ья казались серо-пыльными, яркая листва  потемнела.  Кругом  стояла
просто могильная тишина.
   С другой стороны, какой она должна быть на кладбище?
   Трепеща от ужаса, я пошлепала вперед, вздрагивая от  каждого  шороха.
Ну скажите, пожалуйста, почему  на  погосте  всегда  так  страшно?  Если
хорошенько подумать, то бояться следует живых людей,  вот  они  способны
причинить вам кучу неприятностей, а мертвые нет. Они вообще уже  в  мире
ином, но почему тогда меня душит жуть? Отчего подкосились ноги?
   Призывая  себя  к  мужеству,  я  понеслась  было  вперед,  но   потом
притормозила. Стоп. Успокойся, Вилка, ищи подорожник,  никого  тут  нет,
нечего трястись.
   Поборов себя к мужеству, я стала разглядывать могилы. Так,  Кузьменко
Анна Филипповна, 1882 - 1974 гг. Маловероятно, что это невинная девушка.
   Богачев Дормидонт Фомич... Он вовсе не подходит.
   Прочитав несколько эпитафий, я изумилась. Как-то принято считать, что
в прежние времена, когда не было витаминов, антибиотиков и наркоза, люди
умирали очень рано, от элементарных заболеваний, а  любое  хирургическое
вмешательство почти всегда заканчивалось  летальным  исходом.  Потом,  в
старину русские люди не имели никакого  понятия  о  правильном  питании.
Почитайте великолепные произведения Мельникова-Печерского  "В  лесах"  и
"На горах". Целые главы посвящены описанию трапез  в  купеческой  среде:
осетрина, икра, свиной бок, поросенок с кашей, кровяная колбаса,  мед  с
орехами,  яичница  из  ста  желтков...  Представляете,   какой   уровень
холестерина в крови имели наши предки!
   Но сейчас я шла по погосту, подсчитывая годы жизни умерших, и  немало
удивлялась: семьдесят  пять,  восемьдесят  четыре,  вот  господин  Фокин
дотянул до  девяноста  шести  лет.  Может,  все  рассказы  о  полезности
геркулеса на воде враки? Вдруг нужно, наоборот, питаться жирным, сладким
и калорийным?
   В поисках могилы невинной девушки я углубилась в дебри и, о  радость,
увидела эпитафию: "Погибнув во цвете лет, ты не погибла для нас. Мама  и
папа". Ларская Елена, 1932 - 1955 гг.
   Ага, ей было тринадцать лет.  Теперь  следует  отыскать  в  зарослях,
покрывающих могилу, подорожник. В те годы нравы были более суровыми, чем
теперь, покойная явно девственница.
   Открыв ржавую калитку, я подошла  к  деревянной  скамеечке  и  хотела
опуститься  на  корточки.  Но  вдруг  из-за  могильного  камня  раздался
длинный, протяжный стон.
   - У-у-у-о-и...
   Словами не описать, какие ощущения охватили  меня!  Ноги  приросли  к
земле.
   - У-у-у-о-и... - повторился звук.
   Почти без сознания я плюхнулась  прямо  в  заросли  травы.  Следовало
бежать отсюда со всей возможной скоростью, но  нижние  конечности  будто
парализовало.
   Перестав   дышать   от   ужаса,   я   увидела,   как   из-за   могилы
медленно-медленно поднимается что-то  белое,  жуткое.  Оно  выпрямилось,
заколыхалось, стало изгибаться в разные стороны, потом вдруг сказало:
   - Зачем пришла? Чего надо? Это мое место!
   Лишь бы потревожить! Покоя нет. Ищи себе другое... А-у-о-и-ы...
   Больше я ничего не помню. Влажная, пахнущая свежестью трава  внезапно
выросла и закрыла мое лицо. А потом темнота и тишина.
   Я заворочалась на матраце и села, не открывая глаз. Господи, все бока
болят, может, нам купить новую кровать? Что  за  чушь  мне  привиделась?
