ами.  Скорей всего мужик гипотоник, и сейчас  давление  в
его сосудах упало ниже некуда. Но слабость не помешала Акиму
Николаевичу  пребывать  в  великолепном  расположении  духа.
Именно свекор и завел новую песню:

     На Муромской дороге стояли две сосны,
     Прощался со мной милый до будущей весны.

     - Папа, - потрясение сказал Филя, - ты? Ты пьян?
      -  Нет, - прервал Акима Ленинид, - эта скучная,  давай
лучше мою.
     С одесского кичмана сорвались два уркана...
     - Кто сказал, что я пьян? - ухмыльнулся Аким.
       -  Да,  -  подвякнул  Ленинид,  -  кто?  Всего-то  по
полбутылочке и вышло, тьфу, а не выпивка! Аким поднял  вверх
указательный палец.
     - В малых дозах алкоголь необходим!
      -  Но  ты раньше отказывался даже лекарства на  спирту
пить,  -  бормотал  Филя. - Как же, меня из-за  пива  ругал,
только в этом году разрешил по бутылочке в неделю...
      - Вот, уважаемый Ленинид, - пропел Аким, - мой дорогой
сват,  и указал на ошибку! Алкоголь необходим... Эй, давайте
лучше споем Не стая воронов слеталась...
     - Нет, мрачно, - влез Ленинид.

     Постой, паровоз,
     Не стучите, колеса,
     Кондуктор, нажми на тормоза.
     Я к маменьке родной с последним приветом
     Спешу показаться на глаза...

      -  Хорошая  песня, - одобрил свекор, -  мне  нравится,
когда о родителях с почтением говорят, только я ее не знаю.
     Ленинид начал стягивать куртку.
      -  Что  же  мы с тобой никак не споем? Я хихикнула.  У
мужиков  явные  трудности  с  репертуаром.  То,  что   знает
Ленинид, неведомо Акиму, и наоборот.
     - "Катюшу" давай! - выкрикнул свекор.
     - Точно, - восхитился Ленинид.
      -  Скоро  и  я  у вас сумасшедшей стану, -  возвестила
Лерка,  слушая,  как  мужчины, стаскивая  ботинки,  фальшиво
выводят:

     Выходила, песню заводила,
     Про степного, горного орла...

     - По-моему, они слов не знают, - шепнула мне Томуська.
     - Папа, зачем вам еще пиво? - укоризненно спросил Филя,
отнимая у Ленинида сумку с бутылками.
      - Не смей делать старшим замечания, - ответил Аким,  -
еще  не  дорос.  Поди посмотри телевизор, пока  мы  с  дядей
Ленинидом  побеседуем.  Иди,  иди,  детям  не  место   среди
взрослых!
     Лерка захохотала и подхватила Филю:
     - Пошли, детеночек, посмотрим "Спокушки".
      -  Ступай,  -  кивнул  Аким, -  но  помни,  не  больше
пятнадцати минут!
     Обхватив Ленинида за плечи, свекор заявил:
      - Давай на кухню, сейчас нам бабы селедочку разделают,
с лучком.
     - Фиг вам, - сказала я.
      -  Сердитая ты, доча, - улыбнулся Ленинид,  -  видишь,
хорошо   людям,   так  нет,  обязательно   надо   настроение
испортить.
     - Молчать, - рявкнул Аким и ткнул в меня пальцем, - как
смеешь  отцу  перечить? Ты, Ленинид, мало  ее  порол!  Плохо
воспитывал!
      - Он мной вообще не занимался, - пояснила я, - некогда
было, по зонам мотался.
      -  Подумаешь,  - фыркнул Аким, - человек  искал  себя,
метался. История литературы полна таких примеров. Солженицын
сидел, Достоевский сидел, Радищев тоже...
     - Но они же не кошельки перли, - возмутилась я.
     - Не смей отцам перечить, - велел Аким.
     - Их у меня что, много? - обозлилась я.
