хватает.
   - Небось маетесь в коммуналке, - предположила Роза.
   - Нет, в отдельной квартире.
   - Дом новый, кирпичный? - продолжила она допрос.
   Слегка удивившись столь странному любопытству, я ответила:
   - Нет, блочный.
   - Ясно, - мигом сделала  не  правильный  вывод  хозяйка,  -  хрущоба!
Потолок на голове, кухня меньше кофейной чашки, в санузле даже тараканам
тесно...
   - Но...
   - Вот что, -  не  дала  мне  договорить  Роза,  -  слушайте.  Я  имею
роскошную трехкомнатную квартиру в тихом  центре.  Там  давно  никто  не
живет,  она  совершенно  свободна.  Продать  ее  не   могу   по   личным
соображениям, моральным, не юридическим.
   Пользоваться  тоже  не  хочу,  пустить  жильцов  считаю  невозможным.
Мебель, посуда, занавески, бытовая техника... Не  дом,  а  полная  чаша.
Хотите, подарю вам квартиру?
   - Мне?! За что? Вернее, с какой стати! Я  совершенно  не  нуждаюсь  в
подобных "сувенирах".
   - Я не правильно выразилась. Вы получите хоромы в  качестве  гонорара
за работу.
   - Какую?
   - Нанимаю вас для поисков Маши и Пети. Девочка в  Москве,  вы  видели
ее.
   Я страшно разозлилась на себя. Ну с какой  стати  назвалась  сыщицей?
Сказала бы, что  работаю  учительницей,  и  не  попала  бы  в  идиотское
положение!
   -  Только  не  говорите,  что  клиенты  к  вам  в  очередь  стоят,  -
предостерегла меня Роза, - сто против одного, что сидите без работы.
   - Но с чего вы взяли, что та девочка ваша Маша?
   - Мария Попова, дочь Елизаветы Семеновны Марченко? - воскликнула Роза
Михайловна. - Ясное дело, это она. Ну-ка, опишите еще раз ребенка.
   - Ну.., темно-каштановые волосы, большие карие, почти  черные  глаза,
смуглая кожа.., красивая девочка. Да, еще у нее  родинка  на  внутренней
стороне бедра причудливой формы. До  сих  пор  я  думала,  что  отметины
бывают лишь круглыми, а...
   - Это она, - прервала меня Роза Михайловна, - сомнений никаких. Маша!
Она в Москве! Найдите мне внучку! Единственную память о Лизочке!
   Я  с  сомнением  покосилась  на  хозяйку.  Сдается  мне,  что  внучка
совершенно не нужна Розе, ей хочется отыскать Машу, а через нее выйти на
Петю.
   Госпожа Марченко горит желанием отомстить ненавистному  зятю.  Узнав,
где проживает Маша, она выкрадет ее, чтобы причинить отцу боль.  Мне  не
следует принимать участие в подобной забаве.
   - Убитая в купе женщина скорей всего  Марина  Райская,  -  продолжала
Роза, - вот уж кого не жаль!
   Получила по заслугам. Из-за нее Лизочка покончила с  собой.  Нет,  не
зря говорят: "Не рой другому яму, сам в нее попадешь!"
   - Постойте, - невольно воскликнула я, - но каким же образом на  руках
у Марины оказался паспорт Лизы?
   - Она его украла, - пояснила Роза, -  когда  уводила  Петра.  Я  вещи
посмотрела и успокоилась, в документы не полезла. Да кому они нужны!  Ну
а потом для похорон потребовался Лизин паспорт.
   Я все перерыла, перетрясла  и  не  нашла  ничего:  ни  аттестата,  ни
зачетки, ни водительских прав, ни свидетельства о браке и рождении Маши.
Все эти бумаги стащила мерзавка Райская.
   - Да зачем они ей!
   Роза возмутилась:
   - Неужто не понятно? По-моему, яснее ясного.
