и запоминать все, что  будет  сказано
между нам, дабы впоследствии клятвенно засвидетельствовать.
   Трое придворных торжественно поклонились.
   - Лучше бы этому плану сработать, - заметил Маммиан.
   - В том-то и прелесть, что мне и провал не повредит, - ответил Крисп. - А
теперь к делу. Пирр идет.
   Патриарх  пал  ниц  перед  императором  с  обычной  легкостью.  На  троих
придворных по левую руку Криспа он едва глянул. Глаза его сверкали.
   - Ваше величество, я вынужден заявить  решительный  протест,  грянул  он,
показывая посланное Криспом письмо.
   - Да? И почему же, пресвятой отец?
   По скулам Пирра заходили желваки. Он уже понял, что с ним играют. Но  еще
не понял зачем.
   - Потому, ваше величество, - проскрипел он,  -  что  вы  даровали  монаху
Гнатию - коварному изменнику Гнатию - свободу передвижения,  равную  свободе
прочих братьев обители посвященной памяти святого Скирия. Более того, вы  не
посоветовались при этом со мной. - Лицо патриарха яснее слов говорило, каков
был бы ответ в этом случае.
   - Монах Гнатий оказал мне и всей империи большую услугу, ответил Крисп. -
А потому я решил закрыть глаза на прошлые его прегрешения.
   - Но я не закрыл, - проговорил Пирр. - Это вмешательство  в  дела  церкви
является недопустимым и нетерпимым.
   - В данном случае я с вами  не  согласен,  пресвятой  отец.  И  позвольте
напомнить вам, что я являюсь  Автократором  всего  Видесса,  не  исключая  и
храмы. У меня есть право вмешиваться в ваши дела, пресвятой отец, и  я  счел
нужным его использовать.
   - Сие есть нетерпимо, - повторил Пирр, подобравшись. -  Ваше  величество,
упорствуя в своих опасных деяниях, вы понуждаете меня в знак протеста  снять
с себя обязанности патриарха.
   По левую руку Криспа раздался тихий вздох - кажется, Ризульфа.
   Других аплодисментов не будет, но достаточно и этого.
   - Мне жаль слышать это, пресвятой отец, - сказал Крисп.
   Патриарх расслабился было, но император еще не закончил:
   - Я принимаю вашу отставку. Эти  господа  послужат  свидетелями,  что  вы
отказались от своего поста по доброй воле, без принуждения.
   Яковизий, Маммиан и Ризульф серьезно и торжественно кивнули.
   - Вы... это... подстроили, -  выдавил  Пирр  совершенно  жутким  голосом.
Теперь он все понял.
   - Я не понуждал вас уходить, - напомнил Крисп. - Вы предложили это  сами.
И теперь, раз вы это  сделали,  Барсим  подаст  вам  на  подпись  формальное
отречение.
   - А если я откажусь подписать?
   - Вы все равно согласились на отставку. Как я сказал, святой отец, - Пирр
скривился, услышав свой внезапно усеченный титул, - вы сделали это по доброй
воле, перед свидетелями. Так будет лучше всего. Если бы даже вы держались за
свой трон обеими руками, я снял бы вас - вы обещали  мне  применять  принцип
икономии, но ни в одной из ваших проповедей я не заметил и капли терпимости.
   - Теперь я вижу все, - прохрипел  Пирр.  -  Вы  поставите  на  мое  место
Гнатия, этого прислужника зла. Черный бог овладел вашими сердцами, а  вы  не
заметили этого.
   Крисп сплюнул, наклонившись, на каменный пол.
   - Это  -  Скотосу!  А  вы,  святой  отец,  оглянулись  бы  лучше  вокруг.
Посмотрели бы на своего двоюродного брата и вспомнили, что  сотворил  с  ним
Арваш Черный Плащ. Неужто он попадется в капкан Скотоса?
   - Да, если наживкой будет красивый мальчик, - ответил Пирр.
   Яковизий сделал двумя пальцами жест,  весьма  употребительный  на  улицах
города Видесса. Пирр  ахнул  -  Крисп  подозревал,  что  патриарх,  то  есть
экс-патриарх, давно не видывал  ничего  подобного.  Затем  Яковизий  яростно
нацарапал что-то на табличке и передал Ризульфу,  чтобы  тот  прочел  вслух:
"Братец, тебе нужна одна наживка - возможность мучить всех, кто с  тобой  не
согласен. Ты уверен, что не попался?"
   - Я знаю, что прав, а потому придерживающиеся иных мнений сторонники лжи,
- ответил Пирр. - Теперь я понял, что это относится и к  собравшимся  здесь.
Вы можете изгнать меня из храма, ваше величество, но я и на городских улицах
буду нести свет людям...
   Крисп окончательно уверился, что Пирр - никудышный интриган.
   Человек  более  искушенный  в  разжигании  смут  никогда   не   стал   бы
предупреждать о своих действиях.
   - Если то, во что верите вы, святой отец - истина, а я обратился ко  злу,
то как объясните вы видение, в котором вам сказано  было  принять  меня  как
сына? - осведомился Крисп.
   Пирр открыл было рот, потом закрыл.
   - Кажется, вы его смутили, ваше величество, - шепнул  императору  на  ухо
Ризульф.
   Крисп кивнул и продолжил:
   - Почетная охрана из халогаев препроводит вас в монастырь святого Скирия,
святой отец. И  если  вы  начнете  выкрикивать  какие-нибудь  глупости,  они
заставят  вас  замолкнуть,  как  сочтут  нужным.   -   Пирру   не   запугать
северян-язычников вечным льдом. Но и сам он не пугался.
   - Пусть делают, как знают.
   -  В  монастырь,  значит,  святого   Скирия?   -   переспросил   Маммиан,
прищурившись. - Без сомнения, святой отец найдет о чем поговорить с  монахом
Гнатием.
   Выпустив стрелу, толстопузый генерал принялся наслаждаться результатом, и
Пирр не разочаровал его - ответный взгляд священника мог  дать  фору  любому
бурану.
   - Конечно, Гнатий скоро вновь наденет синие сапоги, - поддел его  Маммиан
еще раз.
   - Благой бог рассудит нас в царстве грядущем, - ответил Пирр.
   - Я успокоюсь на сем. - Он повернулся к Криспу:
   - Его суда не избежать и вам, ваше величество.
   - Я знаю, - ответил Крисп. - В отличие от вас, святой отец, я  далеко  не
уверен в своих ответах. Я лишь стараюсь действовать, как считаю верным.
   Пирр неожиданно поклонился.
   - Этого лишь и требует благой бог. Да будет ваш суд в  делах  иных  более
мудрым. Теперь зовите северян, если желаете. Куда бы ни отослали вы меня,  я
не устану славить святое имя Фоса. - Он очертил над сердцем солнечный круг.
   Искренняя вера Пирра вызывала у Криспа  некоторое  абстрактное  уважение.
Это не помешало императору все  же  приставить  к  уходящему  Пирру  охрану.
Яковизий согласно покивал.
   "Смиренные речи - не повод ему доверять", - написал он.
   - Сколько мне видно с трона, доверять вообще никому нельзя.
   К тайному разочарованию Криспа, при  этих  словах  кивнули  и  Маммиан  с
Ризульфом.
   "Ты учишься", - написал Яковизий.
   Крисп и сам понимал это. Ему лишь не нравились уроки.

