ов,  и
представьте - вылечили! Десять лет еще  прожила  Лианочка  и  скончалась  от
воспаления  легких,  но  онкология-то  отступила  Ирина  Глебовна  растрясла
"подкожные" накопления и отправила супруга на  уколы  После  пятого  Листову
стало лучше, он  даже  начал  работать,  но  потом  вдруг  наступило  резкое
ухудшение, и художник скончался.
   - Вы не предъявляли претензий Боярскому? - поинтересовалась я.
   Ирина Глебовна отложила платочек  -  Конечно,  нет.  Профессор  с  самого
начала предупредил нас, что метод полуэкспериментальный, на людях достаточно
не опробованный, но мы находились в таком положении, когда человек хватается
за соломинку, чтобы спастись. И потом, подписали бумаги о том, что не  будем
иметь никаких  претензий  в  случае  летального  исхода.  Поймите,  Вениамин
Михайлович умирал, дни его были сочтены, но я бы никогда не  простила  себе,
что не использовала все возможности для его спасения. Понимаете?
   Я кивнула Естественно, понимаю Слава богу, в нашей семье все здоровы, но,
случись несчастье, продали бы последнее, желая поставить  на  ноги  любимого
человека - Вы не подскажете мне телефон Мананы?
   - С удовольствием, а зачем он вам? - полюбопытствовала Ирина  Глебовна  -
Да бабушка у меня в  тяжелом  состоянии,  -  лихо  соврала  я,  -  может,  в
лаборатории у Боярского ей помогут.
   - Так я могу соединить вас с профессором - Ирина Глебовна мигом  проявила
ненужную активность.
   - Понимаете, - я принялась изо всех сил выкручиваться, - у вас в доме был
больной мужчина, мне хочется  поговорить  с  теми,  кто  выхаживал  женщину.
Все-таки есть определенные нюансы.. Но, если вам сложно или отчего-то  не  с
руки давать телефон Мананы - Что за глупости! -  сердито  воскликнула  Ирина
Глебовна и схватила лежащую на столе трубку. - Мананочка? Здравствуй, детка.
У меня сейчас в гостях очень милая девочка, Виолочка, у  нее  тяжело  больна
любимая бабушка.
   Я терпеливо ждала, пока вдова Листова  завершит  разговор  Наконец  Ирина
Глебовна положила трубку и сказала:
   - У Мананы дома ремонт, она предлагает, чтобы вы подъехали вот  по  этому
адресу, зайдете в кафе "Ромашка". А Мананочка выйдет со службы и подскочит к
вам. Мобильный имеете? Тогда позвоните ей, когда доберетесь до "Ромашки".  У
Мананы на службе сложная пропускная система, ей легче выйти, чем вам  войти.
Можете отправляться прямо сейчас, она ждет.
   Я уставилась на бумажку. Название улицы показалось знакомым.
   - Если не секрет, где работает Манана?
   - Какие же  тут  могут  быть  тайны,  -  усмехнулась  Ирина  Глебовна,  -
Мананочка  кандидат  исторических  наук,  она  заведует  отделом  в   архиве
"Подлинные документы"
 
Глава 24 
 
   Обратный путь до бумагохранилища я  проделала  почти  бегом  и  потратила
около получаса, отыскивая кафе "Ромашка". Наконец, потерпев полное фиаско, я
набрала телефон Мананы - Извините, но я никак не пойму, где же  эта  чертова
"Ромашка".
   Из трубки послышался смешок:
   - Вы сейчас где?
   - У входа в архив.
   - Бегу.
   Спустя  десять  минут  из  здания  вынырнула  молодая,  слишком   полная,
черноволосая, темноглазая женщина.
   - Виола? - спросила она, задыхаясь.
   - Да, здравствуйте.
   Манана ткнула пальцем в соседний дом:
   - Вот кафе.
   - Но где же вывеска?
   - В окошке.