Кладбище, могила, восставшая покойница, обозлившаяся на ту, что  посмела
нарушить ее покой. Да я просто мирно заснула около Олега!
   Но тут до носа добрался запах влажной  травы,  я  ощутила  под  собой
мокрую землю и открыла глаза.
   - На кого работаешь? - хрипло осведомилось существо, одетое  в  серый
комбинезон.
   - Вы кто? - прошептала я. - Ларская Елена, тринадцати лет?  Извините,
пожалуйста, я не хотела сделать вам ничего плохого, мне нужен подорожник
с вашей могилы. Можно сорвать пару листочков?
   Девушка засмеялась, потом полюбопытствовала:
   - А он тебе зачем?
   Привидению врать нельзя. Оно живет в параллельном  мире,  великолепно
умеет читать наши мысли и страшно обозлится, поняв, что я  вожу  его  за
нос. Конечно, не очень приятно  рассказывать  незнакомому  призраку  про
измену мужа, но, с другой стороны, что делать?
   Кое-как я попыталась объяснить мертвой Елене Ларской суть проблемы, а
под конец, чтобы сделать ей приятное, льстиво воскликнула:
   - Вы чудесно  выглядите!  Ей-богу!  Просто  изумительно  сохранились,
приятно посмотреть. Бледноваты, правда, но  это  ерунда.  Впрочем,  если
хотите, я могу оставить вам свою сумочку с косметикой, там  и  зеркальце
есть. Будете слегка подкрашиваться перед выходом с того света...
   - Ну и дура же ты, - с укоризной заметило привидение, - или совсем от
страха голову потеряла.
   Потом фантом протянул мне руку.
   - Давай вставай, трава сырая, ща цистит  получишь,  потом  всю  жизнь
будешь мучиться. Я вот застудилась, теперь постоянно  фурадонин  пью,  а
меня от него тошнит, прямо мрак!
   Я  машинально  вцепилась  в  узкую,   шершавую,   теплую   ладонь   и
воскликнула:
   - Ты живая!
   - Во, блин, - вздохнула девица, - до чего у человека  мозги  отшибить
может. Смешно прям. Нет, ты точно дура! В  заговоры  веришь,  за  травой
приперлась, призрака испугалась, вообще без соображения. Тебя в  детстве
головушкой об асфальт не роняли?
   Я встала на ноги,  доплелась  до  скамейки,  плюхнулась  на  щелястую
деревяшку и в полном изнеможении спросила:
   - Ты кто?
   - Ника, - ответил бывший призрак, ухмыляясь,  -  скажи  спасибо,  что
Толика не позвала, что-то меня удержало. Сначала-то я  подумала:  ты  на
Кузьмича работаешь и на нашу  территорию  вперлась.  Толян  бы  с  тобой
разобрался! Он лишний раз говорить не станет,  сначала  шею  свернет,  а
потом соображать будет, зачем это сделал.  На  всю  башку  отмороженный,
сама его побаиваюсь!
   - Ты работаешь на кладбище? - изумилась я. - Кем?
   - Черви мы.
   - Кто?!
   Ника вытащила сигареты.
   - Хочешь?
   - Нет, - покачала я головой.
   Девушка опустилась около меня на скамеечку, с наслаждением затянулась
и бойко стала рассказывать. Я лишь удивлялась, слушая  ее  историю.  Чем
только люди в этой жизни не занимаются!

Глава 17

   Оказывается, все  московские  кладбища  давным-давно  поделены  между
"червями". Так называются люди, посвятившие себя поиску сокровищ. "Какие
же богатства могут лежать в могилах? - с удивлением воскликнете вы. -  К
гробу багажник не приделаешь, золото, бриллианты и  деньги  усопшему  на
том  свете  не  нужны,  там  иные  ценности".  Лично  я   до   сих   пор
придерживалась этой точки зрения и оказалась совершенно не права.