   Петр и  Марина  явно  уехали  из  Москвы.  Райская,  наверное,  везде
предъявляла документы Лизочки. Кое у кого  при  виде  неженатой  пары  с
ребенком могли возникнуть ненужные вопросы. А так все в полном  порядке.
Семейные люди с  младенцем.  Она  предусмотрительная  дрянь,  негодяйка,
сволочь, мерзавка... Жила себе припеваючи под именем Лизочки, а моя дочь
давно на том свете.
   Я внимательно смотрела на разбушевавшуюся Розу Михайловну.  Что-то  в
этой ситуации кажется мне странным, но что?

Глава 8

   Я не успела толком понять, что же  меня  насторожило,  как  раздалась
трель моего мобильного. Извинившись, я поднесла трубку к уху.
   - Виола Ленинидовна? - раздался  интеллигентно-вежливый  голос  моего
редактора, Олеси Константиновны.
   Я тихо хихикнула:
   - Здравствуйте.
   - Жду вас.
   - Да? Уже?
   - Конечно. Срок сдачи рукописи истек еще в пятницу.
   - Правда?
   - Абсолютно точно, передо мной лежит план.
   - Э.., понимаете, я никак не могу прийти!
   - Вы не дописали книгу?!
   "Не дописали"! Я  ее  просто  не  написала.  На  столе  тоскует  пара
исписанных страниц. И, если честно, в моей  голове  вообще  нет  никаких
мыслей о  криминальном  романе.  Дело  в  том,  что  я  не  умею  ничего
придумывать, господь обделил меня фантазией.
   Если в школе, на уроке русского языка требовалось написать  сочинение
на отвлеченную тему, ну что-то вроде "Какой  станет  жизнь  на  земле  в
будущем", я всегда пасовала. Зато великолепно  описываю  произошедшие  в
действительности события.
   Рассказ о том, как я  провела  летние  или  зимние  каникулы,  всегда
получался великолепным, откуда ни возьмись появлялись самые нужные слова
и меткие выражения, яркие  метафоры,  в  общем,  пятерка  зарабатывалась
легко. То же самое происходит  и  с  писательницей  Виоловой.  Несколько
относительно неплохих детективов я сумела  накропать  лишь  потому,  что
лично вляпалась в приключения. Сейчас  же  ничего  экстраординарного  со
мной не произошло, и откуда взяться рукописи?
   Только Олесе  Константиновне  правду  говорить  нельзя.  Издательство
выплатило мне аванс, денежки госпожа Тараканова все  потратила,  теперь,
естественно, обязана представить результат  своего  вдохновения.  И  что
прикажете делать?
   Не успев толком поразмыслить над не  слишком  приятной  ситуацией,  я
ляпнула:
   - Не могу сейчас ничего отдать.
   - - Почему? - посуровела Олеся Константиновна. - Смею напомнить,  что
под договором стоит ваша подпись.
   - Конечно, я подписала бумагу и не оспариваю этого. Но.., э.., сейчас
я нахожусь за границей, на отдыхе. И никак не могу вернуться в Москву.
   - Да? А к телефону подошли?
   - Это же мобильный, а он у меня с роумингом, - выкрутилась я.
   - Ясно, - протянула  без  всякого  энтузиазма  редактор,  -  и  когда
отдадите?
   - Когда отдам...
   Вообще-то я пишу очень быстро, если знаю о чем. Сажусь к столу, и  за
неделю книга готова. Я не отрываюсь на еду и  сон.  Олег  называет  меня
"запойным писателем", это очень верное замечание. Несколько  раз  Куприн
пытался объяснить мне:
   - Ты не правильно организовываешь процесс  труда.  В  твоей  рукописи
примерно триста пятьдесят страниц. Если станешь  каждый  день  методично
писать по десять, то никогда не опоздаешь со сдачей книги. Составь  план
- и вперед.
   Но я так не умею.