   Я пошарила по фасаду глазами и обнаружила  небольшой  листок  с  надписью
"Ромашка".
   - Ну, знаете ли... И как их только клиенты находят!
   - Вот как раз от посетителей отбоя нет, - пояснила она, тяжело  шагая  по
тротуару, - тут полно учреждений, и люди в "Ромашку" ходят  обедать,  кормят
здесь великолепно, еда стоит копейки...
   Мы устроились за крохотным столиком, и Манана поинтересовалась:
   - Что с вашей бабушкой?
   Я немного суеверна и считаю, что всякая сказанная  ложь  становится  рано
или поздно правдой, но никаких родственниц-старушек у меня нет  и  не  было,
если не считать за бабку мать Раисы, к  которой  меня  отправляли  на  лето,
поэтому я смело принялась врать:
   - Очень тяжелое положение, но мы хотим использовать все шансы.
   Манана отхлебнула кофе, отправила в рот половину эклера и предостерегла:
   - Это не панацея. Моей маме помогло, а Вениамину Михайловичу нет. И  еще,
хочу вас предупредить: лаборатория  Боярского  на  самом  деле  не  является
лечебным заведением, там просто ведут  научную  работу.  Лекарство  пока  не
имеет разрешения на применение от Министерства  здравоохранения.  Вы  будете
подписывать всякие бумаги, снимающие с ученых  ответственность.  И,  конечно
же, цена! Очень и очень, просто запредельно высокая.
   - Сколько?
   - Одна  ампула  стоит  три  тысячи  долларов,  а  уколов,  скорей  всего,
понадобится двадцать. Во всяком случае, столько включает в себя  стандартный
курс.
   - Ох, и ни фига себе! - вырвалось у меня.
   -  Нам  пришлось  продать  квартиру,  -  вздохнула  Манана,  -   отличную
четырехкомнатную, переехать в  крошечную  халупу,  а  разницу  потратить  на
лечение. Но мама-то  выздоровела!  Вопреки  всем  прогнозам  других  врачей.
Онкологи только руками разводили - и опухоль ушла, и метастазы, а мамочку до
этого считали неоперабельной. Так что в нашем случае метод  подействовал,  я
купила мамочке жизнь, по шесть тысяч долларов за год. И если бы  сейчас  мне
сказали, что нужно отдать все шестьдесят за один месяц, я  бы  не  колеблясь
продала себя, чтобы только вновь увидеть маму.
   По щекам Мананы полились быстрые слезы. Я молчала.
   Сколько людей готово на все, чтобы отсрочить  смерть  своих  близких?  Вы
сами, поставь жизнь, не дай, конечно, господи, вопрос:  квартира  или  жизнь
мужа, что выберете, а? Я так мгновенно бы понеслась в риелторскую контору.
   - Поэтому сначала хорошенько подумайте, прежде чем решаться  на  поход  в
лабораторию, - предостерегла Манана, - может случиться так,  что  совершенно
зря потратитесь, и бабушка скончается, и жить негде станет.
   - Нет уж! - воскликнула я. -  Потом  совесть  замучает!  Могла  спасти  и
ничего не предприняла. Манана грустно улыбнулась.
   - Мы тоже с мужем так решили, и моя мама целых десять лет еще  провела  с
нами.
   - А от чего она умерла?
   - От воспаления легких, - пояснила женщина, - иммунитет был ослаблен, вот
организм и не  выдержал.  Хотя  мамочка  регулярно  ездила  к  Боярскому  на
обследования. После того как Валерий Петрович спас ее, она доверяла ему, как
богу. Чуть заскрипит где, мигом профессору звонить. Он, бывало, засмеется  и
отвечает: "Голубушка,  Лиана  Аракеловна,  помилуйте,  я  ведь  все-таки  не
лечащий доктор, хоть и имею медицинское образование, а ученый. Вам  лучше  к
терапевту сходить". Но мама только ему верила и, как это ни печально, потому
и умерла.
