ьнее.
   - Так и должно  быть,  милочка.  Они  ведь  ребеночка  и  выталкивают,  -
ответила Текла.
   В этот момент лицо Дары скривилось в очередной схватке.  Текла  просунула
руку под одежды императрицы,  ощупала  напрягшийся  живот  и  удовлетворенно
кивнула.
   - Все хорошо, - сказала она Даре и обернулась к Барсиму:
   - Я не хочу, чтобы она шла в Красную комнату. Роды  слишком  продвинулись
для этого. Пусть пошлют за носилками.
   - Сию минуту, госпожа. - Барсим умчался.
   Судя по необычайной покорности Барсима, Текла и  впрямь  была  мастерицей
своего дела. Вскоре вестиарий вернулся с двумя евнухами.
   - Опустите носилки,  чтобы  они  были  на  одном  уровне  с  кроватью,  -
приказала  Текла.  -  А  теперь,  милочка,  переваливаемся,   осторожненько,
осторожненько - вот! Отлично. Ладно, мальчики, пошли.
   Побагровевшие от натуги евнухи пронесли Дару из опочивальни  по  коридору
до Красной комнаты, ни разу не оступившись. Крисп следовал  за  ними,  но  в
дверях Красной комнаты Текла решительно остановила его:
   - Подождите-ка снаружи, ваше величество.
   - Я хочу быть с ней, - сказал Крисп.
   - Подождите снаружи, ваше величество, - повторила Текла приказным тоном.
   - Я - Автократор, - заметил Крисп. - Я тут приказываю.
   Почему я не могу войти?
   Текла уперла руки в боки.
   - А потому, ваше очень императорское величество, что ты мужик, чума  тебя
возьми!
   Крисп неверяще воззрился на нее. Так с ним не разговаривали самое малое с
тех пор, как он сел на трон, а то и дольше.
   - А еще потому, что это женское  дело,  -  продолжила  Текла  чуть  более
спокойно. - Знаете что, ваше величество, до того, как все это кончится, ваша
супружница будет портить воздух и простыни хуже  дитяти  малого.  И  визжать
будет очень громко. А я буду засовывать в нее руки глубже,  чем  вы  мечтали
свое орудие засунуть. Вы уверены, что хотите на это все смотреть?
   - Традиция подобного не дозволяет, - добавил Барсим. Для него это  решало
все.
   Крисп сдался.
   - Да будет с тобой Фос! - крикнул он  Даре,  осторожно  перебиравшейся  с
носилок на кровать. Дара попыталась было улыбнуться в  ответ,  но  очередная
схватка превратила улыбку в гримасу.
   - Пойдемте со мной, ваше величество, -  умиротворяюще  сказал  Барсим.  -
Сядьте и подождите немного. Я принесу вам вина, оно  утолит  смятение  вашей
души.
   Крисп позволил увести себя прочь.  Как  он  и  сказал  Мавру,  он  правил
империей, а его слуги - дворцом. Принесенное  Барсимом  вино  он  выпил,  не
заметив даже, белое оно или красное, сладкое или  кислое.  Потом  он  просто
сидел неподвижно.
   Барсим принес игровую доску и фишки.
   - Не соизволит ли ваше величество сыграть? - осведомился он.
   - Это поможет скоротать время.
   - Нет, благодарю, Барсим, но не сейчас. - Крисп нервно  хохотнул.  -  Вам
слишком тяжело будет изящно проигрывать -  я  не  смогу  сосредоточиться  на
игре.
   - Если вы замечаете, как я проигрываю, ваше величество, значит,  я  делаю
это недостаточно изящно, - отозвался  вестиарий  -  как  показалось  Криспу,
мрачновато, словно потерпел неудачу в битве за превосходное служение.
   - Просто оставьте меня одного, почитаемый господин, если вам нетрудно,  -
ответил Крисп.
   Барсим поклонился и ушел.
   Тянулось время.  Крисп  следил,  как  ползет  солнечный  лучик  по  полу,
перебираясь на дальнюю стену. Пришел слуга, зажег лампы.
   Крисп обратил на это внимание, лишь когда слуга ушел.
   Комната, где он сидел, располагалась далеко от Красной хитромудрый Барсим
позаботился и об этом, - а дверь в Родильную палату была заперта. Как бы  ни
кричала, ни стонала Дара в эти часы, Крисп не слышал ее.  Но  когда  дневной
свет стал тусклее мерцающего сияния ламп, Дара завизжала с такой мукой,  что
Крисп стрелой вылетел из кресла и ринулся по коридору.
   Текла действительно была опытна в своем ремесле. Она знала, кто колотит в
дверь палаты и почему.