   Ника  объяснила,  что   очень   многие   покойники   отправляются   в
безвозвратное путешествие "упакованными" по полной программе. На  женщин
надевают драгоценности, мужчинам в карманы кладут портсигары, табакерки.
Да  мало  ли  что  может  найтись  в  могиле:  запонки  с  бриллиантами,
галстучные зажимы из платины, часы...
   Работа "червя" опасна и кропотлива. Сначала он по  книге  захоронений
выбирает  самое,  на  его  взгляд,  подходящее  захоронение.  Бесполезно
вскрывать  могилу  нищего,  там  ничего,  кроме  костей,  нет.   А   вот
единственная  дочь  богатого  купца  скорей  всего   окажется   окружена
интересными  вещами.  Даже  если  в  гробу  и  не  найдется  изделий  из
драгоценных камней, то скорей  всего  обнаружатся  молитвенник.  Библия,
игрушки. Страницы у книг, конечно,  истлели,  зато  сохранились  обильно
украшенные переплеты.
   За эти раритеты можно получить приличную сумму.
   В Москве имеется парочка антикварных салонов, торгующих исключительно
предметами из захоронений.  Естественно,  покупателю  никто  никогда  не
скажет, откуда взялась на  прилавке  изящная  серебряная  безделица.  И,
конечно, вещицу старательно привели в порядок. Когда  покупатель  начнет
проявлять  излишнее  любопытство  и  выяснять,  кто   до   него   владел
портсигаром, то  ему  в  конце  концов  приведут  милую,  интеллигентную
старушку, которая бойко  расскажет  историю  о  покойном  муже,  хозяине
безделицы, и своей крайней бедности, заставившей продать реликвию.
   "Черви" практически не трогают могилы, датированные годами  Советской
власти, в те времена люди были бедными. А вот в последний приют  братков
лезут со спокойной совестью, там  порой  встречаются  настоящие  уникумы
типа нательных крестов из чистого золота весом в  полкило  или  футляров
для мобильного аппарата, усыпанных бриллиантами.
   Правда, риск получить пулю в лоб  от  обозленных  родственников  тоже
велик, поэтому самой лакомой добычей  "червя"  являются  могилы  прошлых
веков, а их на наших  кладбищах  все  меньше  и  меньше.  Да  и  погосты
давным-давно поделены между руководителями искателей сокровищ, тех,  кто
полез на чужую территорию, могут просто-напросто убить.
   - Неужели тебе не страшно? - вырвалось у меня.
   Ника пожала плечами.
   - Привыкла. Тут главное - аккуратно действовать. Так вскрыть  могилу,
чтобы снаружи  все  нетронутым  выглядело.  Это  целая  наука.  Не  надо
памятник ломать или цоколь бить. У нас инструменты специальные. Да  тебе
это не интересно. Иди, рви свой подорожник. Только почему ты решила, что
Елена невинная девица? Знаешь эту семью?
   - Нет, но вот видишь, на памятнике годы  жизни  "1932  -  1955".  Она
всего-то тринадцать лет на белый свет любовалась, бедняжка.
   Ника усмехнулась:
   - Да уж. Могу посоветовать лишь одно: в следующий раз бери  на  такое
дело калькулятор. Елене было двадцать три, когда она умерла.
   Я произвела в уме расчеты и чуть не заплакала от разочарования.
   - Не куксись, - сморщилась Ника, - ладно, пошли.
   - Куда? - шмыгнула я носом и поежилась от пронизывающей сырости.
   Днем солнце  палит  словно  взбесившееся  и  в  городе  стоит  просто
эфиопская жара, а ночью жутко холодно.
   - На могилу невинной девицы, - спокойно сказала Ника и вытолкала меня
за ограду, - туда плюхай, влево и до забора.
   - Ты знаешь, где тут погребен ребенок?
