йста, Костика или Андрюшу.
   Бабушка зачмокала губами, потом ответила:
   - Здесь такие не живут.
   - Правильно, - кивнула я, - они сюда в карты приходят играть.
   Старушка округлила ротик.
   - Да что вы! Адрес перепутали! Какие карты!
   Скажете тоже. Здесь я живу  одна,  дочка  в  Америке,  меня  оставила
квартиру стеречь.
   Я посмотрела в ее наивно-чистые  глаза,  на  дне  которых  колыхалось
совершенно искреннее недоумение, и тихо сказала:
   - Мне очень надо найти Костю и Андрея.
   Я должна предупредить их о грозящей опасности.
   Но хозяйка не дрогнула.
   - Как, говорите, зовут тех, кого вы ищете?
   - Андрей и Костя.
   - Спуститесь на второй этаж, спросите у Романовых, у них дочь недавно
замуж вышла, зятя Константином зовут.
   Я шагнула в квартиру и захлопнула дверь. Старушка попятилась.
   - Что вы делаете? Сейчас милицию позову.
   - Нет, - покачала я головой и села на стоящий у зеркала пуфик.
   - Что - нет? - возмущенно воскликнула хозяйка.
   - Вы не станете никуда обращаться, - ответила я, - хотя я думаю,  что
кто-то из местного отделения вас прикрывает.
   - Вы нахалка.
   - Как вас зовут? - перебила я бабушку.
   - Виктория Евгеньевна.
   -  Послушайте  меня,  пожалуйста.  Я  не  собираюсь   причинять   вам
неприятности. Очень хорошо знаю,  что  в  этой  квартире  идет  игра  на
деньги.
   Андрей, Костя и Дима - шулеры, а Анджела и Марина  их  помощницы.  Но
мне совершенно все равно, каким образом вы зарабатываете себе на хлеб  с
икрой. Дело в другом.
   Виктория Евгеньевна склонила голову набок и стала похожа на сову.
   - В чем? - неожиданно спросила она.
   - Диму убили, знаете такого?
   - Нет.
   - Хорошо. Марину задушили,  Анджелу  тоже,  это  уже  три  жертвы  за
последние дни. Но те, кто задумал преступление, на этом не  остановятся,
следующие на очереди парни, а уж вас на  тот  свет  отправят  просто  за
компанию. Ребята обманули очень серьезных людей.  Я  пришла  всего  лишь
предупредить  их,  думаю,  они  не  пожалеют  ста  долларов   за   такую
информацию? Зарплата у меня крохотная, вот я и  ищу  способ  заработать.
Надеюсь, вы не осуждаете меня за это желание?
   Виктория Евгеньевна поморгала  морщинистыми  веками,  а  потом  вдруг
обронила:
   - А ну-ка, посиди тут!
   Едва закончив фразу,  она  со  скоростью  ящерицы  шмыгнула  в  глубь
квартиры. Я осталась сидеть на пуфике. Из комнат не доносилось ни звука,
время тянулось, как резиновое. Наконец  Виктория  Евгеньевна  появилась,
слега запыхавшись.
   - Ступай к метро, -  велела  она,  -  к  "Новокузнецкой",  садись  на
скамеечку у первого вагона в сторону Центра, подойдут к тебе.
   - Кто? - улыбнулась я. - Андрей или Костя?
   Виктория Евгеньевна вновь попыталась прикинуться бабулькой в маразме.
   - Ничего не знаю, старая я  очень.  Вот  внуку  позвонила,  с  ним  и
говори, с Андрюшей. Чего уж он тут делает, ума не приложу!  Сплю  много,
слабая от возраста стала, плохая  совсем,  ничего  не  вижу,  ничего  не
слышу.
   Я молча встала и вышла на лестницу, Виктория Евгеньевна смотрела  мне
вслед.
   - Вы бы осторожней себя вели, - посоветовала я,  -  не  открывали  бы
дверь без вопросов. Мало ли кто придет!
