посыпала сахарным
песком, протягивала нам ?пирожное? и приговаривала:
   - Оно хорошо, когда дома мужиков нет. Хоть и тяжело в хозяйстве, зато
сахар на самогон пускать не надо, вам угощенье  выходит.  Ешьте,  ешьте,
хорошим  девочкам  господь  сладкое  посылает,  а  непослушных   маньяки
забирают.
   Хлеб  был  свой,  бабка  выпекала  его  в  русской  печке,  масло  от
собственной коровы имело совершенно особый вкус и запах, ничего  вкусней
в своей жизни, чем то деревенское ?пирожное?, я больше никогда  не  ела.
Пробовала потом в городе  соорудить  это  нехитрое  угощение,  но  мигом
разочаровалась. Потом пошла в школу, и  одноклассницы  быстро  объяснили
мне, кто такие маньяки и чего мужчины хотят от женщин. Помню свой ужас и
первую мысль, которая пришла в голову.
   - Ну, девчонки врут!  Такого  не  может  быть.  Мне  больше  по  душе
пришлись разъяснения Раисы, которая сообщила:
   - Дети получаются от таблеток. Съешь розовую, девочка завяжется, а от
голубой мальчик получится.
   Несмотря на дворовое воспитание и почти  полную  бесконтрольность,  я
была страшно наивна. А может, раньше двор был другой.  В  нашем  мужики,
стучавшие домино, старались  особо  не  материться  при  детях  и  мигом
отнимали у подростков сигареты. Вот водку пили - это  да,  и  что  нужно
делать с пьяным, чтобы он пришел в себя, мне известно с младых ногтей.
   С тех пор утекло много лет, я совершенно  не  боюсь  мужчин,  которые
пытаются заговорить со мной на улице, но нет-нет, а просыпается  в  душе
страх, привитый Раисой.
   И сейчас мне очень не понравилось, что  мужик  с  перчаткой  оказался
рядом, в одном вагоне. Более того, он вышел на той же остановке,  что  и
я. Чувствуя, как сердце проваливается  в  желудок,  я  побежала.  Дядька
ускорил шаг. Как назло, в узком проулочке, ведущем  от  метро  к  нашему
дому, не было ни одного человека, я полетела стрелой.
   - Девушка, - раздалось сзади, -  погодите,  посмотрите,  что  у  меня
есть.
   Но я неслась опрометью по лужам, разбрызгивая в разные стороны жидкую
грязь. Перед глазами мигом возникла старуха. Вот она грозит мне  корявым
указательным  пальцем  с  коричневой  от  постоянной  возни  в   огороде
кожей: ?Ну, Вилка, будешь баловаться, достанет тебя маньяк?.
   Господи,  что  я  сделала  плохого?  Отчего  из  сотен   женщин   эта
криминальная личность выбрала именно меня? Почему обычно людный переулок
пуст? И он такой длинный, а тяжелые шаги и прерывистое  дыхание  уже  за
спиной.
   - Девушка, да постойте же...
   - Мама, - заорала я, - спасите, милиция, на помощь, убивают!
   - Что случилось? - раздалось впереди, и из стены дождя вынырнули двое
милиционеров.
   Возле нашего дома находится районное отделение, и эти парни  в  форме
были явно оттуда.
   - Мальчики, - рыдая, бросилась я  им  на  грудь,  -  милые,  дорогие,
помогите, за мной гонится маньяк.
   Мужчина мигом развернулся и полетел в обратную  сторону,  но  молодые
сержанты оказались проворней. Они догнали негодяя, повалили его в  лужу,
потом подняли, от души надавали  зуботычин  и  привели  нас  в  дежурную
часть.
   Дядьку отволокли в глубь коридора, меня  посадили  на  стул  и  стали
утешать.
   Иногда, в  злую  минуту,  мой  муж  говорит,  что  у  большинства  из
сотрудников местных отделений можно оторвать  голову,  а  они  этого  не
заметят.
