завели:   хотите,   чтобы   за   вашим
родственником присмотрели, платите пятьдесят рублей в смену.
Вон Антонина дочери квартиру купила... Самые нищие тут я  да
$(%ba%ab` . А что, разве Ежи Варфоломеевич женат был?
- Гражданским браком.
- Понятно, - протянула Лина, - только тут его все холостяком
считали,  наши  бабы  осуждали  Риту.  Сама  замужем,  а   в
любовники неженатого определила, нехорошо!
- Почему?
- Так у нас полно неустроенных женщин, - пояснила Лина, - не
надо  у  них шанс отнимать. Приспичило тебе налево  сбегать,
заведи  женатого  и  проводи время в  свое  удовольствие.  Я
сначала  тоже  так считала, а потом поняла:  любовь  у  них.
Когда Ежи Варфоломеевич Риту кинул, она жутко страдала!
- Отрепьев бросил Маргариту?
- Ага, полный поворот сделал!
Я  растерянно  принялась  вертеть надколотую  чашку.  Честно
говоря, я полагала, что рентгенолог послала кавалера сама.
- Вы уверены?
- На все сто!
- Даже так?
Лина показала пальцем влево.
- Они там встречались.
- Где? - не поняла я. Сестра-хозяйка улыбнулась:
- Теперь понятно.
- Что?
-  Ну  я все недоумевала раньше, отчего Ежи и Рита на работе
интим  затевают.  У  него квартира, а раз  гражданская  жена
имелась,  тогда ясно, почему к себе не вел. Рита-то замужем.
Супруг  у  нее  ревнивый, да оно и объяснимо. Ей  сорока  не
исполнилось, а ему за шестьдесят. Каждое утро он ее привозил
на  работу, а вечером забирал. Вроде заботливость  проявлял,
только, по-моему, просто боялся одну надолго оставлять. Рита
небось  из-за богатства замуж вышла. Вы бы видели,  какая  у
нее шуба! А кольца! Даже не завидно.
- Почему?
-  Зачем  же  завидовать тому, чего никогда не  получишь?  -
философски   заявила   Лина.  -  Вот  недавно   Аллочка   из
лаборатории  в  сапожках пришла, тут я  прямо  перекосилась.
Пятьсот  рублей  стоят,  из  натуральной  кожи,  где  только
откопала такие? А бриллианты! Это из другой жизни, ну  вроде
кино показывают!
- Так где они встречались? - Я решила направить поток мыслей
собеседницы в нужное русло.
-  Сначала  у нее, в рентгеновском кабинете, - словоохотливо
пояснила  Лина. - Только неприятность вышла - их  заведующий
застал.  То-то крику было, на радость всем! Ну а потом  Рита
про  каптерку вспомнила. Тут за стенкой маленькая  комнатка,
куда белье из прачечной сваливают.
Ключи  от крохотного помещения имелись только у Лины, а  она
вовсе не собиралась ломаться за копеечную зарплату до потери
здоровья, поэтому объявила:
-  Чистое  буду  выдавать только во  вторник  и  четверг,  в
остальные  дни  не  суйтесь.  И  имейте  в  виду,  только  с
двенадцати до двух! У меня дел полно, кроме стирки.
Поэтому  в  комнатушке в понедельник,  среду,  пятницу  и  в
выходные  дни никого не было. Впрочем, вечером  тоже  всегда
!k+.  пусто. Представьте, как удивилась Лина, когда услышала
из   окошка   вентиляции   голоса.  Сначала   сестра-хозяйка
подумала,  что  на складе орудуют воры, хотя  ей  это  сразу
показалось странным. Замок, правда, на двери был допотопный,
скрепкой  открыть  можно. Но с какой стати грабители  решили
разжиться   ветхими   простынями?  В  больнице   нет   новых
комплектов.
Но  уже  через  минуту Лина поняла, что на тюках  устроилась
любовная  парочка,  а еще спустя пару мгновений  она  узнала
имена действующих лиц.
Каким  образом  Ежи и Рита добыли ключи, осталось  загадкой.