   - Незачем волноваться, ваше величество, - крикнула она из-за двери.  -  Я
просто повернула немного головку малыша, чтобы легче проходила.  Волосики  у
него черные и густые. Уже скоро.
   Крисп стоял за дверью, сжимая и  разжимая  кулаки.  Против  Петрония  или
Арваша он мог ринуться в атаку во главе армии. Здесь он был бессилен  -  как
сказала Текла, это женское дело. Ожидание казалось утомительней любой битвы.
   Дара издала звук, не похожий ни на что слышанное  -  полухрип,  полуписк,
звук предельной натуги.
   - Еще раз! - воскликнула Текла за дверями. -  Задержи  дыхание,  милочка,
это помогает толкать. - Дара снова издала тот же страшный звук. - Еще раз! -
понукала Текла. - Да, вот так!
   Дара натужно захрипела - и вдруг воскликнула удивленно.
   - Ваше величество, - громко крикнула Текла, - у вас сын!
   Мгновением позже до  императора  долетел  пронзительный,  обиженный  писк
новорожденного.
   Крисп подергал дверь, но та оставалась закрыта.
   - Мы еще не готовы, ваше  величество,  -  отозвалась  Текла  одновременно
весело и раздраженно. - Еще послед не отошел.
   Скоро вы увидите малыша, обещаю. Как вы его назовете?
   - Фостий, - ответил Крисп. Внутри Красной комнаты Дара  повторила  то  же
самое имя. На глаза императора навернулись слезы. Он жалел только, что  отец
его не дожил до названного в его честь внука.
   Пару минут спустя Текла отворила дверь. В свете  ламп  видны  были  пятна
крови на ее платье - неудивительно, что  она  не  надела  ничего  шикарного,
подумал Крисп. Потом повитуха протянула ему его новорожденного сына,  и  все
мысли куда-то провалились.
   Ребенка укутывало одеяло из теплой ягнячьей шерсти.
   - Пять пальчиков на ручках, пять на ножках, - сообщила Текла.
   - Худенький немного, но с детишками, родившимися до срока, это бывает.  -
Повитуха смолкла, заметив, что Крисп ее не слушает.
   Он вглядывался в красное, сморщенное личико Фостия. Частью потому, что им
владел тот священный ужас, который охватывает любого отца, впервые  взявшего
на руки своего первенца. Но частью - по другой, куда  менее  сентиментальной
причине. Он изучал крохотные черты младенческого лица, пытаясь разглядеть  в
них сходство с сияюще-смазливой физиономией Анфима или с собственным,  более
суровым обликом. Насколько можно было  судить,  ребенок  не  походил  ни  на
одного из возможных отцов. Глаза Фостий явно получил от Дары - та же  форма,
те же чуть заметные складочки во внутреннем углу.
   Когда он сказал об этом вслух, Текла рассмеялась.
   - Нет такого закона, что сын не может пойти в мать, - сказала она. -  Раз
уж на то пошло, пора ей еще раз взглянуть на малыша, а, может, и дать грудь.
- Она отступила, пропуская Криспа в Красную комнату.
   В комнате  воняло;  предупреждения  Теклы  оказались  вполне  обоснованы.
Криспу было все равно.
   - Как ты? - спросил он Дару, все еще лежащую на той же кровати,  где  она
рожала. Дара была бледна и совершенно измучена;  смокшиеся  от  пота  волосы
висели сосульками. Но она все же выдавила слабую улыбку и протянула  руки  к
младенцу. Крисп отдал ей Фостия.
   - Он совсем ничего не весит, - сказала Дара.
   Крисп кивнул. Он и сам едва заметил, как Фостий покинул  его  руки.  Дара
разглядывала малыша так же внимательно, как до нее сам Крисп - и по  той  же
причине.
   - По-моему, он похож на тебя, - заметил Крисп.
   Дара опасливо глянула на него. Он заставил себя улыбнуться,  размышляя  о
том, что настоящего отца ребенка узнать так и не удастся. Как много  раз  до
того, он повторил себе, что это неважно, и, как много  раз  до  того,  почти
поверил.
   - Подержи его еще, - потребовала Дара. Фостий пискнул, обиженный, что его
таскают из рук в руки. Крисп неуклюже покачал его. Дара развязала тесемки  и
спустила платье с плеча, обнажая грудь.
   - Дай-ка его сюда. Может, это его успокоит.
   Фостий пошарил губами, нашел сосок и зачмокал.
   - Ему нравится, - заметил Крисп. - Не могу его винить - мне тоже.
   Дара фыркнула.
