ану. Тот возмутился и велел  шестеркам  быстро  разобраться  в
ситуации. Клевреты постарались и раздобыли информацию, кто и  где  отнял
тугрики у Степана.
   Они явились в салон и до  смерти  напугали  Анджелу,  та  кинулась  к
своим. Но инцидент был улажен мгновенно.  "Начальство"  Димы  и  Костика
встретилось с украинским паханом. О чем  они  толковали,  каким  образом
пришли к консенсусу, Костя, естественно, не знал. Им просто сказали:
   - Дело улажено, работайте спокойно.
   Но за "ломберный" столик Константин больше  не  садился,  потому  что
Диму убили.
   - Степан тут ни при чем, - талдычил Костя, терзая парик.
   - Но мне Анджела сказала...
   Костя поднял огромные, казавшиеся бездонными из-за  густых  накладных
ресниц глаза.
   - Анджела дура! Полная и окончательная. Уж не знаю, что ей взбрело  в
голову! У нее в мозгу все, словно в  кривом  зеркале,  искажается.  Ведь
объяснили ей: работаем дальше спокойно, так нет!
   В эту минуту дверь распахнулась,  и  появилось  существо  непонятного
пола, одетое  в  блестящий  костюм  типа  пижамы  и  обильно  украшенное
перьями.
   - Костяня, - зачирикало оно, - ты позвонил насчет грима?
   - Потом!
   - Нет, сейчас.
   - Видишь, я занят.
   - Костя-аня, - заныло существо, подрагивая  перьями,  -  пра-ативный,
гадкий! Жду весь день.
   Ну разве трудно?
   Костик тяжело вздохнул.
   - Извини, - сказал он мне, потом вытащил. мобильный и заявил:
   - Телефонную книгу дома забыл, если сохранился в памяти номер, то...
   Внезапно я перестала воспринимать окружающее. "Если остался в  памяти
номер..." Перед глазами моментально возникла картина: я  лежу  в  коробе
под матрацем и вижу в щель ноги в черных кроссовках с красными вставками
и желтыми шнурками. Обувь для попугая. Ноги походили взад-вперед,  потом
послышались пиканье и голос, сказавший: "Нет".
   Телефон у Виктории Евгеньевны такой же, как у нас, старуха мертва,  в
квартире никого больше нет, трубкой не пользовались.  Значит,  в  памяти
обязательно должен остаться номер. Я могу узнать, куда  звонила  дама  в
черных кроссовках.
   Может, хоть это натолкнет меня на след?
   Едва дождавшись, когда блестящая пижама уйдет, я вцепилась в парня.
   - У тебя есть ключи от квартиры Виктории Евгеньевны?
   - Да, - кивнул он, - они у всех имелись: у Димки, Маринки, Андрюхи  и
меня. Только у Анджелы не было!
   - Давай!
   - Зачем?
   - Ты хочешь наказать убийцу Димы?
   Костик замялся, потом сказал:
   - Ну.., нет.
   - Почему?
   - Зина моя мать, и хотя я никогда не прощу ей всего, но понимаешь...
   - Твои родители с этим делом ничего общего не имеют!
   Костя отшвырнул парик в угол.
   - О господи!
   - Дай ключи! Немедленно! Я поймаю того, кто задушил Диму!
   Костя вздрогнул, встал, подошел к стоящей в углу сумке, и тут же ожил
громкоговоритель, прикрепленный к стене:
   - Огонек.., ты где? Уже вступление идет!
   - Мама! - взвизгнул Костя. - Я опаздываю.
   Он моментально вытолкал меня в коридор и, схватив  за  руку,  потащил
вперед. Мы оказались перед пыльным  бархатным  занавесом,  где-то  сбоку
одуряюще гремела музыка. Костя, на ходу влезший  в  майку  и  нацепивший
растрепанный парик, подтолкнул меня влево.