Любовники явно не знали, что сестра-хозяйка слышит каждое их
слово.  Они  считали  свое  убежище  надежным  и  особо   не
стеснялись. Лина попала в жуткое положение. С одной стороны,
ей не хотелось становиться невольным свидетелем чужих игрищ,
с  другой  -  она стеснялась сказать Ежи и Рите,  что  стала
третьим лишним.
Сначала  Рита,  заслышав  ахи и вздохи,  просто  выходила  в
коридор,  потом совсем уж было собралась подойти к Рите,  но
тут  Ромео  с Джульеттой перестали наведываться  в  убежище.
Лина   обрадовалась.  Скорей  всего,  любовники  нашли  иное
укромное местечко. Но не успела она вздохнуть свободно,  как
в  пятницу  вечером,  перед самым  концом  рабочего  дня  из
каптерки опять понеслось:
- Милый...
Лина  обозлилась.  Ей  нужно  было  пересчитать  целую  кучу
прибывших  из  химчистки одеял. Если  уйти,  как  обычно,  в
буфет,   чтобы  не  присутствовать  при  любовной   баталии,
придется  задержаться  на работе. А  Лине  страшно  хотелось
домой, поэтому она осталась и решила не обращать внимание на
бормотание.  Только из-за стены полились совсем не  ласковые
речи.
- Зачем ты позвала меня?
- Ежи, дорогой, но...
- Я же сказал, все!
- Но...
- Перестань.
- Но...
- Если начнешь рыдать, мигом уйду, держи себя в руках.
- Я не буду.
- Вот и умница. Сама понимаешь, никакого будущего у нас нет!
Муж тебя не отпустит, а вечно прятаться за узлами с бельем я
просто не могу. И потом, подумай, что нас ждет, если ты  все
же  получишь  развод?  Совсем не  та  жизнь,  к  которой  ты
привыкла!   "Шестисотый"  "мерс",  двухэтажный   особняк   в
Подмосковье, бриллианты...
- Но ты же можешь...
- Не могу! Сама должна понимать, почему, начнутся вопросы, и
потом большинство денег улетает в Репино.
- Мне с тобой и в хижине будет хорошо.
-  О  боже,  -  рассмеялся Ежи, - давай без сладких  соплей!
Сначала,  может  быть, поиграешь в нищую, а  потом  надоест!
Захочется  шубку, цепочку на шейку, икорку  на  бутербродик.
Ладно, хватит!
- Не бросай меня.
- Давай останемся друзьями.
- Не могу, я умру.
- Чепуха, мой тебе совет: лучше ублажай мужа! Старичок будет
благодарен.
- Какой ты злой!
-  Ага,  точно,  гадкий и мерзкий! Зачем тебе  такой?  Лучше
расстаться. Кстати, во втором отделении появился  новенький,
доктор Реутов, советую обратить внимание.
- Мерзавец!
- Уже лучше! Правда, пропала охота со мной встречаться?
Раздались рыдания.
- Ну все, - зло подвел итог Ежи, - не терплю слез.
Послышался  хлопок  двери, мужчина ушел.  Из-за  стены  пару
минут  доносилось судорожное всхлипывание, потом послышалось
попискивание, и Лина услышала:
-  Ты не можешь меня сейчас забрать с работы? Очевидно,  муж
поинтересовался, в чем дело, потому что Рита ответила:
- Дико голова болит, мигрень начинается, я даже плакала, так
плохо.
Сестра-хозяйка замолчала.
- А дальше? - поторопила я ее. Лина пожала плечами.
-  Все,  больше  они  не приходили. Рита сначала  вроде  как
заболела.  Десять  дней  ее  не было,  сегодня  первый  день
появилась.  Ну, естественно, узнала про самоубийство  Ежи...
Знаете,  мне кажется, она специально под грузовик  прыгнула,
не захотела жить, потеряв любимого.
