- Рядом, две остановки на автобусе, близко совсем.
   - Тогда пошли, помочь вам нести сумку?
   - Да она легкая, - ответила тетка, - просто здоровая с виду.  Неудобно  у
постороннего человека в вещах рыться, вот я  и  схватила  торбу,  которая  в
прихожей стояла. Как вас звать-то?
   - Таня, - ляпнула я, - Таня Иванова.
   И я снова удивилась про себя. Господи, да я  становлюсь  самой  настоящей
вруньей, ну отчего не назвала приветливой бабе свое настоящее имя?
   - А я Анна Петровна, - улыбнулась санитарка, -  всю  жизнь  по  больницам
полы мою. Собачья работа, скажу тебе, зарплата маленькая, вот  и  приходится
крутиться, чтобы деньжонок нарыть. Кому судно подашь, кому палату лишний раз
протрешь или вот за вещами сгоняешь, копеечка к копеечке, получается рублик.
   Сказав последнюю фразу,  Анна  Петровна  поставила  сумку  на  асфальт  и
провела рукой по растрепавшимся волосам.
   Мои глаза скользнули по ее тонким, бледным пальцам...  Что-то  показалось
странным... Но тут, испуская удушливую вонь, подкатил автобус,  и  мы  стали
втискиваться  в  переполненное  нутро.  Анна  Петровна  не  обманула.   Путь
действительно занял всего пять минут.
   - Вот она, больничка, за супермаркетом, - сообщила санитарка,  когда  мы,
слегка помятые, выбрались наружу, - тебе через главный вход идти,  а  мне  с
тылу, где сотрудники просачиваются. Ну, пока, может, еще встретимся.
   Я потянула на себя тяжеленную  дверь,  оказалась  в  просторном  холле  и
увидела небольшое окошечко с надписью "Справочная".
   - Скажите, в какой палате  лежит  Виктория  Виноградова?  Бабка  в  белом
халате, сидевшая по ту сторону стекла,  нехотя  отвлеклась  от  книжки.  Она
перевернула  карманное  издание  переплетом  вверх  и  шмякнула  его   около
допотопного черного телефонного  аппарата.  Я  невольно  бросила  взгляд  на
фамилию автора и испытала укол совсем не белой зависти. Смолякова! Ее читают
везде.
   -  Справки  выдаем  лишь  ближайшим  родственникам,  -  каменным  голосом
ответила бабулька.
   - Я сестра Виноградовой.
   - Покажи документ.
   - Извините, паспорта нет.
   - На "нет" и суда нет! - рявкнула старушка и погрузилась в Смолякову.
   - Будьте добры, - я решила предпринять еще одну попытку.
   Но бабушка молча опустила занавеску. Перед глазами  закачалась  табличка:
"Перерыв  двадцать  минут".  Поняв,  что  ничего  не  узнаю,  я  подошла   к
милиционеру, сторожившему вход.
   - Можно войти?
   - Пропуск, - лениво сказал он.
   - У меня нет.
   - Вход только по разрешению врача.
   - Но как же продукты передать?
   - Посещение больных с семнадцати  до  девятнадцати,  -  довольно  вежливо
пояснил парень.
   - Мне в пять часов нужно быть совсем в другом месте!
   - Это не ко мне, - покачал головой охранник, - есть пропуск - пущу, нет -
приходите в установленное время.
   Потерпев полное фиаско, я решила попытать счастья в окошке,  над  которым
красовалась надпись: "Прием передач".
   - Не могли бы вы взять у меня это письмо? -  робко  попросила  я  женщину
примерно моих лет. Та отложила книгу. Вновь Смолякова!
   - Номер палаты и какое отделение?
   - Токсикология, а в какой палате лежит, не знаю.
   - Спросите в "Справочной".
   - Там только родственникам сведения дают.
   -  Вы  предлагаете  мне  бегать  по  коридору,  размахивая  конвертом?  -
окрысилась тетка. - Во народ, обнаглели совсем.