   - Виола  Ленинидовна,  -  поторопила  меня  Олеся  Константиновна,  -
отвечайте скорей,  у  вас  же  роуминг,  счет  придет  немереный,  когда
отдадите книгу?
   - Когда отдам.., э.., ну.., через пару недель!
   Повисло недовольное молчание. Я  совсем  перепугалась.  Кажется,  мне
удалось довести каменно-спокойную редакторшу до белого каления.
   Впрочем, Олеся Константиновна сумела взять себя в руки.
   - Хорошо, - бесцветным голосом отозвалась она, - но это крайний срок.
Или через четырнадцать дней, или... Издательство "Марко"  заинтересовано
в пишущих авторах. Уж извините. Виола Ленинидовна, но ваша  популярность
пока не слишком велика. Надеюсь, вы понимаете, о чем я толкую?
   Забыв, что Олеся Константиновна меня не видит,  я  кивнула.  Еще  бы,
конечно, понимаю. Если я нарушу  и  этот  срок,  меня  пнут  коленкой  в
главный рабочий орган писателя. Пожалуйста, не подумайте, что я  имею  в
виду голову. Место, без которого прозаику невозможно творить,  находится
на противоположном от нее конце туловища. Я окажусь со  своей  нетленкой
на улице и из набирающей обороты популярной  писательницы  превращусь  в
графоманку, пытающуюся пристроить свой труд в разные фирмы.
   - Абсолютно точно отдам, - заверещала я, испытывая настоящий ужас,  -
Олеся Константиновна, милочка,  поверьте!  Не  сомневайтесь,  я  вас  не
обманываю. Через пару недель, минута в минуту.
   -  У  вас  роуминг,  Виола  Ленинидовна,  -  ехидно  напомнила  Олеся
Константиновна, - хорошо, жду рукопись в оговоренный срок.
   Из трубки понеслись раздраженно-быстрые гудки. Я удрученно  запихнула
мобильник в сумочку.
   Редактор ни на секунду не поверила в байку про заграницу.  Совершенно
не умею врать, меня моментально раскусывают!
   - Вот что, - бесцеремонно дернула меня за рукав  Роза  Михайловна,  -
выбирай сама: или квартира, или оплата твоего долга.
   Я вынырнула из пучины мрачных мыслей и с удивлением спросила:
   - Вы о чем?
   - Ладно тебе выжучиваться, - хмыкнула  госпожа  Марченко,  -  все  же
ясно. Взяла нехилую сумму в долг, а теперь отдать не можешь.
   Тут до меня дошло, что Роза Михайловна слышала  лишь  мои  ответы  на
вопросы Олеси Константиновны. Постороннему человеку,  не  знающему,  что
речь идет о  сдаче  рукописи,  вполне  могло  показаться,  будто  кто-то
пытается стребовать с должника рубли.  Впрочем,  я  и  впрямь  должница,
только обязана отдать не купюры, а рукопись.
   - Найдешь девочку - погашу твой долг,  -  повторила  Роза,  -  давай,
принимайся за дело.
   - Может, вам лучше в милицию обратиться?
   - Ну уж нет, - отрезала она, - толку не будет.
   Так как, ты согласна?
   - Но почему я? В Москве есть крупные детективные агентства!
   - Только ты видела девочку, знаешь, как она выглядит, у меня ведь нет
ни одной подходящей фотографии Маши. Последняя была  сделана,  когда  ей
восемь месяцев исполнилось...
   Внезапно в моей голове вспыхнул огонек.  Измена  мужа,  предательство
любимой подруги, пропажа дочери.., из этого материала  может  получиться
великолепный детективный роман! А что! Это выход!
   Вот она, моя книга. Кстати, найти Машу легче простого. Очевидно, Роза
Михайловна права. Марина Райская жила по паспорту Лизы Марченко. Девочку
Марина везла бабушке, она сама об этом сказала.
   Маша еще спросила: "А моя бабушка хорошая?"