Я  вздохнула.  На правой руке Лины нет обручального  кольца,
впрочем,  кое-кто  из  замужних женщин  не  носит  тоненький
золотой  ободок, но что-то мне подсказывает:  в  жизни  этой
милой  женщины  нет  мужчин, к тому же на подоконнике  лежит
новая  книга  Анны  Берсеневой.  Это  любовный  роман  очень
хорошего  качества. Анна Берсенева пишет великолепные  вещи,
совершенно  не  похожие на тягучие слюни,  которые  издатели
выдают  за любовные истории. Знаете, такие поделки, действие
в  которых  разворачивается  по  одному  сценарию:  она  его
полюбила,  он  ушел  на  войну,  она  рванула  за  ним,  его
ранили... Потом любовь в замке и свадьба. Честно говоря,  не
могу читать подобное! Но Анна Берсенева меня радует.
Нет,  скорей  всего,  Лина  приписала  Рите  свои  ощущения.
Умереть  от  любви! Мне самоуверенная красотка не показалась
ни  грустной,  ни подавленной. Ну согласитесь, ведь  странно
сначала отчихвостить больную, которая вошла в кабинет  не  в
той обуви, а потом кинуться под машину!
Я  ушла  от  Лины  в  глубоком недоумении.  Все  происшедшее
выглядело более чем непонятно. Сестра-хозяйка уверяла  меня,
что  окончательный разрыв между Ежи и Ритой произошел десять
дней назад, но именно тогда господин Отрепьев и закрутил всю
историю с Лялькой. Никакого повода не верить болтушке Лине у
меня   нет,   да  и  девочка  Вера,  медсестра-практикантка,
уверяла,  будто у кардиолога и Маргариты Федоровны страстная
любовь. Всю осень, по словам Веры, Ежи Варфоломеевич  таскал
букеты  рентгенологу. А как же Аська?  Ведь  она  собиралась
замуж за Отрепьева! И всю эту дикую историю с обменом Ляльки
/`($c,  +  кардиолог.  Он что, крутил роман  одновременно  с
двумя?
Конечно,  есть  категория холостяков,  которые  предпочитают
иметь  дело  с  замужними бабами. Ловеласам  так  спокойней.
Женщина,  имеющая супруга, более осторожна при встречах,  от
нее не следует ожидать внезапной беременности и скандалов  с
рефреном   "почему  мы  не  идем  в  ЗАГС".   Но   в   таких
взаимоотношениях  участвующим  сторонам  с   самого   начала
понятно,  что  "любовь"  продлится  пару  месяцев,  а  потом
произойдет  разрыв.  Много  вы  знаете  своих  окольцованных
подруг, которые бросили мужа ради чужого парня? То-то и оно!
Ежи очень странно вел себя в случае с Аськой. Подталкивал ее
к разрыву с Сережкой, решил помочь украсть дочь... И в то же
время  крутил  роман с Ритой. Значит, Аська не была  роковой
любовью,  впрочем,  Маргарита тоже.  Что  же  двигало  милым
загадочным  доктором?  Может, он хотел,  чтобы  Колесниченко
развелась  со своим богатеньким Буратино, оттяпала квартиру,
дачу, машину и часть денежек? С богатой-то жить удобней!
Но  нет!  Маргариту  Ежи  бросил, решив  продолжить  амур  с
Аськой.  А  у  Бабкиной никаких особых средств  нет,  только
оклад,  который  весь уходил на семью. И  совсем  непонятно,
зачем Ежи Лялька. Кое-кто из моих подружек, разведясь, вышел
замуж во второй раз, и их нынешние супруги кривятся при виде
детей  от  первого  брака, стараясь при  первой  возможности
подсунуть  благоприобретенных сыновей и дочек тещам.  А  тут
такая история! Неужели Ежи настолько потерял голову?
Я  села  в холле в кресло и уставилась на больных и  врачей,
снующих  туда-сюда.  В  большом  помещении  работало   сразу
несколько   ларьков.   Тут   бойко  торговали   лекарствами,
косметикой, газетами, домашними тапками и булочками.