   - Осторожно, там  две  ступеньки,  -  заботливо  сказал  он,  -  сядь
где-нибудь, посмотри, как я танцую,  а  потом  я  отдам  тебе  ключи,  и
договорим.
   Я повиновалась и очутилась в гомонящем зале,  где  колыхался  плотный
сигаретный  дым.  Множество  столиков,  между  которыми  практически  не
осталось проходов, за ними широкая танцплощадка,  а  прямо  передо  мной
круглая сцена с шестом.
   Оглядевшись, я увидела пустое кресло и села.
   Надеюсь,  не  вызову  недоуменных  вопросов.  Официанты,  хорошенькие
мальчики, все, как на  подбор,  кудрявые  блондины,  бегали  по  залу  с
полными подносами. На ногах  у  них  было  нечто  напоминавшее  сандалии
римских  легионеров,  на  мой  взгляд,  очень  неудобная  обувь,  я   бы
непременно упала и грохнула всю посуду, вели  мне  кто-нибудь  разносить
еду в таких босоножках.
   Но мальчишки ловко управлялись. Я слегка  струхнула.  Ну  что  делать
женщине в месте, где собираются геи? Сейчас охрана выведет меня вон.
   Но потом, оглянувшись, увидела, что за столиками сидит много  женщин,
и успокоилась.
   Пыльный занавес раздвинулся, и  на  сцене  появился  Костик.  Зрители
затопали ногами, засвистели, застучали приборами о тарелки.
   Парень выглядел  великолепно.  Яркий  свет  рампы  "убил"  аляповатый
грубый грим, и танцор стал похож на красивую молодую  девушку.  Двигался
он ловко, в такт с музыкой, вульгарных  движений  не  делал.  Мне  стало
интересно: каким образом Костик, с бюстом, пришитым  к  кофточке,  будет
исполнять стриптиз?

Глава 21

   Но оказалось, что он не собирался раздеваться,  очевидно,  вся  фишка
его номера состояла в другом. На сцене танцевал мужчина,  жутко  похожий
на женщину, и присутствующие, думая, что он трансвестит, просто выли  от
восторга, швыряя на сцену денежные купюры  самого  разного  достоинства.
Самое любопытное, что Костик замечательно двигался,  у  него  был  явный
талант к танцам и изумительное чувство музыки. Наконец свет,  на  минуту
ярко вспыхнув, погас. Зрители принялись топать ногами, хлопать в ладоши,
свистеть, шум поднялся невообразимый.  Какую-то  минуту  в  зале  царила
настоящая какофония, потом лампы вновь таинственно замерцали, явив  всем
пустую сцену. Мне стало  понятно,  почему  свет,  погаснув,  не  зажегся
сразу. За мгновение, пока  зал  тонул  в  темноте,  ловкий  Костя  успел
подобрать с пола ассигнации.
   Я встала и пошла за  кулисы.  Что  ж,  вполне  вероятно,  что  Костик
испытывает огромное удовольствие, танцуя в перьях перед десятками людей,
но он еще имеет неплохую сумму в конце такого выступления.
   Оказавшись с той стороны пыльного  бархатного  занавеса,  я  тихонько
позвала:
   - Костик!
   Ответа не последовало, парня за кулисами не было. Там стояла девица в
блестящих трусиках.
   Это была обыкновенная девушка,  выступавшая  топлесс.  Верхняя  часть
одежды у нее отсутствовала, бюст был самый настоящий.
   - Чего визжишь? - грубо спросила она. -  Офигела  совсем?  За  сценой
стоишь, не на помойке с ведром!
   - Извините, где Костя?
   - А.., его знает, - девица  выплюнула  изо  рта  жвачку  и  поправила
трусики, - глянь в другой кулисе, он туда уходит!
   В  эту  секунду  из-за  грязного  бархата  донеслась  нежная  музыка.
Хамоватая стриптизерка моментально переменилась в лице. Наглое выражение
сменилось очаровательной  улыбкой.  Мне  показалось,  что  вокруг  хамки
заколыхался белый и пушистый мех.