      -  Двое,  - на полном серьезе ответил свекор.  -  Я  и
уважаемый  Ленинид. Скажи спасибо, что учим тебя уму-разуму,
опыт передаем...
      -  Пиво степлится, - вздохнул папашка. Внезапно  Аким,
нудные   сентенции  которого  еще  вчера   было   невозможно
прервать, осекся и сказал:
     - Верно, пошли на кухню.
       Чувствуя  легкое  головокружение,  я  отправилась   в
спальню.  Каким  образом эти два полярно непохожих  человека
ухитрились   скорешиться?  Уму  непостижимо,  как   Лениниду
удалось подпоить Акима!
     Ночью я проснулась от протяжного стона и зажгла ночник.
Справа  на  кровати  лежал Олег. Муж  очень  часто  приходит
поздно,  чтобы  не будить домашних, на цыпочках  крадется  в
спальню  и  рушится  в койку. Вот и сегодня  я  заснула,  не
дождавшись его.
     - Что случилось? - испугалась я.
     - Умираю, - прохрипел Олег. - Конец пришел.
     - Да в чем дело?
     - Пошел в туалет...
     - Ну!!!
     - Вернулся...
     - Почему?!!
      -  Нога  не  двигается, парализовало, а теперь  дикая,
жуткая боль, умираю!
      Я  понеслась  за  телефоном  и  принялась  лихорадочно
набирать 03.
      -  Ерунда это все, - стонал муж. - Коновалы.  Уж  я-то
хорошо  знаю,  кто приедет... Один анальгин в запасе...  Ох,
умираю, дай скорее чего-нибудь, дикая, жуткая боль...
      Я  ринулась с трубкой в ванную, где находится аптечка.
Как  назло,  под  руку  попадались  валокордин,  аскорбинка,
гутталакс...
     - Вилка, - заорал Куприн, - скорей сюда, скорей!
     Уронив упаковки, я понеслась назад.
     - Что?
     - Дай обезболивающее, немедленно!
     - Так ищу!
      -  Скорее,  -  заорал Олег так, что  дверь  в  комнату
открылась. - Скорее, сейчас умру!!!
     Я снова на рысях понеслась в ванную и начала перебирать
коробочки и бумажные "бандерольки", одновременно слушая, как
в  ухе  мерно  раздаются гудки, диспетчер 03 не желал  брать
трубку.
      -  Помогите,  инфаркт! - вопил муж. У меня  затряслись
руки,  от волнения я дернула аптечный шкафчик, он неожиданно
сорвался  с петель и рухнул на пол, зеркало мигом разбилось,
усыпав кафельную плитку мелкими брызгами осколков.
      -  Вилка,  скорее!  -  не утихал Куприн.  Из  коридора
послышались шаги и голоса, это домашние и гости, разбуженные
воплями, тянулись в мою спальню, чтобы выяснить, в чем дело.
      Я  уставилась на руины аптечки. Мне стало совсем не по
себе. Разбить зеркало - плохая примета.
     - Алло, - раздалось в трубке. - "Скорая" слушает.
     - Пожалуйста, быстро, мужчине плохо... Диспетчер завела
длинный разговор, нудно выясняя возраст и анамнез.
     - Лучше пришлите машину, - взмолилась я. - У него очень
сильная боль, жуткая, по всему телу.
     - Травма была?
     - Нет!
     - Проблемы с сердцем?
     - Нет!!
     - Почки болели?
     - Нет!!!
     - Радикулит?
     - Нет!!! Да пришлите машину!
      -  Девушка,  -  рявкнула баба, - я как раз  и  пытаюсь
понять,   кого  к  вам  отправить.  Много  толку  будет   от
невропатолога, если у больного инфаркт!
     - Но вы же по телефону все равно диагноз не поставите!
      -  Адрес, - смилостивилась наконец диспетчер.  Получив
заверения,  что врачи выехали, я влетела в спальню  и  нашла
там  абсолютно  всех,  даже Дюшку,  оставившую  ради  такого
случая своих щеночков.