   И она тоже опустила занавеску. На  этот  раз  появилась  табличка:  "Идет
разнос полученных передач. Новый прием через два часа".
   Я вышла во  двор  и  увидела  ларек,  бодро  торгующий  всякой  всячиной:
домашними тапками, халатами, печеньем, газетами.
   Секунду я рассматривала ассортимент, а потом сообразила, как поступить.
   Через пару минут, купив красные клетчатые тапки с помпонами,  я  нацепила
их на ноги, сунула босоножки в  пакет,  бросила  сверху  две  газеты,  пачку
дешевого печенья и отправилась искать служебный вход. Дверь  обнаружилась  в
углу здания, возле нее читал журнал кабаноподобный дядька.
   - Эй, ты куда? - бдительно притормозил он меня. Я выставила вперед пакет.
   - Да во двор за газетками сбегала, опять же сладкого  захотелось,  тут  к
чаю ничего не дают хорошего!
   Секьюрити скользнул глазами по моим ногам, обутым  в  уродские  тапки,  и
вздохнул:
   - Ступай себе в палату, нечего по улице шляться, если лечиться приехала.
   Я ужом  проскользнула  внутрь  здания  и  полетела  искать  токсикологию.
Наверное, Анна Петровна на работе, она покажет мне палату Вики Виноградовой.
   Оказавшись в длинном  коридоре,  я  остановила  молоденькую  медсестру  с
эмалированным лотком в руках:
   - Где мне найти Анну Петровну?
   - Спросите на посту, сведения  о  больных  у  них,  -  весьма  приветливо
ответила девушка.
   - Мне нужна ваша санитарка.
   - Кто? - удивилась медичка.
   - Нянечка Анна Петровна.
   - Такой тут нет.
   - Как?
   - Очень просто. В нашей смене баба Клава, есть  еще  Ольга  Николаевна  и
Серафима Сергеевна. Если  хотите  договориться  об  уходе,  идите  сейчас  в
процедурную, баба Клава там пол моет!
   Страшно удивившись, я пошла в  указанном  направлении  и  нашла  в  резко
пахнущей лекарствами комнате кругленькую бабуську, бодро  шлепавшую  тряпкой
по мокрому линолеуму.
   - Вы Клавдия.., простите, не знаю отчества.
   - Зови бабой Клавой, - улыбнулась  старушка,  -  чего  тебе?  Говори,  не
стесняйся, беру недорого, за сутки пятьдесят рублей. Работу исполняю честно.
Кто у тебя тут? Пригляжу, как за родным.
   - Вы не подскажете, где найти Анну Петровну?
   - Это кто ж такая? - удивилась нянечка.
   - Она мне сказала, что работает санитаркой, пообещала  за  моей  подругой
поухаживать, взяла сто рублей и пропала! Баба Клава оперлась на швабру.
   - Нету тут никаких Анек... Хотя постой, вот гнида!
   - Вы кого имеете в виду?
   - Да Анька из нейрохирургии! - воскликнула нянечка.  -  Она  это,  больше
некому. Анна  Петровна,  с  третьего  этажа.  Ишь,  пройда,  чего  надумала!
Клиентов моих  отбивать.  То-то  она  сегодня  по  нашему  коридору  шмыгала
взад-вперед, взад-вперед.  Я  еще  подумала:  что  ей  тут  надо?  Ступай  в
нейрохирургию, забери свои деньги. Аньке никто не позволит в токсикологии за
людями приглядывать, да и прошу я меньше, всего полтинник.
   Я спустилась на этаж ниже, потыркалась в разные двери и наконец попала  в
сестринскую. Очень высокая и излишне полная женщина буркнула:
   - Ищете кого?
   - Мне бы Анну Петровну, санитарку.
   - Ну, слушаю!
   Я растерялась. Эта Анна  Петровна  совершенно  не  походила  на  женщину,
которая несла сумку.
   - Это вы?
