некоторое
замешательство.
   - Я привык видеть, как солнце восходит из-за гор, и не садится  за  ними,
сказал он Шарбаразу.
   - Я видел и то и другое, - откликнулся Шарбараз, - и, что касается  меня,
одно ничем не отличается от другого. Вот Машиз я хочу видеть. - В голосе его
звучал неутолимый голод.
   - До него еще далеко? - спросил Абивард. Он тоже хотел видеть Машиз, и не
только потому, что вступление в столицу означало бы победу, но и потому, что
ему было любопытно, как выглядит настоящий  город.  Некоторые  из  городков,
выросших возле крепостей на юге Макурана, были намного больше  и  оживленнее
городка в его наделе, но существенно ничем от него  не  отличались.  Абивард
хотел увидеть, насколько отличается от них Машиз.
   - Отсюда - дней десять-двенадцать, - ответил Шарбараз. - Но это  если  мы
будем только скакать, а я полагаю, что очень скоро придется и драться.  Если
Смердис сейчас не бросит на меня все силы, что у него есть, он проиграет.
   - Чтоб ему проиграть в любом случае!  -  сказал  Абивард,  и  Царь  Царей
согласно кивнул. Теперь они уже не столь часто говорили  о  дезертирстве  из
войска Смердиса, как в начале похода, когда их энтузиазм  еще  не  подвергся
испытаниям.  Абивард  давно  уже  определил  для   себя,   что   большинство
сторонников Смердиса останутся верны ему до  конца.  Если  Шарбараз  намерен
победить, придется ему обходиться теми силами, с которыми он начал войну. От
этого их цель  не  становилась  невозможной,  но  достижение  ее  отнюдь  не
облегчалось.
   - Пока мы побеждаем, все хорошо, - сказал  Шарбараз.  Вероятно,  он  тоже
старался не думать о дезертирстве из вражьего стана, которого не  было.  Как
только  его  войско  покинуло  северо-запад,  массовый  приток  добровольцев
прекратился.  Если  он  сумеет  побить  Смердиса  с  тем  войском,   которым
располагает, вся держава признает его правителем. Но если  не  сумеет...  Об
этом Абивард старался не думать.
   Спустя три дня после того, как дружина Шарбараза свернула на  север,  они
встретились с еще одним войском Смердиса. На сей раз  разведчики,  принесшие
эту весть Шарбаразу, смеялись во все горло.
   - Величайший, у Смердиса, наверное, кончились боевые кони, - сказал  один
из них. - Половина войска пешие, если не больше.
   - Жители Тысячи Городов, - произнес Абивард. Шарбараз кивнул:
   - Не сомневайся. Мы проскачем прямо сквозь их строй  и  развеем  их,  как
мякину; один такой урок - и они поймут, что  не  стоит  воевать  на  стороне
узурпатора.
   "Истинный сын Пероза", - подумал Абивард, а вслух сказал:
   - А не мудрее ли обойти их с флангов? Движемся мы  быстрее,  чем  они,  и
если атакуем их, пока они перестраиваются, чтобы настигнуть нас, у нас будет
больше шансов нанести тот смертельный удар, о котором ты говорил.
   Но законный Царь Царей покачал головой и махнул рукой на восток:
   - Там пока пустыня. Мы еще не  вышли  к  Тубтубу  и  Тибу.  У  нас  будут
трудности с фуражом и водой. А кроме того, я не хочу, чтобы все видели,  что
я обхожу войско Смердиса стороной. Я желаю показать всему царству,  что  мои
люди сильнее и отважнее.
   - Надеюсь, величайший, что это так, - отозвался  Абивард.  Более  открыто
критиковать решения монарха он не осмеливался. Шарбараз сердито посмотрел на
него, а потом крикнул, чтобы вызвали Заля и других  командиров,  и  принялся
отдавать приказания к лобовой атаке. Никто ему не возражал  и  не  выказывал
никаких опасений.
   Закончив, он обернулся к Абиварду:
   - Не окажешь ли мне честь сопровождать меня при наступлении?
   - Разумеется, величайший. Дай тебе Господь всяческого успеха, и пусть  Он
знает, что я от всей души этого желаю. - Как ни старался Абивард погасить  в
себе обиду, саркастический вопрос Шарбараза больно ужалил его. Он не считал,
что монарх поступает правильно, но как же сказать об  этом  Шарбаразу,  если
тот ничего не желает слушать? Ответа он  не  нашел.  Значит,  остается  идти
вперед и надеяться, что законный Царь Царей принял правильное решение.