      -  Олежек, бедненький, - хлопотала Томуська, -  дай  я
тебе подушечку поправлю.
     - Не подходи ко мне, - ревел муж, - не колыхай кровать,
жуткая боль!
     - Дай погляжу, - предложил Филя, - я все-таки врач!
      - Ветеринар, - хмыкнула Лерка, - по свиньям, коровам и
собакам.
      -  Если  на то пошло, - миролюбиво возразил Филипп,  -
Олег не слишком от ротвейлера отличается. Ну, где болит?
     - В спине, - прошептал супруг.
     - Опиши боль, - велел Филя.
     - Не понимаю...
      -  Ну  какая  она?  Режущая, колющая,  тупая,  ноющая,
приступообразная...
      -  А  как тебе собаки про боль рассказывают?  -  опять
встряла Парфенова.
     - Жжет, - прошептал Олег, - дико печет, отдает в ногу и
руку, под лопатку... Филя нахмурился:
     - Под лопатку... Так, так.
     - Пусть повернется, - велел Аким, - на живот ляжет!
     - Не надо, - отрезал Филя и велел:
     - Срочно вызывайте "Скорую".
     - Уже, - сообщила я.
      -  Не  могу, - прошептал муж, - такой пожар  в  спине,
прямо до желудка дошел!
       Лицо   Фили   совсем   помрачнело.   Я   перепугалась
окончательно.
      -  Может,  ему дать валокординчику? - робко  предложил
жавшийся в углу Юра.
     - Лучше нитроглицерин, - пробормотал Филя. - Есть дома?
     Я покачала головой:
     - У нас только цитрамон и гутталакс... Олег обозлился.
      -  Так и умру сейчас у всех на глазах. Это что  же  за
семья  такая,  где  пьют лекарства только  от  головы  и  от
запора?! Да у нормальных людей в аптечках все-все есть. Даже
ГИБДД требует наличие нитроглицерина в автомобиле! А у  нас,
пожалуйста, гутталакс! Обосрись и умри! Помогите скорее, нет
мочи терпеть, что уставились на меня, козлы, не видели,  как
люди загибаются, да? Вилка, все из-за тебя!
      Я, конечно, знаю милую мужскую привычку винить в любых
неурядицах жен, но это было уже слишком!
     - Да что я-то сделала плохого?
      - В том и дело, что ничего хорошего не предприняла,  -
стонал Олег, - видишь, умираю, а ты даже помочь не хочешь!!!
      -  Филечка,  скажи, - вмешалась Лерка, -  все  будущие
покойники так отчаянно ругаются?
     - Сейчас в машину сбегаю, - отмер Семен, - у меня там в
аптечке нитроглицерин есть!
     - У него ноги ледяные, - сообщила Тома.
      - Несите грелку, - велел Филя, - если животное зябнет,
его надо согреть!
     - У нас ее нет, - ответила я.
      -  О!  -  взвыл Олег. - О, ничегошеньки  тут  нет,  ни
лекарств,  ни  грелочки, о, смерть  идет,  чую  ее  смрадное
дыхание!
       На   пороге   кончины   супруг  отчего-то   заговорил
гекзаметром.
      -  Надо  ему  аспиринчик дать,  -  авторитетно  заявил
Ленинид, - полтаблеточки, отечественного, не УПСУ сраную.  У
-  a  на  зоне если заболеет кто, доктор вмиг аспирин совал,
как рукой все снимало.
     - И инфаркт? - с надеждой спросил Куприн.
       -   Запросто,  -  пообещал  папенька,  -  мигом  люди
выздоравливали от всех болячек.
     Я вздохнула: на зоне от аспирина встают на ноги, потому
что там просто нет других лекарств.
     - Несите скорее, - взмолился Куприн, - ой, ой, жжет.
      -  Ноги  еще  больше  похолодели, -  голосом  Левитана
объявила Томуська.
      - Налейте в бутылку горячей воды и прижмите к ступням,
- велел Филя.
