кие-то подробности, я сказала в трубку:
     - Скоро приеду, тогда и поболтаем!
     Но в ответ послышался приятный мужской голос.
     - Это писательница Арина Виолова?
     - Да, слушаю.
     - Вас беспокоит Дэвид Брюлов. Вы слышали мою фамилию?
     Вопрос был произнесен таким тоном, словно говоривший сообщил: "Я бог Зевс, вам знакомо мое имя?"
     - Да, - машинально ответила я, потом быстро поправилась:
     - Нет, простите. Я знаю живописца Брюллова, но того величали Карл, да и умер он давно.
     Дэвид хмыкнул:
     - Моя фамилия пишется с одной буквой "л".
     - Извините, я не знаю вас! Надеюсь, это не кажется вам странным?
     - Все литераторы со странностями. Вон вчера мы приглашали в передачу "Звездный час" поэта Селиванова, предложили ему чай, так он ответил:
     "Спасибо, сейчас не хочется, лучше я с собой заберу". Мы подумали, что гость шутит, ан нет. Он заварку в карман насыпал, - сообщил мне Брюлов.
     - Я на такое не способна!
     - Надеюсь. Впрочем, если вы не знаете обо мне ничего, разрешите представиться: Дэвид Брюлов, сын и правая рука Ивана Семеновича. Теперь прояснилось в голове?
     - Нет, - сердито ответила я, - сделайте одолжение, скажите нормально, что вы от меня хотите?
     - Поговорить, прямо сейчас!
     - Я тороплюсь домой.
     - Вы где находитесь?
     - В районе улицы Казакова.
     - Прекрасно, если пройдете к метро, я подхвачу вас там и отвезу, куда скажете, по дороге поболтаем.
     - Хорошо, но как я вас узнаю?
     - Я сам подойду.
     - Мы знакомы?
     - Нет.
     - Но как же тогда?..
     - Сейчас передо мной на столе лежит книга "Гнездо бегемота", оборотную сторону обложки украшает фото автора.
     - Но...
     - Жду вас, - безапелляционным тоном человека, привыкшего отдавать приказы, бросил Дэвид и отсоединился.
     Я поспешила к метро и снова была остановлена звонком мобильника. Интересно, кто на этот раз?
     Просто переговорный пункт открылся!
     Голос, на этот раз женский, снова оказался незнакомым.
     - Это... Виола? - тихо спросило нежное сопрано.
     - Именно она.
     - Я Аня.
     - Кто?
     - Аня Сайкина. Не помните меня?
     - Извините, нет.
     - Ну как же так?
     Я пожала плечами. Может, купить какой-нибудь препарат от маразма и амнезии в одном флаконе. А то уже второй человек меня беспокоит и уверяет, что я его должна хорошо знать.
     - Вы хотели пригласить Веру помогать вам на день рождения.
     - Я? Кого? Когда?
     - Ну в клубе, - не сдавалось сопрано, - я вам свою визитку дала.
     В моей голове мигом вспыхнуло воспоминание: я ищу Веру, хожу по залу, опрашиваю всех официанток и натыкаюсь на девушку, которая отсылает меня во двор, к мусорным бачкам...
     - С Верой неприятность стряслась, - сказала Аня.
     - Знаю, - осторожно ответила я.
     - Откуда? - удивилась Аня. - Константин велел всем молчать, пока последний гость не уйдет, милиция лишь под утро приехала.
     - Мне кто-то рассказал уже после вечеринки, - попыталась вывернуться я, - вот несчастье!
     - Ага, - подхватила Аня, - хуже не бывает!
     Такая нелепая случайность.
     - Случайность?
     - Ну да! Вере пакет на мусорку оттащить велели, она мне сказала: "Заодно покурю" - и ушла.
     Ну а потом ее нашли. Объедки на асфальте валяются, Верка рядом. Она стала отходы в контейнер запихивать, тяжело небось было, ну и оступилась, на шпильках была. Прикиньте, что получилось.
     В руках тяжеленный тюк, ноги разъезжаются, схватиться не за что, ну она и упала горлом на край контейнера. Очень глупо и страшно. Милиция сказала, она за минуту умерла! Наш мэтр в больницу угодил, с сердечным приступом. Совсем расклеился, все твердил: "Ну почему я ее одну отправил? Надо было кого-то в помощь дать". Но кто же подумать мог!
     - Ужасное происшествие, - пробормотала я, - такая нелепая смерть.