Мысли  упорно  текли  в  одном направлении.  Вдруг  Отрепьев
просто  разрывался  между  двумя любовницами,  потом  выбрал
Аську... Он, наверное, и в самом деле хотел провести  с  ней
жизнь.   Нашел   эту  многодетную  тетку  Милену   Забелину,
договорился с ней...
Внезапно  я так и подскочила в продавленном кресле!  Милена!
Ну  почему  мне раньше не вспомнилось это имя? Уж  не  знаю,
отчего Ежи не отвез Лялю в монастырь к своей сестре Евдокии,
наверное,  у  него  была  какая-то весомая  причина,  но  он
изменил   первоначальный  план  и  отправил   ребенка...   к
Забелиной.
Господи,  да  все просто. Маленькая больная Ирочка  умирает.
Ежи  забирает  ее и привозит Лялю к Милене.  Ни  у  кого  из
соседей  подобная рокировка интереса не вызовет.  Дети  были
страшно  похожи друг на друга, никто и не усомнится...  Одна
беленькая, голубоглазая, другая такая же...
Я  вскочила  на  ноги и рысью понеслась в кардиологию,  надо
отыскать координаты Забелиной.
На  посту  тосковала  довольно пожилая медсестра  в  больших
круглых очках.
- Простите, Забелина в какой палате? - налетела я на нее.
Сейчас эта бабка, похожая на сову, рявкнет: "Не знаю, ступай
в справочную" - и я выну пятьдесят рублей...
Но "сова" неожиданно вежливо ответила:
- Забелина?
- Да, Милена.
-  Милена Забелина, - забормотала женщина, раскрывая толстую
тетрадь, - нету такой, но фамилия знакомая!
Я  решила ковать железо, пока горячо, и, сделав расстроенное
лицо, заныла:
-  Да  тут  она,  сестрица моя, звонила  две  недели  назад,
просила  навестить, только недосуг было.  Медсестра  окинула
меня быстрым взглядом:
-  Четырнадцать  дней  прошло? Потом она  быстро  пролистала
тетрадь и воскликнула:
- Точно! Вспомнила! Сектантка!
- Кто? - подпрыгнула я.
- Ну сестра ваша. Чего удивляетесь? Или не знаете?
-  Мы  не  родные,  -  я  принялась отчаянно  выкручиваться,
понимая,  что  назвалась не тем, кем надо, - сводные,  много
лет не виделись, я прямо изумилась, когда Милена позвонила.
-  Она  сюда  с  мерцательной  аритмией  попала,  -  заявила
медсестра,  -  очень хорошо ее помню, а в особенности  мужа.
Пришел,  раскричался и забрал жену. Верующий он,  только  не
православный, а какой-то сектант. Ему принципы не  позволяют
лекарства  пить.  Ну вроде как против бога  идешь.  Написано
тебе  на  роду умереть, и лечиться не смей. Вот уж глупость!
Тут  Милену все жалели, тихая, скромная. Положили сначала  в
коридоре, больные знаете как орать в этом случае начинают. А
Забелина  молчком  на  каталке  сутки  провела,  пока  место
освободилось...
-  Да, - протянула я, - дела однако. Ни о чем таком я  и  не
знала. Может, надо поехать к ней да помочь? Только вот беда,
адреса не знаю.
- Неужто с сестрой не общались!
- Мы сводные.
- Все равно, родная кровь.
- Так по отцу, он от матери Милены к моей маме ушел.
-  А-а-а, - протянула медсестра, - погодите-ка, у нас  адрес
указан,  только с паспорта списываем. Знаете, как бывает,  в
документе  одна  улица  стоит, а живет  человек  на  другой!
Сейчас,  погодите, у нас компьютер, да я  с  ним  не  больно
ловко управляюсь.
Следующие  четверть  часа  приветливая  женщина  боролась  с
техническим  прогрессом,  пытаясь  сначала  включить   умную
машину, а потом найти необходимую информацию. К тому  же  ее
все  время  отвлекали  больные, которым  требовались  разные
вещи, но наконец нужная графа отыскалась.