   - Вон туда пройдите,  -  проворковала  она,  тыча  пальцем  влево,  -
Костян, наверное, там.
   Прочирикав эту фразу, она ринулась на сцену.
   Я усмехнулась и пошла  в  указанном  направлении.  Ох,  не  зря  один
великий русский режиссер сказал в сердцах замечательную фразу:
   - Актеры - дети, но это сукины дети.
   Спотыкаясь о какие-то железки, я вырулила на крохотный  пятачок,  где
стоял стул. На нем,  устало  свесив  руки  и  голову,  сидел  Костик.  Я
пожалела его, он, наверное, измотался, работая по ночам.
   Все-таки человек должен вести активный образ жизни  в  светлое  время
суток, в темное ему положено спать.
   Я хотела подойти к Косте и потрясти его за плечи, но  меня  опередило
давешнее  существо  в  блестящей  пижамке,  то  самое,  которое  недавно
ворвалось в гримерную Кости. Оно выскочило с  другой  стороны  кулисы  и
захныкало:
   -  Ка-а-астян!  Га-а-адкий!  Ты  па-а-азвонил   насчет   грима!   Фу,
пра-а-ативный! Чего молчишь? Ну?
   Продолжая стенать, "пижамка" подплыла к танцору  и  схватила  его  за
шею.
   В тот же момент раздался безумный визг.
   - И-и-и-и! Костя! Помогите, все сюда!
   Я попятилась  в  сторону.  Константин  неожиданно  упал  на  пыльный,
затоптанный пол.  Широко  раскрытые  глаза  уставились  вверх,  рот  был
открыт, на шее виднелась узкая темная полоска, врезавшаяся в кожу.
   Секунду я стояла застыв, словно испуганная  собака.  Потом  в  голове
стало проясняться.
   - Что случилось, - донеслось сбоку, - эй, Ванька, чего орешь?
   "Пижамка" тряслась в истерическом припадке.
   На пятачок вышел сухощавый молодой человек в форме охранника. Едва  я
увидела черную куртку с нашивкой "Беркут", как  совершенно  против  воли
побежала по коридору в сторону гримерной Костика.  Только  бы  она  была
открыта! Впрочем, насколько я помню, танцор просто притворил  дверь,  но
вдруг там стоит захлопывающийся замок?
   Но комната была открыта. Я вошла  внутрь,  опустила  крючок  и  стала
рыться в сумке Костика.
   Ключи нашлись в боковом кармане, и  я  сразу  узнала  тот,  от  двери
Виктории Евгеньевны: простой, английский. Остальные напоминали  странные
палочки со штырьками.
   Сломав два ногтя, я отцепила ключ, сунула его себе в  сумочку,  потом
прислушалась к звукам, доносившимся из коридора. Очевидно, уже весь клуб
в курсе того, что произошло за сценой.
   Слышно, как визжат девушки, бегает охрана.
   Каким же образом уйти отсюда? Если я высунусь  сейчас  за  дверь,  то
сразу вызову подозрение.
   К тому же охранники у входа в  "One"  моментально  припомнят,  что  к
убитому Огоньку приходила женщина, и тут же "тормознут" меня.
   Мой взгляд упал на столик с гримом и штангу с яркими костюмами. Через
пару минут меня было невозможно узнать. Иссиня-черный парик мелким бесом
кудрявился на голове. Лицо, густо  покрытое  тоном,  с  кроваво-красными
губами, кирпичным румянцем, не правдоподобно густыми ресницами выглядело
жутковато.
   Быстро  скинув  джинсы  и  футболку,  я  влезла  в  пугающе  холодный
комбинезон    из    ярко-синей    парчи,    нацепила    босоножки     на
пятнадцатисантиметровых "гвоздиках". Для полноты  картины  приладила  на
голове обруч с прикрепленными к нему перьями и откинула крючок.