     - Вы же писательница, - скорей утвердительно, чем вопросительно сказала Аня и, не дожидаясь моего ответа, продолжила:
     - Богатая женщина.
     - Мое финансовое положение относительно стабильно, но большим достатком его назвать трудно!
     - Вы же хотели нанять Верку официанткой на свой день рождения? - продолжала беседу Аня.
     Ну не говорить же девочке правду: я придумала повод, чтобы ты подсказала, где отыскать Веру.
     - Да, собиралась.
     - Вот поэтому я и звоню, - затараторила Аня, - одолжите мне, пожалуйста, денег, я потом их отработаю, на именинах прислуживать буду. Могу окна дома помыть, квартиру отдраить, в общем, что скажете. Уж извините за такую наглость, но мне Веру хоронить надо, ни копейки нет, а взять неоткуда...
     - Можешь дальше не объяснять, - быстро перебила ее я, - конечно, дам тебе денег, боюсь только, что много не наскребу. Сколько тебе надо?
     - Триста долларов, - ответила Вера и быстро поправилась:
     - Можно двести, сто, пятьдесят, короче, сколько дадите.
     - Хорошо, но сегодня я занята, давай завтра утром встретимся.
     Аня вздохнула:
     - Мне в девять утра гроб оплачивать надо.
     А вы где вечером будете? В гостях? Можно я к полуночи приеду?
     - Это очень поздно.
     - Вы спать будете?
     - Да нет, я боюсь задержаться!
     - Я подожду.
     - В такое время молодой девушке лучше не ходить одной.
     Аня тихо засмеялась:
     - Я с работы почти всегда под утро возвращаюсь. Говорите адрес, приеду к часу ночи, если только не побеспокою вас.
     Сказав Ане координаты квартиры, я дошла до метро и застыла на обочине. Стояла невыносимая жара. Погода в Москве капризна, как подросток.
     С утра дул прохладный ветерок, небо хмурилось тучами, и большинство людей нацепило на себя куртки. Я тоже накинула ветровку и сунула в сумочку зонтик. Впрочем, я давно заметила, стоит мне его прихватить и утеплиться, как серая мгла рассеивается и устанавливается жаркая погода.
     Но, похоже, "правило плаща" срабатывает не только со мной. Большинство прохожих было слишком тепло одето. Около меня на тротуаре остановилась пара: мать и дочь.
     - Жарко, - заныла девочка на вид лет пяти, дергая мать за руку.
     - Сейчас папа подъедет, потерпи, - нервно ответила та.
     - Пить хочу.
     - Хорошо.
     - Мороженое купи!
     - Тебе нельзя.
     - Нуу-у... Хочуу-у...
     - Лиза, успокойся, - велела мать, - знаешь ведь, доктор велел горло беречь.
     - Тогда вон ту куклу купии-и!
     Женщина шлепнула дочь, та разрыдалась. Мать попыталась урезонить ребенка.
     - Хватит вопить! - воскликнула она, но девочка не собиралась затихать.
     Она начала топать ногами и мотать головой, явно надеясь на то, что мать, желая погасить скандал, приобретет ей игрушку. Но родительница решила не потакать ее капризам, она сурово нахмурилась и заявила:
     - А ну заткнись, если сейчас же не прекратишь выть, отдам тебя вон той тете.
     Палец, украшенный массивным золотым кольцом, указал на полную особу, стоявшую чуть поодаль от меня. Лично мне кажется, что пугать ребенка передачей в чужие руки не следует. Большинство детей с пеленок очень хорошо знают: мама их обманывает, она ни за какие пряники не расстанется с капризным отпрыском. Оставшееся меньшинство, способное поверить в подобный поворот событий, может испугаться до паники и забиться в еще более сильной истерике. Но многие женщины охотно стращают малышей, а люди, которым пообещали отдать бутуза, как правило, начинают им подыгрывать, делают страшное лицо и гудят:
     - Ага! Сейчас увезу тебя с собой, а ну иди сюда!
     Наверное, мать Лизы, тыча перстом в толстую бабу, ожидала именно такой реакции, но прохожая повела себя нестандартно. Смахнув со лба пот, она подперла кулаками то место, где у некоторых дам случается талия, и заорала:
     - Да пошла ты вон! На фиг мне еще одна спиногрызка! Своих девать некуда! Ну народ, родила, а теперь избавиться хочет! В детдом сдай! Чего мне втюхиваешь?
     От удивления Лиза замолчала. Ее мать остолбенело посмотрела на бабу, затем сгребла дочь в охапку и зигзагом, словно заяц, уходящий от погони, побежала за ларьки.
