армия  мне  мозги
вправила. Как  вспомню,  каким  уродом  был,  так  вздрагиваю".  Еще  из
конверта выпало  фото.  Про  отца  не  было  сказано  ни  слова.  Инесса
Матвеевна зачитала небольшое послание до дыр. Она даже сбегала в церковь
и поставила свечку, приговаривая:
   - Спасибо тебе, господи, вразумил Женечку, он  скоро  поймет,  что  и
отец ему зла никогда не желал.
   Больше конвертов без марок в их квартиру не приносили,  а  еще  через
год пришла официальная бумага: "Славский Евгений Евгеньевич  пропал  без
вести".
   Инесса Матвеевна и Евгений Арчибальдович кинулись в военкомат. Люди в
защитной форме разговаривали с несчастными родителями очень вежливо,  но
никакой информации от них было не добиться-; В  конце  концов,  потратив
целый день на хождение по кабинетам, Славские узнали страшную правду.
   Женю после подготовки отправили в Чечню.
   Он и еще несколько солдат  сопровождали  грузовик  с  продуктами  для
своей части, когда на колонну напали боевики. Дело  произошло  на  узкой
горной дороге, никаких шансов спастись у ребят не было.  Чеченцы  просто
расстреляли их, сидя на более высокой точке, а  потом  ушли.  На  дороге
остались только трупы.
   - Но вашего сына среди погибших не  было,  -  медленно  растолковывал
Инессе Матвеевне тучный, краснолицый майор.
   - Где же он? - прошептала женщина.
   Майор стал багровым и начал перекладывать бумажки.
   - Ну... - забормотал он, - разное случается!
   Вы, главное, не переживайте раньше времени-то!
   Глядишь, живой объявится, мог просто в плен попасть!
   Инесса Матвеевна тупо кивала головой. Евгений Арчибальдович с  трудом
вышел в коридор и упал.
   Прямо из военкомата его увезли в больницу, где старший Славский через
несколько дней умер. Инесса Матвеевна осталась одна. Больше в  военкомат
она не ходила. Все чаще ей казалось: уж лучше  бы  получить  похоронную,
неизвестность мучает хуже самого страшного известия.
   Жизнь Инессы Матвеевны стала похожа на черный эластичный  чулок,  она
тянулась сплошной, мрачной полосой, без каких-либо светлых пятен.  Потом
внезапно привычный ход событий был нарушен.
   Совершенно неожиданно, через три месяца после того как она  ходила  в
военкомат, к Инессе Матвеевне явился парень,  по  виду  одногодок  Жени.
Представился он Павлом и рассказал столь долгожданную правду о Евгении.
   Павел служил с ним вместе, парни дружили и в тот день  были  рядом  в
колонне, охранявшей грузовик. Когда чеченцы налетели на федералов,  Паша
был ранен, легко, в ногу, а вот Женя получил более тяжелую травму,  пуля
попала юноше в голову. Ни Павел, ни Женя самостоятельно передвигаться не
могли. Боевики почему-то не стали их  убивать,  а  прихватили  с  собой.
Павлу надавали по зубам, а Женю  не  тронули.  Потом  ребят  спустили  в
какую-то яму, швырнули им несколько лепешек и оставили  до  утра.  Ночью
Женя умер, перед смертью он многократно повторял свой адрес, просил:
   - Пашка, если выживешь, напиши моей  матери  или,  если  вернешься  в
Москву, сходи к ней, расскажи про меня.
   С рассветом к яме подошли чеченцы, о чем-то громко  поспорили,  потом
вытащили труп Славского. Паша остался в яме, просидел  он  там  довольно
долго, потом его сделали рабом,  продали  каким-то  крестьянам,  которые
заставили солдата работать на себя. Наверное, Павел бы  просто  умер  от
недоедания и изматывающего труда, но ему невероятно, феерически повезло.
В село, где томился парень, неожиданно ворвались федералы.