   - Я здесь про всех почти все знаю, - ухмыльнулась  Ника,  -  вот  тут
Петр лежит, пил сильно и скончался  в  белой  горячке,  за  ним  могилка
Анфисы Фурфыной, она прожила долго, почти до девяноста дотянула,  только
играла в карты и в нищете последние годы жила.
   - Неужели?
   Ника кивнула:
   - В архивах бог знает что прочесть можно. Мне впору книги об  усопших
писать. Вот сюда, за этот ужас заворачивай.
   Я задрала голову вверх  и  присвистнула.  Прямо  перед  нами  высился
огромный, метра два в высоту, гранитный  пьедестал,  из  него  вздымался
ввысь  бронзовый  торс  мужчины,  на  шее  его  блестела  толстая  цепь,
выкрашенная золотой краской.
   - Это кто? - попятилась я.
   Ника скривилась:
   - Из братков. Вон там видишь у подножия руль?
   Это деталь его любимого "мерса". Жуткое зрелище!
   - Да уж, - поежилась я, - впечатляет.
   - Жаль Леокадию Михайловну, - вздохнула Ника.
   - Это кто?
   - Тут раньше могилка Фирсовой  была,  -  объяснила  моя  спутница,  -
совсем заброшенная, видно, родственников не  осталось,  а  кладбищенское
начальство как докумекает, что покойничек  без  призора  остался,  мигом
место продает. И вот вместо Леокадии имеем это бронзово-гранитное чучело
в честь некоего криминального авторитета, павшего на тропе разборок.  Мы
пришли.
   Я оглядела маленькую, ухоженную могилку. Вокруг слегка  покосившегося
цоколя росли цветы.
   Три ступеньки из белого мрамора вели к скульптуре  плачущего  ангела.
Внизу была  прикреплена  табличка  "Одоевцева  Марфа  1900  -  1911  гг.
Помолись за нас у престола Господа".
   - Иди, бери свой подорожник, - подтолкнула меня Ника.
   Я, продолжая светить перед собой фонариком, присела  возле  цоколя  и
воскликнула:
   - Надо же, столько лет прошло, а за захоронением, похоже,  ухаживают!
Неужели до сих пор помнят? Ведь родителей девочки давным-давно на  свете
нет.
   Ника вздохнула:
   - Это я могилку в порядок привела, что-то мне эту Марфу жаль стало. И
ведь наградила она меня.
   - Кто? - подскочила я.
   - Да девочка, - Ника  ткнула  грязным  пальцем  в  белого  мраморного
ангела.
   Я стала быстро выщипывать из травы, росшей по бокам могилы,  листочки
подорожника. Ну вот, меня  стыдила,  а  сама  не  лучше.  Каким  образом
покойница может кого-то наградить?
   - Смотри, - продолжала Ника и медленно  повернула  одну  из  железных
бомбошек, украшавших ажурную ограду.
   Послышался легкий шорох. Фигурка ангела тихонечко отъехала  влево.  Я
изумилась до крайности.
   Тайник! Ника с гордостью посмотрела на меня.
   - Говорила же тебе, что  старые  могилы  таят  в  себе  подчас  такие
секреты! И ведь  почти  сто  лет  прошло,  а  механизм  работает  словно
новенький, умели люди раньше делать, не то  что  сейчас.  Я  купила  тут
недавно диван, триста баксов отдала. И что ты думаешь? Он спустя  неделю
раскладываться перестал. А ведь тем, кто его  склепал,  небось  известно
было, что люди их творение открывать-закрывать  станут.  И,  пожалуйста,
напортачили, а тут шурует, как часы.
   - И что же там лежало?
   - Ну, в общем-то  не  слишком  нужная  в  наше  время  вещь,  но  мне
пригодилась, - улыбнулась Ника,  -  ящичек  железный,  набитый  царскими
бумажными деньгами. Я их нумизматам хорошо продала. Знаешь,  кое-кто  из
наших предков использовал могилы родственников в  качестве  сейфа.  Дома
богатство хранить боялись, вдруг пожар или воры  влезут,  а  на  погосте
милое дело нычку держать. Люди в прежние годы в бога верили, редко кто в
склеп полезть решался!