   Под звуки военной музыки войско выстраивалось в боевые порядки.  По  всем
шеренгам прошел слух, что им противостоит пехота. Воины были уверены в своих
силах и настроены пренебрежительно.
   - Мы, повелитель, раздавим их в лепешку, - заявил один  из  всадников,  и
окружавшие его воины кивнули. Тревога Абиварда немного  улеглась.  На  войне
уверенность значит очень много.  Если  воины  считан  и  себя  непобедимыми,
победить их непросто.
   Вдали показалось войско Смердиса. Как и сказал разведчик, оно состояло из
пехоты и кавалерии - конные на флангах, пешие в  центре.  Абивард  выкрикнул
имя Шарбараза. Войско разразилось боевым кличем. Воины Смердиса ответили тем
же.
   Невообразимый шум поднялся до голубых небес.
   Рожки протрубили наступление. Абивард опустил  копье  и  пришпорил  коня.
Стук тяжелых копыт отдавался в его теле, словно сильный, наполненный пульс.
   Вражеские конники двинулись на них с флангов, намереваясь взять в кольцо.
   Пехота Смердиса стояла  на  месте.  Когда  Абивард  подскакал  ближе,  он
заметил,  что  она  прикрыта  заслоном  из   колючего   кустарника.   Сквозь
оглушительный конский топот  и  рев  боевых  кличей  слышались  чистые  ноты
тростниковых свистков.
   Абивард нахмурился под своей  кольчужной  сеткой:  этот  сигнал  был  ему
неизвестен.
   Но для пехоты он  что-то  значил.  В  одно  мгновение  воздух  заполнился
стрелами один залп, второй, третий. Они тоже свистели, и достаточно  громко,
чтобы заглушить звук, отправивший их в полет. Грациозные, словно птицы,  они
описывали крутую дугу в небе и падали на атакующих конников.
   У  Шарбараза  тоже  были  лучники,  и  они  открыли  ответный  огонь   по
пехотинцам, но далеко не столь плотный и регулярный. Люди и лошади падали, а
упав, перекрывали дорогу остальным. Атака захлебнулась.
   В поднятый щит Абиварда вонзилась стрела и, гудя, застыла  там.  На  одну
ладонь в сторону - и она пробила бы ему ногу. Теперь  заслон  из  кустарника
был совсем близко. Конь Абиварда со всего маху вломился в .него.  Тело  коня
было  защищено  доспехами,  но  колючки  царапали  неприкрытые  ноги.   Конь
остановился и недовольно заржал.
   Абивард с силой всадил ему шпоры в бока, более  сильной  болью  заставляя
его подчиниться своей воле.
   - Вперед, будь ты проклят! - закричал он. Конь двинулся вперед, но как-то
неуверенно. Абивард успел рассмотреть пехотинцев по ту  сторону  кустарника:
смуглые, приземистые, в кожаных  куртках,  длинные  темные  волосы  завязаны
узлом  на  затылке.  Некоторые  из  них  с  сильным   акцентом   выкрикивали
макуранские ругательства, а другие  кричали  что-то  не  сильно  похожее  на
комплименты на родном гортанном языке. И все продолжали выпускать стрелы.  В
дополнение к колчанам за спиной у ног каждого лежало по запасному колчану.
   Если бы кустарник был укреплен кольями, он составил  бы  более  серьезное
препятствие. А так войско Шарбараза пробило в баррикаде несколько  брешей  и
помаленьку просачивалось через них в расположение противника.  Они  устроили
страшную бойню; помимо луков в распоряжении пехотинцев имелись только ножи и
палицы.
   Абивард ткнул копьем поверх кустарника, метя в лучника, и в тот же момент
лучник выпустил в него стрелу. Возможно, они напугали друг друга, только оба
промахнулись. Они уставились друг на  друга  через  преграду.  Лицо  лучника
выглядело усталым и озабоченным, лицо Абиварда ниже линии глаз  было  скрыто
кольчужной сеткой. Оба кивнули, выразив этим если не взаимное  уважение,  то
взаимное  признание  принадлежности  соперника  к  роду  человеческому.   По
негласному соглашению после этого оба выбрали себе других соперников.
   Сзади напирали, вжимая коня Абиварда в самые колючки, хотя  ему  явно  не
хотелось двигаться в этом направлении. Ветки скребли  по  защищенным  броней
бокам животного, по железным кольцам, прикрывавшим ноги Абиварда. Наконец он
прорвался через кустарник, и за  ним  тут  же  устремилась  группа  конников
Шарбараза. В ушах Абиварда звенели торжествующие вопли - и возгласы страха и
отчаяния пехотинцев Смердиса.