   Слава богу, именно в этот  момент  в  коридоре  оказалось  пусто.  Я,
стараясь не упасть, поковыляла на выход. Господи, до чего  же  неудобно!
Как только стриптизерки носят такие туфли! И ведь не  просто  ходят,  но
еще и весьма ловко танцуют.
   Кое-как я до плюхала до вахты. У двери стоял лишь один секьюрити,  он
посмотрел на меня и удивленно спросил:
   - Ты кто?
   - Наташа, - пискнула я, - не узнал?
   - Тебя в таком виде и мать не опознает. Чего в гриме на улицу прешь?
   - Костяна убили!
   -  Слыхал  уже,  педики  визжат,  словно  поросята  недорезанные,   -
усмехнулся охранник.
   - Ща менты прирулят.
   - Точняк, уже вызвали.
   - Мне с мусорами встречаться не след, ясно?
   В машине переоденусь!
   - Откуда же у тебя тачка, - хмыкнул секьюрити, - где достала?
   - В налоговой инспекции подрабатываешь? - не растерялась я.  -  Какое
твое дело? Где взяла, где взяла.., купила! Пока, чао, бамбино!
   С этими словами я, стараясь не шататься  на  "гвоздях",  двинулась  к
двери, но охранник захрюкал и загородил мне дорогу.
   - А сладкий поцелуй?
   - Да пошел ты!
   - О-о-о, какие мы сердитые!
   - Отойди!
   Секьюрити схватил меня за талию и притянул к себе.
   -  Киска,  не  ломайся,  мы  быстренько,  прямо  тут!  Я  за  секунду
управлюсь!
   Я попыталась вырваться, но он был словно из железа. Довольно хихикая,
он принялся расстегивать мой комбинезон. Вспомнив детство, проведенное в
подворотне, я со всей силой ударила его коленкой между ног.
   - Дура! - заорал сластолюбец, выпуская меня. - Сука!
   - Имей в виду, - сказала я, - за бесплатно ни с кем не стану, не могу
лицо терять. Плати триста баксов и пользуйся!
   - Сволочь!
   Я одернула комбинезончик и выскочила на улицу.
   Шел мелкий дождик, боясь,  что  обиженный  охранник,  придя  в  себя,
ринется за мной, чтобы отомстить, я  нырнула  в  "Жигули".  Отъеду  пару
кварталов, а потом припаркуюсь где-нибудь и переоденусь.
   Улицы были пустынными, что, в общем-то, понятно, часы показывали  три
утра, нормальные люди в это время видят пятый сон, мало  кому  придет  в
голову разъезжать по столице, да еще в перьях и блестящей парче.
   Вырулив в узенький переулок, я припарковалась возле небольшого  дома.
В окнах не было видно ни одного огонька. Вот самое  замечательное  место
для переодевания!
   Выключив мотор, я хотела уже расстегнуть  комбинезон,  как  вдруг  до
меня дошло: господи, мои джинсы, футболка и обувь остались в гримерной у
Костика.  На  секунду  мне  стало  дурно,  но  я  постаралась  сохранить
хладнокровие.  Спокойно,  Вилка,  не  надо  паники,   ну-ка,   рассуждай
логически. В  джинсах  карманов  нет,  мою  личность  по  ним  вычислить
невозможно. Самый обычный синий деним, единственная зацепка - размер.
   Я ношу российский сорок второй  и  в  толпе,  среди  обычных  женщин,
выгляжу слишком щуплой. Но в среде стриптизерок запросто сойду за  свою,
там объемом бедер в восемьдесят четыре  сантиметра  никого  не  удивишь.
Значит, джинсы могут принадлежать любому  из  танцоров  клуба.  Отлично,
теперь футболка. Тоже ничего особенного, самая  простая,  нежно-голубого
цвета, без всяких опознавательных знаков, и обувь лишена примет.
   Я успокоилось, вспотевшая спина высохла.
   Хорошо, что я хоть догадалась прихватить свою сумочку.  В  ней  лежат
документы, деньги, ключи.