   - Кликни, чтобы из кухни принесли поесть, - попросила она. Я на удивление
проголодалась.
   - Ты давно не ела, - ответил Крисп и выскочил из комнаты.
   По дороге на кухню он остановился поблагодарить Теклу.
   - Не за что, ваше величество, - сказала она. - Пусть  Фос  даст  здоровья
императрице и вашему сыну. Пока у нее все в порядке, да и малыш  не  слишком
недоношен.
   Постельничие и служанки поздравляли Криспа с рождением сына. Он про  себя
недоумевал, откуда они знают - вопли новорожденной дочери звучали  бы  точно
так  же.  Но  дворцовые   слуги   пользовались   каким-то   профессиональным
чародейством. Стоило Криспу отворить дверь в кухню, как повар, ухмыляясь  во
весь рот, сунул ему поднос с кувшином вина, ломтем хлеба и серебряным блюдом
под крышкой. "Вашей супруге", - пояснил он.
   Крисп отнес ужин в Красную комнату  сам,  и  Барсим,  хоть  и  видел,  не
упрекнул его ни словом. Вернувшись, он помог жене сесть и налил вина  ей,  а
заодно и себе. Кухарь предусмотрительно поставил на поднос два кубка.
   - За Фостия. - Крисп поднял кубок.
   - За нашего сына, - ответила Дара. Это было  не  совсем  то,  что  сказал
Крисп, но тот все равно выпил.
   Дара ела (на блюде обнаружился  жареный  козленок  в  рыбном  маринаде  с
чесноком) так, словно у нее несколько дней не было маковой росинки  во  рту.
Крисп глядел то на нее, то на мотающего головкой во сне Фостия.  Текла  была
права; для новорожденного Фостий был на удивление волосат.  Привстав,  Крисп
осторожно дотронулся до черного пушка, мягкого и нежного, словно гусиный.
   Фостий дернулся, и Крисп поспешно отнял руку.
   Дара подтерла корочкой остатки соуса, допила  вино  и  с  удовлетворенным
вздохом отставила кубок.
   - Теперь уже лучше, - сказала она. - Еще бы ванну и месяц сна, и  я  буду
если не как новенькая, то почти. - Она вздохнула.
   - Текла говорит, что первые пару дней младенца лучше кормить  самой,  так
что выспаться мне не удастся. А потом пусть на его вопли встает кормилица.
   - Я тут думал... - отрешенно начал Крисп, почти не обращая внимания на ее
слова.
   - О чем? - осторожно спросила она и непроизвольно подвинулась  к  Фостию,
будто пытаясь заслонить его собой.
   - Я думал, что стоит объявить малыша соправителем империи, прежде  чем  я
отправлюсь воевать с Петронием, - объяснил Крисп.
   - Пусть весь Видесс знает, что мой род будет долго владеть троном.
   Лицо Дары осветилось.
   - Да, конечно! - воскликнула она негромко. - Спи спокойно, мой  маленький
Автократор, - пробормотала она, еще осторожнее, чем Крисп,  дотрагиваясь  до
головки Фостия, и, помолчав чуть-чуть, добавила для Криспа:
   - Я побоялась, что у тебя были другие мысли.
   Крисп покачал головой. С тех пор, как ему стало известно  о  беременности
Дары, он знал, что ему придется публично признавать ребенка  своим.  Теперь,
после родов, отступать не  годится.  Скорее  уж  надо  всем  демонстрировать
родительскую любовь, чтобы никто не посмел сказать - публично, - что  он  не
отец Фостию.
   Дела императора касаются всех. Это мысли его никого не касаются.

Глава 4

   На стол перед Криспом легла  серебряная  шкатулка  с  привязанным  к  ней
пергаментным свитком. Принесший ее Барсим  выглядел  озадаченным  и  немного
испуганным.
   - Халогаи нашли это на лестнице, ваше величество, - сказал он.
   - Поскольку они неграмотны, им пришлось обратиться ко мне, чтобы я прочел
письмо, но я, увидав ваше имя на свитке, счел за благо принести это вам.
   - Спасибо, - машинально отозвался Крисп и внезапно нахмурился:
   - Постой, что значит - нашли? Кто ее принес?
   - Не знаю, ваше величество. Не знают и стражники. По  их  словам,  ее  не
было до тех пор, пока она не появилась.
   - Чародейство, - прошептал Крисп,  подозрительно  уставясь  на  шкатулку.
Неужели Петроний, однажды без успеха  попытавшийся  убить  его  волшебством,
думает, что Крисп попадется на ту же удочку еще  раз?  Если  так,  он  будет
жестоко разочарован.