***

   Впервые после поражения,  нанесенного  императорской  армии  чародейством
Арваша на границе с Кубратом, с лица Трокунда исчезло мрачное выражение.
   - Надеюсь, вы вознаградите Гнатия за его находку, - сказал он.
   - Без нее мы до сих пор блуждали бы в темноте, как слепые.
   - Да, я уже подобрал награду, - ответил Крисп. Как раз в эти минуты синод
иерархов церкви и настоятелей монастырей рассматривал  имя  Гнатия  в  числе
претендентов на патриарший престол, вместе с двумя  совершенно  недостойными
лицами. Теперь, когда  вы  узнали  об  Арваше  больше,  сможете  ли  вы  его
победить?
   - Видеть зубы медведя, ваше величество, не то же самое, что выдернуть их,
- сказал Трокунд и, заметив, что император нахмурился, добавил:
   - Но раз мы знаем, где он их отрастил, то и выдергивать их  будет  легче.
Может быть.
   - И каким же образом? - жадно поинтересовался Крисп.
   - Можно уверенно предположить, что, если он молится Скотосу и получает от
темного бога свою силу, то и заклятья его суть извращение наших собственных.
Их легче будет распознать, чем если бы Арваш  почитал,  скажем,  халогайских
богов или демонов и духов,  которым  поклоняются  степные  кочевники.  Магия
степняков или северян может обрушиться  с  любой  стороны,  если  я  понятно
выражаюсь.
   - Наверное, - ответил Крисп. - Но если их чародеи, или  шаманы,  или  кто
там еще призывают своих богов и  демонов  и  их  заклятья  работают,  то  не
окажутся ли эти боги и демоны такими же реальными, как Фос и Скотос?
   Трокунд задумчиво подергал себя за ухо.
   - Я полагаю, ваше величество, что этот вопрос более  подобало  бы  решать
патриарху или вселенскому собору, чем простому практикующему чародею.
   - Как скажешь. В любом случае, мы отошли от темы.  Теперь  вам  известно,
откуда могут обрушиться заклятья Арваша?
   - Так я полагаю. Это несколько поможет нам, но не до конца.
   Придется еще преодолеть его силу и умение. Силы у него, как мы видели,  в
избытке. Умения же триста лет назад хватило, чтобы освободиться из  заклятой
темницы, и за прошедшие годы он не мог не увеличить его. То, что он  по  сию
пору жив на горе нам, тому доказательство.
   - Так что нам делать? - спросил Крисп.
   Он надеялся, что, получив зацепку, видесские чародеи смогут  расправиться
с Арвашем без опасности для себя и империи. Но он уже давно выяснил,  что  в
жизни не все так легко и просто, как в сказаниях. Еще один урок.
   Ответ Трокунда подтвердил его опасения:
   - Делать все, что можем, ваше  величество,  и  молиться  богу  благому  и
премудрому, чтобы этого хватило.