   Некоторые из наиболее отчаянных  пехотинцев  бросились  наперерез  коням,
пытаясь стащить  всадников  на  землю.  Большинство  из  них  было  пронзено
копьями,  не  успев  подобраться  ближе.  По  рядам  лучников   стремительно
распространилась паника. Многие побросали луки, чтобы побыстрее бежать.
   Но им было не обогнать конницу. Абивард колол и колол своим копьем,  пока
оно не заходило ходуном в его руках.  Оно  сделалось  алым  почти  по  самую
рукоятку. Тогда он выхватил меч и принялся рубить убегающих противников.
   Потом он никогда не вспоминал об этом эпизоде битвы с гордостью -  задним
числом он воспринимал его не как бой,  а  как  убийство.  Когда  пал  центр,
кавалеристы, которых военачальники Смердиса поставили на фланги,  тоже  были
вынуждены отступить, чтобы их не отрезали от  основных  сил  и  не  перебили
поодиночке.  Погоня  продолжалась,  пока  сумерки  не   вынудили   Шарбараза
прекратить ее.
   Когда Абивард возвращался назад через поле недавней брани,  к  горлу  его
подступила тошнота. Коню пришлось выбирать дорогу,  чтобы  не  наступать  на
тела павших пехотинцев. И все  же,  несмотря  на  все  предосторожности,  он
наступал на труп через каждые несколько шагов.  Тогда  он  тревожно  ржал  -
мертвецы шевелились под его копытами.
   Абивард миновал смятую баррикаду и увидел,  что  сделали  лучники  с  его
товарищами. Когда колол и рубил беспомощных пехотинцев и потом, когда  видел
их тела, выпрямленные смертью, он испытывал к ним острую жалость. Но  сейчас
он осознал,  что  они  тоже  были  воинами.  Они  нанесли  войску  Шарбараза
значительно больший урон, чем удалось кавалерии Смердиса в  двух  предыдущих
битвах.
   Он осмотрелся, разыскивая глазами знамя законного Царя Царей. В  сумерках
разглядеть его было нелегко, но Абивард все же обнаружил знамя и подъехал  к
нему. Шарбараз стоял рядом с конем, протянув вперед руку.
   На ней колдовал лекарь.
   - Ты ранен, величайший! - воскликнул Абивард.
   - Стрела пробила  доспехи  и  мою  плоть.  -  Шарбараз  пожал  плечами  и
поморщился, явно помимо воли. Он старался придавать  своей  ране  как  можно
меньше значения. - Ничего серьезного. Пока  что  твоей  сестре  не  придется
искать мне замену.
   Вспомнив, что совсем недавно он сам точно так же  старался  не  принимать
собственное ранение всерьез, Абивард повернулся к Какии за подтверждением.
   Лекарь сказал:
   - Величайшему повезло - стрела пробила бицепс и наконечник вышел  наружу,
так  что  нам  не  пришлось  вытаскивать  или  проталкивать  его,   причиняя
величайшему  дополнительную  боль.  Если  рана  не  загноится  заживет   без
последствий.
   - А ты уж постарайся, чтобы она не загноилась, сказал Шарбараз.
   - У меня как раз для этого  есть  особое  снадобье.  -  Какия  достал  из
кошеля, висящего у  него  на  поясе,  заткнутую  пробкой  склянку.  -  Здесь
ярь-медянка,. свинцовый глет, квасцы, деготь и смола,  настоянные  на  смеси
уксуса и масла.
   Если величайший соблаговолит подержать травмированную руку спокойно...
   Шарбараз постарался доблестно выполнить эту просьбу, но когда Какия вылил
мутное  густое  снадобье  на  рану,  он  зашипел,  как  раскаленное  железо,
опущенное в воду.
   - Господи, да ты мне руку сжег! - воскликнул он и прикусил губу.
   - Нет, величайший, а если даже и так, лучше перетерпеть совсем  маленький
огонь сейчас, чтобы в дальнейшем избавить  себя  от  большего  и  смертельно
опасного огня заражения.
   - Это зелье избавит от чего угодно, - с чувством произнес Шарбараз, когда
Какия перебинтовывал ему руку. - Медь, свинец, квасцы, деготь и смола - если
бы я это выпил, а не позволил вылить на себя, несомненно отравился бы.
   - Вне всякого сомнения, величайший, но то же самое можно сказать о многих
панацеях, предназначенных для наружного, а не внутреннего  применения,  -  с
которой суровостью ответил Какия. - Скажем, твой кафтан очень хорош, облекая
твое тело, но согласишься ли ты съесть его в рубленом виде с огурцами? Всему
свое место и свое применение.