   Скорей  всего  она  разошлась  с  Петей,  потому  что  в  Москву   ее
сопровождал мужчина, которого Маша назвала дядей Ромой. Девочку он  взял
ночью в свое купе. Вопрос: куда он ее  потом  дел?  Ответ  прост,  отвез
матери Пети Попова. Розе Михайловне-то Машу не доставили. Следовательно,
Марина везла девочку не к ней,  а  к  другой  бабушке,  и  Роман  просто
доставил малышку по нужному адресу. В общем, все довольно логично.
   - У вас есть адрес бывшей свекрови Лизы? - спросила я.
   Роза Михайловна потянулась к записной книжке.
   - Да, но я никогда не ездила к ней в гости и не  знаю,  правильны  ли
сведения.
   - Давайте, что имеете.
   - Значит, беретесь за дело?
   - Естественно. Говорите адрес.
   - Никологорск, улица Победы, восемнадцать, - продиктовала Роза.
   - А квартира?
   - Нету, наверное, это частный дом, - предположила Марченко,  -  звать
сию особу Раиса Николаевна Попова. Больше ничего не знаю,  ни  возраста,
ни профессии.
   - Но, насколько я помню ваш рассказ, Петр  говорил,  будто  его  мать
преподаватель, кандидат наук.
   Роза Михайловна презрительно скривилась:
   - Сказать можно что угодно, вот  я  назовусь  дочерью  вождя  племени
мумбо-юмбо, вы поверите и станете мне поклоняться.
   Я молча записала адрес. В целом не слишком приятная  Роза  Михайловна
права.  Про  себя  можно  наболтать  что  угодно,  люди  склонны  верить
сказанному. Но вот с дочерью старейшины племени мумбо-юмбо милейшая дама
переборщила,  тогда  она  обязана  быть  иссине-черной   негритянкой   с
курчавыми волосами-пружинами и бусами из ракушек на стройной шее.  Врать
все  же  следует  с  умом.  Ну,  предположим,  Петя  слегка   приукрасил
действительность.
   Допустим, его матушка просто преподает в школе, она не  имеет  ученой
степени и не заведует кафедрой в институте. Что ж,  вполне  человеческое
желание повысить свой статус.
   Выйдя от Марченко, я влилась в толпу и пошла  к  метро.  Каждое  утро
трачу по полчаса, раздумывая над простым  вопросом,  который  вместе  со
мной задают себе тысячи москвичей.  Нет,  это  не  сакраментальные  "Что
делать?" и "Кто виноват?". Меня волнует более  животрепещущая  проблема:
"Брать или не брать свою машину?" Почти как "быть или не быть". Если все
же  приму  решение  сесть  за   руль,   то   гарантированно   попаду   в
многокилометровую пробку,  везде  опоздаю  и  задохнусь  от  бензинового
смога, висящего над шоссе. Коли соберусь отправиться в метро,  то  снова
задохнусь, потому как в подземке просто  нечем  дышать,  меня  затолкают
потные соотечественники, а свободное место окажется лишь возле  отчаянно
воняющего бомжа. Так "брать или не брать"?
   Сегодня я решила "не брать" и сейчас горько сожалела об этом.  Стояла
удушающая жара, путь до метро лежал  по  самому  солнцепеку.  Одурев  от
духоты, я совершила еще одну, почти роковую ошибку - вскочила в  автобус
и тут же поняла, что сейчас потеряю сознание. Железный ящик  на  колесах
походил на душегубку. В салоне одуряюще пахло бензином. Я плюхнулась  на
сиденье и удивилась. Кругом полно  народа  -  и  есть  свободное  место.
Может, его никто не заметил? Но, проехав  полминуты,  я  поняла,  в  чем
дело. Прямо под сиденьем вовсю работала печка.  Мои  ноги  под  джинсами
сразу стали мокрыми, футболка прилипла  к  спине,  по  лицу  потек  пот.
Наверное, я сейчас замечательно выгляжу: тушь с  ресниц  размазалась  по
щекам, помада с губ переместилась на подбородок.