   Вылечившись и комиссовавшись  из  армии,  Павел  первым  делом  решил
выполнить  просьбу  умершего  друга.  Адрес  Инессы  Матвеевны   навечно
врезался ему в память. Приехав домой, в Москву, Паша поспешил  на  улицу
Генерала Карбышева.
   Инесса Матвеевна только кивала головой.
   - Значит, Женечка умер, погиб в мучениях, - пробормотала она.
   - Нет-нет, - спешно сказал Павел, - он не  чувствовал  никакой  боли,
просто тихо заснул.
   - И ничего не написал для меня?
   Парень хлопнул себя ладонью по лбу.
   - Я идиот, вот! Женя просил передать.
   В руке Инессы Матвеевны оказалась золотая цепочка.  Мать  вздрогнула.
Цепочку Инесса Матвеевна подарила парню на шестнадцатилетие,  она  очень
понравилась сыну,  и  Женя  с  ней  не  расставался.  Теперь  у  нее  не
оставалось никакой надежды - Женя погиб и похоронен в неизвестном месте.
   Инесса Матвеевна замолчала. Я смотрела на нее. Если Евгений был  убит
боевиками, то каким образом его паспорт оказался у этого Павла?
   Значит, юноша жив. Но почему он не захотел вернуться к матери?
   - Вы можете описать мне Павла? - попросила я.
   Инесса Матвеевна подняла на меня тусклые глаза.
   - Нет.
   - Ну попытайтесь.
   - Давно это было.
   - Неужели совсем не запомнили?
   Славская напряглась:
   - Высокий, вроде светловолосый, худощавый...
   - Все?
   Инесса Матвеевна кивнула. Да уж, не густо?
   По таким приметам человека найти невозможно.
   - Может, еще что-нибудь?
   Славская вздохнула:
   - Нет. Еще из милиции приходили, не так давно, интересовались  Женей,
я сообщила, что он пропал!
   - Павел вам не оставил свой телефон или адрес?
   - Нет.
   Я окончательно загрустила, тупик. Бежала-бежала по  тоннелю,  надеясь
увидеть свет в конце, и налетела лбом на стену.
   И что теперь делать? Куда податься?
   Инесса Матвеевна продолжала молча сидеть на диване.
   - Можно дам вам свои координаты? - спросила я.
   Славская безучастно ответила:
   - Бога ради, только зачем?
   - Вдруг этот Павел снова навестит вас, узнайте, пожалуйста, его адрес
и сообщите мне.
   - Ладно, - уронила Инесса Матвеевна.
   Я нацарапала номер на бумажке и подала ей.
   Она молча положила клочок около себя.
   На улице я чуть не зарыдала от отчаяния. Нечего даже  надеяться,  она
моментально потеряет бумажонку с цифрами, и Павел, конечно, к ней больше
не придет!
 
Глава 27 
 
   Домой я вернулась в ужасном настроении и нашла  на  кухне  Вована,  с
шумом хлебавшего щи.
   - Будешь супчик? - спросил он меня.
   Я скривилась:
   - - - Не люблю первое.
   - Это ты зря, - протянул Вован и пошел к плите, - Томуська кислые  щи
сварганила, объедение! На мясе, с томатом,  обожаю  такие.  Жаль,  редко
достаются!
   -  Вот  скоро  твоя  Лора  приедет,  тогда  и  оторвешься  по  полной
программе, - пообещала я Вовану, наливая себе чай.
   - Лора не готовит, - грустно пробормотал мужик.
   - Вообще? - удивилась я.
   - Ага, - кивнул Вован, - у нее времени нет совсем, по сорок концертов
в месяц дает!
   - Зачем же так себя изводить?
   - Деньги зарабатывает, - с набитым ртом пробубнил Вован, - вот, новую
квартиру  построили,  сейчас  обставим,  дом  заложим.   Участочек   уже
присмотрел, гектар по Ново-Рижскому шоссе.