   - Думают спинным мозгом, - шипит Олег, - голова им не нужна.  Да  еще
руки распускают по каждому поводу.
   Но со мной обращались как с английской королевой. Сначала проводили в
туалет, где нашлись туалетная бумага,  кусок  мыла  и  мятое  полотенце.
Потом принесли горячий чай и предложили печенье ?Твикс?. Примерно  через
час я пришла в себя и перестала клацать зубами, и тут появился улыбчивый
майор.
   - Виола Ленинидовна, вы способны разговаривать?
   Я кивнула.
   - Тогда проходите в кабинет.
   Я  вошла  в  довольно  большую  комнату,  заставленную   столами,   и
попятилась. На стуле, у окна, сидел маньяк. Под глазом у него  наливался
темно-фиолетовый  ?фонарь?,  светлые  брюки  и   рубашка   походили   на
серо-буро-коричневые тряпки, а красивые  башмаки  превратились  в  комья
грязи.
   - Не бойтесь, Виола Ленинидовна, - улыбнулся майор, - нас много, а он
один. Скажите, этот человек пытался осуществить попытку вступить с  вами
в незаконную половую связь без обоюдного согласия сторон?
   Кое-как поняв, что он имел в виду, я ответила:
   - Да.
   - В чем это проявлялось?
   - Он сначала приставал в метро, потом ехал в одном вагоне, ну а затем
в переулке...
   - Применял тактильные действия?
   - Что? - не поняла я.
   - Руками хватал? - пояснил другой милиционер в штатском, сидевший  за
одним из столов.
   - Нет, только разговаривал.
   - Принуждал вступить с ним в половую связь?
   - Нет, просто бубнил: ?Погодите...? Майор вздохнул.
   - Вот что, Виола Ленинидовна, во-первых, посмотрите сюда.
   У меня в  руках  оказалась  визитка.  ?Кочерга  Владимир  Николаевич,
доктор наук..."
   - Это он? - изумилась я.
   - Да, - кивнул майор, - мы проверили личность. Действительно, Кочерга
и действительно доктор наук. Ну-ка, Владимир Николаевич,  повторите  еще
ваш рассказ при Виоле Ленинидовне.
   - Действительно, - забубнил маньяк, - ужасно  вышло,  ей-богу,  я  не
хотел так ее напугать.
   - Вы по порядку.
   - Ага, в самом деле, ну вот какое дело.
   Он начал быстро говорить, без конца поднося к глазу бумажный  носовой
платок. Через пять минут мне стало нехорошо.
   Владимир Николаевич Кочерга  технарь,  всю  жизнь  работает  в  одной
лаборатории. Жизнь его отдана науке, годы бежали, бежали и примчались  к
пятидесятисемилетию. Ни жены, ни детей у мужика не было. Он жил вместе с
мамой, которая вела домашнее хозяйство  и  обожала  сына-ученого.  Но  в
прошлом году старушка  умерла,  и  Кочерга  остался  один.  Приходить  в
квартиру, где его никто не ждет,  было  ужасно,  и  Владимир  Николаевич
решил жениться. Казалось бы, в Москве столько одиноких дам и проблемы  с
невестой не будет. Но выяснилось, что подыскать суженую  не  просто.  На
работе Кочергу окружали одни мужчины. Редкие  сотрудницы  женского  пола
давно имели детей и даже внуков. Друзья все были женаты,  впрочем,  пару
раз их половины попытались выступить в роли  свах  и  подсунуть  Кочерге
своих разведенных подружек, но они Владимиру Николаевичу  решительно  не
понравились. Он, конечно, понимал, что вряд ли встретит в своем возрасте
неземную любовь, но, согласитесь, супруга должна  хотя  бы  не  вызывать
отвращения!
   Поняв,  что  на  знакомых  положиться   нельзя,   Кочерга   попытался
обратиться сначала в брачное агентство, а  потом  решил  воспользоваться
объявлениями. Но и в той, и в  другой  ситуации  столкнулся  с  обманом.