     - Ваще прям! - кипела тетка. - Видали такое!
     Подходит и говорит: "Берите девку".
     Я с изумлением слушала ее. Надо же, оказывается, встречаются женщины, способные воспринимать фразу "не станешь слушаться, отдам тебя вон той тете" абсолютно серьезно!
     С проезжей части послышался гудок, второй, третий. Я машинально посмотрела на поток машин. Из нового, блестящего джипа высунулся мужчина размахивая книгой, и, крикнул:
     - Арина! Идите сюда, припарковаться негде.
     Я нырнула в приоткрытую дверь, шофер быстро поехал вперед.
     - Вот козлы, - с чувством произнес он, - кто же так тачки бросает, вдоль тротуара, а? Извините, Арина! Давно стоите?
     - Только что подошла, - осторожно ответила я, - вы меня мгновенно узнали!
     Дэвид улыбнулся, его лицо сразу стало приятным, располагающим.
     - Ну на книжке великолепное фото, - сообщил он, - вы там как живая!
     Я вздрогнула. Отбирая снимок для обложки, Олеся Константиновна долго колебалась, рассматривая предлагаемые варианты, потом наконец решилась:
     - Пусть будет эта, попрошу наших ее чуть-чуть подретушировать, а то лицо бледное, согласны?
     Я кивнула, не слишком хорошо понимая, что такое ретушь. Когда же книга появилась на свет, меня, как говорит Кристина, переколбасило. Со снимка смотрело чернобровое, краснощекое, красногубое существо. Мои вечно торчащие в разные стороны светлые волосы художник "причесал". Но превратить шевелюру в старческую укладку, какую любят восьмидесятилетние бабуси-немки, ему показалось недостаточным, поэтому он изменил мне еще и цвет волос, они стали апельсиново-рыжими.
     Потом, войдя во вкус, "Репин" пририсовал к моим ушам здоровенные бело-красные серьги, а на шею "надел" бусы, такие же аляповатые и жуткие. Мой нежно-розовый свитер трансформировался в ядовито-зеленую водолазку, а пальцы украсились красными, не правдоподобно длинными и острыми ногтями. Если бросить на фото беглый взгляд, то сразу создается впечатление: писательница Виолова, намазав на лицо слой штукатурки толщиной с Великую Китайскую стену, только что сладострастно разодрала когтями живое существо и, судя по цвету губ, съела его сырым.
     Понимаете теперь, отчего я содрогаюсь, когда кто-нибудь радостно восклицает, потрясая моей книгой:
     - Я сразу вас узнал! Вы прямо как живая на снимке получились!

Глава 20

     Дэвид ловко вписался в левый ряд, повернул и поехал по набережной.
     - Откуда вы знаете, куда я направляюсь? - удивилась я.
     - Сами же сказали по телефону: домой торопитесь.
     - Но адреса я вам не давала!
     - Экий секрет, - усмехнулся Брюлов, - мне его вместе с телефоном принесли. Гляньте, там в бардачке пакет, нажмите на кнопку, и крышка откинется.
     Я послушно выполнила указание и вытащила наружу конверт из плотной бумаги.
     - Вскрывай, - перешел со мной на "ты" Дэвид.
     Я оторвала край, внутри лежали деньги, увесистая пачка долларов, перетянутая синей тонкой резинкой.
     - Там десять тысяч! Клади в сумочку! Деньги твои!
     - С какой стати я должна их брать?
     - Тебе мало? Ладно, еще прибавлю.
     - Остановите машину.
     - Здесь запрещено.
     - Припаркуйте, где можно.
     - Чего ты испугалась?
     - Я совершенно никого не боюсь, - отчеканила я, - просто хочу знать причину, по которой должна стать обладательницей данной суммы. По моему опыту, бесплатный сыр лежит лишь в мышеловке, кстати, туда дорогой кусочек не положат, запихнут чего попроще! Я не привыкла получать деньги просто так!
     - Дам еще больше, если скажете, где видели Алину, - сказал Дэвид, снова переходя на "вы".
     - Кого? - удивилась я.
     - Алину Брюлову. Мою сестру.
     - Простите, не знаю такую, - решительно ответила я, - вышла ошибка, спутали меня с кем-то!