      Все  взялись  за дело. Ленинид крошил  аспирин,  чтобы
поднести больному волшебную дозу.
      -  Именно полтаблеточки, - бормотал папулька. Томуська
притащила емкость с надписью "Смирнофф" и сунула под одеяло.
     - А-а-а, - завопил Олег, - сдурела совсем!
     Жжется!
     - Надо было в тряпку обернуть, - укорил ее Филя. - Экие
вы безрукие, ничего не умеете.
      -  Вот,  - стонал муж, - вот! А еще говорят, семейному
мужчине хорошо, уют и забота. Что я имею? Сосиски на ужин? А
теперь умирать с обожженными ногами, потому что жена дура?
     - Томуська тебе никто, - напомнила Лерка.
      -  Какая разница. - взвыл Олег, - теперь еще  и  пятки
болят...
     Тут явился Семен и запихнул Куприну в рот белую крошку.
Муж затих. Мы уставились на него, ожидая эффекта.
     - Ну? - через пару минут поинтересовался Филя. - Легче?
     - Нет, - прошептал Олег, - все, конец, ребята, насквозь
прожгло.  Слушайте внимательно. Ты, Юрка, возьми  на  память
обо  мне  кожаную фляжку, знаю, она тебе нравится... Ленинид
пусть  забирает костюм, брюки ушьет, и хорошо.  Тебе,  Филя,
портсигар,  серебряный, там, правда,  написано  "Куприну  от
товарищей   по  работе",  ну  да  ерунда.  Вилка,   дорогой,
мраморный памятник мне не ставь... Очень накладно, лучше мою
зарплату себе на пальто потрать!
      -  На твою получку памятник ни за что не соорудить,  -
вмешалась  Лерка, - даже на табличку не хватит! И пальто  не
приобрести, разве один рукав...
      -  Даже сейчас, когда я умираю, вы со мной спорите,  -
прошептал Олег, - жестокие, злые люди...
      Тут  раздался требовательный звонок, и в спальню вошли
две женщины, одна лет тридцати, другая на пороге пятидесяти.
      - Что у нас тут? - поинтересовалась молодая. Мы начали
хором излагать события. Докторица поморщилась:
     - Один кто-нибудь!
     - Давай ты, Филя, - велела Лерка. - Все-таки медик.
       -  Вы  врач?  -  спросила  девушка,  окидывая  мужика
взглядом.
     - Ветеринар, - пояснила Тома.
      При этих словах Дюшка, сидевшая до сих пор тише мышки,
неожиданно подняла вверх морду и завыла.
      - Вот, - закатил глаза Олег, - вот, даже животное чует
,.n  скорую кончину, а вы, как все бабы, вместо того,  чтобы
начать работать, человека спасать, языком чешете!
     - Уберите собаку! - рявкнула пожилая.
      -  Анна  Ивановна, - железным тоном велела  доктор,  -
готовь электрокардиограмму, посмотрим.
      Женщина  принялись  споро делать свое  дело  -  мерить
давление  и  навешивать  на  Олега  резиновые  груши.  Через
несколько минут стало ясно: сердце работает, как часы.
       -  Так,  -  протянула  врач,  протирая  стетоскоп,  -
садитесь.
     - Но очень жжет в спине, - начал сопротивляться муж.
      -  Быстро  сесть,  -  велела докторша,  -  не  мешайте
осмотру, больной!
      Олег  покорно приподнялся. Врач задрала майку, глянула
на спину муженька, потом резко спросила:
     - Ну и что, тут болит, да? Жжет, говоришь?
     - Да, - застонал Куприн, - ой, ой, что вы делаете, кожу
сдираете, о, я сейчас умру.
      -  Сиди молча, - гаркнула девица, и я увидела у нее  в
руках кусок клеенки.
     - Что это? - изумленно спросила Тома.
