агляни мне в рот.
   Я приблизилась к  ним  и  попыталась  выполнить  ее  просьбу.  Честно
говоря,  я  впервые  оказалась  в  таком   положении.   Обычно,   увидев
обнимающуюся парочку, я,  как  правило,  стараюсь  побыстрей  проскочить
мимо, ну зачем же конфузить людей.
   - Понятно? - прошепелявила Кристя.
   - Нет, - призналась я.
   - Вилка! Смотри внимательно!
   - Но у тебя во рту совершенно темно!  Вот  что,  хватит  идиотничать,
пошли ужинать!
   Парень пошарил у себя в кармане и подал мне фонарик. Я направила  луч
света в полуоткрытый рот Кристины, присмотрелась и сразу поняла  размеры
бедствия.
   Месяца три назад Томочка заметила, что до сих пор ровные зубы  Кристи
начали наезжать один на другой. Мы схватили девицу и отвели к ортодонту.
   Кристе поставили брекеты. Для тех,  кто  не  в  курсе,  поясняю:  эта
хитрая система железных проволочек и крючков крепится к зубам при помощи
специального клея и штучек, которые и называются "брекеты". Естественно,
Кристя возжедала самые дорогие - так называемые сапфировые.  Другие  она
носить не хотела.
   Но мы с Томой очень хорошо понимали, как важна  для  молодой  девушки
красивая улыбка, поэтому не стали препираться с Кристиной, а пошли у нее
на поводу, выложив за эти сапфировые брекеты такую сумму, что я  до  сих
пор вздрагиваю, вспоминая счет, выставленный стоматологом.
   Брекеты оказались страшно неудобной вещью.
   Во-первых, Кристине запретили  есть  всевозможные  продукты,  включая
обожаемое ею мороженое, во-вторых, ей было трудно кусать и жевать  пищу,
в-третьих, зубы нестерпимо ломило. И еще, раз в две  недели  приходилось
посещать стоматолога, который постоянно  что-то  менял.  Сначала  Кристя
носила простую  железную  дугу,  потом  ей  выдали  жуткую  конструкцию,
которую  следовало  самостоятельно  надевать   на   нижнюю   челюсть   и
фиксировать при помощи специальных шнурочков на затылке. Слава  богу,  с
этим агрегатом надо было только  спать.  Затем  дугу  на  верхних  зубах
видоизменили, добавили еще какие-то штуки, а вчера  и  вовсе  установили
нечто устрашающее.
   Когда Кристина пришла домой, она закатила нам истерику.
   - Мне не нужны ровные зубы, - кричала она, -  это  сплошные  мучения!
Ой, какие крючки острые! Ой, они мне язык порежут!
   - А ты меньше говори, - посоветовал Сеня.
   - Всего-то на неделю их поставили, - попыталась успокоить ее Томочка,
- хочешь, между майскими праздниками не ходи в школу! Мы  тебе  разрешим
дома посидеть, наверное, и правда с этими крючками во рту неудобно.
   - Между прочим, когда я в пятом классе сломал ногу, - заявил Семен, -
то все равно ходил в школу, на костылях!  Даже  физкультурой  занимался!
Бегал и прыгал!
   Я  изумилась.  Ну  то,  что  все  родители  в  детстве  были   сплошь
отличниками, понятно! Но каким образом Сеня ухитрился ставить спортивные
рекорды в гипсе? Наверное, врет!
   - Вы издеваетесь!.. - закричала Кристина.
   Она внезапно замолчала.
   - Что случилось? - озабоченно воскликнула Томочка.
   Я   тоже   насторожилась.   Обычно,   начав   возмущаться,   Кристина
успокаивается лишь через час, а тут сразу замолкла.
   - Железки колются, - протянула девочка, - с ними долго не поговоришь.
   Кристя молча вышла из кухни, а Семен покачал головой.
   - Похоже, от этих крючков одна польза!  Наконец-то  у  нас  воцарится
тишь да гладь в квартире!