   - И сколько же дней в месяц ты видишь жену?
   Вован почесал в затылке.
   - Иногда вообще не встречаю. Она может из города в город  по  полгода
кататься!
   - А вы, значит, с Мариной Степановной кукуете?
   Вован кивнул.
   - И тебе нравится такая  жизнь?  Извини,  но,  по-моему,  это  нельзя
назвать семьей, - заявила я.
   Мужик налил себе еще тарелку супа и сердито сказал:
   - Только не начинай, как все!
   - А что делают все?
   - Да Лора с матерью мне плешь прогрызли.
   Дудят  в  два  голоса:  брось   свою   работу,   становись   у   жены
администратором.
   - Ну, наверное, это выход, начнете вместе разъезжать.
   - Я люблю свою службу, - отчеканил  Вован,  -  и  ни  на  что  ее  не
поменяю. И потом, меня тошнит в автобусе, а с Лорой придется постоянно в
нем ездить. Она специально для себя и музыкантов купила "Икарус", велела
его покрасить в розовый цвет, а на боках написать: "Лора и группа "Аут".
   - Может, тебе бросить ее и жениться на нормальной женщине? - брякнула
я. - Станешь кислые щи каждый день хлебать!
   - Я Лору люблю, - заявил Вован, - она скоро петь перестанет, сядет  в
загородном доме, начнет цветы разводить...
   И он снова потопал к кастрюле за новой порцией супа.  Я  с  сомнением
покосилась в его сторону. Пока все,  что  слышу  о  Лоре,  не  позволяет
думать, что она станет спустя  какое-то  время  самозабвенно  заниматься
домашним хозяйством.
   - Что же твоя супруга, раз она так  хорошо  зарабатывает,  не  наймет
прислугу? Сейчас  очень  просто  найти  порядочную  женщину.  Будет  вам
стряпать, стирать, гладить.
   Вован вывалил в суп остатки сметаны из банки.
   - Так у нас домработницы долго не выдерживают.
   - Почему?
   - Сама видишь, какой у  мамы  характер,  любую  со  свету  сживет,  -
пояснил Вован, - да  и  мне  не  нравится,  когда  по  дому  посторонние
шляются. Ничего, я привык уже, спасибо Лоре.
   - Интересно, - стала я злиться, - за что же ты благодаришь жену?
   - Она меня любит, - меланхолически сообщил Вован, - и маму тоже. А уж
Марина Степановна ее просто обожает! Лора о нас заботится.
   - Ее же дома никогда нет!
   - Это верно.
   - В чем же тогда забота проявляется?
   - Лора купила посудомойку, стиральную  машину-автомат,  СВЧ-печку,  -
принялся перечислять Вован, - у нас с мамой теперь не жизнь, а праздник.
Утром встал, на кнопочку нажал: пожалуйста вам из кофеварки эспрессо. Из
морозильника готовые котлеты вынул, в СВЧ-печку сунул:  будьте  любезны,
обед. Вечером еще в одну пупочку ткнул: все моется, стирается, вертится.
   Благодаря Лоре у нас нет никаких  бытовых  проблем.  Знаешь,  сколько
такая техника стоит? Уж поверь мне,  не  одну  тысячу  баксов.  Лора  не
жадная, она для нас с мамой ничего не пожалела.
   Я не нашлась, что ответить на подобное заявление. Вован как ни в  чем
не бывало дохлебал суп и налил себе чай.
   - Что не ешь? - спросил он. - Колбаса  вкусная.  Давай,  Михайловский
тебе!
   - Что? - не поняла я.
   - Михайловский тебе, - повторил Вован.
   - Ты о чем?
   - Тебе Олег не рассказывал?
   - Нет.
   Вован захихикал:
   - У нас работает такой Степа Михайловский, хороший  парень,  но  дико
тупой. Зато положительный, водку не пьет, аккуратный, все бумажки у него
всегда в порядке, брюки отглажены...