Претендентки,  выглядящие  на  фото  тридцатилетними,  на   самом   деле
оказывались  бабуськами,  а  те,  кто   писал,   что   весит   пятьдесят
килограммов, при первой встрече мигом превращались  в  прелестниц  64-го
размера. А  Владимиру  Николаевичу  нравятся  дамы  маленькие,  хрупкие,
субтильные, такие, какой была покойная мама.
   Потерпев очередную неудачу. Кочерга приуныл. Ну не ходить же  ему  на
дискотеки? Вот и пришла в голову идея  знакомиться  на  улице.  Владимир
Николаевич выискивал в толпе  особу,  которая  казалась  ему  подходящей
кандидаткой, и пытался завести разговор.
   - Конечно, - бормотал он, - с перчаткой глупо вышло,  я  не  подумал,
что она зимняя, на меху. Решил, очень хорошо придумал. А  оказалось  вон
чего! Я ведь сначала деньги использовал.
   - Каким образом? - пролепетала я.
   - Ну показывал сто рублей и спрашивал: ?Простите, не вы обронили?"
   - И что получалось? - заинтересовался парень, рывшийся в ящике своего
стола. Кочерга мягко улыбнулся:
   - Прямо беда выходила. Брали купюру  и,  спокойно  сказав  ?спасибо?,
уходили. Когда у меня тысяча рублей улетела, я решил изменить тактику  и
взял мамину перчатку. Да, однако!
   И он опять осторожно потрогал синяк под глазом.
   - Извините, - только и смогла вымолвить я.
   - Это вы  меня  простите,  -  возразил  Кочерга,  -  напугал  вас  до
полусмерти, совсем не хотел.
   Через полчаса мы вместе вышли во двор. Дождь прошел,  на  улице  было
свежо.
   - Вот что, Владимир Николаевич, - решительно сказала я, - у меня дома
сидят две маменьки,  вполне  нормальные,  худенькие,  шьют  хорошо,  обе
мечтают выйти замуж, пошли, познакомлю, может, кто понравится.
   - У вас две матери? - изумился Кочерга. - Как такое может быть?
   - Долго объяснять, идти недалеко, мой дом следующий.
   Кочерга засомневался:
   - Вид у меня, однако... Дамы шарахнутся.
   - Эти не из пугливых.
   - Лучше завтра.
   - Бросьте, - махнула я  рукой  и  поволокла  слабо  сопротивляющегося
профессора к нашему дому, - вы же не можете в таком виде в метро  ехать,
весь грязный, с синяком под глазом.  Не  ровен  час  опять  в  отделение
заберут.
   Дверь открыл Ленинид.
   - Здрассти, - проронил папенька.
   - Привет, - ответила я и велела:
   - Ну-ка, вытащи из шкафа синий костюм Семена, тот, который ему мал, и
отнеси в ванную, а вы, Владимир Николаевич, ступайте мыться.
   Профессор покорно пошел в указанном направлении.
   - Это кто такой? - зашептал Ленинид.
   - Ты привел жениха Светке,  а  я  нашла  для  Туей.  Папенька  уронил
вешалку.
   - Господь с тобой, Виолка, он же бомж! Морда в  синяках,  пинжак  без
пуговиц, штаны, словно из жопы вынули...
   Я показала ворчащему Лениниду визитку.
   - Доктор наук, - протянул растерянно папашка, - ага, ясно,  уважаемый
человек.
   Вздохнув, он понес костюм к ванной, я медленно снимала грязные туфли,
чувствуя, как гудят усталые ноги.
   - А все-таки приятно, - неожиданно обернулся Ленинид, - прямо  сердце
радуется.
   - Чему? - поинтересовалась я, нашаривая тапки.
   - Такие большие люди, как этот доктор наук, крупные ученые, мужики  с
головами, тоже от души поддать любят,  -  захихикал  папенька,  -  не  в
библиотеке же нашему жениху рыло начистили.