   - Почему?
   - Съездила в очередной раз к Боярскому  на  осмотр,  попала  под  дождик,
простудилась и давай Валерия Петровича терзать: как лечиться?
   Боярский, привычный к тому, что  мнительная  Лиана  Аракеловна  постоянно
находит у себя новые  и  новые  болячки,  не  обратил  особого  внимания  на
очередные  жалобы  и  посоветовал  народные  средства  борьбы  с  нестрашным
недугом: обильное питье, мед,  малиновое  варенье,  лимоны,  носки  с  сухой
горчицей и  ингаляцию  над  кастрюлей  со  свежесваренной  картошкой.  Лиана
Аракеловна выполнила предписания, но лучше  ей  не  стало.  А  когда  Манана
сообразила, что маму следует везти в больницу,  оказалось  поздно,  развился
отек легких.
   - Она была полна творческих планов,  -  грустно  рассказывала  Манана,  -
фонтанировала идеями, мечтала написать несколько книг.
   - Ничего странного вы не заметили?
   - Когда?
   - Ну, за несколько недель до смерти. Манана вытащила сигареты.
   - Да нет! Все было как всегда. Разве только... Мама сильно  поругалась  с
Вениамином Михайловичем Листовым. Я насторожилась:
   - Почему?
   Манана пожала плечами:
   - Понятия не имею. Мой отец был крупный военачальник, генерал.  В  начале
восьмидесятых годов они с мамой отдыхали в санатории  и  там  подружились  с
Вениамином Михайловичем и Ириной  Глебовной.  С  тех  пор  все  праздники  и
отпуска проводили вместе. Когда папа скончался, Листовы очень поддержали нас
с мамой, одним словом - это были верные, настоящие друзья. Естественно, едва
Вениамину  Михайловичу  поставили  страшный   диагноз,   мамочка   мгновенно
отправила его к  Боярскому.  И  знаете,  художнику  сразу  стало  лучше,  но
потом... Он приехал к нам домой один, на такси...
   Манана очень удивилась, увидав на пороге старинного приятеля родителей  -
бледного, с лихорадочно горящими глазами.
   - Мама дома? - не поздоровавшись, спросил он. Девушка  оторопела.  Обычно
Вениамин Михайлович являлся с презентами: букеты, конфеты, бутылки. Долго  и
церемонно приветствовал Манану, целовал ей руку, расспрашивал  о  жизни,  но
сейчас, быстро отодвинув, девушку в сторону, почти побежал в комнату к Лиане
Аракеловне.
   Сначала в квартире стояла тишина, потом Лиана Аракеловна закричала:
   - Такого просто не может быть!
   - Я видел собственными глазами, - ответил Листов.
   - У тебя старческая слепота.
   - Нет, Лиана, согласись, кое-что забыть просто невозможно.
   - Глупости! Никому не смей об этом рассказывать!
   - Нет, я сначала хочу получить доказательства!
   - Какие? - завопила Лиана Аракеловна. - Похоже, ты выжил из  ума!  Они  -
мои спасители. Кстати, не только мои! Тебе тоже стало намного лучше. Вспомни
Колю Зайца! Ведь был уже под крышкой гроба, а Валерий Петрович его вытащил!
   Вновь воцарилось молчание, а потом мама и Вениамин Михайлович перешли  на
свистящий шепот, и Манана уже не могла разобрать  слов.  В  большой  тревоге
девушка выскочила на  секунду  за  хлебом,  а  когда,  держа  теплый  батон,
вернулась в квартиру, застала драматический финал.
   Вениамин Михайлович трясущимися руками пытался натянуть на  себя  куртку.
Около него, словно  разъяренная  фурия,  металась  Лиана  Аракеловна,  мерно
выкрикивая:
   - Вон, убирайся вон!
   - Ты не хочешь мне помочь? - выдавил из себя Листов.