   Шар6араз, у которого теперь рука болела  не  только  от  раны,  но  и  от
лечения, не был настроен на философский лад.  Повернувшись  к  Абиварду,  он
сказал:
   - Что ж, зятек, на сей раз ты, похоже, вышел из боя с целыми мозгами.
   Завидую тебе. - Воистину сегодня мне повезло. Победа за нами.  -  Абивард
оглядел жуткую картину, оставленную битной. - Да, за нами,  но  куплена  она
дорогой ценой.
   На лице Шарбараза внезапно проступила бесконечная  усталость.  Кожа  туго
натянулась;  Абивард  без  труда  мог  представить,  как  Царь  Царей  будет
выглядеть к старости - если,  конечно,  доживет,  что  вообще-то  никому  не
гарантировано, а особенно увязшему в жесткой гражданской  войне  претенденту
на макуранский престол.
   - С каждой битвой все тяжелее и тяжелее,  -  устало  сказал  Царь  Царей.
Поначалу я думал, что сторонники Смердиса разбегутся после первой битвы,  но
с тех пор они дали мне еще два сражения, значительно более ожесточенных.  Не
понимаю, как его сотникам удается поддерживать дисциплину и боевой дух.  Нам
вновь придется драться на подступах к Машизу, и если Смердис тогда  окажется
сильнее, чем сейчас... - Он явно не желал продолжать.
   - Ты не ожидал, что он вступит в бой раньше,  чем  мы  подойдем  к  самой
столице. - Не успев договорить эти слова, Абивард уже пожалел, что  произнес
их.
   Ни к чему напоминать Шарбаразу  о  прошлых  ошибках,  которые  теперь  не
исправишь..
   Но  Шарбараз  не  рассердился,  а  только  кивнул   -   Мой   седобородый
родственничек, прокляни Господь его подлую душу, оказался  похитрее,  чем  я
думал. Это его не спасет, но очень затруднит нашу задачу.
   И вновь Абивард позавидовал умению Царя Царей вытаскивать себя из  пучины
печали исключительно силой воли. Он спросил:
   - Как по-твоему, сколько еще пехотинцев он сможет выставить против нас? Я
и представить себе не могу что они сумеют нанести нам такой урон.
   - И я, - согласился Шарбараз. - Что ж, вот и еще один урок: нельзя в  лоб
атаковать лучников, у которых есть укрытие, если только я не  хочу  угробить
больше людей, чем требует необходимость. - Он сложил ладонь раненой  руки  в
кулак. Абивард был рад что он на это способен.  -  Остается  надеяться,  что
заплатили за этот урок не чрезмерную цену.
   - О да, - отозвался Абивард. - Многое будет  зависеть  от  боевого  духа.
Если воины решат, что одержали очередную победу на пути в Машиз,  все  будет
хорошо.
   Надо позаботиться, чтобы они не сочли сегодняшнюю битву поражением.
   - Ты абсолютно прав. Если кто-то считает себя проигравшим,  скорее  всего
он и в самом деле проиграл.  -  Вид  у  Шарбараза  был  нерадостный.  -  Мне
казалось, что Смердис давно должен был посчитать себя побежденным.
   - Что ж, величайший, если он так не считает, надо его убедить,  -  сказал
Абивард, надеясь, что его слова прозвучали оптимистически.
   Страна Тысячи Городов оказалась для Абиварда полным  откровением.  В  его
собственном наделе земля не могла  прокормить  один  сколько-нибудь  крупный
город, не говоря о тысяче. Но в речных  долинах,  на  невысоких  холмах  над
грязной плоской низиной, возвышалось множество городов.
   Когда Абивард спросил, откуда взялись холмы на такой  плоской  местности,
Шарбараз усмехнулся:
   - В этом повинны сами города. - Увидев, что Абивард ничего не  понял,  он
пояснил:
   - Это города возникли в незапамятные времена, и с тех  самых  пор  жители
выбрасывают на улицы мусор. Когда  улица  становится  намного  выше  входной
двери в дом, хозяин разрушает свой дом. Они ведь строятся не из камня, а  из
саманного кирпича. Потом он  выстраивает  себе  новый,  на  том  уровне,  до
которого поднялась улица. Проделай это  несколько  веков  подряд  -  и  тоже
окажешься на холме.
   С той поры Абивард начал по-другому смотреть на  эти  холмики  -  как  на
зримое воплощение времени. Сама эта мысль внушала  ему  благоговейный  ужас.
