ни на "Желтуху" ссылаются и обычную бодягу квасят. Давайте обсудим тему: взятки в шоу-бизнесе! У Дымова праздник! Знаешь, похоже, "Русскому радио" капец пришел. Жалко до ужаса!
     - С какой стати радиостанции прекращать работу?
     - Архип обвиняется в убийстве, - дернула плечиком Юля, - адвокаты у него классные, но ведь улики страшные. Не отбиться ему. Разве только срок скостят. Ну, типа, в состоянии аффекта ножом махал. Полина узнала, что в "Желтухе" статья выходит, предупредил ее кто-то из журналистов, и сбежала. Крыжовников за границей. Охота ему возвращаться, чтобы в эпицентр тайфуна угодить? Уже все орут и визжат, тусовка лишь о Евгенидзе судачит. Сейчас лучшие диджеи мигом убегут. Не пожелают, чтобы их имена со взятками ассоциировались. Ты торопишься?
     Я покачала головой:
     - Нет.
     - Можешь тут посидеть?
     - Да.
     - Побегу зарплату получу и сразу шестьсот рублей тебе отдам, идет?
     - Ладно, - кивнула я.
     Юля ужом выскользнула за дверь, и тут же зазвонил телефон, я села за стол и сняла трубку:
     - Алло.
     - "Русское радио"?
     - Да.
     - Газета "Жизнь" беспокоит, Ирина Еремина.
     Можно поговорить с Крыжовниковым?
     - Он отсутствует.
     - Тогда вопрос вам. Скажите, как вы оцениваете ситуацию с премией "Золотой граммофон"?
     - Извините, но я не уполномочена давать комментарии, - резко ответила я. И бросила трубку.
     Спустя мгновение аппарат зазвонил снова, но я не стала реагировать, просто молча сидела на месте секретаря, глядя на беснующийся кусок пластмассы.
     Хлопнула дверь приемной, и передо мной появился парень в форме.
     - Экспресс-доставка почты, - представился он, - вы секретарь Юля?
     Сказать ему, что та пошла за зарплатой? Наверное, следует самой взять пакет и отпустить курьера. Скорей всего, юноша получает сдельную оплату, разнес десять писем, положил в кошелек некую сумму. Двадцать - стал в два раза богаче. Незачем ему терять драгоценное время.
     - Да, Юля, - кивнула я.
     - Распишитесь вот тут, - приказал почтальон, потом, бросив конверт на стол, он ретировался с такой скоростью, словно за ним гналось стадо саблезубых тигров.
     Я посмотрела на письмо и вздрогнула. "Сергею Крыжовникову, Казакова, 16, отправитель - Полина Терехова". Я очень аккуратно, не порвав, вскрыла конверт. Поймите меня правильно, я никогда не читаю чужую корреспонденцию и не принадлежу к категории людей, которые заглядывают через плечо человека, пытаясь выяснить, что его так заинтересовало в послании. Но желание узнать, где находится Полина, перевесило все, мечтая увидеть девицу и задать ей парочку нескромных вопросов, я забыла о приличном поведении, "Сергей, вы сами видите, в какую ужасную ситуацию я попала. Весь мир ополчился против меня. Знаю, что вы не поверите, но все же скажу: я ни в чем не виновата. Ни с каким Автандилом Евгенидзе не встречалась, денег не брала и ничего, естественно, никому не обещала. Это просто бред.
     Кому понадобилось втягивать меня в эту историю?
     Не думайте, что я убежала! Вовсе нет, меня похитили на улице. Привезли в бессознательном состоянии в какой-то дом и бросили там. Слава богу, бандиты решили, что я ничего не чувствую и не понимаю. Но, очевидно, они накачали меня снотворным и не рассчитали дозу. Разум ко мне вернулся рано, и я увидела своего похитителя! Боюсь, вы не поверите, когда назову его имя! Вы великолепно знаете этого человека! Я не растерялась и сделала вид, что продолжаю крепко спать. Но потом, когда преступник уехал, мне удалось выбраться из дома и убежать. Я очень напугана и понимаю теперь: вокруг одни враги. Теплится слабая надежда на то, что вы не среди подлецов. Все-таки я хорошо вас знаю. Сергей, я в курсе, что вы в Москве! Более того, мне известны адреса квартир, где вы можете прятаться. Поэтому я сделала несколько копий этого письма и послала с курьером.