-  Вот,  -  удовлетворенно сообщила  медсестра,  -  ей-богу,
раньше лучше было, полистал журнал, и готово, а теперь  кучу
нервов   испортила,  записывай.  Улица  Белая,  дом   шесть,
Медвякино.
- Может, Медведково? - усомнилась я.
- Нет, Медвякино, - поправила женщина, - это в области.
- Как же она к вам попала в больницу?
-  "Скорая"  с улицы привезла, плохо ей стало на вокзале,  -
последовал ответ.

                           Глава 8

Домой   я   заявилась  голодная  и  злая.   Споткнувшись   о
бесконечные  узлы и коробки, добралась до  кухни  и  грустно
осмотрела  пейзаж.  Похоже,  баба  Клава,  Ванька  и  Марина
устроились  тут  прочно и надолго. Наша аккуратная  красивая
кухня выглядела как кошмар. Плита заляпана жирными потеками,
на  конфорке испускает миазмы кастрюля со щами. Мойка  полна
грязной посуды, на столе валяется расческа, в которой торчат
пучки  сальных  седых  волос, и повсюду  разбросаны  тряпки,
отвратительные,  грязные  останки  колготок,   наволочек   и
нижнего белья.
У  нас  на "пищеблоке" командует Томочка, сковородки с плиты
она   снимает   при  помощи  хорошеньких  красных   стеганых
рукавичек, крошки со стола стряхивает щеточкой...
Я собрала двумя пальцами неаппетитные куски ткани и швырнула
их  в  помойку, а кастрюлю выставила на балкон. Стало  легче
дышать.
В кухню влетел Ванька.
- Возьми расческу и отнеси бабушке, - велела я.
- Пошла она в жопу, - радостно заявил детсадовец.
- Кто? - решила уточнить я. - Бабушка или расческа?
-  Обе,  -  ответил  милый  ребенок, распахнул  холодильник,
вытащил  "Докторскую" колбасу, только что купленную  мною  в
магазине, откусил прямо от батона, потом схватил расческу и,
заорав:  - Бабка, какого х... дрянь разбросала, -  унесся  в
глубь квартиры.
Честно   говоря,   я  на  секунду  растерялась,   но   потом
решительным  шагом  направилась в коридор.  Сейчас  попробую
объяснить  Маринке, как следует воспитывать сына. Мой  порыв
остановил телефонный звонок. В полном озлоблении я  схватила
трубку и рявкнула:
- Что надо?!
-    Будьте   любезны   Виолу   Ленинидовну,   -   прожурчал
интеллигентный голос.
- Слушаю, - сбавила я тон.
-  Вас беспокоит Олеся Константиновна, не могли бы вы завтра
подъехать в издательство?
Сердце  обвалилось в пятки. Так, они передумали и решили  не
печатать мою книгу.
- Да, конечно, - залепетала я, - во сколько?
- Вам удобно в час?
Совершенно  нет, потому что я собиралась с утра  податься  в
это Медвякино.
- Да, очень, прямо замечательно.
-  Тогда  жду,  -  коротко ответила Олеся  Константиновна  и
отсоединилась.
На  следующий  день  около  полудня  я  стояла  в  магазине,
погрузившись в глубокие раздумья. Неудобно являться  к  этой
Олесе  Константиновне  с  пустыми  руками.  Что  же  купить?
Коробку  конфет? Но они все какие-то маленькие, жалкие,  еще
подумает,  что  я  жадина.  Торт? Слишком  традиционно,  без
выдумки. Наверное, лучше цветы.
Я   выскочила   на  улицу  и  уставилась  на  витрину,   где
*`  a."  +(al букеты. Мама родная, ну и цены! Меньше пятисот
рублей не найти. И потом, вдруг у нее аллергия? Решено, беру
торт.  Наверное,  в  издательстве  много  служащих,  ну   не
понравится ей презент, угостит коллег!
Сжимая  картонную  коробочку с "Марикой",  я  поскреблась  в
филенку.
- Да-да, - раздалось изнутри. Я втиснулась в дверь.