Холм, на котором гнездилась крепость Век-Руд, был  естественным  -  в  любом
месте на глубине в пол-локтя кирка упиралась  в  сплошную  скалу.  Ему  и  в
голову не могло прийти, что люди способны сами создавать холмы.
   - А что в этом особенного? - спросила Рошнани как-то  вечером,  когда  он
заговорил об этом в ее закутке. И довольно едко добавила:
   - Судя по тому, что я видела, эта земля - сплошная грязь, и ничего  кроме
грязи. Собери эту грязь в кучу, дай ей просохнуть - вот тебе и холм.
   - Гм, - сказал он; в словах его главной  жены  была  правда,  и  от  этой
правды его восторг перед жителями Тысячи Городов поубавился. Пожалуй, он был
несколько разочарован: рукотворные холмы впечатан  ли  намного  больше,  чем
кучи грязи. - Но чтобы но строить хоть один  из  этих  холмов,  нужно  очень
много грязи.
   - А тут и есть очень много грязи. -  Несмотря  на  свой  добрый  нрав,  в
спорах Рошнани была  цепкой,  как  барсук.  Абивард  сменил  тему,  негласно
признав ее победу в этой стычке.
   Грязи сопутствовала обильная влага; ирригационные каналы  разносили  Воды
Тубтуба  и  Тиба  вдоль  русел  и  по  всему  междуречью.  Ганаты  были   бы
экономичнее, но их через грязь не пророешь.
   На орошаемых площадях земля обильно плодоносила: зерно, фиги, лук,  дыни,
бобы -  всего  и  не  перечислишь.  Крестьяне  работали  на  полях  в  одних
набедренных повязках и соломенных шляпах,  защищающих  от  палящего  солнца.
Варясь  заживо  в  своих  доспехах,  Абивард  всей  душой  завидовал  им.  В
нескольких шагах от берега канала земля становилась серой и пыльной, и росли
на ней разве что колючки, да и то не везде.
   Народ Тысячи Городов разбегался и  прятался  за  городскими  стенами  при
приближении армии Шарбараза.
   - Как же нам вытащить их оттуда? - спросил Абивард на военном совете.
   - А нам и не надо их  вытаскивать,  -  ответил  Заль.  -  Если  мы  будем
осаждать каждый городишко, то навсегда застрянем в стране Тысячи  Городов  и
никогда не доберемся до Машиза. Мы попросту пройдем мимо:  возьмем  с  полей
все, что нам надо, и пойдем дальше.
   - После этого они нас невзлюбят, - заметил Абивард.
   - А они и так нас не любят, - сказал Заль. Это было несколько цинично, но
совершенно справедливо. Абивард вопросительно посмотрел на Шарбараза.
   - Заль прав, - сказал Шарбараз. - Если  победим  Смердиса,  мы  заручимся
преданностью Тысячи Городов. Если же нет, то какая разница? - Он  с  горечью
рассмеялся. - Так что возьмем все, что нам нужно.
   Спустя десять дней после битвы с лучниками, которых выставил  против  них
Смердис, войска Шарбараза еще. раз повернули на запад, из долины  Тубтуба  и
Тиба вновь к Дилбатским горам. Впереди лежал Машиз.
   А перед ним расположилось войско,  собранное  Смердисом,  чтобы  помешать
сопернику войти в город. Дым от его походных костров застилал небо. До армии
Смердиса оставалось все меньше и меньше фарсангов.
   - Вынуждает нас приблизиться к нему, - сказал законный Царь Царей,  когда
его войско остановилось на ночлег.  -  В  Машиз  ведет  только  одна  дорога
широкая, прямая. У караванов  есть  и  другие  пути,  но  те  проходы  можно
заблокировать горсткой вооруженных людей. Я вышлю разведчиков проверить,  но
сомневаюсь, что Смердис оставил эти проходы открытыми.
   - Могут ли его воины атаковать с  одного  из  этих  проходов?  -  спросил
Абивард.
   Когда Заль ответил, голос его звучал не слишком весело:
   - Это может случиться, повелитель. Нам будет труднее сдерживать его,  чем
ему - нас. Но до сих пор  он  не  проявил  себя  напористым  военачальником,
способным одновременно решать две боевые задачи. Есть  хорошие  шансы  -  не
отличные, но хорошие, - что и дальше все пойдет таким образом.
   - Поскольку мои шансы обрести свободу  и  начать  эту  войну  были  вовсе
мизерны, я удовлетворюсь и  просто