   - Я не предаю тех, кто спас мне жизнь! -  патетически  воскликнула  Лиана
Аракеловна.
   Вениамин Михайлович вылетел  на  лестничную  клетку,  потеряв  по  дороге
шляпу.
   - Больше он к нам не приходил и не звонил, - вздохнула Манана, - впрочем,
скоро Листову стало хуже и он умер.
   После похорон друга Лиана Аракеловна несколько дней  ходила  как  в  воду
опущенная, потом неожиданно попросила дочь:
   - Сделай мне пропуск в свой архив.
   Манана не  слишком  удивилась:  ее  мать  была  историком,  часто  читала
документы, значит, теперь ей понадобилось нечто из новой книги.
   Лиана Аракеловна провела день в профессорском зале и сказала:
   - Вот жалость! Нужных бумаг нет.
   - Что ты ищешь? - поинтересовалась Манана.
   - Архив концлагеря  Горнгольц,  -  ответила  та,  -  только,  похоже,  он
находится в другом  месте,  надо  подумать,  в  какое  еще  хранилище  могли
отправить документы. Ты можешь послать запрос?
   Манана выполнила необходимые процедуры и получила  неутешительный  ответ:
архив лагеря Горнгольц на территории России не хранится.
   Лиана Аракеловна походила пару дней задумчивая, потом неожиданно  поехала
в лабораторию к Валерию  Петровичу.  Вернулась  назад  она  поздно  вечером,
страшно веселая, поставила на стол купленный торт и заявила:
   - Идиот!
   - Кто? - спросила Манана, удивленная маминым поведением.
   Лиане  Аракеловне  не  были  свойственны  резкая  перемена  настроения  и
истерические выпады.
   - Вениамин! - весело ответила мама. - Наплел пять коробов глупостей!  Еще
хорошо, что у меня хватило ума прямо поговорить с Валерием Петровичем.
   - А в чем дело? - не успокаивалась Манана.
   - Вспоминать противно, - отмахнулась мать. - Потом как-нибудь...
   Но  потом  так  и  не  наступило,  через  две  недели  Лиана   Аракеловна
скончалась.
   - Знаете, что самое удивительное в этой истории? - спросила Манана.
   - Нет, - ответила я.
   - Вениамин Михайлович ни словом не обмолвился жене о ссоре с  моей  мамой
На его похоронах Ирина Глебовна все повторяла "Вот, Лианочка,  что-то  мы  в
последнее время редко встречались, недосуг было Вот что вышло...  Теперь  уж
не соберемся вместе! Нет Венечки, нет..."
   - А кто такой Коля Заяц? - спросила я. Манана пояснила:
   - Мальчик, вернее, подросток, лет двенадцать ему, кажется Еще и пожить не
успел, а такой диагноз. Лиана Аракеловна отправила его к Боярскому.  Знаете,
у Анны Петровны,  матери  Коли,  денег  совсем  не  было.  Она  актриса,  из
неудачливых "Кушать подано" - вот и все  роли.  Но  Боярский  такой  человек
Просто святой! Взялся лечить ребенка бесплатно, и  ведь  поставил  на  ноги!
Исцелил Колю. Анна Петровна теперь его следы на земле целовать готова!
   Анна Петровна... Знакомое  сочетание  имени  и  отчества,  так  же  звали
женщину, которая изображала из себя санитарку!
   - Вы не дадите мне ее адрес?
   - Пожалуйста, - пожала плечами Манана, - пишите. Домой  я  ворвалась  еле
живая от усталости и обнаружила, что вся семья во главе с Олегом  устроилась
в гостиной у телевизора. Я прошла на кухню,  пошарила  по  кастрюлям,  нашла
отварную картошку, отпилила кусок докторской колбасы и, услыхав  из  комнаты
раскаты дружного смеха, побежала к домашним.
   - Веселое показывают?