   - Да.
   - Анна Петровна?
   - Именно.
   - Другой нет?
   Санитарка шумно вздохнула:
   - В этой смене работаю я.
   - Нет ли другой какой Анны Петровны?
   - У нас нет.
   - А в больнице?
   -  Тут  пятнадцать  отделений,  -  обозлилась  нянечка,  -   всех   знать
невозможно.
   Сказав эту фразу, она схватила чашку  и  залпом  выпила  ее.  Я  невольно
проследила глазами за ее широкой ладонью  с  короткими,  потрескавшимися  от
тяжелой работы пальцами и обломанными ногтями и вдруг ощутила укол  тревоги.
Я поняла, что насторожило меня, когда женщина, несшая сумку, поставила ее на
асфальт в ожидании автобуса. У той Анны Петровны  были  тоненькие  беленькие
пальчики с красиво наманикюренными, покрытыми красным лаком ноготками. Каким
это образом, работая поломойкой, можно иметь длинные ногти с  необлупившимся
лаком?
 
Глава 5 
 
   Чувствуя все возрастающую тревогу, я вернулась в токсикологию и  спросила
у медсестер на посту:
   - В какой палате лежит Виктория Виноградова? Девушки переглянулись. Потом
одна осторожно осведомилась:
   - А вы ей кто?
   - Близкая родственница. Девчонка насупилась.
   - Ступайте к врачу. Семен Михайлович в ординаторской.  Я  вновь  пошла  в
другой  конец  коридора.  Честно  говоря,  прогулки  по  воняющему   хлоркой
линолеуму начали меня утомлять. Ну отчего просто не  сказать  номер  палаты?
Зачем гонять человека взад-вперед?
   Услыхав, что к  нему  явилась  близкая  родственница  Виноградовой,  врач
велел:
   - Садитесь.
   Я плюхнулась на железную, круглую, выкрашенную белой краской табуретку.
   - Виктория скончалась. Я чуть не свалилась на пол.
   - Когда?
   - Официальное время смерти шесть утра, - со вздохом сообщил доктор. -  Мы
старались как могли, но отравление грибами  -  очень  серьезное  дело.  Люди
такие  беспечные,  сколько  твердим:   не   покупайте   банки   у   частного
изготовителя, с рук, у неизвестных бабок. Нет, тянет народ на вкусненькое!
   - Вика отравилась грибами? - недоумевала я. - Какими? Ведь  только  самое
начало сезона?
   - Маринованные  купила  вечером  у  какой-то  женщины,  -  пояснил  Семен
Михайлович, - отварила картошечки, салатик сготовила и навернула от  души  с
грибочками. Да еще соседку угостила.
   - И та тоже умерла?
   - Нет. Нина Ивановна грибы не ела, только картошку с  помидорами.  У  нее
аллергия на этот продукт, что ее и спасло,  иначе  бы  имели  два  трупа!  -
пробормотал доктор. - Частое дело. Бабки-то  не  соблюдают  никаких  правил,
закатывают в плохо простерилизованные банки. Хранят без холодильника. Даже в
промышленных  условиях  не  исключена  возможность  попадания   в   консервы
инфекции, а уж в домашних! Привезли Виноградову около  трех.  Рвота,  понос,
бронхоспазм, брадикардия - типичная картина.  Обычно  мы  выводим  из  таких
состояний, но тут  не  выдержало  сердце.  Соседка  как  узнала,  едва  сама
сердечный приступ не получила.
   Я повозила пальцем по клеенке.
   - Ужасно! Не знаешь, что и сказать!
   - Тело можно будет получить только завтра, - деловито ответил врач.
   - Как, вы говорите, зовут соседку?
   - Нина Ивановна Иванова. Очень нервничала,  бегала  по  коридору,  словно
предчувствовала беду.
   Я вышла на улицу и принялась соображать. До Реутовской улицы  пять  минут
езды, кстати, вот и автобус подкатывает. В издательстве следует быть в  пять
часов. Вполне успею поболтать с Ниной Ивановной...