   В метро оказалось еще жарче, да еще около меня,  шумно  дыша,  встала
очень полная тетка в обтягивающем платье. Толстухе было явно  хуже,  чем
мне. Красная, с измученным лицом, она держала в одной руке туго  набитую
сумку, второй уцепилась за поручень. Про  такую  вещь,  как  дезодорант,
дама, очевидно, никогда не слышала, и я отвернулась в сторону,  стараясь
не дышать глубоко. Вот грязнуля!
   Да в любом ларьке полно всяких средств от пота.
   Впрочем, вдруг у нее нет денег?
   Пытаясь оправдать давно не мывшуюся особу,  я  слегка  подвинулась  и
очутилась возле молодого парня. Слава богу, от него пахло одеколоном. Но
уже через пару секунд снова переместилась к тетке. Юноша, совершенно  не
подумав, вылил на себя целую бочку парфюма.
   Весь длинный перегон от "Динамо" до  "Аэропорта"  я  топталась  между
двумя вонючими пассажирами, в носу  смешались  разные  запахи,  к  горлу
подкатывала тошнота, перед глазами  прыгали  точки.  На  "Соколе"  толпа
поредела, я шлепнулась на  сиденье.  Вот  и  думай  теперь,  что  лучше:
обливаться духами или ходить потной? Во всяком случае, ясно одно:  ни  в
какой Никологорск я сейчас не поеду.
   Побегу домой и нырну под душ.
   Открыв дверь, я вползла в темный, прохладный коридор и с наслаждением
вдохнула  ароматы   любимой   квартиры.   Пахло   просто   замечательно:
свежемолотым кофе и еще чем-то родным, своим, привычным.
   Послышалось  уверенное  топанье,  и  в  прихожую  выскочил   Никитка,
прижимающий к груди ярко-красную машину.
   - Вика, матри, папа "БМВ" купив, - сообщил он.
   Никитос поздно начал говорить и пока не  слишком  четко  выговаривает
слова, но я его великолепно понимаю.
   - Отличная машина, - одобрила я.
   Для меня остается загадкой, каким образом малыш ловко различает марки
автомобилей. На прогулке он тычет пальчиком во  все,  что  имеет  четыре
колеса, и сообщает:
   - "Мерседес", "Лада", "Газель", джип.
   Он никогда не ошибается. Не так давно мы пошли с ним  в  магазин,  за
мороженым.  По  своей  привычке  Никитка  выставил  пальчик  в   сторону
лаково-блестящей иномарки, припаркованной у тротуара, и сообщил:
   - "Ауди".
   Я пригляделась. Честно говоря, плохо разбираюсь в  марках  машин,  но
"Ауди" отличаю от остальных, потому  что  она  имеет  характерный  знак:
блестящие кольца. Мне стало интересно, каким образом Никитос определяет,
какая тачка перед ним, и я нарочно сказала:
   - Ты ошибся. Это "Мерседес".
   - "Ауди", - повторил Никита.
   - Почему ты так решил?
   - Там крышечки, - сообщил он.
   Вот тут я пришла в окончательное изумление:
   - Крышечки? Какие?
   - Как на баночке, - пояснил Никитос.
   - Ты хочешь сказать, что "Ауди" имеет крышки, как твои банки с едой?
   - Да, - кивнул мальчик.
   - И где они?
   Никитка выдернул из моих  пальцев  свою  маленькую,  липкую  ладошку,
подбежал к  иномарке  и,  указывая  на  фирменный  знак,  никелированные
кольца, объяснил:
   - Вика, матри, "Ауди", крышечки.
   Я засмеялась.
   - Это кольца.
   Малыш захлопал глазами. Пришлось снять с  безымянного  пальца  символ
супружества и объяснять:
   - Вот кольцо, туда  можно  продеть  пальчик,  оно  внутри  пустое.  В
крышечку ничего не пролезет, она плоская, понял?