     Одну на работу, вторую на Харитоньевский, третью на Лосева. Не знаю, которое из посланий попадет к вам в руки, но, получив его, приезжайте ко мне. Я расскажу много интересного и помогу спасти Архипа Сергеева. Я сейчас абсолютно точно знаю, кто убил Романа Волкова! Сергеева подставили. Я раскрою вам все махинации, только помогите! Мой адрес..."
     Я вложила письмо в конверт, снова заклеила его, бросила на стол и ринулась к выходу. Полина знает все! Я в двух шагах от раскрытия преступления. Значит, Крыжовников в Москве! Сергеев не виноват! Так я и знала!
     Ноги вынесли меня на проспект, я стала размахивать руками, тут же остановилась красная иномарка.
     - Тебе куда? - спросил молодой парень.
     - В Красногорск, - задыхаясь, произнесла я.
     - Пятьсот рублей.
     В нормальном состоянии я бы стала возмущаться и отказалась ехать с наглым рвачом. Но сегодня лишь кивнула и юркнула в автомобиль. По дороге мне вдруг пришло в голову, что Юля, вернувшись из бухгалтерии, испугается, не найдя меня на месте. Еще поднимет панику, станет носиться по этажам и вопить:
     - Не видали писательницу Арину Виолову?
     Я ей шестьсот рублей должна!
     Я попыталась ей дозвониться, но сотовый не желал работать, похоже, он наконец-то сломался.
     Вообще говоря, этого следовало ожидать! Я столько раз роняла его на пол!
     - Умер? - спросил водитель.
     - Угу, - грустно ответила я, - теперь новый покупать придется.
     - Мой тоже накрылся, - скривился шофер, - и аппарат тут ни при чем. Только что по "Русскому радио" сообщили: у телефонной компании передатчик сломался. Через сутки починить обещают.
     В суд бы на них подать! Абонентскую плату по полной программе ломят, а связи нет, каждый норовит схимичить.
     Я сунула бесполезный телефон в сумочку. Увы, современный человек слишком зависит от технического прогресса. Без мобильного, впрочем, можно прожить, хотя я охотно верю, что для кого-то лишиться сотовой связи смерти подобно. Я не принадлежу к числу бизнесменов, которых может тотально разорить отсутствие нужной информации, поэтому спокойно подожду до завтра, но страшно подумать, что случится, если на земле вдруг исчезнет электричество! Большинство журналистов точно останется без работы. А вот писатели не пропадут. Они будут просто ходить по домам и читать жильцам свои книги вслух.
     - Эй, - вытолкнул меня из размышлений водитель, - Красногорск под колесами. Улицу говори.

***

     Нужный дом ничем не отличался от своих братьев. Стандартная девятиэтажка с мусоропроводом на лестничной клетке, скрипучим лифтом, где чернели сгоревшие кнопки, и низкими дверями, ведущими в квартиры. Переведя дух, я ткнула в звонок. Абсолютно бесшумно дверь отворилась, я прищурилась. На лестнице было очень светло, сквозь большое окно ярко светило солнце, а в прихожей квартиры стояла полная темень, никого не видно.
     - Входи, - прошелестело изнутри.
     Я шагнула в коридор.
     - Сюда, - тихо позвал бесцветный женский голос, - левее.
     Ноги машинально пошли в нужном направлении. Это Полина или нет? Лица не разобрать, и потом, она почему-то говорит шепотом.
     - Извини, - начала было я, но тут что-то сильно ткнуло меня в бок.
     - Руки подними, - велел другой, мужской голос.
     - Вы кто? - воскликнула я.
     Но кто-то ловко скрутил меня и велел:
     - Обыщи ее.
     Назойливые пальцы полезли по карманам.
     - Ничего нет, - сообщила женщина.
     - Не может быть, она шла убивать.
     - Вы с ума сошли, - взвизгнула я, - сейчас...
     Но договорить фразу мне не удалось, в рот засунули тряпку, отвратительно вонючую, смрадную.
     Решив просто так не сдаваться, я стала извиваться, лягаться и царапаться.
     - Раздевай ее, - велел мужчина.
     Через секунду я поняла, что в прихожей находятся трое. Два парня и девушка. В мгновение ока они подавили мое сопротивление, сорвали с меня футболку, джинсы, потом повалили на пол, сдернули обувь, отняли сумку. Кто-то сел на меня сверху, и тут повисла тишина.