   Виктория Евгеньевна хмыкнула:
   - Бояться мне нечего, чего у меня отнять  можно?  Денег  нет,  золота
тоже, одна пенсия копеечная. Ступай к метро.
   - Так вас убить могут!
   Виктория Евгеньевна потянула на себя дверь и буркнула:
   - Кому я нужна, убогая старуха?
   Лязгнул  замок,  я  пошла  вниз.  Слава  богу,  Виктория   Евгеньевна
восприняла мои слова всерьез и связалась с карточных дел мастерами.
   На скамеечке в метро сидели две девушки, обвешанные пакетами.  На  их
лицах застыло устало-радостное  выражение,  очевидно,  позади  был  день
удачного шопинга. Увидев электричку, девицы вскочили в голубой  вагон  и
унеслись в темноту.
   Я уселась на лавочку и прислонилась к стене. От долгой ходьбы  ломило
спину и ныли ноги. Наверное, следовало надеть  не  туфли,  а  кроссовки.
Конечно, это не элегантно, зато чрезвычайно удобно. Приехал новый поезд,
из него вывалилась гомонящая  толпа  и  потекла  к  выходу.  Около  меня
шлепнулась пожилая толстуха и, вытирая лицо  мятым,  не  слишком  чистым
платком, завела:
   - Ну ваша Москва чисто вертеп сатанинский!
   Люди орут, все бегом, скачком, никто толком  ничего  не  объяснит.  А
цены? Ну ваще!
   Она явно нацелилась на то, что я поддержу разговор, но мне совершенно
не хотелось с ней болтать.
   - Во народ, - продолжала громко  возмущаться  бабища,  -  отвернутся,
будто и не слышат! Ну не заразы ли? Да как  вы  тут  живете,  если  друг
друга не замечаете?
   В ее голосе появились визгливые,  истеричные  нотки,  но  тут,  слава
богу, подкатил новый поезд, и центнер жира отправился в вагон, волоча за
собой две необъятные бело-красные торбы.
   На скамеечке моментально устроилась мамаша с ребенком лет пяти.
   - Жарко, - ныл то ли мальчик, то ли девочка.
   Дитя было одето не по погоде  в  теплую  стеганую  курточку,  вязаную
шапочку и сапоги.
   - Жарко, - стонало чадо.
   - Пар костей не ломит, - устало отозвалась мамаша.
   - Шапку сними!
   - У тебя насморк.
   - Мороженое купи!
   - Нельзя, вспомни про гланды.
   - У-у-у, куртку расстегни!
   - Тут сквозняк.
   Я с жалостью посмотрела на хныкающую крошку.  Кажется,  это  девочка,
красная, мокрая, совершенно несчастная. Ей-богу, у  некоторых  родителей
абсолютно нет ума. Кутают  отпрысков,  а  потом  удивляются,  что  вечно
потные дети болеют!
   Сама-то заботливая мамочка сидит в тоненькой  куртке  из  плащовки  и
легоньких ботиночках, как бы ей понравилось сейчас в шубе и  сапогах  на
меху?
   - Пить дай! - зудела девочка.
   Мать вытащила из сумки бутылку газированной воды и, сделав  несколько
больших глотков, сунула ее назад.
   - А мне? - взвизгнула малышка. - А-а-а!
   - Тебе этого нельзя!
   - Почему-у-у?
   - Вредно.
   Краем глаза я заметила, что с другой стороны скамейки  сел  парень  в
светло-голубых джинсах, и насторожилась: может, это и есть Андрей?
   Но поговорить с ним пока  не  удастся.  Девочка  стала  орать  благим
матом:
   - Пи-и-ить!
   -  Дома  дам  соку,  он  полезный,  от  газировки  у  тебя   аллергия
начинается!
   - Сейчас хочу, а-а-а...
   Юноша сидел молча, не глядя по сторонам.
   Я разнервничалась, как назло поезд отчего-то задерживался, на перроне
столпилось несметное количество народа. Люди плотно обступили скамейку и
молча ждали состава. Девочка продолжала капризничать:
   - Дай воды, дай, да-а-ай! Сама пила...