   - Как тебе не стыдно, - возмутилась я, - девочка больна.
   - Еще порежет язык, - покачала головой Томочка, - надо  обратиться  к
ортодонту, пусть затупит крючки!
   - Ерунда, - отмахнулся Семен, - всего на семь дней. Другие же  как-то
обходятся!
   Я  подавила  негодование.   Мужчины   иногда   проявляют   редкостную
черствость по отношению к собственным детям!
   - Ладно, - улыбнулась Томочка,  -  будем  надеяться,  что  ничего  не
случится! Через неделю поглядим, если опять этот врач  что-нибудь  такое
поставит, потребуем объяснений.
   Но если что-то неприятное должно произойти, оно непременно  случится.
Сейчас я в полной панике смотрела Кристе в рот. Ее несчастный кавалер  в
момент жаркого поцелуя наткнулся языком на крючок и оказался  пойман  на
него, как карась на удочку. Ярко-красные пятна вокруг нижней губы  и  на
подбородке Кристины - это не размазавшаяся помада, а  кровь  несчастного
Ромео.

Глава 17

   - Господи, - вырвалось у меня, - тебе, наверное, жутко больно!
   - Нет, - прошепелявила Кристя, - только очень неудобно и шея затекла!
Отцепи его!
   Но я побоялась лезть ей в рот. Во-первых, у меня грязные руки. Ладно,
эту проблему легко решить, спущусь в квартиру и помою их, но дальше  что
делать? Здесь нужен врач!
   Внезапно меня осенило. На четвертом  этаже  живет  милейший  дядечка,
Генрих Карлович, ему на вид лет восемьдесят, не меньше, но он до сих пор
работает врачом в какой-то больнице. Вечером,  когда  я  выгуливаю  нашу
собаку Дюшку, частенько  вижу,  как  Генриха  Карловича  привозит  домой
служебная машина: белая "Волга" с красным крестом. Наверное, он отличный
профессионал, раз начальство не только оставило его на  службе  в  столь
преклонном возрасте, но и обеспечило автомобилем.
   - Подождите секундочку, - сказала я и побежала вниз.
   Генрих Карлович недоуменно заморгал, услыхав мою просьбу.
   - Э.., любезная...
   - Виола, - подсказала я.
   - Виола, вы уверены, что вам нужен я?
   - Да, и побыстрее!
   Старичок молча вышел на лестницу, я потащила его на чердак.
   - Куда мы идем? - вновь изумился Генрих Карлович.
   - Кристина там, сидит на подоконнике.
   Врач покачал головой, но пошел  за  мной.  Еще  больше  он  удивился,
увидев парочку.
   - Чем они занимаются?
   Я  вздохнула.  Учитывая  почтенный  возраст  доктора,  вопрос  вполне
понятен, скорей всего, он просто забыл, зачем молодые люди ищут укромные
местечки.
   - Целуются.
   -  Вы  хотите,  чтобы  процесс  протекал  под   моим   контролем?   -
поинтересовался  Генрих  Карлович.  -  Так  сказать,   под   наблюдением
медицины?
   Конечно, ваша позиция, как матери, мне  понятна,  более  того,  я  ее
одобряю, кое-какие события не следует пускать на самотек. Но  отчего  на
подоконнике? И не сконфузятся ли молодые люди  при  свидетелях?  Знаете,
мужская потенция - дело хитрое...
   Не дослушав его, я схватила фонарик.
   - Смотрите сюда!
   Генрих Карлович пару секунд молча  разглядывал  открывшуюся  картину,
потом пробормотал:
   - Интересная конструкция! А почему у девочки во рту эти крючки?
   - Некогда объяснять, пожалуйста, помогите!
   - Но чем?
   - Вы можете отцепить бедного мальчишку?
   - Бедная тут я, - зашепелявила Кристя, - ему-то что!
   Даже в такой  ужасной  ситуации,  еле-еле  ворочая  языком,  Кристина
спорила!