   Оказавшись вновь  в  подъезде,  я  призадумалась.  Номера  квартиры  Нины
Ивановны-то я не знаю. Но, скорей всего, она живет возле Вики.
   На лестничную клетку  выходило  четыре  двери.  Я  позвонила  в  крайнюю.
Высунулся мальчишка лет двенадцати.
   - Вам кого?
   - Позови Нину Ивановну.
   - Тут таких нет, - сообщил ребенок.
   - Тогда подскажи, где она живет, - попросила я, - пришла в гости и забыла
номер квартиры.
   - Вон там только Вика, - зачастил паренек, - около нее дядя Володя и тетя
Лариса Степанцевы. А в сорок девятой Люся с дочкой, больше никого.
   - Ты всех соседей знаешь? Подросток кивнул:
   - Ага, конечно, народу немного. Пять этажей только.
   - А Нина Ивановна на каком?
   Мальчишка призадумался, потом решительно ответил:
   - В нашем подъезде таких нет!
   - Точно?
   - Зуб даю. Есть Нина на четвертом, но ей всего три года. Я вышла во двор.
Вовсе не обязательно дружить с теткой из соседней квартиры, вполне вероятно,
что Нина Ивановна обитает  в  другой  части  дома.  На  скамеечке  в  чахлом
палисадничке сидела девушка с коляской.
   - Простите, - тихо спросила я, - вы  из  какого  подъезда?  Молодая  мать
отложила  книгу.  Угадайте  с  трех  раз,  кто  был   автором   затрепанного
детектива?! Естественно, Смолякова! Я,  в  принципе,  не  испытываю  чувства
зависти. Кое-кто из моих  подруг  щеголяет  в  норковой  шубке  и  носит  на
пальчиках хорошенькие  брильянтовые  колечки.  Мне  же  вполне  комфортно  в
пуховике, а украшения мешают, даже тонкое золотое кольцо, подаренное в  день
свадьбы Олегом, я надеваю очень редко. Но сейчас из  глубин  души  поднялось
нечто темное, со звериным оскалом.  Эта  Смолякова!  Ну  что  в  ее  книжках
особенного?! Отчего вся страна сошла с ума от незатейливых  историй?  И  где
она нарывает сюжеты? Где?!!
   - Из второго, - ответила девушка.
   - Подскажите, в какой квартире живет Нина Ивановна? Собеседница  покачала
коляску.
   - В нашем такой нет.
   - Нина Ивановна Иванова.., неужели не знаете?
   - Не-а, - протянула девушка, - может, в третьем? Хотя.., на первом  этаже
там теперь салон красоты открыли,  какая-то  тетка  выкупила  все  квартиры.
Может, ваша Нина Ивановна там? Среди жильцов такой точно нет!
   - Вы так категорично говорите, неужели со всеми знакомы?
   - Конечно, всю жизнь на одном месте. Нины Ивановны нет. Есть Иванова,  но
она Лена. У нас тут Нин нету, только малышка из первого подъезда.
   Скорей всего, молодая мама говорит правду. Я  сама  большую  часть  своей
жизни провела в такой же пятиэтажке  и  великолепно  знала  не  только  всех
жильцов, но и то, какой суп они станут есть вечером, придя с работы домой.
   Оставалась слабая надежда на то, что Нина Ивановна работает  в  салоне  с
интригующим названием "Счастье русалки".
   Я обогнула дом, вошла в парикмахерскую и сразу ощутила приятную  прохладу
- в холле вовсю работал кондиционер.
   Элегантная дама, сидевшая за столиком, окинула меня оценивающим взглядом.
Скорей всего, ей сразу стало понятно,  что  моя  футболочка  приобретена  на
Черкизовском рынке, а брюки в  ближайшем  переходе,  но  она  безукоризненно
вежливо сказала:
   - Добрый день. Вы записаны?