Глава 20

   К Алле Даниловне Рассказовой,  бывшей  хозяйке  Зои,  я  заявилась  к
девяти утра и, очевидно, разбудила добрую самаритянку, потому что  дверь
открыли не сразу.
   - Вы ко мне? - удивилась  дама  без  возраста.  Такой  можно  дать  и
тридцать, и пятьдесят лет в зависимости от  времени  суток.  Утром,  при
ярком солнце, понятно, что мадам стоит на пороге пенсии, а вечером,  при
приглушенном электрическом освещении, она сойдет за девушку. Но  сейчас,
хоть  часы  и  показывали  девять,  в  прихожей  горела  лампочка,  и  я
заколебалась. Лица хозяйки практически не видно, а фигура,  затянутая  в
черные бриджи и футболку, выглядит безупречно.
   - Вы Алла Даниловна?
   - Да.
   Я протянула ей пакетик, перевязанный блестящей красной  ленточкой,  и
затрещала:
   - Уж простите, рано заявилась, хотела дома застать, Зоя телефон дала,
только я потеряла бумажку...
   - Кто? - растерянно  переспросила  Алла  Даниловна,  машинально  беря
сверток. - Какая Зоя?
   - Так Рамазанова, ваша домработница, ну та, что в  Америку  уехала  с
дочерью.
   - Ах Зоенька! - обрадованно  воскликнула  Алла  Даниловна.  -  Да  вы
входите.
   В прихожей я пустилась в объяснения:
   - Я Зоина подруга, зовут Виолой. Ездила  по  турпутевке  в  Нью-Йорк,
встречалась с Зойкой...
   - Пойдемте, -  заулыбалась  хозяйка,  -  кофейку  попьем,  вы  все  и
расскажете, очень интересно, как там Зоечка устроилась.
   Меня  привели  на  большую  кухню,  обставленную  красивой  импортной
мебелью, и усадили за круглый стол со  стеклянной  столешницей.  Тут  же
появился кофейник, похоже серебряный,  элегантные  чашечки  и  коробочка
шоколадных конфет.
   - Как там Зоенька,  -  спросила  Алла  Даниловна,  наливая  ароматный
напиток, - очень жалко мне было ее девочку.
   Я всегда считала, что врать нехорошо, но для пользы дела вполне можно
сообщить не правду. Говорит же врач безнадежно больному человеку:
   "Вы скоро поправитесь, голубчик?.
   Вот только не следует придумывать  нечто  страшное  исключительно  из
суеверия, а вдруг сбудется? Поэтому я быстро произнесла:
   - Дочка ее поправляется, почти совсем здорова.
   - Ах, какое счастье! А сама Зоя?
   - Тоже хорошо, встретила мужчину, вышла замуж.
   - Ну пошли ей господь,  -  запричитала  Алла  Даниловна,  -  дай  бог
счастья,  она  его  заслужила.  Столько  мытарств  пережить!  Не  всякая
выдержит, свихнется! Зоенька прелестный человечек,  работящая,  честная,
умная, золото просто.
   - Да, да, да,  -  кивала  я.  -  Кстати,  там  в  пакетике  небольшой
сувенирчик.
   Алла Даниловна принялась  разворачивать  шуршащую  бумажку,  вытащила
оттуда  отвратительную  гипсовую  статуэтку,  долженствующую  изображать
статую Свободы, и воскликнула:
   - Ах, какая прелесть!
   Я промолчала. В Москве теперь можно купить любую  штучку.  Зная,  что
пойду утром к Рассказовой, я приобрела ?сувенирчик?  вчера  в  подземном
переходе, в ларьке, который бойко торгует керамическими  фигурками.  Там
же мне его и завернули в подарочную  упаковку.  Стоило  все  вместе  сто
рублей, а выглядит так, словно прибыло прямехонько из  Нью-Йорка,  хотя,
как говаривал Остап Бендер:
   "Вся контрабанда делается в Одессе, на Малой Арнаутской улице?.
   - Очаровательно, - радовалась Алла Даниловна, - очень милая  вещичка!