   - Боюсь,  это  не  в  моей  компетенции,  -  покачал  головой  Генрих
Карлович, - здесь нужен врач.
   - Но вы тоже доктор!
   - Да.
   - Почему же не хотите помочь?
   - Не правильно поставлен вопрос, - нудил Генрих Карлович,  -  неверно
определены приоритеты. Я  испытываю  искреннее  желание  помочь,  но  не
обладаю соответствующими возможностями!
   В ту же секунду я с тоской поняла: он редкостный зануда.  Встречаются
люди, которые  вместо  того  чтобы  активно  действовать,  начинают  вам
объяснять, почему они ничего не делают. "Люди свистка"  -  так  называет
подобных индивидуумов Олег. Очень меткое  замечание:  сплошной  свист  и
никакой пользы.
   - Но вы же врач! - тупо повторила я.
   Генрих Карлович кашлянул, вытащил из кармана идеально чистый  носовой
платок, вытер губы и с достоинством сообщил:
   -   Видите   ли,   многоуважаемая   Виола,   я    по    специальности
акушер-гинеколог,  мой  профессиональный  интерес  касается   совершенно
другого органа этой девочки. Я бы с удовольствием принял у нее роды!
   - Только младенцев нам не хватало, - не удержалась я, -  ну  сделайте
же что-нибудь!
   - Лучше обратиться к стоматологу или хирургу.
   - Где я их возьму?
   - Можно отвезти молодых людей в травмопункт, - с  сомнением  протянул
акушер и тут же добавил:
   - Хотя там  вряд  ли  помогут.  Вот  что,  существуют  круглосуточные
стоматологические клиники, там, естественно, есть хирург...
   - Они же не сумеют идти, -  прервала  я  старика,  -  ну  попытайтесь
отцепить юношу. Вы должны помочь, вспомните клятву Гиппократа.
   - Хорошо, - кивнул Генрих Карлович, - вы совершенно правы! Долг велит
не отказывать страждущим в помощи. Мы, врачи...
   Я довольно бесцеремонно дернула его за рукав.
   - Начинайте же быстрей! Дети давно тут сидят, у них уже свело челюсти
и шеи!
   - Это мне плохо, - не упустила своего Кристя, - а ему что?
   Парень молчал. С другой стороны, как он мог разговаривать,  если  его
язык наколот на крючок?
   - Я должен помыть руки! - заявил Генрих Карлович и ушел.
   - Где ты взяла этого кретина? - пробубнила Кристина. - В  сумасшедшем
доме?
   - Лучше молчи, -  посоветовала  я,  -  у  тебя  во  рту  один  крючок
свободный, сейчас свой язык проткнешь, вот весело будет!
   - А вот и нет, - принялась спорить Кристя, -  крючки  торчат  наружу,
перед зубами, а мой язык за ними, я его там держу.
   На мой взгляд, умение держать язык за зубами очень полезно, только  к
Кристине это не имеет никакого отношения.
   - Урод, - шипела Кристя, - долдон!
   -  Нехорошо  употреблять  подобные  выражения  в  адрес   отзывчивого
старика, который  сразу  согласился  прийти  на  помощь,  -  занялась  я
воспитанием Кристи.
   - Я про Женьку, - просвистела она.
   - Про кого?
   - Этого идиота, который за крючок зацепился, зовут Женя!
   - Очень приятно, - кивнула я, - будем знакомы, Виола!
   Юноша пошевелил ногой, наверное, хотел таким  образом  выказать  свою
радость от встречи со мной.
   - Охренеть можно! - обозлилась Кристя. - Вы еще  тут  приседать  друг
перед другом начните.
   Вилка, немедленно вытри мне слюни, уже до талии дотекли!