   - Да, на стрижку к Нине Ивановне.
   Администратор удивилась:
   - Но у нас нет такого мастера.
   - Извините, она маникюрша!
   - Вы же сказали, на стрижку.
   - Оговорилась.
   - Но в салоне нет ни одного человека с таким именем и отчеством.
   Я старательно изобразила замешательство:
   - Да? Ей-богу, странно. Вчера звонила.
   Дама призадумалась, потом радостно воскликнула:
   - В конце улицы есть еще один салон, "Карина", вам, наверное, туда.
   - Да-да, - заулыбалась я, - точно.
   Когда я вышла на улицу, женщины с коляской уже не  было.  Я  села  на  ее
место и призадумалась. Однако странная  вырисовывается  картина.  Сначала  я
сталкиваюсь с санитаркой Анной Петровной, а потом выясняется, что такой нет.
Кстати, самозванка несла большую сумку. Интересно, чем  был  набит  саквояж?
Явно не вещами для бедной  больной.  Может,  Анна  Петровна  -  обыкновенная
воровка, которая не растерялась, когда ее застали на месте преступления?  Но
откуда у тетки ключи от квартиры? И потом,  она  привела  меня  в  больницу,
значит, знала, что Вика находится в клинике. Еще более странным выглядит тот
факт, что Вику в больницу сопровождала несуществующая соседка. Может, доктор
Семен  Михайлович  ошибся?  Вероятно,  женщина  представилась  подругой  или
коллегой по работе.
   Ясно одно: письмо передавать некому. Отравилась  грибами!  Надо  же  быть
такой идиоткой: купить жарким летним вечером самодельные консервы.  Ей-богу,
у некоторых людей просто нет головы! Банки наверняка весь день  жарились  на
солнышке,  представляю,  что  завелось  в  маринаде!  Ладно,  пора  ехать  в
издательство.
   Я встала и собралась уже идти к метро, но тут сообразила, что в руках нет
сумочки. В полной растерянности я посмотрела на свои руки и понеслась назад,
в подъезд, где жила несчастная Вика Виноградова. Скорей  всего,  я  обронила
сумку там.
   Абсолютно не надеясь на то, что ридикюль поджидает  меня,  я  вбежала  на
лестничную площадку и увидела свою сумочку, валяющуюся возле квартиры  Вики.
Самое интересное, что внутри все оказалось в целости и сохранности: деньги и
мелочь не тронул никто. Либо тут жили суперчестные люди, либо  просто  никто
не заметил сумку.
   - Что вы тут топчетесь? - раздался голос слева.  Я  повернула  голову.  В
приоткрытом дверном проеме стояла довольно полная дама в  цветастом  фартуке
со скалкой в руках. Мне стало смешно: ну отчего женщины считают обструганную
деревяшку грозным оружием?
   - Простите, пожалуйста, если напугала, - улыбнулась я, - но вот пришла  к
Вике, договорились о встрече, звоню, звоню, никто не открывает.
   - Ой, мамочка! - всплеснула руками женщина. - Вы не знаете?
   - Что? - на всякий случай спросила я.
   - Ну бабы! - раздалось справа, и на лестницу высунулся дядька  в  грязной
майке. - Устроили, блин, базар! Орете, чисто пингвины! Промежду прочим, я  с
ночи пришел, отдохнуть хочу!
   - Тебе бы, Вовка, только спать да жрать, - возмутилась соседка, - беда-то
какая!
   - Чево случилося? - зевнул мужик. - Кот у тебя сдох? Так давно ему  пора,
старый совсем.
   - Типун тебе на язык, - обозлилась  соседка,  -  здоровехонек  Кузя,  как
никогда. Вика умерла, Виноградова.
   Мужик, сосредоточенно чесавший свою грудь, разинул рот.
   - Врешь! Я ее вчера утром видел, веселая такая шла.
   - Вот и нет! Ночью померла.
   - Откуда знаешь?