   Я хотела напомнить Нике, что почти все египетские пирамиды  достались
современным ученым  разграбленными.  Вера  в  господа  не  останавливала
воров. Жадность, как  правило,  побеждает  страх.  Кое-кто  предпочитает
иметь незаконную звонкую монету на этом свете, полагая, что наказания на
том можно вполне избежать. Но, глянув на Нику, я проглотила фразу.
   - Насобирала? - воскликнула представительница семьи "червей". - Тогда
топай домой. Давай выведу за ворота, не ровен час, еще на кого из  наших
нарвешься.
   Домой я прирулила, зевая так, что трещали челюсти. Не знаю, как  вам,
а мне просто необходимо спать  как  минимум  десять  часов  в  сутки.  И
вообще, я самая настоящая сова, но переделанная в жаворонка,  всю  жизнь
вскакивающая волею судьбы  очень  рано.  Жалкая  птичка,  которой  нужно
хлопать крылышками за зарплату. Нет, не правильно, я не сова,  я  помесь
ночной хищницы с певцом утра, потому что охотнее всего  бы  укладывалась
под уютное, мягкое одеяльце в девять вечера,  а  вылезала  бы  оттуда  к
полудню. Я очень, очень, очень  люблю  поспать,  но  жизнь  складывается
таким образом, что раньше чем в час ночи до кровати не  добраться,  а  в
семь утра уже трезвонит будильник.
   Борясь с желанием мгновенно шлепнуться на подушку, я сварила зелье  и
нырнула в кровать.
   Только голова уютно устроилась  на  подушке,  глаза  закрылись,  как:
"Тр-р-р-р!" - заорал будильник.
   Я рывком села и толкнула Олега.
   - Вставай.
   - Да, спасибо. Хр-р-р...
   - Немедленно вылезай.
   - Я уже в ванной. Хр-р-р...
   - Опоздаешь.
   - Да, да. Хр-р-р...
   Разозлившись, я со всего размаха пнула  Куприна  пяткой.  Муж  сел  и
потряс головой.
   - Который час?
   - Семь.
   - Да, действительно пора.
   Зевая и охая, супруг начал нашаривать тапочки.
   Я вновь умостилась под одеялом. Могу еще немного  подремать,  но  тут
начавшие было закрываться  глаза  натолкнулись  на  кружечку,  прикрытую
крышкой, и весь сон мигом слетел с меня.
   Вскочив на ноги, я схватила емкость с зельем  и  понеслась  в  ванную
комнату. Куприн с самым несчастным видом водил по лицу бритвой. Я сунула
ему кружечку:
   - Пей.
   - Зачем?
   - Надо.
   - Это что?
   - Ну.., очень полезно! Витамины!
   Олег отложил в сторону станок.
   - Не хочу.
   - Почему? Это вкусно.
   - Противно выглядит.
   - Очень прошу, ради меня.
   - Там волосы плавают.
   - Где?
   - Вон, видишь?
   - Ерунда, глотай.
   - Ни за что!
   Я посмотрела Олегу в глаза.
   - Ты меня любишь?
   - Ну.., в общем.., думаю.., конечно.
   - Тогда пей.
   Куприн скривился, потом тяжело вздохнул и  опрокинул  одним  махом  в
себя зелье. Я, затаив дыхание, смотрела на  мужа.  Интересно,  результат
будет мгновенным или "лекарство" подействует лишь к вечеру?
   Лицо Олега неожиданно вытянулось, глаза начали вылезать из  орбит.  Я
испугалась, что он сейчас выплюнет снадобье, на  приготовление  которого
было истрачено столько сил, и ткнула супруга под ребра.
   - Немедленно глотай!