***

   Морозы установились незадолго до праздника солнцестояния. Один за  другим
на город Видесс обрушивались бураны с северо-запада, с Видесского  моря.  На
праздник снег валил так густо, что даже Крисп с лучшего места  в  Амфитеатре
едва мог разобрать, что выделывают мимы на арене. Те, кому достались верхние
ряды, вероятно, видели только белую пелену снега.
   Последняя труппа в последнюю минуту изменила представление. Они  вышли  с
тросточками и, постукивая  ими  по  дорожке,  очень  убедительно  изобразили
внезапно ослепших. Крисп хохотал от души, как и его свита. Первые ряды  тоже
смеялись, но весь остальной Амфитеатр, вероятно, гадал,  что  же  там  такое
показывают - над чем и потешались мимы. Когда Крисп это понял, он  захохотал
еще пуще.
   После представления, на обратной дороге во дворец  он  перепрыгнул  через
костер, чтобы сгорели все несчастья в наступающем году.
   Каждый раз в день зимнего солнцеворота город расцветал кострами.
   В этом году они, однако, принесли несчастье  сами  -  раздуваемые  зимним
ветром, два из них перекинулись на соседние дома.
   Теперь сквозь снежную пелену Крисп увидал столбы дыма, которые так боялся
увидеть во время вызванных Пирром религиозных бунтов.
   Снег не гасил пламени. По городу носились пожарные  команды,  вооруженные
ручными сифонами, чтобы качать воду из  фонтанов  и  прудов,  с  топорами  и
кувалдами, чтобы рушить дома и  лавки,  создавая  преграды  огню.  Крисп  не
особенно надеялся  на  их  помощь  -  вырвавшись  на  свободу,  огонь  редко
подчинялся человеку.
   Но пожарные поразили  его.  Они  потушили  первый  пожар,  не  успел  тот
поглотить и квартала. Второй, к счастью,  начался  близ  городской  стены  -
спалил, что мог, добрался до выгородки под укреплениями и зачах от голода.
   Начальнику команды,  потушившей  первый  пожар,  Крисп  под  аплодисменты
собравшихся в Тронной палате вельмож и логофетов лично вручил  фунт  золота.
Это был седовласый мужчина средних лет,  чьи  уверенные  манеры  говорили  о
долгой солдатской службе.
   Звали его Фокиод.
   - И вместе с наградой от благодарной страны, - сказал  Крисп,  -  я  дарю
тебе десять золотых из своего кошелька.
   Аплодисменты усилились. Фокиод прижал правый кулак  к  сердцу  в  военном
салюте - он все же был военным.
   -  Благодарю,  ваше  величество,  -  ответил  он   благодарно,   но   без
угодливости.
   - Может, купишь на эти деньги эликсир для роста бровей, прошептал  Крисп,
чтобы услышал его только пожарный.
   Ничуть не смутившись, Фокиод рассмеялся и провел ладонью по лицу.
   - Да, без них странновато. Прямо на лице сгорели, - признался он,  ничуть
не понижая голоса. - С огнем бороться - все равно, что с врагом.  Чем  ближе
подходишь, тем больнее бьешь.
   - Ты оказал большую услугу городу, - заметил Крисп.
   - Без моей команды не смог бы. С позволения вашего величества, я  разделю
награду с ними. - Фокиод потряс мешком золотых.
   - Теперь это твои деньги, ты и решай, - ответил Крисп.
   В этот раз аплодисменты прозвучали неожиданно и вполне искренне.
   Немногие  из  придворных,   людей   куда   богаче   простого   пожарного,
распорядились бы деньгами с такой щедростью,  и  они  прекрасно  это  знали.
Криспу стало интересно, а смог  ли  он  сам  сравняться  с  этим  человеком,
приведи его судьба не на трон, а в пожарную команду. Ему хотелось надеяться,
что да, но он не мог сказать уверенно.
   - Думаю, да, - сказала Дара, когда он поделился с ней этой мыслью. - Одно
могу сказать точно - Арваш не смог бы.
   - Арваш? Арваш стоял бы рядом с костром и раздувал его изо  всех  сил,  -
Крисп улыбнулся, представив себе эту картину, но тут же помрачнел и  очертил
солнечный круг на груди:
   - Боже благой, а что, если его магия раздувала эти пожары?
   - Все может быть, но если ты при каждом несчастье начнешь  искать  Арваша
под кроватью, то из-под кровати не вылезешь, потому что несчастья и без него
случаются.
   - Верно. Вечно ты меня опускаешь с небес на  землю.  -  Крисп  благодарно
улыбнулся  ей.  Арваш  и  в  жизни  был  слишком  страшен,  чтобы  позволять
воображению делать его еще страшнее.
   - Стараюсь, - ответила Дара. - Рада, что ты заметил. Я помню...
   Она запнулась и не продолжила. Видимо, ей вспомнилось  что-то  из  времен
Анфима. Крисп не винил ее, что она не вспоминала о тех  несчастных  для  нее
годах. Но это значило, что немалая часть ее жизни была закрыта для  него,  и
это подчас приводило к неприятным заминкам.
   "Интересно, всякий ли раз так бывает во  втором  браке?"  подумал  Крисп.
Наверное. Еще неприятнее было бы, окажись  ее  брак  с  Анфимом  счастливым.
"Куда неприятнее", - усмехнулся он внутренне - тогда она не предупредила  бы
его, что Анфим собирается его убить.
   - Неприятнее не бывает, - пробормотал он про себя.
   - Что-что? - переспросила Дара.
   - Ничего.