     Внезапно Дэвид резко вильнул вправо, остановил машину прямо под знаком, категорически запрещающим стоянку, посмотрел на меня прозрачными, голубыми, словно весенний подтаявший лед, глазами и без всякой улыбки заявил:
     - Двадцать пять тысяч! Прямо сейчас. Соглашайтесь, отличная сумма, и налоги платить не надо! И еще! Твой новый детектив будут читать по радио! Ну, по рукам?
     - Это мой гонорар? - Я окончательно пришла в изумление. - За читку?
     Дэвид прищурился.
     - Хватит Ваньку валять. Где Алина?
     - Первый раз слышу это имя! Вернее, конечно, нет, у меня имелась подруга, Алина Краско...
     Дэвид вытащил сигареты и, бесцеремонно выпустив дым прямо мне в лицо, голосом диктора советских времен отчеканил:
     - Не выеживайся! Деньги хорошие! Алина их не стоит, но отец в панике, оттого и плачу тебе. Ты сегодня позвонила на радио "Русская зажигалка", соединилась с моим секретарем Вероникой и сказала: "Я потеряла визитку, которую мне вчера дала Алина, соедините с ней, пожалуйста". Вероника, полная дура, совсем идиотка, мышей не ловит, заорала, что подобного не может быть. Не соврала балбеска. Алина пропала больше года назад, ушла с работы и испарилась! Ты сначала повторила чушь про визитку, а потом бросила трубку. Тут только до Вероники дошло, как следовало поступить, и она ринулась в мой кабинет! Найти координаты писательницы Арины Виоловой ничего не стоило, и вот я тут. Сделай одолжение, расскажи, где ты виделась с Алиной?
     Все сразу стало на свои места.
     - Так вы сотрудник "Русской зажигалки".
     Дэвид вышвырнул недокуренную сигарету в окно.
     - Один из владельцев. Говори! Отца колотит всего.
     - Увы, вышло недоразумение, я совершенно не предполагала, что мой звонок вызовет такую бурю. Я хотела соединиться с Полиной, секретаршей Сергея Крыжовникова. Но потеряла телефон "Русского радио", позвонила в справочную, а там сотрудница перепутала, дала мне номер "Русской зажигалки", - чувствуя себя полной дурой, оправдывалась я. - Да, набрала я телефон и попросила:
     "Соедините меня с Полиной!" Понимаете? "С Полиной"!!! Наверное, у меня во рту каша, дикция нечеткая, вот ваша Вероника и услышала имя "Алина". Извините, но я ничего не знаю про вашу пропавшую сестру и ничем помочь вам не могу.
     Наверное, в происшедшем есть определенная доля моей вины, но злого умысла никакого.
     Дэвид молча уперся взглядом в мою переносицу, несколько мгновений в машине висело тягостное молчание. Потом он спокойно взял с моих коленей пачку перехваченных резинкой купюр, бросил их в бардачок, захлопнул крышку и мрачно сказал:
     - Ситуация настолько кретинская, что похожа на правду. Ладно, поехали, довезу вас до дому.
     - Тут метро в двух шагах, - возразила я.
     Дэвид мотнул головой и вырулил в крайний левый ряд, из радиоприемника полилась несусветная музыка, больше всего похожая на звуки, которые издает чугунная батарея, если вы швыряете в нее железные миски. Я невольно поморщилась.
     - Голова болит? - моментально отреагировал Дэвид.
     Я удивилась его чуткости, смотрит в лобовое стекло и замечает одновременно гримасы, которые корчит пассажирка.
     - Нет, просто мелодия мне не по вкусу, вас не затруднит включить "Русское радио"? Я всегда их слушаю.
     Дэвид рассмеялся:
     - Вот это плевок! Кстати, мы сейчас на волне "Русской зажигалки".
     Я ощутила неловкость.
     - То есть я хотела сказать... - Но на этом слова закончились.
     - Что хотела, то и сказала, - окончательно развеселился Дэвид, - хорошая привычка говорить людям в лицо правду, это молодит!
     - Почему? - удивилась я.
     - В том смысле, что до морщин не доживешь, - абсолютно серьезно заявил Дэвид, - пристрелят раньше, чем старость наступит!
     - Не обижайтесь.
     - И не думал! "Русское" нам не конкуренты, и потом, мы дружим, я и к Архипу, и к Сереже, и к Анатолию Богдану очень хорошо отношусь, крепкие ребята. Хотите на волну сто пять и семь перебраться? Нет вопросов! У "Русской зажигалки" тоже огромное количество слушателей, так что мы и не заметим отсутствия госпожи Арины Виоловой.
     Чтобы хоть как-то отвлечь явно обиженного Дэвида от неприятной мне темы, я быстро спросила:
     - А что случилось с вашей сестрой?