   Никитка несколько раз надел и снял мое колечко, потом снова  подбежал
к "Ауди" и заявил:
   - Крышечки! Пальчик не входит.
   Я тяжело вздохнула. Да уж, объяснила ребенку суть. Он все великолепно
понял: раз не хочет нанизываться, это крышка.

Глава 9

   - Котлетку хочешь? - крикнула из кухни  Томочка.  -  Эй,  Вилка,  иди
сюда, я только пожарила.
   - Душно очень, может, вечером, попозже, когда Олег придет, - ответила
я, входя на кухню.
   Внезапно Тома резко покраснела, а на глазах подруги выступили  слезы.
Я испугалась, подскочила к ней, выхватила лопаточку и сердито сказала:
   - Дохозяйствовалась. Хватит. Никому ничего мясного при такой жаре  не
хочется. Иди полежи, а я пока всех покормлю и за Никитосом пригляжу.
   - Это ты сядь, - неожиданно серьезно ответила она, - и выслушай меня.
   Я молча села и уставилась на Тому.
   - Целую неделю мучаюсь, - выпалила та, - все  не  знала,  следует  ли
тебе говорить. Извелась просто!
   Вот тут я перепугалась окончательно.  Тамара  святой  человек,  очень
откровенный  и  по-детски  непосредственный.  Скрытничать   у   нее   не
получается.
   Мы живем вместе много лет и давно стали  роднее  сестер.  Между  нами
никогда не существовало особых тайн, а теперь их и вовсе нет.  По  сути,
мы одна большая семья,  естественно,  изредка  случаются  недопонимания,
конфликты,  но  всегда  находится  разумный  человек,  который  остужает
чрезмерно горячие головы домочадцев, и это, как правило. Тома.
   Что же такое она могла утаивать от меня семь дней?
   Напрашивался лишь один ответ. Тамара серьезно заболела.  Сначала  она
по привычке решила не обременять нас сообщением о недуге, но вот...
   - Ни о чем не волнуйся. Немедленно отправим тебя  в  лучшую  клинику:
Германия, Израиль, США.
   Сейчас все лечат, абсолютно. Деньги найдем, о Никитосе  и  Кристе  не
волнуйся. Сеня отправится с тобой!
   - Вилка, - перебила меня Тома, - я совершенно здорова.  Речь  идет  о
тебе.
   - Обо мне?
   - Да.
   - И в чем дело?
   - Скажи, ты любишь Олега?
   - Конечно. Зачем жить с тем, кто не вызывает положительных эмоций?
   - Всякое случается, - протянула она и принялась кашлять.
   - Хватит, - велела я, - немедленно рассказывай, в чем дело!
   Подруга снова покраснела и все выложила.
   В прошлую пятницу в  нашей  квартире  зазвонил  телефон.  Тома  сняла
трубку и услышала женский голос:
   - Виола, ваш муж завел любовницу, Лесю Комарову.
   Информаторша с легким  злорадством  сообщила  место  работы,  возраст
разлучницы, описала ее вид и добавила: "Если приедете к  пяти  вечера  к
конторе мужа и подождете пару минут, поймете все".
   Тамара призадумалась. С одной стороны,  она  была  рада,  что  трубку
сняла не я, с другой - посчитала гадкое сообщение глупостью, однако  все
же насторожилась.
   Волей-неволей  она  стала  присматриваться  к  Куприну   и   заметила
несколько странностей. Олег, раньше швырявший рубашки где попало, теперь
раздевался  в  ванной  и  моментально   затевал   стирку.   Согласитесь,
удивительный  поступок  для  мужчины,  никогда  не  обременявшего   себя
домашними хлопотами.
   Томочка не выдержала и с  самым  невинным  видом  поинтересовалась  у
него:
   - Что это ты в енота-полоскуна превратился?
   У Олега сначала забегали глаза, но потом он быстро нашелся:
   - Да я в нашей столовой взял  сосиски  с  кетчупом,  капнул