***

***

   Когда  в  кабинет  Криспа   ворвался   взъерошенный   Лонгин,   император
приготовился  к  неприятностям.  К  его   разочарованию,   постельничий   не
разочаровал его.
   - Ваше величество,  -  пропыхтел  Лонгин,  утирая  пот  со  лба  шелковым
платочком - только толстый евнух мог  взмокнуть  от  такого  незначительного
усилия: снаружи на лужах лежал лед, да и внутри было немногим теплее. - Ваше
величество, пресвятой патриарх Пирр - простите,  ваше  величество,  я  хотел
сказать, монах Пирр - проповедует против вас на площади.
   - Боже благой, он что ? -  Крисп  вскочил  из-за  стола  так  резво,  что
налоговые отчеты разлетелись во все стороны. Он не стал их  поднимать.  Так,
значит, обида на поспешное смещение  с  патриаршего  трона  превозмогла-таки
давнюю верность? - И что он говорит?
   - Он, ваше величество, с недостойными подробностями пытается пролить свет
на ваши... э-э... отношения... э-э... с ее величеством императрицей Дарой до
вашего... э-э... вашей коронации. - Для успокоения  монарших  чувств  Лонгин
изобразил возмущение, хотя прекрасно знал, что Крисп и Дара были любовниками
задолго до того, как стали супругами.
   - Он что ?! - взвыл Крисп снова. - Когда я с ним разберусь, он кровь свою
прольет на той площади!
   Глаза Лонгина вылезли из орбит от ужаса.
   - О нет, ваше величество! Казнить  человека,  столь  недавно  покинувшего
ряды иерархов церкви и имеющего  немало  последователей,  полагающих  его  -
прошу прощения вашего величества - более праведным,  чем  нынешний  носитель
синих сапог... ваше величество, кровью одного Пирра дело не ограничится. Это
будет означать мятеж.
   Он нашел подходящее слово. Крисп остыл мгновенно. Смута в городе,  раскол
империи, гражданская война - этого Крисп не мог позволить себе.
   - Но, - произнес он, точно споря сам с собой, - я  не  могу  и  позволить
Пирру  хулить  меня  прилюдно.  Если  это  безобразие  будет   продолжаться,
претенденты на трон слетятся, как мухи на мед.
   - Воистину так, ваше величество, - подтвердил Лонгин. - Правь  вы  десять
лет, а не два неполных, вы могли бы позволить ему  бесноваться  -  никто  не
обращал бы внимания. Но сейчас...
   - Вот-вот. Сейчас к нему  прислушаются.  А  благодаря  его  богобоязни  -
примут всерьез. - Крисп фыркнул. - Словно можно его воспринимать  иначе.  За
все годы, что я его знаю, он ни разу не улыбнулся, старый мрачный... - И тут
Крисп расхохотался. Так где Пирр поливает меня  грязью?  -  осведомился  он,
отсмеявшись.
   - На площади Быка, ваше величество, - ответил Лонгин.
   - Отлично. Вряд ли его будет  сложно  там  найти.  А  теперь,  почитаемый
господин, вот что вам надо сделать... - В  течение  нескольких  минут  Крисп
разъяснял приказы. - Вам, вероятно,  потребуется  мое  письменное  указание,
чтобы все было сделано немедленно?
   - Да, это было бы желательно, - ответ