     Дэвид пожал плечами:
     - Сам хотел бы знать! У нас с отцом семейный бизнес. Иван Семенович основал радиостанцию, я у него в первых заместителях хожу, а Алина сидела в редакторском отделе. Год назад, в конце мая, она вечером ушла со службы, и все. Домой не вернулась. Отец чуть с ума не сошел, если учесть, что через пару месяцев после этого умерла моя мама, его жена, то можно понять состояние папы.
     - И вы не искали Алину?
     Дэвид удивленно глянул на меня.
     - Отец всех на ноги поднял, но результата ноль. Не хочется думать о плохом, но именно в то время по Москве рыскал маньяк, его еще звали "Душитель".
     - Мой муж работает в милиции, - попыталась я успокоить Дэвида, - он был одним из тех, кто искал этого Душителя, а потом допрашивал его.
     Да, маньяк так и не назвал точного количества своих жертв, сотрудники МВД могут лишь догадываться, что их очень много, но, думается, вашей сестры среди них не было.
     - Отчего вы пришли к такому выводу? - удивился Дэвид.
     - Понимаете, - с видом умудренного опытом профессора заявила я, - маньяки всегда действуют по одной схеме, что в некоторой мере облегчает их поимку. Ну, допустим, мерзавец нападает только на женщин в красном. Или выходит на охоту в два часа ночи... Душитель интересовался молодыми особами. Ни одной его жертве не исполнилось и тридцати. В жизни случается всякое, может, она еще вернется.
     - Алина только-только справила двадцатипятилетие, - тихо сказал Дэвид.
     - Но вам-то за сорок, - вырвалось у меня.
     - Верно, - подтвердил Брюлов, - я справил в марте сорокапятилетие, отцу под семьдесят, а Алине всего двадцать пять. Папа у нас шалун, свильнул от мамы налево, побаловался с домработницей, а та возьми и роди девочку. Мама у меня классная была! Она ловеласа простила, поломойку выгнала, а Алину сама воспитала. Вот какой характер. Ни словом мужа не попрекнула. Близкие знакомые, конечно, в курсе дела, а остальные искренне считают, что Алина моя родная сестра. Впрочем, я ее никогда иной и не считал. Двадцать пять ей незадолго до исчезновения исполнилось, она молодая блондинка, голубоглазая - абсолютный типаж Душителя.
     Я прикусила язык и остаток дороги старательно слушала "Русское радио", которое включил Дэвид.
     Похоже, мне лучше молчать, что ни скажу, все прямехонько в больное место бедолаги попадает!

***

     Майя ждала меня, сидя на ступеньке.
     - Ты на животе ползла? - сердито спросила она.
     Я молча открыла квартиру. Маечка ринулась к шкафам, распахнула створки, подергала в разные стороны вешалки и возмутилась:
     - У вас нет вечерних платьев? Ни у тебя, ни у Тамары, ни у Кристины?
     - Нет.
     - Почему?
     - Мы не носим их!
     - И что мне теперь делать! - взвыла Майя. - До концерта всего ничего осталось! Катастрофа!
     Зачем ты пообещала мне наряд!
     - Я?! И не думала даже говорить ничего подобного!
     - Кто из нас продюсер! Это твоя забота, - зарыдала Майя, рухнув на диван, - вот! Все кончено! Жизнь завершилась! Позвали первый раз на концерт! И что? О-о-о-о!
     - Ну-ка возьми себя в руки, - велела я, - слезами горю не поможешь. Впрочем, у меня есть идея! Сейчас соединюсь с Элен.
     Не прошло и получаса, как ситуация перестала казаться трагической. Модельер с энтузиазмом воскликнула:
     - Йес! Принесу стебный прикид. С одним условием, если кто из журналюг будет спрашивать, кто сшил костюмчик, девочка называет мою фамилию.
     - И сколько с нас за услуги? - осторожно осведомилась я.
     - Ерунда, - засмеялась Элен, - платьишко выездное.
     - Какое? - не поняла я.
     - Не парься попусту, - велела модельер, - лучше не опоздай, нам его заколоть по фигуре придется.
     Повеселевшая Майя отправилась мыть голову, а я пошла в свою комнату и попыталась в который раз за эти дни дозвониться Куприну.
     "Абонент недоступен", - сообщил вежливый голос.
     Я горестно вздохнула. Очень не хочется думать, что муж отключил сотовый, дабы жена не мучила его не