      -  Перцовый пластырь, - ответила эскулапша, -  наклеил
себе на спину, а потом забыл. Ясное дело, жжется! Ох уж  эти
мужики,  никакого терпения! Такую бучу поднял! Тебе бы  хоть
раз аборт сделать!
      -  Или брови пощипать, - подхватила фельдшерица, - это
только  мы,  бабы,  с температурой по магазинам  мечемся.  У
мужиков  же тридцать семь случится, и все, караул! Пластырь!
Тьфу!  Почему вы ему на спину сами не посмотрели,  а?  Зачем
нас от дела оторвали? Может, сейчас кто и впрямь загибается,
а мы тут с вами балду гоняем!
     - Так до сих пор жжет, - тихо сообщил Куприн.
      - Ясное дело, - ухмыльнулась Анна Ивановна, - помажьте
кожу "Детским кремом", к утру пройдет.
     Семен протянул медикам пятьсот рублей:
     - Уж извините, девочки! Дамы подобрели:
     - Чего там, еще не то случается, ну ладно, не болейте.
     Лязгая железным чемоданом, они ушли.
     - Да кто тебе прилепил пластырь на спину? - взвилась я.
     - Юрка, - печально ответил Олег.
     - Зачем?!!
      -  Мы  сейф  перетаскивали из кабинета  в  кабинет,  -
принялся  каяться мужик, - ну у меня поясницу и заломило.  А
Юрка посоветовал "перцовку". Да сами у него спросите...
      Мы  повернулись  и  увидели, что  Юрасик,  справедливо
предполагающий,  какая  буря  сейчас  снесет   его   голову,
предпочел потихоньку удалиться.
     - Но как можно было про него забыть, - недоумевал Филя,
- как?
     - Так он не действовал вначале, - чуть ли не со слезами
ответил  Куприн, - только ночью начал печь... Вот у  меня  и
выпало из головы. Знаете, как было больно, думал, умру.
     - Эх, - вздохнул Филя, - не иметь мне твой портсигарчик
в ближайшее время.
      Олег промолчал, все побрели на свои места. Я влезла  в
ледяную  кровать  и устало закрыла глаза.  Надо  обязательно
узнать  у  Акима, что за лекарство он пьет на ночь.  Я  тоже
хочу спать без эмоций до утра.

                          Глава 18

      Утром я проснулась оттого, что совсем замерзла. Скосив
глаза,  увидела пустую правую половину кровати. Значит,  наш
умирающий  ушел на работу. Через секунду до меня дошло,  что
ногам не только отчаянно холодно, но и мокро.
      Сев, я посмотрела на кровать. Так, понятно, бутылка  с
горячей  водой,  призванная вчера служить  грелкой,  остыла,
пробка открутилась, и теперь на матрасе лужа!
      Чертыхаясь,  я  оттащила одеяло и простыню  в  ванную,
развесила  их на веревках, потом пошла на кухню  и  внезапно
поняла,  что нахожусь дома совсем-совсем одна. На вешалке  в
прихожей  не  было  верхней  одежды,  а  внизу  не  валялись
ботинки.
      Вне  себя от радости я спокойно помылась в ванной,  не
боясь, что кто-нибудь начнет ломиться в дверь с воплем:
     - Вилка, пусти, опаздываю.
      Затем вышла, заварила чай, слопала кучу бутербродов  и
сладко  потянулась.  Нет, хорошо иногда  почувствовать  себя
одинокой  и  незамужней дамой. Блаженное настроение  длилось
недолго,  взяв  телефон,  я  принялась  за  дело.  Начнем  с
обладателя своры борзых. Думаю, отыскать его будет легко.
     Наверное, удача повернулась ко мне лицом, потому что не
успела  я набрать номер клуба любителей русских псовых,  как
приятный женский голос пропел:
     - "Элита" слушает.
     - Вас беспокоит телевидение, программа "Дог-шоу".
     - Очень приятно, - обрадовалась собеседница. - Чем могу
помочь?
     - Вот, задумали сделать передачу с борзыми, - завела я.