   Наконец появился Генрих Карлович. Он торжественно "нес"  перед  собой
руки в  резиновых  перчатках.  Очевидно,  старичок  очень  ответственный
человек, потому что пришел при полном параде. Акушер был в белом халате,
на голове у него сидела круглая шапочка, на носу сверкали очки в  тонкой
золотой оправе. От Генриха Карловича сильно пахло чем-то непонятным:  то
ли он  вымыл  руки  душистым  мылом,  то  ли  облил  их  дезинфицирующим
раствором. Аромат был на редкость противный.
   - Многоуважаемая Виола, - церемонно завел акушер, - не согласились бы
вы поассистировать мне?
   - У меня грязные руки!
   - Вам просто нужно посветить фонариком девушке в рот.
   Естественно, я моментально выполнила  его  просьбу.  Генрих  Карлович
принялся обозревать фронт работ.
   - Я всегда удивлялся, - покачал он головой, - каким образом уважаемые
коллеги-стоматологи оперируют в столь  неудобном  пространстве,  зубы-то
очень мешают.
   Я подавила смешок. Если учесть специальность Генриха  Карловича,  его
заявление   вызывает   умиление.   Сам-то   он   как    справляется    с
профессиональными обязанностями?
   - Нуте-с, нуте-с, - пропел старичок, запуская в рот Кристи пальцы,  -
сейчас попытаемся...
   - О-о-о, - взвыла девочка.
   Генрих Карлович мгновенно выдернул руку и испуганно спросил:
   - Что? Вам так больно?
   - Нет, - прошепелявила Кристя,  -  жутко  воняет  от  перчатки,  меня
тошнит! Какой гадостью вы облили руки?
   - Это антисептик, очень качественный, лучший на сегодняшний день!  Вы
первая, кто сказал мне о запахе,  до  сих  пор  никто  из  пациенток  не
жаловался.
   Парень затряс плечами, его, несмотря  на  неприятную  ситуацию,  явно
душил смех, что, в общем, и понятно. Все дамы,  с  которыми  имеет  дело
акушер, не обращают внимания на резкий запах.
   - Потерпи! - рявкнула я и попросила:
   - Давайте, Генрих Карлович, не слушайте ее.
   Акушер снова полез в рот к Кристе и принялся бормотать:
   - Если так? Будет ему больно? Тогда как?
   Ага... А-а-а-а!
   Я вздрогнула, по подбородку Кристи потекла кровь.
   - Господи, Кристя, Женя,  -  запричитала  я  вокруг  парочки,  ощущая
полную беспомощность, - вам больно? Ой, сколько крови.
   - Ничего, ничего, - сдавленным  голосом  ответил  акушер,  -  дети  в
порядке!
   - Но...
   - Это моя кровь.
   - Ваша?
   - Да, - грустно подтвердил Генрих Карлович, - так неловко получилось!
Там у девочки еще один крючок, и вот, я напоролся  на  него  пальцем,  а
вытащить не могу!
   Я постаралась заглянуть в рот к  Кристе.  Действительно,  как  только
стоматологи ухитряются орудовать там? Ничего не видно! Впрочем, потом  я
разглядела: теперь в придачу к языку,  проколотому  правым  крючком,  на
левый насадился палец несчастного Генриха Карловича.
   - А ну, подергайте рукой, - велела я, - и освободитесь.
   - Это невозможно, - сказал акушер.
   - Да почему?
   - Во-первых, мне больно!
   - Ерунда! Раз - и все! Давайте дерну!
   - Ни в коем случае, - заверещал он.
   - Вы так боитесь боли? Но это же секунда, право слово!
   - У меня на пальце будет рана, а завтра с утра сложные роды.
   - И что?
   - Милейшая Виола, пальцы - это мои глаза, - пояснил  акушер,  -  если
хоть один  потеряет  чувствительность,  я  могу  совершить  непоправимую
ошибку.
   Кристя застонала и принялась бить ногой по  батарее.  Женя  вел  себя
спокойно, он закрыл глаза и  покорился  обстоятельствам.  Скорей  всего,
парень был из  породы  стоиков,  он  хорошо  понимал:  рано  или  поздно
ситуация разрешится, ну не останутся же они навсегда в таком положении?