   - О господи,  -  вздохнула  стоявшая  около  меня  дама  с  маленькой
сумочкой, - и так голова  болит,  нельзя  ли  попросить  вашего  ребенка
замолчать?
   - Она маленькая, - бросилась в атаку мамаша.
   - Но вы в общественном месте!
   - У тебя, наверное, детей нет!
   - Мои сыновья никогда так себя не вели.
   - Заткнись!
   - А-а-а, пи-и-ить!
   Мамаша отвесила ребенку оплеуху.
   - У-у-у! - зашлась девочка.
   - Безобразие, - зашипела старуха с авоськой, - родительских прав тебя
лишить надо.
   - Пошла вон, карга! - заорала мать, тряся девочку.
   Через секунду все  сгруппировавшиеся  вокруг  скамейки  люди  приняли
участие в скандале.
   Только я и юноша в светло-голубых  джинсах  остались  равнодушными  к
боевым действиям.
   Наконец налетел сквозняк, с гулом подкатил поезд, двери  разъехались,
одни потные люди вывалились  наружу,  другие,  красные  и  злые,  влезли
внутрь, и состав понесся в  тоннель.  На  какое-то  время  на  платформе
образовалась пустота.
   Я скосила глаза на парня, потом повернула голову и спросила:
   - Вы Андрей?
   Ответа не последовало. Молодой человек сидел, свесив голову на грудь,
казалось, его сморило от духоты.
   - Эй, - повысила я голос, - Андрей! Я вас тут уже давно жду!
   Снова молчание. Обозлившись,  я  потянула  парня  за  рукав  красивой
дорогой шелковой рубашки. Юноша беззвучно завалился набок  и  рухнул  на
скамейку. Его лицо открылось. Я вцепилась пальцами  в  скамейку.  Широко
раскрытые глаза, разинутый рот...
   - Чтой-то с ним? - взвизгнула какая-то баба, подошедшая к скамейке. -
Ой, глядите! Умер!
   А-а-а-а...
   Моментально, откуда ни возьмись, налетел народ.
   - Врача надо! - советовали одни.
   - Зачем он ему, милицию зовите, - говорили другие.
   Третьи просто визжали, повышая ажиотаж.
   Я сползла со скамейки и стала протискиваться сквозь  плотную  людскую
массу к выходу. Андрею уже не помочь, мне надо бежать назад, к  Виктории
Евгеньевне.

Глава 16

   Никогда до сих пор я не носилась по улицам  с  такой  скоростью.  Дух
перевела только перед дверью с номером "72". В  правом  боку  кололо,  в
висках стучало, перед глазами тряслась черная сетка.
   Палец жал и жал на кнопочку. Ни  малейшего  шороха  не  донеслось  из
квартиры. Внезапно мне стало страшно, так  что  я  вцепилась  в  перила.
Господи, во что же меня втянула Настена Чердынцева? За  каким  чертом  я
согласилась ехать вместо нее на свидание к Великому Дракону? Почему была
столь глупа?
   Внезапно дверь напротив распахнулась, и из нее  выглянула  женщина  в
длинной майке с надписью "Институт тонких технологий".
   - Вы Викторию Евгеньевну ждете?
   Я кивнула.
   - Она к  метро  за  хлебом  пошла,  -  объяснила  соседка,  -  и  мне
предложила купить. Виктория Евгеньевна такая приветливая, знает, что я с
внуком сижу, вот и  выручает.  Вы  постойте,  она  скоро  придет,  если,
конечно, не решит на скамеечке посидеть, в скверике.
   - Где Виктория Евгеньевна покупает хлеб? - подпрыгивая от нетерпения,
спросила я.
   - А все мы в одно место бегаем, тут, рядом!
   - И куда же?!
   - Через двор направо, - пояснила соседка, - там ларек стоит, горячими
батонами торгуют, на тридцать копеек дешевле, чем у метро, просто...