   Решив, что ничего страшного не произошло, я не стала ругать  себя  за
забывчивость. Ну какой смысл посыпать голову пеплом? И  вообще,  никогда
не следует злиться на себя, любимую, за допущенные ошибки.  Уж  поверьте
мне, вокруг столько людей, которые с удовольствием отругают вас за любой
промах!  Поэтому  только  хвалите  себя,  не   обращайте   внимания   на
оплошности, вспоминайте о правильных поступках. Молодец, Вилка,  сумочку
не забыла! Ах, какая же я умница-разумница! А джинсы.., ну и фиг с ними,
новые куплю. Нечего самой вгонять себя в депрессию,  кто  же  будет  вас
любить больше, чем вы сами?
   Разобравшись с одеждой, я решила снять обруч с  перьями  и  потерпела
неудачу.  Плюмаж  сидел,  словно  прибитый.  Очевидно,  у  него  имелось
какое-то  хитрое  приспособление,  державшее  его  ободок  намертво   на
волосах. Оно  и  понятно,  перья  не  должны  упасть  на  пол  во  время
зажигательного танца. Значит, нацепив  пластмассовую  дугу,  я  нечаянно
закрепила ее. Ладно, не беда, стащу весь парик.
   Я подергала мелкозавитые, стоящие дыбом синтетические кудряшки и чуть
не заорала. Шевелюра не снималась. Любая попытка сдвинуть парик вызывала
резкую боль.
   Поняв, что от "прически пуделя" так легко мне не избавиться, я решила
не тужить. Из любого положения, даже самого безвыходного,  имеется,  как
правило, два выхода, об этом надо помнить всегда. Значит, так, еду домой
в перьях. Надеюсь, меня не остановят для проверки документов. Хотя  чего
мне бояться? Права, техталон и паспорт при мне, а уж в  чем  я  сижу  за
рулем, ГАИ интересовать не должно. Трезвая? Бумаги на месте? И все!
   А дома пойду в ванную, намочу голову, вот парик и соскользнет.
   Я быстро покатила в сторону никогда не засыпающего проспекта, жалея о
том, что не затонировала стекла в машине. Вид сильно накрашенной молодой
женщины, да еще с  плюмажем  на  башке,  вызывал  нездоровый  ажиотаж  у
водителей, которые в этот поздний, вернее, ранний час  оказались  сплошь
мужчинами. Кое-кто гудел, другие просто пялились на меня, третьи,  самые
наглые, притормаживали на светофоре и вкрадчиво интересовались:
   - Куда торопишься, киска?
   Естественно, я никак не реагировала на плохо воспитанных  окружающих.
Все-таки наш народ абсолютно  бесцеремонен.  Вот  моя  подруга  Мира,  в
девичестве Зильберман, давно, еще в середине 80-х, укатившая  в  Лондон,
рассказывала мне замечательную историю.
   Ее муж, богатый англичанин, повел жену  на  главное  событие  года  -
королевские скачки. Если вы думаете, что  люди  съезжаются  на  ипподром
только для того, чтобы полюбоваться на ретивых скакунов и поставить пару
фунтов на понравившуюся лошадь, то ошибаетесь. Скачки в  первую  очередь
показ себя. Основное, на что станут смотреть окружающие, -  это  шляпка.
Мужчина придет на трибуны в скромной "визитке", таковы правила, дама  же
вольна надеть любое платье, но обязательно должна быть в шляпе. Головной
убор - это главное на королевских скачках, даже внезапная победа  никому
не известного аутсайдера  не  вызовет  никакого  удивления,  а  вот  ваш
головной убор! Задолго  до  начала  мероприятия  дамы  начинают  к  нему
готовиться.  Чего  только  они  не  водружают  себе  на  волосы,   чтобы
выделиться из массы: букеты из живых цветов, модели судов и автомобилей,
гору  из  шоколада...  Конечно,  многие  женщины  приходят   в   простых
"таблетках" и "котелках", но в толпе  рыскают  фотокорреспонденты  почти
всех английских печатных  изданий,  поэтому  большинству  представителей
слабого пола хочется увидеть свой  снимок  на  страницах  "Гардиан"  или
"Ньюс уикли".