     Женщина слушала, не прерывая. Потом сказала:
      -  Наши  собаки живут не поодиночке, а,  как  правило,
сворами... Пятнадцать штук, говорите? И загородный дом? Есть
у нас такой владелец, только, думается, он не захочет, чтобы
его телевидение снимало.
      -  Почему?  Наша  передача популярна,  у  нее  высокий
рейтинг.
     - Попробуйте другого поискать, - вздохнула тетка, - вот
есть Корчагин, трех собак имеет...
     - Нет-нет, мы хотим именно самую многочисленную свору в
Москве и интерьер частного дома! - настаивала я.
       -  Впрочем,  попытайтесь,  -  неожиданно  согласилась
собачница,  -  кто  знает, может, ему  тоже  реклама  нужна,
пишите, Роман Михайлович Конкин.
     - А он кто? Чем занимается?
     - Вы не знаете? - удивилась дама.
     - Нет.
      -  Председатель фирмы "Русское богатство", -  пояснила
она.   -  Бриллиантами  торгует.  Пишите  адрес.  Рублевское
h.aa%...  Только с ним бессмысленно разговаривать,  лучше  с
женой, Луизой, она собаками занимается, он только охотится.
      - Спасибо, - с жаром воскликнула я, - а с кем я сейчас
беседую?
      -  Нина Александровна Логинова, председатель клуба,  -
сообщила тетка и отсоединилась. Я мигом вновь начала терзать
телефон.
     - Слушаю, - раздался женский голос.
     - Можно Луизу?
     - Кто ее спрашивает?
     - Нина Александровна Логинова, клуб борзых.
     - Минуточку, пожалуйста.
       Из   мембраны   полилась  заунывная  мелодия,   потом
послышался высокий, совершенно детский голосок:
       -   Ниночка,   душенька,  только  не  говорите,   что
соревнования перенесли на субботу! У Романа день рождения!
      -  Простите,  Луиза, вы не так поняли. Мне  дала  этот
телефон Логинова, я работаю в журнале "Охота".
      - Очень здорово, - с энтузиазмом воскликнула женщина и
затарахтела:
      - О моих собаках уже много писали, такая свора во всей
России одна, уникальные животные, рабочие, мы по зайцам.  Да
и на соревнованиях всегда первые.
      Она  болтала и болтала, не давая вставить  и  звука  в
поток слов.
      -  Можно  к  вам сегодня подъехать? - вклинилась  я  в
монолог.
     - Да, конечно, это очень даже здорово.
     - К двум?
     - Отлично, я весь день дома.
      Еще  бы,  имея мужа, торгующего алмазами,  можно  себе
позволить  праздное времяпрепровождение.  Поэтому  небось  и
завела пятнадцать собак, чтобы было чем заняться, а то  ведь
со   скуки  помереть  можно!  Теперь  главное,  чтобы   дома
оказалась  Зина  Серова, она-то в отличие от богачки  каждый
день     вынуждена     трудиться.     Зинка     переводчица,
"перетолковывает"  с  немецкого на русский  детские  книжки.
Надеюсь, не умотала в издательство за очередным заказом.
     Но фея удачи продолжала мне улыбаться во весь рот.
     - Да! - рявкнула Зинка.
      -  Слышь,  Серова,  - отозвалась  я,  -  дай  бабушкин
комплект поносить, только на один день.
      -  Приезжай, - милостиво разрешила подруга, - как  раз
Танька его вчера вернула, на свадьбу брала.
       Зиночкина  бабушка  была  богатой  женщиной,  то   ли
графиней,  то  ли  княгиней.  Немалое  состояние  погибло  в
горниле революции. Бабуля успела спрятать совсем немногое. И
среди  прочего  невероятной красоты набор: серьги,  кулон  и
перстень.  Огромные,  редкой чистоты изумруды  в  платине  с
бриллиантами.  Зинка  дает поносить вещи  близким  подругам,
желающим    произвести   впечатление   на   кавалеров    или
работодателей...
      - На, - сунула она мне на пор