   - Так  подруга  ее  рассказала!  Так  плакала,  убивалась,  еле  квартиру
открыла.
   - Какая подруга? - насторожилась я.
   - Давай, Валька, рассказывай, - забубнил Володя.
   - Я человек бдительный, - подбоченилась Валентина, - не то что некоторые,
за порядком слежу.
   - Да знаем мы, - отмахнулся Володя, - целый день у  глазка  сидишь!  Дело
говори.
   - А ты слушай! - окрысилась Валентина. - Утром гляжу, совсем  рано,  баба
дверь Викину открывает, ну я и спросила ее: чего  надо?  Женщина,  с  трудом
сдерживая рыдания, пояснила:
   "Вика умерла. Купила у метро грибов, поела и отравилась. Я ее подруга, за
вещами приехала, из больницы!"
   Валентина просто обомлела от такой новости.
   - Вот оно как бывает, - качала она сейчас головой, - только что была -  и
уже померла, все под богом ходим!
   - Бог тут ни при чем, - вздохнул Володя, - дурой не надо быть.  У  нас  в
деревне тоже родственница  отравилась.  Сама  грибочки  закатала,  для  себя
делала - и ау! Мы с женой теперь только варенье варим!
   - А как звали подругу? - тихо спросила я.
   - Аней представилась, - ответила Валентина.
   - Вы ее раньше видели? Валя покачала головой:
   - Не-а, в первый раз встретились. Вот как бывает! В один час померла!
   - У меня племяш водки купил в ларьке и тоже спустя  полсуток  отъехал,  -
зевнул Володя.
   - Тебе бы только про ханку и говорить, - обозлилась Валентина.
   - А делать-то че? Под дверью сидеть, как ты? - парировал Володя.
   - Дурак!
   - Сама дура!!!
   Спокойный разговор стихийно перерос в скандал. Не дожидаясь,  пока  милые
соседи вцепятся друг другу в волосы, я ушла.
   Добравшись до метро, я спустилась на станцию. С ревом и грохотом подкатил
поезд. Я вошла в полупустой вагон и устроилась на сиденье. Надо  же,  четыре
часа, а давки нет, можно спокойно посидеть, почитать.
   Я раскрыла сумочку, намереваясь вытащить карманное издание серии "Русский
бестселлер", но пальцы наткнулись на  конверт.  Пару  секунд  я  колебалась.
Вообще говоря, никогда не вскрываю чужих посланий, ну нет  у  меня  привычки
читать непредназначенные для меня письма. Но вся история со  смертью  Любови
Кирилловны Боярской и  отравлением  Вики  Виноградовой  стала  казаться  мне
крайне подозрительной. Ни отправителя, ни адресата более нет в живых.
   "Дорогая Викуша, уж и не знаю, буду ли я  жива,  когда  ты  получишь  это
письмо. Дело настолько серьезно, что побоялась даже намекнуть в чате о  том,
в какую дурацкую ситуацию влипла. Единственным оправданием моей безголовости
служит тот факт, что "Твои грезы"  требовали  расширения,  а  следовательно,
вложения капитала. Деньги-то где брать? Оставаться  работать  в  палатке  не
хотелось, да и какой доход от ларька. Вот я и  рискнула,  заняла  пиастры  у
Инги Горской, переехала в другое помещение,  открыла  новые  отделы:  белье,
лекарства, приколы, думала, покупатель валом повалит. Но нет! Так, заглянут,
похихикают и уйдут. Даже в будке народу  было  несоизмеримо  больше.  Честно
говоря, я не понимаю, отчего такое  произошло.  В  общем,  я  растерялась  и
сделала новую глупость.
   Вместо того чтобы  отдать  Инге  часть  долга,  вложила  прибыль,  кстати
говоря, очень небольшую, в рекламу.  Думала  раскрутиться,  но  опять  вышел
облом.
   Я задергалась, заметалась, но тут появился этот Треш из  чата  с  деловым
предложение