   - Умора прямо, - покачал головой Олег, - "Объектив в кустах".
   Я принялась уничтожать удивительно вкусную,  но  уже  остывшую  картошку.
Знаю эту  передачу.  Ее  корреспонденты  бродят  по  улицам  с  камерами  на
изготовку и запечатлевают всякие  идиотские  ситуации,  в  которые  попадают
люди. Еще здесь показывают куски из домашних видеозаписей. Ну сел  ваш  муж,
держа в руках тарелку с манной  кашей,  мимо  стула,  а  вы  успели  заснять
"дивное" происшествие. Мигом  отсылайте  в  передачу  "Объектив  в  кустах",
скорей всего, рано или поздно сюжет выйдет в эфир.
   Сейчас, например, на экране очень  толстая  тетя  с  меланхоличным  лицом
откусывала от чудовищного бутерброда: целый батон хлеба сверху намазан слоем
масла толщиной в палец. Тетка сидела на веранде, в уличном кафе, и была  так
поглощена едой, что не заметила папарацци, бродивших рядом.
   Скажите, ну почему вид толстого человека, самозабвенно поглощающего  еду,
вызывает пароксизм смеха? Ясное дело,  что  и  тучнику  следует  подкреплять
силы, но стоит моему взгляду упасть на даму, чей рост  совпадает  с  объемом
талии,  в  тот  момент,  когда  она  спокойно  обедает,  как  губы  начинают
растягиваться в улыбке.
   - Вот это кусмандель! - веселился Олег. - Мне бы его на неделю хватило!
   Я с сомнением покосилась на супруга.  Вес  моего  мужа  зашкалил  за  сто
килограмм. Честно говоря, я не слишком волновалась по этому поводу,  значит,
мне достался на жизненном пути любитель пива и свинины. Но  некоторое  время
назад у Куприна начались сильные головные боли. Он побежал к врачу, и доктор
вынес  вердикт:  развивается  гипертоническая  болезнь,  следует  немедленно
сбавлять вес.
   Те из женщин, которые пытаются избавиться от лишних  килограммов,  знают,
как это трудно. Нужно иметь огромную силу воли, чтобы отказаться от мучного,
жирного, жареного, сладкого,  в  общем,  от  вкусного  и  замечательного,  и
питаться полезным, но отвратительным пюре из шпината и  салатом  из  капусты
без всякой заправки. Причем от понимания того, что шпинат  и  капусту  можно
смело есть без ограничения, вовсе не становится радостно.  Во-первых,  этими
листьями невозможно наесться, во-вторых, они очень противные.
   Но если несчастные женщины ради того, чтобы влезать в  брючки  на  размер
меньше, готовы терпеть муки, то мужчинам абсолютно наплевать на внешний вид.
Вернее, многие из представителей сильного пола  не  прочь  иметь  спортивную
фигуру, но как только до них доходит, что им следует ограничить себя  кое  в
какой еде... Вот тут, например, мой  муж  машет  рукой  и  твердо  заявляет,
похлопывая себя по животу:
   - И вовсе я не толстый, это не  пузо,  а  комок  нервов.  Работа  у  меня
неспокойная, вот и происходят изменения в весе.
   Несколько раз мне удавалось посадить Олега на диету ровно на час.  Плотно
позавтракав манной кашей с вареньем, выпив пол-литровою чашку кофе с молоком
и шестью кусками сахара, Куприн, вынимая сигареты, сообщал:
   - Все, теперь сижу на диете.
   И действительно, до обеда муж ничего  не  ел,  только  наливался  сладким
чаем. А в четырнадцать ноль-ноль он либо бежал в столовую, либо, что намного
хуже, покупал на улице шаурму и съедал с наслаждением, без всяких  угрызений
совести исходящее жиром мясо, завернутое в лепешку.