   Ну, сама понимаешь, начальство его постоянное пример ставит.
   Год назад московским  ментам  представилась  возможность  поехать  за
государственный  счет,  да  не  куда-нибудь,  а  в  Париж.   Французские
полицейские должны были приехать в Москву, а наши отправиться  в  страну
первой республики.
   Вован и Степа оказались среди членов делегации. Поскольку  российские
бравые служители правопорядка языкам не обучены, то  с  ними  поехала  и
переводчица,  хорошенькая  девчонка  лет  двадцати  пяти.  У  нее  сразу
вспыхнул роман  с  одним  из  москвичей,  и  девица  манкировала  своими
служебными  обязанностями.   Вернее,   она   с   удовольствием   служила
переводчицей для своего избранника, а Вована и Степу игнорировала.
   Поселили мужиков в небольшой, но очень уютной гостинице, устроили  их
в ресторане отчего-то за разные столы, но за день до отъезда  Степа  сел
вместе с Вованом.
   - Чего тебе не понравилось с французами? - спросил муж Лоры.
   Степа смущенно улыбнулся.
   - Идиотство вышло.
   - Какое?
   - Не скажу, смеяться станешь!
   Но Вован не отстал,  и  Степа  объяснил,  что  случилось  у  него  за
трапезой. В  первый  день,  когда  он  спустился  к  завтраку,  один  из
лягушатников приветливо глянул на милиционера и сказал:
   - Бон аппетит.
   Прозвучало это у Степы в ушах так: "Бонаппети",  и  он  подумал,  что
сосед решил представиться.
   - Михайловский, - улыбнулся Степа и принялся за булочку с вареньем.
   Вечером ситуация повторилась. Француз вновь улыбнулся.
   - Бон аппетит.
   - Михайловский, - спокойно ответил Степа,  полагая,  что  сотрапезник
просто забыл об их знакомстве.
   На следующее утро между ними разыгрался  тот  же  диалог,  пять  дней
подряд мужчины говорили друг другу одно и то же. Степа пребывал в легком
недоумении, ну неужели у этого  парня  напрочь  отшибло  память?  Ладно,
пусть он не способен выучить сложную славянскую фамилию Степана,  но  за
каким чертом постоянно повторяет свою? Степа  и  так  давно  понял,  что
вертлявого мужичонку зовут Бонаппети. Но тут переводчица вспомнила и про
других своих подопечных. Она подошла к столику, услыхала "диалог" и чуть
не скончалась от смеха.
   После завтрака она, противно хихикая, сказала Степе:
   - "Бон аппетит" - это не фамилия, а пожелание приятного аппетита.
   Степа понял, какого свалял дурака, и пересел за столик к Вовану.
   - Не глупи, - фыркнул приятель, - иди на свое место.
   - Он меня, наверное, за кретина держит, -  краснел  Степа,  -  правда
глупо вышло?
   - Не идиотничай, - покачал головой  Вован,  -  пошли,  я  тебя  назад
отведу, ступай, еда стынет.
   Степа нехотя побрел за Вованом. Тот довел Михайловского  до  столика.
Француз оторвал взгляд от тарелки, улыбнулся парням, и тут  Вован  решил
продемонстрировать, что они тоже те лыком шиты.
   -  Бон  аппетит,  -  гордо  произнес  он,  глядя  в  горбоносое  лицо
французика.
   Тот еще раз широко улыбнулся и, смешно произнося звуки, ответил:
   - Михайловский!
   Вован и  Степа  зарыдали  от  смеха.  Естественно,  они,  вернувшись,
рассказали эту  историю  на  работе,  и  теперь  их  коллеги,  заходя  в
столовую, бодро говорят друг другу:
   - Михайловский тебе, смотри не подавись!
   Радостно смеясь, Вован выпил три кружки чаю, а потом, глянув в  окно,
сказал:
   - Эх, бедная Лора, несется сейчас по холоду в автобусе...