   - Пошлите за Трокундом, Барсим. Пока он не  скажет,  что  опасности  нет,
шкатулки я не открою.
   - Весьма мудрое решение, ваше величество. Я немедленно распоряжусь.
   Крисп решил поначалу, что и вскрывать  письмо  будет  небезопасно,  но  в
ожидании Трокунда от нечего делать все же развернул его.
   Ничего погибельного или чародейного - да и вообще ничего - не  случилось.
Пергамент покрывали угловатые строки, написанные старинными буквами. Подписи
не было, но автором письма мог быть только Арваш Черный Плащ, поскольку  оно
гласило: "Я принимаю твое золото в обмен на  год  покоя",  и  дальше:  "Твой
посланец покинул мой двор и движется домой. Надеюсь,  что  приложенный  мною
дар значительно улучшил его поведение".
   Когда Трокунд явился, Крисп показал ему свиток и поделился  подозрениями.
Чародей закивал.
   -  Совершенно  верно,  ваше  величество.  Если  в  этой  шкатулке  таится
колдовство, будьте уверены, я его раскрою.
   Он принялся за работу, окружив себя склянками с порошками и разноцветными
жидкостями. Через несколько минут  жидкость  в  одной  из  склянок  внезапно
сменила цвет с синего на красный.
   - Ха! - фыркнул Трокунд. - Тут все же были чары, ваше  величество.  -  Он
сделал несколько  пассов,  бормоча  что-то  себе  под  нос.  Жидкость  вновь
посинела.
   - Чары спали? - осведомился Крисп.
   - Должно быть, ваше величество, - ответил Трокунд неуверенно и объяснил:
   - Я обнаружил  лишь  заклятье  сохранения,  из  тех,  которыми  зеленщики
сохраняют свой товар свежим  в  любое  время  года.  Прошу  прощения  вашего
величества, но я понятия не имею, каким образом подобное заклятье может быть
опасно. Как бы там ни было, я все же снял его.
   - Так значит, если я открою шкатулку, ничего не случится? спросил Крисп.
   - Не должно. - Трокунд вытряхнул  на  стол  очередную  горку  чародейских
приспособлений. - Но я буду готов ко всему.
   - Хорошо. - Крисп решительно дернул защелку  на  крышке.  Трокунд  шагнул
вперед, намереваясь защитить императора от того, что таилось внутри.
   Крисп открыл шкатулку. Внутри лежал продолговатый кусок мяса, покрытый  с
одного конца кровавой коркой. Брови Трокунда недоуменно сошлись.
   - Что это? - спросил он.
   Крисп тоже не сразу признал  содержимое  шкатулки.  Но  в  бытность  свою
крестьянином ему не раз приходилось  разделывать  коров,  овец  и  коз.  Для
коровьего маловат, но овечий почти такого же размера...
   - Это язык, - ответил он.  Потом  на  память  ему  пришло  приложенное  к
шкатулке письмо, и недоумение сменилось  ужасом.  Это  -  язык  Яковизия,  -
выдавил Крисп.
   Он захлопнул крышку, отвернулся, и  его  вытошнило  прямо  на  прекрасный
мозаичный пол.

***

   Близ  южной  стены  города   Видесса   лежал   большой   пустырь,   часто
использовавшийся как плац. Теперь на нем выстроились несколько кавалерийских
полков - копейщики и  лучники.  Весенний  ветерок  трепал  знамена.  Солдаты
отдавали честь, когда мимо них проезжали Крисп и Агапет.
   - Снимайте с постов все гарнизоны по дороге, если только думаете,  что  в
бою от них будет хоть капля пользы, - говорил Крисп. - Кубраты всегда любили
играть с нами в салочки ударил и отскочил. Теперь пришла наша очередь.  Если
Арваш думает, что может купить у нас мир, калеча наших послов, мы  вобьем  в
него немного соображения. По мне, он просто украл у нас сотню фунтов золота.
Мы вернем его.
   - Слушаюсь, ваше величество, - ответил Агапет. - Но  что,  если  один  из
моих летучих отрядов столкнется с превосходящими силами врага?
   - Отступайте, - ответил  Крисп.  -  Ваша  задача  -  чтобы  Арваш  и  его
головорезы занялись своей землей и не лезли в империю. Я  не  смогу  послать
вам подкреплений, пока Петроний не будет разгромлен. После этого  вся  армия
двинется к северной границе, но до тех пор вы можете рассчитывать только  на
себя.
   - Будет сделано, как вы скажете, ваше величество. - Агапет  отдал  честь,
потом  поднял  правую  руку.  Взревели  трубы,  засвистели  флейты,  грянули
барабаны, и кавалерия тронулась с места.