     - Ничего нет, - крикнул потом женский голос, - вообще, ни ножа, ни револьвера, ни веревки, пусто!
     И тут под потолком вспыхнул свет. Яркий, безжалостный, похоже, в этой квартире проживали совсем не экономные люди, ввернувшие в прихожей лампу в сто пятьдесят ватт.
     - Что за черт! - закричал удерживавший меня на полу мужчина. - Ты как сюда попала?
     Я уставилась в его лицо и взвизгнула:
     - Мама!
     Было от чего прийти в недоумение. На мне, одетой лишь в трусики и лифчик, сидел Сергей Крыжовников.
     - Ты что здесь делаешь? - он приблизил ко мне сердитое лицо. - Немедленно говори! Ну!
     Сильные руки тряхнули меня за плечи. Крыжовников встал, я села и попыталась ответить на вопрос:
     - Письмо... Архип... Майя... "Золотой граммофон"... Полина? Где она, Полина?
     - Вставай, - велел Крыжовников, - пошли на кухню.
     Я сгребла руки и ноги вместе, поднялась и тут увидела второго мужчину, некрасивого, но страшно симпатичного.
     - Может, ей лучше одеться? - сказал он.
     - Ой, - вырвалось у меня, - диджей Бруно!
     - А вы писательница Арина Виолова, - улыбнулся Бруно, - я пару раз видел вас, но лично не знаком.
     - Ваш голос для меня просто родной! - пробормотала я. - Словно передачу "Догоняй" сейчас слушаю.
     - Хватит, - рявкнул Сергей, - немедленно одевайся и ступай на кухню. Похоже, нам есть о чем поболтать.
     Плохо понимая, что к чему, я плюхнулась на ободранный диванчик. Крыжовников сел напротив, безо всякой улыбки посмотрел на меня и велел:
     - Говори!
     Его круглое лицо было очень усталым, под глазами появились синяки. Но модная яркая рубашка безупречно выглажена, и пахнет от одного из хозяев "Русского радио" дорогим одеколоном.
     Бруно плюхнулся около меня. Диджей выглядел еще хуже начальника, но в отличие от последнего внешний вид его был далек от совершенства: волосы взлохмачены, плечи обтягивает майка, украшенная пятнами. Похоже, парень пролил на себя чай или кофе, а может, и то и другое вместе, причем не один раз. Незнакомая женщина, вернее, девушка, очень худенькая, почти прозрачная, устроилась на подоконнике и молча уставилась на меня, болтая ногами. Я посмотрела на ее кроссовки и неожиданно расслабилась. Похоже, у этой Дюймовочки лапы тоже сорокового размера.
     - Рассказывай, - резко повторил Крыжовников.
     Я чихнула и стала вываливать все, что узнала.
     По мере того как я излагала, лицо Сергея светлело.
     Когда я честно призналась в том, что прочитала адресованное ему письмо и явилась в Красногорск, чтобы вытрясти из подлой Полины правду, Крыжовников повернулся к Бруно:
     - Думаешь, шанс есть?
     - Пожалуй, - кивнул тот, - она же сразу сюда порулила, никому не сказав ни слова, надо просто ждать!
     - Надежда умирает последней, - бормотнул Крыжовников, потом вновь уставился на меня.
     Я посмотрела на него. Внезапно радиомагнат улыбнулся, мои губы тоже расплылись в улыбке.
     - Значит, мы с тобой в одной упряжке, - хмыкнул Сергей, - ты подозреваешь меня в убийстве Волкова... Только я сам ищу убийцу продюсера и в отличие от тебя нашел его. Правда, кое-что мне было неясно, но после твоего рассказа все стало на место.
     - Так ты не уезжал за границу? - подскочила я, невольно переходя с Сергеем на "ты".
     С одной стороны, я совершенно не переношу амикошонства , но с другой - смешно "выкать" человеку, который только что сидел верхом на тебе, одетой лишь в нижнее белье.
     - Нет, - помотал головой Крыжовников, - я сам взялся за расследование. Бруно и Лиза мне помогали. Мы с тобой делали одно дело, но тянули веревку с разных концов, неслись наперегонки к цели, только я знаю разгадку, а ты нет.
     К моим глазам внезапно подступили слезы:
     - Я дура! Никчемное существо!
     Бруно погладил меня по голове:
     - Никогда никому, а в первую очередь самой себе, не говори подобных слов.
     Но на меня совершенно не вовремя и абсолютно не к месту накатил приступ депрессии:
     - Я не помогла Майе! Не сумела искупить вину перед Архипом.