   - И что нам делать? - воскликнула я.
   - Любезнейшая Виола, - ответил акушер, не  потерявший  даже  в  таких
обстоятельствах вежливость, - есть, как мне кажется, выход!  Ступайте  в
дежурную аптеку и попросите заморозку.  Вам  дадут  ампулу,  вы  польете
мальчику  на  язык,  он  потеряет  чувствительность,  ну  и  тогда  Женя
попытается сдернуть его с крючка. Насколько я понимаю, он боится боли.
   - А что делать с вашим пальцем?
   - Давайте решать проблемы по мере их  поступления,  -  заявил  Генрих
Карлович, - начнем с ребенка. Идите!
   Я побежала на проспект. Сонная провизорша пробубнила:
   - Чего надо?
   - Заморозку.
   Передо мной появилась огромная ампула с железной фиговиной сверху.
   - И как ею пользоваться?
   - Сюда нажмите, - пояснила тетка, - и направьте струю на ушиб.
   - Хорошо помогает?
   - Даже  при  переломе  срабатывает,  -  заверила  меня  аптекарша,  -
спортсмены  такими  пользуются.  Не  сомневайтесь,  чрезвычайно  сильное
средство.
   Обрадовавшись, я схватила распылитель и через пять минут уже была  на
чердаке. Генрих Карлович уставился на ампулу.
   - Вы уверены, что приобрели необходимое?
   - Абсолютно!
   - Но я до сих пор видел только очень маленькие  дозы,  тут  на  слона
хватит. Кажется, это не то!
   - Да то! - рассердилась я. - Мне фармацевт дала. Сейчас пшикнем.
   - Не надо, многоуважаемая Виола, не следует...
   Но меня стала раздражать его велеречивость.
   Надо, не надо! Хорош акушер! Во рту разобраться не сумел, попался  на
крючок! Ладно, глупые  дети  влипли  в  идиотскую  историю!  Но  пожилой
человек, врач! Ну его! Сама знаю, что делать!
   - Остановитесь, любезная...
   Но я нажала на клапан и направила шипящую  струю  в  рот  Кристи.  На
секунду воцарилось молчание, потом из глаз детей потоком хлынули  слезы,
из носов сопли, а изо ртов слюни.
   - Ви-ви-ви, - простонала Кристя, делаясь пунцово-красной.
   Лицо Жени, наоборот, сначала стало серым, потом нежно-голубым,  потом
синим. Парочка навалилась на стекло.
   - Я же вас предостерегал! - завопил Генрих Карлович. - Отчего женщины
такие самоуверенные? Ну что вы наделали? Несчастные детки!
   Разве можно это лить на слизистую!
   - Но мне в аптеке  сказали,  что  это  изумительно  замораживает  все
ушибы!
   - Ушибы! - взвыл Генрих Карлович, враз  забыв  о  вежливости.  -  Да,
синяки и  шишки!  Но  где  вы  их  во  рту  нашли?!  Нужно  было  купить
стоматологическую анестезию! Гель или крохотную ампулу с жидкостью!
   - Вы меня не предупредили!
   - Немедленно вызывайте "Скорую"! - затопал ногами Генрих Карлович.  -
Рысью, одна нога тут, другая там, третья в квартире.
   Очевидно, от переживаний у старичка помутился разум. Где он  нашел  у
меня третью ногу? Но в  одном  акушер  прав:  нужно  немедленно  вызвать
врача, только не гинеколога!
   Я побежала домой, выскочила на нашу лестничную площадку и  изумилась.
Перед дверью было полно людей, человек двадцать, не меньше.
   Все стояли молча, словно на похоронах.
   - Что вы здесь делаете? - вырвалось у меня.
   Мужчина в мятой куртке с завязанным грязным шарфом горлом  повернулся
ко мне и прохрипел:
   - За мной будешь, на завтра. Сегодня все.