   Я  тоже  посмотрела  в  беспросветную  тьму  за  стеклом.  Лора   мне
совершенно не нравится,  похоже,  она  жутко  противная  особа,  которой
повезло заполучить абсолютно неконфликтного мужа. Но в одном Вован прав,
день-деньской разъезжать по городам и весям в автобусе очень  тяжело.  Я
бы рехнулась на третьи сутки,  даже  оказавшись  в  роскошном  "Икарусе"
нежно-розового цвета с надписью "Лора".
   Внезапно по спине пробежала дрожь. Машина с надписью!
   - Боже! Ну и дура! - заорала я, вскакивая на ноги. - Кретинка!
   - Кто? - подскочил Вован.
   - Я!!!
   - Что случилось?
   - Машина с надписью "Прачечная "Кристалл", она...
   В то же мгновение, сообразив, что говорю ненужные вещи,  я  прикусила
язык. Молчи, Вилка, молчи.
   - Чего с прачечной? - недоумевал Вован.
   Я постаралась мило улыбнуться.
   - Ничего.
   - А все же? - неожиданно жестко поинтересовался  приятель.  -  Сделай
милость, объясни.
   - Да вызвала вчера на дом прачечную, - ловко выкрутилась я, - а  сама
забыла. Небось приезжали, неудобно получается!
   Лицо Вована разгладилось.
   - Ерунда, еще раз позовешь.
   - Ну-ну, - кивнула я, и быстренько осушив чашку с  чаем,  побежала  в
ванную.
   Если где и можно остаться в нашем доме в одиночестве, так  это  около
рукомойника. Сев на стиральную машину,  я  принялась  теребить  в  руках
брошенное  кем-то  полотенце.  Настену  украла  Нюся.  Девочку  усыпили,
наверное, Аглая дала ей какой-нибудь не слишком опасный препарат.
   Потом ребенка сунули в мешок, сверху прикрыли грязными  простынями  и
увезли на машине с надписью "Прачечная-химчистка "Кристалл".
   Интересное, однако, дело получается. Организатором  преступления  был
Борис,  он  где-то  раздобыл  фирменный  автомобиль.  От   Нюси   только
требовалось снести Настену вниз. Значит, Борис знает водителя. Это  раз.
Теперь вспомним, что Аня незадолго до своего таинственного  исчезновения
познакомилась с Женей  Славским,  парнем,  поразительно  похожим  на  ее
покойного  гражданского  мужа  Ваню  Краснова.  А  где   работал   Женя?
Правильно, он водил машину с надписью  "Кристалл"  на  борту.  Это  два.
Причем Славский проработал в прачечной всего ничего.
   Кадровичку Капитолину Михайловну сей факт не удивил, в их  коллективе
большая текучка, но мне кажется, что Женя вовсе не собирался возить тюки
с чужим бельем, он нанялся в "Кристалл" с одной целью -  хотел  получить
машину.
   Женя тоже по уши замешан в похищении Настены. Это три. А теперь, если
сложить вместе слагаемые, то в сумме имеем...
   -  Эй,  Вилка,  -  загремел  Куприн,  распахивая  дверь,  -  чем  тут
занимаешься?
   - Голову мою, - растерянно ответила я.
   - Сидя на стиральной машине?
   - Да, то есть нет! И вообще, зачем врываться в ванную без стука?
   Олег глянул на меня и вышел, я прижалась к стене.  Борис  великолепно
знает Женю Славского, они подельники, организовавшие похищение  ребенка.
Но, может, я ошибаюсь?
   - Вилка? - заверещала Кристя. - Гляди, что  покажу!  Котеночек  глаза
открывает.
   Я  начала  потихоньку  злиться.  Только  что  промелькнула   какая-то
интересная, важная мысль, и  вот,  пожалуйста!  Влетает  Кристина,  и  в
голове мигом образовалась пустота.
   - Кристя! Какого черта ты врываешься без стука! Я моюсь!