- Здравствуйте.
-  Добрый  день, - приветливо, но без улыбки ответила  Олеся
Константиновна, - проходите, садитесь.
Ее  соседка, противная молодая девчонка, вновь сделала  вид,
что не замечает меня.
Я протянула редакторше коробочку.
- Вот, от всей души.
- Спасибо, - вежливо сказала женщина, - очень приятно.
Она  поставила подарок на широкий подоконник. Я увидела  там
еще   четыре  коробки,  перевязанные  бечевкой,  и  подавила
тяжелый вздох. Все-таки следовало принести цветы.
-  У  нас  диатез  начнется, - буркнула  гадкая  девица,  не
отрывая глаз от компьютера, - покроемся пятнами и прыщами.
-   Нам   нужно   решить  ряд  проблем,  -   заявила   Олеся
Константиновна.
Я  сжалась  в комок и попыталась унять дрожь в коленях.  Вот
сейчас   последует   продолжение:   "Забирай   рукопись    и
проваливай".
- Во-первых, псевдоним. Я глупо удивилась:
- Что?
- Псевдоним, имя, которое будет стоять на обложке.
- Какой?
- Вашей книги.
Внезапно  на  моем  лице  сама по  себе  возникла  идиотская
ухмылка. Неужели и правда собрались напечатать!
- Вы знаете, что такое псевдоним?
-  Нет,  то  есть да, конечно, пожалуйста! Ох  боюсь,  Олеся
Константиновна сочтет меня клинической идиоткой.
- У вас есть пожелания?
- Да нет, никаких, любое имя, какое вам хочется!
- А вам?
- Все равно.
Олеся Константиновна побарабанила пальцами по столешнице.
- Ладно. Если не ошибаюсь, вашу героиню зовут Арина?
- Да.
- Давайте поставим на обложку Арина Виолова. Как, нравится?
Жуть!  Даже Виола Тараканова намного лучше, но, если я начну
сейчас спорить, Олеся Константиновна разозлится и передумает
печатать   мой  детективчик.  Нет,  с  ней  надо   во   всем
соглашаться.
-  Великолепно! Потрясающе, изумительно! Всю  жизнь  мечтала
быть именно Ариной Виоловой.
-  Отлично, переходим к следующему вопросу, вот ваши деньги,
пожалуйста, распишитесь.
Я уставилась на тощенькую стопочку сторублевок.
- Это мне?
- Вам. Прочитайте договор.
В моих руках оказалось два листочка, заполненных непонятными
фразами. Не глядя, я подмахнула бумажки.
- Теперь название.
- "Чужая кровь".
- Не пойдет.
- Почему?
-  На  обратной дороге задержитесь у лотка и поймете, завтра
жду несколько вариантов наименования.
- Хорошо.
- До свидания.
-  До  свидания,  -  эхом отозвалась я и,  кланяясь,  словно
китайский  придворный,  стала  спиной  двигаться  в  сторону
двери.
- Виола Ленинидовна!
Я  подскочила  от  ужаса.  Господи, она  передумала,  сейчас
заявит: "А впрочем, забудьте обо всем, забирайте рукопись  и
вон отсюда!"
- Вы оставили деньги.
Пришлось,  глупо  хихикая, подойти  к  столу  и  негнущимися
пальцами взять бумажки.
Пересчитала я гонорар на улице, ровно две тысячи  рублей.  А
еще  говорят,  что писатели высокооплачиваемые  специалисты.
Впрочем,  мне  могут вообще ни копейки не  давать,  лишь  бы
напечатали.
С трудом передвигая свинцово тяжелые ботинки, я доплюхала до
метро  и уставилась на яркое лотковое изобилие. Сразу  стало
понятно,  отчего "Чужая кровь" неудачное название: "Кровавая
суббота",  "Кровь  нерожденных", "Руки в  крови",  "Кровавое
воскресенье", "Палач и кровь", "Кровные родственники"...
Я  разглядывала столик, с каждой секундой ощущая нарастающую
радость.  Наверн