   Не понимая, что он имеет в виду, я потянулась к  звонку,  но  толстая
женщина, стоявшая у самой нашей двери, схватила меня за плечо:
   - Ишь, хитрая! Становись в очередь!
   - Зачем?
   - Мы все сюда!
   Ощущая себя героиней пьесы абсурда, я стряхнула с  плеча  ее  руку  и
ткнула пальцем в звонок.
   - Держи нахалку, - взвизгнула баба, - прет без записи!
   Чьи-то  руки  обхватили  меня,  я  попыталась  освободиться,  лягнула
державшего, услышала сдавленное  "Ой!",  еще  раз  нажала  на  звонок  и
уставилась на Варвару Анисимовну, появившуюся на пороге.

Глава 18

   Старуха, не глядя, сунула мне Листок бумаги:
   -  Твоя  очередь  семьдесят   пятая.   Ежели   не   успеешь,   завтра
перерегистрироваться придешь. Перекличка в пять утра.
   - Что тут происходит? - заорала я. - Какая перекличка?
   Варвара Анисимовна подняла глаза и заахала:
   - Ой, Виолочка, проходи, проходи...
   - Ишь, - возмутилась толстуха, - своих по блату пускаете, а мы стой.
   - Это дочь целителя! - строго ответила Варвара Анисимовна  и,  втянув
меня в квартиру, захлопнула дверь. - Ща все тебе объясню.
   Но мне было недосуг разбираться  еще  и  в  этой  ситуации.  Отпихнув
Варвару Анисимовну, я понеслась по комнатам, разыскивая  трубку.  У  нас
никто не кладет ее на базу, швыряют куда ни попадя.
   Влетев на кухню, я увидела Ленинида, который с затравленным видом пил
чай.
   - Это ты? - с явным облегчением воскликнул он.
   -  Ожидал  увидеть  нильского  крокодила?  -  бросила  я,  кидаясь  к
наконец-то найденной трубке.
   - Что случилось? - насторожился  Ленинид,  но  я  уже  соединилась  с
диспетчером и стала объяснять ей, что произошло.
   Для меня остается загадкой, почему дежурные, отвечающие  по  телефону
"ОЗ", такие неприветливые. Ведь понятно, что никто не станет  звонить  в
"Скорую", чтобы поделиться радостью.  Почему  бы  не  проявить  к  людям
немного участия?
   Вот и сейчас, не выслушав меня, диспетчер сурово заявила:
   - Обратитесь в платную стоматологическую помощь.
   - Подскажите телефон.
   - Ти-ти-ти...
   То ли разговор прервался по  техническим  причинам,  то  ли  дежурная
решила, что сделала все  возможное.  Я  в  растерянности  посмотрела  на
Ленинида.
   - Пошли, - велел папенька, - ща все тип-топ будет. Впрочем, ты там не
нужна, сиди дома.
   На, выпей!
   Передо  мной  возник  стакан  с  чаем.  Папашка,  шаркая  стоптанными
домашними тапками, пошел к двери. Тут только я почувствовала,  до  какой
степени устала.
   - Ты куда? - окликнула я его.
   Ленинид обернулся:
   - Пей чай, доча, выбрось все из головы, сам решу проблему.
   Я машинально глотнула  остывшую  темно-коричневую  жидкость.  Папашка
огромный любитель сладкого, поэтому  он  кладет  в  стакан  шесть  ложек
сахара, а потом, не поморщившись, пьет этот сироп. Я же предпочитаю  чай
в, так сказать, натуральном виде и никогда не пью его с сахаром.
   Но сейчас стала пить  эту  патоку...  "Решу  проблему  сам".  Вот  уж
никогда ничего подобного не слышу от своих родственников. Почему-то  все
всегда решаю я. Ну, хорошо, буду объективна:
   Олег отлично  справляется  со  своими  служебными  обязанностями,  но
домашние дела его совершенно не колышут. Он считает,  что  муж,  который
отдает жене зарплату, не