   - Сидя на стиральной машине?
   - Да!!! Всегда так делаю! Именно восседая на "Канди"!!!
   Кристина  повертела  пальцем  у  виска  и  выскочила  в  коридор.   Я
попыталась сосредоточиться.
   Почему Женя Славский не вернулся к матери? Ну,  предположим,  достали
его родители, случается такое. Юноша распсиховался, топнул ногой и решил
отомстить им - подался в армию.
   Очевидно, Женя был инфантилен, вот и выдал реакцию  подростка:  назло
кондуктору пойду пешком. Но мне сейчас не интересны мотивы,  заставившие
парня бросить институт. Почему он не вернулся к матери? Отчего  подослал
к ней этого Пашу?
   - Вилка, - защебетала Томусечка, всовываясь  в  ванную,  -  посмотри,
какую я кофточку Никитке купила, голубенькую, с мышками.
   Я застонала. Опять в мозгу мелькнула замечательно интересная мысль  и
вновь исчезла безвозвратно. Томуська озабоченно глянула на меня.
   - У тебя зубы болят?
   - Нет!
   - Но ты плохо выглядишь, хочешь, ложись в кровать, принесу тебе  туда
чаю.
   О боже! Такая опека может доконать человека. Но на Томочку  срываться
нельзя, она начнет переживать, и  вообще,  мы  никогда  не  ругаемся,  в
основном, конечно,  из-за  патологической  незлобивости  и  уступчивости
Томы.
   - Спасибо, все  в  порядке,  -  прошипела  я,  -  просто  моюсь  себе
спокойно!
   - Сидя на стиральной машине?
   Ну что они все задают один вопрос!
   - Да! - рявкнула я. - У каждого свои привычки.
   - Извини, - бормотнула Томуся.
   На  ее  лице  заиграла  робкая  улыбка,  и  Тома  тихонько  ушла.   Я
расстроилась, знаю ведь, что она всегда, во всех ситуациях винит  только
себя и теперь наверняка огорчается, что испортила мне настроение. Сейчас
побегу, обниму ее, поцелую и попрошу прощения.
   ...Все-таки странно, что Женя не пришел к маме,  он  ведь  раскаялся,
извинился перед ней в письме... Может, это не он сидел за рулем...
   А кто? Почему тогда у этого типа оказались документы Славского? И тут
я наконец поймала вспугнутую мысль за хвост. Надо...
   - Эй, Вилка, - загундосил Ленинид, - принес тебе чего! Посмотри!
   Из моей груди вырвался вопль.
   - Немедленно уйди!
   - Почему?
   - Я моюсь!
   - Сидя на стиральной машине?
   - Да!!!
   - И незачем так орать, - обиженно сказал Ленинид, - нет бы подойти  к
папке, поцеловать.
   Неласковая ты, даже грубая. Неприятно, между прочим! Я  тебе  подарок
несу, а ты...
   Продолжая бубнить, папенька сунул мне в руки яркий томик и  удалился.
Я уставилась на книгу. Смолякова. "Жила была курочка-жаба".
   Она опять выпустила новую повесть! С ума сойти можно. Это не женщина,
а автомат по выпеканию криминальных романов. Наверное, у нее нет  семьи.
Хотя вроде в каком-то интервью я читала, что у  Смоляковой  трое  детей!
Небось вранье. Ну как она ухитряется работать в доме, набитом  чадами  и
домочадцами? В нашей далеко не маленькой квартире совершенно  невозможно
сосредоточиться.
   - Если хочешь, чтобы сюда никто не входил" почему дверь не заперла? -
снова всунулся в ванную Ленинид.
   Я соскочила с машины, вытолкала папеньку в коридор и опустила крючок.
На этот раз интересная мысль осталась  в  голове.  Надо  узнать,  какого
числа похитили Настену, потом съездить снова к Капитолине  Михайловне  и
разведать, кто работ