   Мира тоже жаждала  славы,  поэтому  явилась  на  сборище  в  ужасающе
высокой конической конструкции, такие носили несчастные дамы во  времена
Средневековья.
   Шляпа оказалась дико тяжелой. У Миры отчаянно заболела голова. Тогда,
пользуясь тем, что ее супруг, богатый  Буратино,  снял  отдельную  ложу,
Мира на некоторое время сняла головной убор и  поставила  его  рядом  со
стулом.
   Потом настал момент, когда нужно было спуститься в фойе и фланировать
под ручку с мужем среди толпы.
   Мира взяла шляпу, нахлобучила ее на голову и, не посмотрев в зеркало,
отправилась вниз по  лестнице.  Шляпка  отчего-то  показалась  ей  более
легкой, но Миру сей факт не насторожил, а лишь обрадовал.
   Стоило ей оказаться среди прогуливающихся, как мигом на нее  налетели
папарацци. Мира радовалась такому вниманию прессы и, делая вид,  что  не
замечает  нацеленных  на  нее,  беспрестанно  щелкающих   фотоаппаратов,
принялась болтать со знакомыми, а их у Миры,  женщины  гиперобщительной,
свободно говорящей на трех языках, просто тучи.  Покалякав  со  всеми  и
перецеловавшись,  она,  с  чувством  выполненного   долга   и   приятной
усталости, поднялась назад в  ложу,  предвкушая  чаепитие  с  пирожными.
Первое, на что упал  ее  взор,  была..,  коническая  конструкция,  мирно
стоявшая у стула.
   Пару секунд Мирка  хлопала  глазами,  пытаясь  сообразить:  если  это
шляпка, то что у нее на голове? В конце концов она догадалась глянуть  в
зеркало и  чуть  не  умерла.  На  красиво  уложенных  волосах  сидела..,
мусорная корзинка. Впопыхах, собираясь на променад, Мира протянула  руку
не в ту сторону, нащупала нечто длинное и шлепнула на  макушку  то,  что
нащупала.
   - Ты прикинь, - рассказывала она  мне,  приехав  в  очередной  раз  в
Москву, - вот он, английский менталитет. Ни одна сволочь не спросила:
   "Мэм, зачем вы нахлобучили на башку мусорное ведро?"
   - Может, они приняли его за оригинальную шляпку, - решила я успокоить
подругу.
   - Нет, - засмеялась Мира, - там такие  урны  на  каждом  углу  стоят.
Просто англичанин никогда не станет проявлять  никакого  любопытства,  в
душе осудит, а внешне никак этого не выкажет!
   Представь, что у нас бы случилось, появись я в таком виде  на  улице.
Все прохожие пальцем у виска крутить бы начали. Впрочем, во всем  плохом
есть свое хорошее, газеты напечатали мой снимок, снабдив  его  подписью:
"Виконтесса протестует против ханжеских привычек скачек".
   Цирк, да и только.

Глава 22

   Доехав до дома, я благополучно миновала пустой подъезд, оказалась  на
лестничной площадке перед квартирой и  вздрогнула.  Прямо  на  полу,  на
расстеленных газетах сидели люди - четыре старухи и  молодой  мужчина  в
круглых светло-коричневых очках.
   Увидав меня, бабки начали креститься, а парень сначала уронил  нижнюю
челюсть, потом поднял ее и взвыл:
   - А! Так и знал! Говорил же вам,  тут  без  инопланетного  разума  не
обошлось! Вот он, посланец Сириуса, обитатель иной  галактики,  носитель
вселенского разума.
   Не успела я раскрыть рта, как он, рухнув на колени,