   Не дослушав ее,  я  ринулась  вниз,  выбралась  во  двор  и  побежала
направо, свернула за угол и увидела небольшой, пустой  в  этот  вечерний
час скверик. Наверное, утром и днем тут полно матерей с  детьми.  Сейчас
же три лавочки пустовали, на четвертой сидела Виктория Евгеньевна.
   Я подбежала к старушке и даже не вздрогнула - уже стала  привыкать  к
этому  жуткому  зрелищу:   выпученным   глазам,   отвисшей   челюсти   и
вывалившемуся языку...
   Бедная Виктория Евгеньевна, самоуверенная, как все пожилые  люди,  не
послушалась меня, отправилась за своим батоном и стала очередной жертвой
равнодушного киллера. На смену жалости пришло отчаяние. Господи,  мне-то
что делать?
   Остался лишь один человек, способный пролить  свет  на  эту  историю,
Костик. Мне во что бы то ни стало нужно добраться до  него  раньше,  чем
это сделает убийца. Но где взять его координаты?
   В салоне? Не факт, что они там есть.
   Внезапно мой взгляд упал на сумочку, которая  лежала  рядом  с  телом
Виктории Евгеньевны на скамейке. Я  схватила  ее  и  открыла.  Внутри  я
увидела два батона в целлофане и  портмоне.  В  потертом  кошелке  нашла
паспорт, две десятирублевки и ключи. Я схватила  их,  оставила  сумку  с
паспортом и хлебом около тела несчастной старухи и  понеслась  назад,  в
дом с кариатидами.
   Конечно, надо бы вызвать милицию, только времени на это у  меня  нет.
Жизнь незнакомого Кости целиком и  полностью  зависела  сейчас  от  моей
расторопности.
   Помня о Глазастой соседке, я тихонько  подкралась  к  двери  Виктории
Евгеньевны, быстро открыла ее, юркнула внутрь и глянула в "глазок".
   Любопытная дама  не  появилась  на  лестнице.  Очевидно,  она  решила
заняться  внуком  и  оторвалась  от  такого  увлекательного  дела,   как
подглядывание за окружающими.
   В квартире Виктории Евгеньевны было душно, уходя  на  улицу,  старуха
предусмотрительно захлопнула все форточки.  Где  же  она  может  прятать
телефонную книжку? Скорей всего, у себя  в  спальне  или  на  кухне.  На
"пищеблоке" было пусто. Там царила хирургическая чистота.
   В квартире было три комнаты. В одной стояли длинный  обеденный  стол,
шесть стульев и пара сервантов. Очевидно, в этом помещении и шла игра. В
другой, абсолютно квадратной гостиной с  эркером  мебель  была  дорогая,
кожаная: диван, кресла и пуфик. В углу стоял домашний кинотеатр.
   Спальня оказалась последней по коридору, она была значительно  меньше
остальных комнат, но обставлена так же хорошо:  удобная  софа,  покрытая
пледом "под леопарда". Точь-в-точь такая есть и у  нас  с  Олегом,  и  я
знаю, сколько  стоит  кровать:  дорого,  можно  было  бы  купить  что-то
подешевле. Мы с Куприным выбрали это царское ложе лишь по одной причине.
У него поднимается вверх матрац, а  под  ним  расположен  очень  удобный
короб, куда можно сваливать постельные принадлежности.
   Еще здесь было трюмо, креслице с гобеленовой  обивкой,  тумбочка,  на
которой, о  радость,  лежала  записная  книжка.  Я  схватила  ее  и  уже
собралась  бежать,  но  тут  из  коридора  послышались  тихий  скрип   и
осторожные шаги.
   Плохо понимая, что  делаю,  я  быстро  влезла  в  короб  и  мгновенно
опустила матрац. Стало  темно,  затем  глаза  различили  лишь  тоненькую
полоску света. Матрац неплотно примыкал к основанию.