   Олег машинально выполнил указание  и  застыл,  словно  превратился  в
гипсовое изваяние. Пауза затянулась, и я  слегка  встревожилась.  Хотела
всего лишь "отвернуть"  мужа  от  любовницы,  вовсе  не  собиралась  его
отравить. Да, конечно, супруг, хлебнувший изрядную толику  яда,  никогда
больше не станет шляться по  бабам,  но,  на  мой  взгляд,  это  слишком
радикальное решение проблемы. Хотелось бы  справиться  с  ситуацией  без
"экстрима".
   Внезапно Олег схватился за зубную щетку и начал яростно  шуровать  ею
во рту. Я обрадовалась, слава богу, Куприн ожил.
   - Вилка, - простонал супруг, - что это было?
   - Говорила же, витамины, американские, дико полезные и жутко дорогие,
натуральные, растворимые, - зачастила я, -  меня  очень  беспокоит  твое
здоровье, простужаешься часто, постоянно жалуешься на усталость, вот я и
приобрела замечательную пищевую добавку.
   - Ужасно, - еле выдавил из себя Олег.
   - Что, так невкусно?
   - Сначала я подумал, будто ты преподнесла мне водички, которой вымыла
помойное ведро, - подробно описывал свои ощущения муж, -  отвратительная
жидкость со вкусом тухлой рыбы и грязной собачатины!
   Ну, насчет рыбы он, пожалуй, прав. Когда я варила лягушачий окорочок,
запах стоял еще тот, словно  кипятила  содержимое  аквариума.  А  вот  в
отношении собачатины Олег ошибается. Волосы выдраны из кошачьего хвоста,
и они вовсе не грязные.
   - Надеюсь, больше никогда  в  жизни  ничего  подобного  пробовать  не
придется, - заявил Олег и снова принялся чистить зубы.
   Я внимательно следила за ним. Похоже, зелье не мгновенного  действия.
Мой муж не бросается на колени, не кричит о  своей  пламенной  любви  ко
мне, не кается со слезами в содеянном, не бьет себя кулаком в грудь,  не
видно и намеков на раскаяние.
   Ладно, подожду немного, а пока пойду выпью кофейку.
   На кухне возле плиты  стоял  папенька,  на  лице  его  было  написано
глубочайшее изумление.
   - Слышь, доча, - оживился он при виде меня, - что за  гадость  вон  в
той кастрюльке?
   - Это... - я начала было придумывать  на  ходу  историю.  Но  тут  из
коридора быстрым шагом вошел Куприн.
   - О чем речь ведете? - спросил он.
   Ленинид ткнул зятю под нос ковшик с остатками зелья.
   - Это что?
   Олег задергал носом.
   - Похоже на витамины, которыми меня Вилка  потчевала.  Глянь-ка,  тут
мясо плавает, какие-то тряпки...
   - Это подорожник! - воскликнула я и тут же прикусила язык.
   - Подорожник? - прищурился Олег.
   - Ну да, сбор из травы, целебный.
   - Фу, еще и дрянь какая-то сверху  телепается,  -  Ленинид  продолжал
изучать содержимое кастрюльки, - ну и пакость!
   - И я это пил! - взвился Куприн. - Да что у нас дома происходит?!
   - Витамины,  -  бормотала  я,  отступая  в  прихожую,  -  изумительно
полезная вещь.
   - Отчего бы не  купить  простые  пилюли,  в  коробочке,  -  продолжал
возмущаться супруг.
   - Отвар полезнее, - отбивалась я.
   Внезапно Олег ринулся в туалет.
   - Меня тошнит, - простонал он и хлопнул дверью.
   Я  мгновенно  выхватила  из  рук  папеньки   кастрюльку,   выплеснула
содержимое в помойное ведро и с укоризной сказала:
   - Кто тебя просит везде нос совать, а?
   - Так я ничего же не сделал, - заюлил Ленинид, -  просто  спросил  из
любопытства.
   Больше всего мне хотелось  наговорить  папашке  гадостей,  но  звуки,
доносившиеся из-за двери санузла, пе