Кстати, у вас ведь, естественно, есть Зоин адрес? Дайте, пожалуйста.  Не
хочется терять ее совсем.
   Я растерялась и уже  было  собралась  сказать,  что  записная  книжка
осталась дома, как тут на кухню вышла довольно  полная  девица  в  мятой
ночной рубашке.
   -  Мама,  -  недовольно  произнесла  она,  убирая  с  лица  спутанные
белокурые волосы, - сколько раз тебе говорить, не ори по утрам!
   - Люсенька, - радостно воскликнула  мать,  -  посмотри,  что  Зоя  из
Америки прислала! Знакомься, это ее лучшая подруга Виола.
   Алла Даниловна была дамой восторженной, видящей все в розовом  цвете.
Если сувенир, то роскошный, ежели подруга, то лучшая.
   Совершенно не смущаясь меня и даже не подумав  накинуть  халат,  Люся
плюхнулась на стул, процедив сквозь зубы:
   - По-моему, жуткое уродство. И совсем не было  никакой  необходимости
тащить сей предмет через океан, у нас  в  палатке  у  метро  точь-в-точь
такая стоит за копейки.
   - Люся, - укоризненно воскликнула Алла Даниловна, -  зачем  ты  такое
говоришь?!
   - А зачем ты меня своими воплями  разбудила?  -  нелогично  возразила
дочь, потом с хрустом потянулась, зевнула и ушла.
   - У Люсечки случаются мигрени,  -  мать  попыталась  мигом  оправдать
хамку, - жуткие, мучительные головные боли.  Девочка  так  страдает!  Ей
требуется отдых где-нибудь на юге Франции,  но  ведь  не  поедешь,  пока
сессию не сдаст.
   На мой взгляд, Люсе бы больше помогли розги  или,  как  говорила  моя
мачеха, хорошая порция витамина Р, ремня кожаного и широкого.
   - Статуэтка очень красивая, - продолжала восторгаться Алла Даниловна,
- а больше всего радует, что Зоя обо мне помнит.
   - Как же иначе, она очень переживает, что пока не может  вернуть  вам
деньги.
   - Какие? - совершенно искренно воскликнула Алла Даниловна.
   - Ну, сто тысяч долларов, которые вы ей дали.
   - Я?!
   - Конечно.
   - Что вы, дорогая! Откуда у меня подобные суммы?
   - Но Зоя мне все рассказала, прямо  плакала,  вспоминая,  как  вы  ее
выручили.
   Алла Даниловна растерянно повертела в руках ложечку.
   -  С  чего  бы  Зое  такая  глупость  в  голову  пришла?  Может,   вы
перепутали?
   - Откуда она тогда взяла баксы, необходимые для поездки?
   - Понятия не имею!
   Я решила пойти ва-банк и зашептала:
   - Алла Даниловна, душенька, у меня ситуация покруче, чем у Зои,  двое
деток-близнецов умирают, помогите!
   - Но, - испуганно проговорила дама, - чем же? Если вы думаете, что  я
могу дать денег в долг, то ошибаетесь. Мой муж, Сергей  Мефодьевич,  был
человек обеспеченный, но  он  умер,  и  мы  с  Люсенькой  сейчас  просто
проживаем нажитое...
   - Дайте мне телефон В.К. Лазаренко.
   - Кого? - шарахнулась в сторону хозяйка.
   - Психиатра В.К. Лазаренко, я все знаю.
   - Что?
   - Про него.
   - Кого?
   - Про В.К. Лазаренко.
   - Это кто?
   - Психиатр такой особенный, помощник страхового агента.
   - Что?
   В подобном духе мы беседовали минут пять. По истечении этого  времени
у меня возникла стойкая  уверенность:  либо  Алла  Даниловна  гениальная
актриса, которой никто из современных лицедеев и в подметки не  годится,
либо она впрямь и слыхом не слыхивала о таинственном В.К.  Лазаренко.  В
конце концов Зоя могла наврать своей соседке, где взяла деньги!  Смущало
только одно: ведь в историях болезни четко стояла печать ?психиатр  В.К.