     - Ну не очень-то ты перед ним и виновата, - сказала Лиза, - ведь ты просто честно рассказала в милиции, что видела. Сергеев-то и правда дрался с Волковым.
     - Я не напишу книгу! Меня выгонят из "Марко".
     - Ты о чем? - удивился Крыжовников.
     По моим щекам покатились горячие капли, а изо рта полилась бессвязная речь:
     - .."Марко"... Олеся Константиновна.., рукопись.., все сроки прошли! Вот Смолякова по детективу в месяц сдает...
     Надо отдать должное присутствующим, сначала они абсолютно спокойно выслушали меня, а потом сделали правильные выводы из услышанного.
     - Господи, - оживился Бруно, - это идея!
     Про книгу!
     - Суперски может получиться! - кивнула Лиза.
     Крыжовников молча гладил свою бороду.
     - Вот что, - принял он наконец решение, - значит, так! Сейчас я рассказываю тебе лихо закрученную интригу, а ты быстро пишешь детектив, выплескиваешь всю правду, называешь людей, их имена, фамилии... Едва роман выйдет из печати, "Русское радио" устроит ему мощную пиар-акцию, ведь это будет книга о нас, честно рассказывающая, что случилось с Архипом и другими.
     Мы хотим, чтобы наши слушатели узнали истину, мы объявим: госпожа Виолова написала правду.
     Насколько я понимаю, ты именно этого хотела?
     Видишь, как здорово, тебе нужна реклама, а нам книга о случившемся.
     - Вообще говоря, я намеревалась в случае удачного завершения дела попросить тебя послушать девочку, Майю Капкину. И ты мне это обещал, - напомнила я, - но, похоже, уже ничего не получится: ни сделать из Майи звезду, ни издать книгу.
     - Почему? - сердито спросила Лиза.
     - Разгадку-то я не узнала.
     Бруно и Крыжовников переглянулись.
     - Все равно нам тут сидеть и ждать, - дернул плечом диджей.
     Сергей кивнул, потом воскликнул:
     - Хорошо, слушай. Будет тебе куча материала для детектива.

Глава 30

Ox, не зря психологи утверждают, что все наши комплексы родом из детства. Причем большинство родителей, искренне желая детям добра, сами сеют в их душах семена, из которых потом вырастают кусты с волчьими ягодами. И яркий тому пример Дэвид Брюлов. Его отец, Иван, предприимчивый, жесткий, очень удачливый человек, только диву давался, глядя на подрастающего сыночка: ну что за белая маргаритка живет у него дома? Во дворе Дэвида вечно третировали мальчишки. Вместо того чтобы дать обидчикам в нос, школьник бежал домой жаловаться маме. Инга всплескивала руками, мчалась к родителям хулиганов и наводила порядок. Сами понимаете, какая месть потом ждала ябеду! Дело дошло до того, что Инга не могла оставить Дэвида одного перед подъездом на пять минут, В конце концов она рассказала Ивану о сложившемся положении и предложила:
     - Давай переедем на другую квартиру.
     Но отец обозлился не на местных хулиганов, а на сына:
     - Я в детстве умел постоять за себя и не бегал к маменьке под крыло! Это ты виновата! Растишь мямлю! Бабское воспитание!
     - Дэвид, считай, без отца существует, - не упустила своего жена, - тебя никогда дома нет!
     Хорош папаша!
     Иван поорал и принял решение: отдать сына в секцию самбо.
     Дэвид, глотая слезы, отправился в спортзал. Но через месяц тренер отказался от ученика. Младший Брюлов ленился, не хотел обучаться приемам, боялся боли и по каждому поводу начинал хныкать. Кончилось дело тем, что во время одной схватки ему слегка прищемили ногу. Дэвид не упустил момента и принялся хромать. Самбо было забыто. Инга испугалась и отвела мальчика в музыкальную школу.
     Там Дэвид исправно учился играть на фортепьяно. Но преподаватели не раз говорили Инге:
     - Особых способностей у вашего сына нет, усидчивости и желания трудиться тоже.
     Впрочем, те же слова твердили и учителя в общеобразовательной школе. Инга, считавшая сына тонкой ранимой натурой, старалась почаще оставлять мальчика дома, носила сразу в две школы подарки - в общем, как могла, оберегала сына.