   Я прильнула глазом  к  щели.  В  голову  пришла  дикая  мысль.  Вдруг
Виктория Евгеньевна оправилась и вернулась  домой?  В  ту  же  минуту  я
отбросила идиотское предположение. Несчастная старуха мертва! Даже  если
представить на секунду, что она каким-то непостижимым образом воскресла,
то ключи-то у меня! Виктория Евгеньевна не могла  войти  в  квартиру,  я
заперлась изнутри.
   Боясь чихнуть и пошевелиться, я лежала на ватном одеяле.  Внезапно  в
поле зрения попали две ноги в черных кроссовках  с  красными  вставками,
шнурки у спортивных ботинок были желтые, совершенно  попугайская  обувь!
Ноги потоптались у софы, потом исчезли. Раздался шорох, скрип,  шуршащие
звуки. Затем тихое пиканье.
   Незнакомец решил воспользоваться телефоном.
   - Нет, - раздалось красивое сопрано, и я поняла, что это женщина.
   Ноги вновь оказались передо мной, постояли  на  ковре  и  исчезли.  Я
пролежала в коробе еще, наверное, полчаса, боясь высунуться  наружу,  но
потом все-таки вылезла и обнаружила, что в квартире никого нет. На трюмо
лежала трубка. Телефон у Виктории Евгеньевны тоже оказался такой, как  у
нас, светло-коричневый,  корейского  производства,  не  слишком  хороший
агрегат, зато недорогой.
   Сунув в карман записную  книжку,  я  выползла  на  лестницу  и  стала
думать,  как  поступить.  Потом  положила  ключи  от  квартиры  Виктории
Евгеньевны на коврик, перед дверью любопытной соседки, нажала на  звонок
и быстро сбежала на один лестничный пролет вниз.
   - Кто там? - донеслось сверху. - Ну и ну, ключи! Виктория Евгеньевна?
Вы где? Что случилось-то? Что вы мне их на коврик бросили?
   Я осторожно, на цыпочках пошла вниз.
   Возле  метро,  пристроившись  за  железным  вагончиком,   в   котором
быстроглазое и белозубое лицо кавказской национальности грязными  руками
ловко заворачивало в лепешку куски подозрительного мяса, я  вытащила  из
кармана тоненькую записную книжечку и стала ее листать.  Слава  богу,  у
старухи оказался четкий, округлый почерк и  ограниченный  круг  общения.
Районная  поликлиника,  аптека,  Анна   Ивановна,   Сергей   Михайлович,
домоуправление, водопроводчик, Катюша, Леночка, Мариночка... Имена,  без
фамилий, шли столбиком. Виктория Евгеньевна не записывала  своих  друзей
по алфавиту. Прачечная, доставка питьевой воды, Андрюша, Костик...
   Я выхватила мобильный. Черт  с  ней,  с  карточкой,  не  до  экономии
сейчас. Номер, значившийся под именем "Костик", начинался  с  цифр  799,
это явно был мобильный. Молясь, чтобы  Костик  не  отключил  аппарат,  я
прижала трубку к уху.
   - Алло, - прозвучало совсем рядом, словно  парень  находился  в  двух
шагах.
   - Вы Костя?
   - А кого вы хотели услышать, Васю?
   Ну погоди, шутник, сейчас у тебя пропадет настроение хамить!
   - Ты Диму знаешь?
   - Какого?
   - Парикмахера из салона.
   - И чего?
   - Он убит, его сестра Маринка тоже.
   - Вы сумасшедшая? - рявкнул Костик. - Что вам от меня надо?
   - А сегодня еще задушили Андрея и Викторию Евгеньевну, только что,  и
часа не прошло.
   Парня убили в метро, на "Новокузнецкой", у  него  со  мной  там  была
назначена встреча, а старуху лишили жизни  в  скверике  около  дома.  За
хлебом она в недобрый час подалась!
   Костик не отвечал, в трубке слышалось его тяжелое дыхание.
   - А ты кто? - наконец выдавил он из себя.
   - Виола, частный детектив, нам надо срочно поговорить!
   - Я сейчас тебе перезвоню, - сурово сказал Костик и отсоединился.