Лазаренко, доктор наук, профессор?. Устав  от  бесплодного  разговора  я
встала:
   - Мне пора.
   Алла Даниловна явно обрадовалась:
   - Конечно, конечно.
   Она вышла провожать меня в прихожую. Я влезла в  туфли  и  от  полной
безнадежности сказала:
   - Вот горе-то, так  надеялась,  что  вы  подскажете  телефончик  В.К.
Лазаренко, мне хоть в петлю лезь, такое положение!
   - Душенька, я никогда не слышала про такого человека!
   Пришлось  уходить.  Дверь  захлопнулась.  Я  постояла  пару  минут  в
задумчивости на лестничной  площадке.  Такую  сокрушительную  неудачу  я
потерпела впервые. Внезапно дверь распахнулась, и высунулась Люся:
   - Эй, вы платок забыли.
   Я глянула на кружевной лоскутик:
   - Это не мой!
   - Берите.
   Девушка с силой втиснула мне в руку крохотную тряпочку и  исчезла.  Я
швырнула платочек на подоконник, и тут из него  выпала  записка.  Мелким
аккуратным детским почерком на ней было  выведено:  ?Информацию  о  В.К.
Лазаренко можете получить сегодня, в  20.00,  в  кафе  ?Железный  гусь?,
Разувахинская улица, дом девять, вход со двора?.
   Забыв про лифт, я, перепрыгивая через ступеньки, понеслась вниз. ?Лед
тронулся,  господа  присяжные  заседатели?.  Алла  Даниловна,  очевидно,
просто не захотела разговаривать дома, испугалась, что дочь  подслушает.
И правильно сделала! Еще неизвестно, как отреагирует  дочурка,  узнав  о
том, каким образом ее маменька поступила с папенькой.
   В половине восьмого я приехала на Разувахинскую улицу и обнаружила  в
доме девять учебное заведение: институт рекламы и  менеджмента.  Никаким
кафе тут и не пахло. Сердце ухнуло в желудок. Меня обманули! Ни  на  что
не  надеясь,  я  вошла  в  огромный  холл  и  наткнулась  на   бабульку,
торжественно восседающую за огромным письменным столом.
   - Ну, явилась к самому концу занятий, - недовольно пробормотала та, -
показывай студенческий, так не пропущу!
   Пустячок,  а  приятно.  Всегда  радостно,  когда  незнакомый  человек
считает вас юной девушкой.  Правда,  старушка  сильно  подслеповата,  на
столе перед ней лежат бифокальные очки, но все равно  хорошо!  Могла  бы
принять вошедшую за пенсионерку, но ведь посчитала меня  студенткой.  Не
знаю, как вас, но меня такие мелочи очень радуют.
   - Не подскажете, где тут кафе ?Железный гусь?? - улыбнулась я. - Дали
адресок: Разувахинская, девять, приехала, смотрю, тут институт.
   Бабуська тяжело вздохнула.
   - Это был институт, когда ректором покойный Сергей Львович работал. А
теперь бардак, прости господи, а не учебное заведение. Виданное ли дело,
в корпусе, где занятия идут, ресторацию открыть! Тьфу, противно.  Ступай
во двор, там увидишь.
   Я обошла здание и обнаружила  дверь  с  табличкой:  ?Железный  гусь?,
студентам 50% скидки?.
   Прямо от порога вниз вела довольно крутая лестница, я осторожно пошла
по слишком узким ступенькам. Из подвала доносились  раскаты  оглушающего
рока. Было непонятно, отчего  ресторация  носит  такое  название.  Стены
украшали фотографии.., куриц, застигнутых  в  самых  невероятных  позах.
Может, у хозяев плохо со знаниями по зоологии и они вульгарно перепутали
пернатых?
   Очутившись в большом зале, я чуть  не  оглохла.  И  первые  несколько
минут пыталась разглядеть в кл