   Крисп знал, что это добрые солдаты,  а  Агапет  -  хороший  военачальник:
видесские генералы хорошо изучали военное искусство и знали десятки способов
использовать к своей выгоде даже  мельчайшее  преимущество.  "Тогда  чего  я
волнуюсь?" подумал  Крисп.  Может  быть,  потому,  что  серьезные  и  умелые
видесские солдаты никогда прежде не сталкивались с халогаями  Арваша.  Может
быть, потому, что серьезный и умелый  Агапет  уже  позволил  Арвашу  однажды
обмануть себя. "А может быть, - подумал Крисп, - причины нет вовсе.  Как  бы
ни был хитер Арваш, он все же не Скотос  воплощенный.  Его  можно  победить.
Когда-нибудь и Скотос будет повержен".
   "Так что же я волнуюсь?" - спросил он себя вновь. От злости  на  себя  он
так резко дернул за уздечку, что Прогресс недовольно фыркнул. Назад в  город
Крисп скакал галопом. Ему давно стоило бы начать кампанию  против  мятежника
Петрония; если бы не злодеяние Арваша, армия вышла бы в поход еще  полмесяца
назад.
   Крисп двинулся не в свои палаты, а в Чародейскую коллегию, что  лежала  к
северу  от  дворца.  Предыдущим  вечером  до  столицы  довезли  полумертвого
Яковизия. В  Чародейской  коллегии  самые  искусные  жрецы-целители  Видесса
совершенствовали свое мастерство, передавая его новым  поколениям  учеников.
Туда же попадали и безнадежно больные, кому не  могли  помочь  менее  умелые
лекари. К таким относился и Яковизий.
   - Как он? - спросил Крисп у старшего целителя Дамаса.
   Священник был среднего  роста  и  средних  лет,  с  загорелой  лысиной  и
косматой седеющей бородой. Под глазами целителя болтались синюшные  мешки  -
цена, которую священник платил за свой дар.
   - Ваше... - начал он, зевнул и начал снова:
   - Простите, ваше величество. Думаю, что он поправится,  ваше  величество.
Мы дошли наконец до той стадии, на которой можем лечить саму рану.
   - Его привезли еще вчера, - сказал Крисп. - Почему вы  прежде  ничего  не
делали?
   - Мы совершили очень многое, - сдержанно  ответил  Дамас.  -  Мы  многого
добились, работая совместно с чародеями других направлений, ибо на рану были
наложены чары, подобных которым я  не  встречал,  и  благого  бога  молю  не
встречать  более  никогда:   чары,   противодействующие   исцелению.   Чтобы
обнаружить и снять это заклятье, нам и потребовалось столько времени.
   - Заклятье против исцеления? -  Криспу  стало  дурно  от  одной  мысли  о
подобной гнусности, худшей, чем любая пытка, которой Арваш  мог  подвергнуть
Яковизия. - Да кому такая мерзость могла в голову прийти?
   - Не нам, ваше величество, и слишком долго, - ответил Дамас.
   - И даже когда мы поняли, с чем имеем  дело,  нам  пришлось  потрудиться,
чтобы превозмочь силу чар. Тот,  кто  накладывал  их,  воспользовался  силой
крови самого несчастного, отчего снять заклятье  было  вдвойне  сложней.  По
сути, это намеренное извращение нашего ритуала.  -  Несмотря  на  усталость,
жрец напрягся от гнева.
   - Но теперь вы готовы к исцелению? - осведомился Крисп и после  ответного
кивка сказал:
   - Отведите меня к Яковизию. Я хочу видеть, как его...  вылечат.  -  Чтобы
Яковизий видел его, понял, какую  вину  ощущает  Крисп,  отправивший  его  в
посольство, несмотря на недобрые предчувствия.
   Когда Дамас распахнул дверь в палату Яковизия, Крисп охнул.
   Прежде кругленький и франтоватый аристократ был худ, грязен и оборван. От
мерзкой вони Крисп  закашлялся;  в  комнате  стоял  не  просто  запах  давно
немытого тела, но куда худшая вонь, точно от гниющего мяса.  Из  уголка  рта
больного тек желтый гной.
   Лихорадочно блестящие глаза Яковизия были широко раскрыты и пусты, взгляд
скользнул мимо Криспа.
   У постели мечущегося Яковизия сидел  жрец-целитель,  за  спиной  которого
ждали четверо дюжих прислужников.
   - Ты готов, Назарей? - спросил Дамас.
   - Да, отец. - Взгляд Назарея на секунду задержался на Криспе.
   Когда  император  не  шелохнулся,  целитель  пожал   плечами