     И вот парадокс, маму, не чаявшую в нем души, Дэвид ни в грош не ставил, мог нахамить ей, один раз даже ударил, а отца, который откровенно презирал неудачного сына, боготворил. Ради Ивана Дэвид был готов на все, больше всего ему хотелось доказать папе, что тот ошибается - Дэвид совсем не никудышный человек, просто он пока еще маленький. Вот вырастет и покажет всем.
     Но шли годы, а Дэвид не сумел преуспеть ни в чем. С грехом пополам он окончил институт и начал работать в тех местах, куда его пристраивал папа. Иван к тому времени почти смирился с тем, что сыночек у него мямля. К тому же в семье подрастала еще и дочь, Алина, на которую возлагались большие надежды.
     Но не зря говорят, что на детях гениев природа отдыхает. Алина оказалась такой же, как Дэвид.
     И Иван иногда с тоской думал: ну почему ни сыну, ни дочери не досталось от него ничего хорошего - ни твердости характера, ни напористости, ни упорства, ни целеустремленности? Отчего младшее поколение пошло не в отца, а в своих маменек? Ну почему Ивану не везет с наследниками?
     Потом Брюлов организовал "Русскую зажигалку" и сначала приставил к делу Дэвида, а потом выгнанную из трех институтов Алину. Теперь старший Брюлов на вопрос: "Где работают ваши дети?" - отвечал:
     - Сын руководит радиостанцией "Русская зажигалка", дочь Алина еще молода, чтобы быть начальницей, она пока работает там же, простым редактором.
     На деле же ситуация выглядела несколько иначе. Дэвид всего лишь тупо исполнял приказы отца, а Алина кисла за письменным столом, она мечтала играть на сцене.
     Очень часто брата с сестрой не связывает крепкая любовь, в особенности если детей разделяет большая разница в возрасте и они от разных матерей. Но Дэвид и Алина были исключением. Старший обожал младшую, та платила ему преданной любовью. Оба очень хотели продемонстрировать отцу собственную предприимчивость и успешность, оба страдали от того, что Иван их ни в грош не ставит, считает кретинами, ни к чему не способными идиотами. Дня не проходило, чтобы Иван не ткнул носом сына или дочь в очередную сделанную теми глупость.
     Потом Дэвид неожиданно написал песню, и ее купил достаточно известный певец. Мелодия зазвучала в эфире, Дэвида стали называть композитором. Иван притих, видно было, что подобного поворота событий он не ожидал. Дэвид же буквально расцвел, наконец он сумел доказать папе, что не зря коптит небо! За первой песней последовала вторая, затем третья. Дэвид работал медленно, но каждый раз выдавал хит. Иван начал ощущать к сыну нечто похожее на уважение. А затем Дэвида обвинили в воровстве. Суд он выиграл, но по закулисью поползли нехорошие слухи, а в семье Брюловых начались скандалы. Иван потребовал, чтобы сын перестал "композиторствовать", но отпрыск неожиданно уперся и заявил:
     - Я сам пишу песни. Неужели ты веришь брехне газет?
     Иван обозлился и в конце концов сорвался на тусовке, наговорил наследнику при всех гадостей.
     Наверное, девяносто девять сыновей из ста в подобной ситуации обиделись бы на отца и, хлопнув дверью, ушли из дома. Но Дэвид испытал приступ отчаянья. Папа, только-только признавший сына человеком, вновь начал считать его ничтожеством!
     Дэвиду сделалось совсем плохо, в душе взрослого, начинающего седеть мужчины жил крохотный мальчик, желающий любой ценой доказать папочке: я - замечательный, умный, талантливый, бойкий... Но вновь, как в детстве, у него ничего не вышло.
     На помощь брату пришла Алина, ей тоже хотелось показать Ивану свою значимость, продемонстрировать, что, несмотря на изгнание из вузов, она необыкновенно талантливая актриса. И в голове девушки складывается план.
     Алина очень хорошо знает, что отец мечтает уничтожить "Русское радио". Наивысшим счастьем для Ивана Семеновича было бы увидеть агонию заклятых друзей, их позор, унижение... И девушка рассказывает Дэвиду о своей идее. Брат сначала пугается - он трус, но сестра, более смелая и авантюрная, уговаривает его:
     - Спокойно! Все пройдет классно.
     План прост. Найти среди сотрудников "Русского радио" нечестного человека, дать ему взятку, а потом раструбить по всем газетам: на радиостанции, чьи работники постоянно