   Мне  кажется,  что  мужчины  в  глубине  души  считают   себя   истинными
красавцами, поэтому перед ними не стоит проблема веса, несчастные женщины же
полны дурацких комплексов, отсюда и издевательство над собой.
   Но несколько недель назад Олег пришел домой и с порога заявил:
   - Ванька Реутов похудел на тридцать килограммов.
   - Молодец, - отозвалась я, - наверное, жена  заперла  его  в  подвале,  и
волей-неволей пришлось Ваньке голодать.
   - Нет, теперь есть новая диета, - пояснил Олег, - делаешь анализ крови на
скрытую пищевую аллергию. И не ешь те продукты,  которые  твой  организм  не
усваивает. Вот у Ваняши отняли помидоры, огурцы, баклажаны...
   - А пиво? - удивилась я.
   - Вот его-то как раз нужно пить, - ответил Олег, - я тоже пойду на  такой
анализ. Господи, как просто-то: запретят мне какую-нибудь капусту!
   Я решила поддержать мужа в благом начинании и даже не расстроилась, когда
узнала, что лабораторное исследование стоит чуть  больше  двухсот  долларов.
Ничего, сейчас отдадим большую сумму, зато потом  сэкономим  на  лекарствах.
Вот кто испытал ужасное разочарование, так  это  Олег,  потому  что  ему,  в
отличие  от  везунчика  Ваньки,  у  которого  организм  не  принимал  овощи,
запретили: свинину, масло,  сыр,  молоко,  яйца,  сахар,  колбасу,  сосиски,
обожаемое пиво... Легче сказать, что разрешили,  собственно  говоря,  список
оказался очень коротким: гречка, пресловутая капуста и зеленый горошек.
   - И что? - злился Олег. - Мне теперь до конца жизни этим питаться? Ну  уж
нет! Плохой анализ какой-то.
   Так эпопея и  окончилась  ничем.  Правда,  иногда  Куприн  самоотверженно
заявляет:
   - Ужинать не стану.
   Но где-то около полуночи  он  крадется  на  кухню  и  начинает  шарить  в
холодильнике. Дорога в ад, как известно, вымощена благими намерениями.
   - Гляньте! - завопила Кристя, тыча пальцем в экран. - Ну до чего  же  эта
тетка похожа на Вилку! Ой, сейчас умру, она штаны потеряла!
   Я уставилась на экран. На одной из  ступенек  довольно  длинной  лестницы
стояла бабенка самого безумного вида. Нет, все-таки нашим женщинам поголовно
не хватает  вкуса.  Ну  зачем  мадемуазель,  смахивающая  на  лыжную  палку,
нацепила на себя слишком широкий, балахонистый  костюмчик?  Слов  нет,  цвет
приятный, нежно-розовый, но фасон! Кажется, что у этой  дурочки  совсем  нет
тела. И с волосами у нее беда: торчат, словно перья у курицы,  попавшей  под
дождь. А обсуждать макияж даже не хочется: губы ярко-красные, щеки бордовые,
брови черные, маленькие  глазки  окружены  торчащими  ресницами...  Впрочем,
личико несуразной дамочки показалось мне определенно знакомым. Не  успела  я
сообразить, где встречалась с незнакомкой, как фигура на экране пошатнулась,
замахала руками, сделала шаг... Домашние опять покатились со смеху.
   - Где они таких идиоток  находят,  -  вытирала  слезы  Томочка,  -  брюки
потеряла! Ой, не могу, а кавалер их ей надеть пытается.
   - С ума сойти, - покатывалась Кристя.
   - Слушайте, - подскочил Олег, - это же Вилка! Вон  над  коленкой  родимое
пятно в виде бабочки.
   Все замолчали, раскрыли рты и уткнулись в экран, а я тут  же  сообразила,
отчего лицо худышки показалось знакомым - это моя собственная физиономия.
   Через секунду Олег повернулся и сердито сказал:
   - Ты говорила пару дней назад,  что  буде