   Я топнула ногой, раздавила валявшуюся  на  тротуаре  пустую  жестяную
банку и опять набрала номер Кости. Вот идиот, он что,  не  понял,  какая
ему грозит опасность?
   - Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия  сети,  -
сообщил равнодушный механический голос.
   Я чуть  было  не  швырнула  свой  мобильник  на  землю.  Этот  кретин
просто-напросто  выключил  сотовый!  И  каким  образом   он   собирается
соединиться  со  мной,  не  зная  номера?  Хотя,  может,  у  него  стоит
определитель?
   И тут ожил мой сотовый. Я включила его и заорала:
   - Костя, слушай внимательно!
   Из мембраны донесся шорох, потом странный, словно пьяный голос.
   - Вилка!
   - Кто это? - осеклась я.
   - Помоги!
   - Настя! Ты?!
   - Это я!
   - Да кто же?
   - Кристина!
   К голове моментально прилила кровь.
   - Кристя! Что случилось?
   Девочка, еле ворочая языком, произнесла:
   - Помоги!
   - Ты пьяная!!!
   - Нет, мне плохо!
   - Немедленно говори, где находишься! - завопила  я,  ожидая  услышать
все только самое плохое, ну вроде: я в подвале, без окон и  света,  меня
похитили, найди НЕЧТО.
   -  На  чердаке,  -  неожиданно  ответила  Кристя,  -  в  нашем  доме,
поднимешься на лифте на самый последний этаж, потом вверх по лестнице, я
там.
   - Немедленно спускайся домой, -  велела  я,  -  запрись  в  квартире,
никому не открывай дверь, слышишь?
   - Не могу.
   - Почему?
   - Вилка, помоги, - шепелявила Кристя.
   - Еду, - пообещала я, - уже в пути.
   Сами понимаете, что всю дорогу домой я бежала, едва не  падая.  Когда
вдалеке показалась дверь родного подъезда, я  полетела  вперед  с  такой
скоростью, что все жители Эфиопии, лучшие стайеры  и  спринтеры  земного
шара, не сумели бы меня поймать. Проклиная медленно поднимавшийся  лифт,
я добралась до  последнего  этажа,  перескакивая  через  три  ступеньки,
подскочила к двери на чердак и увидела сбоку, на подоконнике, совершенно
целую Кристю. Она выглядела здоровой.
   Более того, около нее сидел парень, лица которого я не  видела,  один
затылок, впрочем,  лицо  Кристины  он  закрывал  своей  башкой.  Парочка
самозабвенно целовалась, прижавшись к стеклу.
   Сначала я испытала гигантское облегчение,  с  плеч  словно  свалилась
гора. Кристя жива, никто ее не похищал. Потом я удивилась. Надо же!
   Наша Кристина обзавелась кавалером, ну кто бы мог подумать! Хотя  она
ведь взрослеет. Небось первая любовь и все такое,  но  зачем  она  звала
меня?
   Я осторожно  кашлянула,  ожидая,  что  ребята  со  смущенными  лицами
отскочат друг от друга. Но нет, ни мальчик, ни девочка даже не  подумали
бросить увлекательное занятие.
   - Кристя, - сурово сказала я, - отстань  от  кавалера  и  скажи,  что
стряслось. Отчего мне нужно было, бросив все  дела,  нестись  сюда,  как
бешеной лошади...
   - Вилка, - неразборчиво простонала Кристя, - помоги!
   - В чем? - растерялась я. - Да прекратите вы целоваться!
   - Мы не можем, - сказала Кристина.
   Вот тут я удивилась до крайности и переспросила:
   - Что не можете?
   - Прекратить целоваться.
   - Вы решили участвовать в конкурсе на  самый  длинный  поцелуй,  а  я
призвана с хронометром в руках засекать время?
   Внезапно плечи парня мелко затряслись.  Кристя  пнула  его  ногой  по
коленке.
   - Вилка, помоги!
   - Да чем же!
   - З