дела та, Мила.
     - Ну, учитывая, что она просидела довольно длительное время на чердаке, не имея возможности нормально помыться, то отнюдь не самым лучшим образом.
     - Все же попытайтесь. Это была большая, толстая брюнетка?
     Я улыбнулась.
     - Цвет волос в наше время практически ничего не значит, но та Мила светлая, никаких черных отросших корней я не заметила. Довольно высокого роста, длинноногая, я бы сказала даже, излишне худая, стройная, бледная...
     - На щеке родинка, - тихо добавила Люда и коснулась своего лица рукой, - вот тут, да?
     - Точно! - обрадовалась я. - Значит, вы ее знаете?
     - И она представилась вам Людмилой Мирской?
     - Нет, просто сказала, что ее имя Мила.
     Люда покачала головой.
     - Это моя сестра, ее зовут на самом деле Яна Гостева, и она доставила мне много неприятностей.
     - Бывает, что родственники не дружат, - осторожно сказала я.
     Люда повертела в руках чашку, потом, поставив ее на испорченную скатерть, произнесла:
     - История нашей семьи - сюжет для слезливого сериала. Иногда, по ночам, когда меня одолевает бессонница, я думаю, что неплохо было бы написать сценарий или роман под не слишком оригинальным названием "Преступная любовь". Только, боюсь, мне не поверят, такого на свете просто не бывает. А утром желание писать пропадает.
     Людмила открыла крышку, заглянула в чайник и, крикнув: "Наташа, принесите нам чай и поменяйте скатерть", - продолжила:
     - У меня были замечательные родные. Моя бабушка с маминой стороны выдержала очень много испытаний, моральных и физических, но дожила до преклонных лет и стала жертвой ограбления. Бабуля сохранила до конца светлый ум и крепкие ноги, она поэтому два раза в неделю ходила в консерваторию, при полном параде, в бриллиантовых серьгах, с дорогими кольцами, в вечернем платье. Мама предостерегала бабушку, просила: "Умоляю, не ходи на концерт такой расфуфыренной, вокруг слишком много злых людей", но та отвечала:
     - Соня, я дожила почти до ста лет, всегда поступала так, как хотела, поздно меня переделывать.
     И потом, со мной подруги.
     Последний аргумент выглядел совсем смешно.
     Группа старушек не остановит бандита.
     Люда помолчала, а потом продолжила:
     - Ну и случилось ужасное. В очередной раз бабуля возвращалась после концерта, знакомые довели ее до подъезда и, решив, что в родном доме с ней ничего не случится, ушли. А грабитель притаился в укромном уголке около лифта. Он ударил бабушку по голове, снял с нее украшения и ушел. Думаю, бандит не собирался ее убивать, просто хотел на время лишить жертву сознания, но он не рассчитал силу удара. Бабуля погибла сразу, а мерзавца не нашли.
     Софья похоронила мать и с тех пор не раз говорила дочери:
     - Над нашей семьей висит рок, все женщины умирают не своей смертью. Такова воля господа.
     - Ерунда, - возражала матери Люда, - это бред полный, бога нет.
     - Глупая ты, - вздыхала Соня, - ну подумай, моя мать, твоя бабка, Людмила Михайловна, была убита грабителем, ее матушка, твоя прабабка, Софья Николаевна, попала под пролетку, в свою очередь, ее маменька, Людмила Петровна, сгорела. Танцевала на балу, задела платьем свечу и вспыхнула в момент.
     Речи эти Соня вела часто. Людочка, будучи ребенком, сначала разинув рот слушала маму. Потом, повзрослев, стала подсмеиваться над родительницей.
     А та постоянно вздыхала:
     - Я тоже умру от чужой руки. Это судьба.
     - Глупости, - не выдержала однажды Люда.
     - Нет, - качала головой мама, - это рок.
     - Ерунда, - вспылила Людмила, - ну-ка, давай разберемся. Значит, наши бабки умирали в результате ужасных происшествий?
     - Да.
     - И с тобой должно случиться то же самое?
     - Да.
     - Они жили счастливо, рожая детей в большом количестве?
     - Ну да.
     - Много?
     - Трех, четверых.
     - Так вот, - рявкнула Люда, - а я одна, у меня нет ни братьев, ни сестер. Цепочка прервалась, ты будешь жить вечно, и прекрати идиотские разговоры о кончине от руки бандита! Твоя судьба иная! Поняла?
     Ты не умрешь, как бабки!
     Соня побледнела, потом закашлялась и пробормотала:
     - Ты права, я глупо веду себя.
     С тех пор мама больше никогда не заводила бесед на тему о грабителях.
     Людмила вновь замолчала, повозила по столу блюдце из тонкого дорогого фарфора и горестно сказала:
     - Но, самое ужасное, с мамой произошло то же, что и с бабушками. Правда, ей повезло меньше всех.
     Мамочка ушла в магазин и пропала. Я уже была замужем. Мы с Лешей ближе к вечеру кинулись на улицу.
     Искали маму долго, страшно вспоминать, что мы пережили, наняли частного детектива, когда поняли, что официальные структуры бессильны. Но в результате тело нашли совершенно случайно, через полгода, причем недалеко от дома, в овраге.
     - В овраге, - эхом повторила я, - ужасно.
     Люда кивнула:
     - Да. Там были дома, такие развалюхи. Собственно говоря, мы живем на краю Москвы, специально выбрали такой район, в центре категорически не хотели обитать, искали место с относительно свежим воздухом.
     - Вы, наверное, могли себе позволить и загородный дом!
     Люда мягко улыбнулась.
     - Пока муж не наладил бизнес, мы не имели особых денег. Мама продала квартиру, в которой много лет прожила с папой, и мы перебрались на окраину, а разницу внесли в дело, правда, въехали сначала не в этот дом, а в самую обычную башню. Элитное жилье у нас появилось уже после кончины мамы. Так вот, когда сносили халупы, в овраге нашли ее останки. Уж не знаю, каким образом грабитель заманил маму в столь укромное место.
     - Но, простите, я пишу детективные романы и в последнее время прочла множество всяких пособий по криминалистике и судебной медицине. Полгода - это такой срок.., э... Тела-то уже фактически не должно быть! - залепетала я.
     - В случае с мамой не было никаких сомнений, - грустно сообщила Люда, - во-первых, одежда, она поддавалась идентификации, во-вторых, сумка. Мерзавец вытряхнул деньги, но документы оставил, вместе с ключами от квартиры, квитанцией на починку обуви, косметичкой и прочей ерундой. В-третьих, украшения. Очевидно, грабитель чего-то испугался, он выдернул у мамы из ушей серьги, но одну уронил и не смог найти. Ее отыскали потом сотрудники милиции, забиравшие тело. Большая подвеска с изумрудом попала маме в лифчик, а подонок то ли побоялся тронуть мертвое тело, то ли не понял, где следует искать серьгу. Потому он забрал браслет, цепочку с нательным крестом, кольца и только одну сережку. Да, еще часики, которые папа привез маме в свое время из Швейцарии. И потом, у мамы была очень редкая группа крови, четвертая. И еще ее стоматолога вызвали, тот и опознал маму по зубам со стопроцентной уверенностью.
     - Извините, конечно, - я деликатно кашлянула, - я слышала о разных семейных традициях, впрочем, это совершенно неверное слово, не традициях, а трагических случайностях. Ей-богу, встречаются люди, которых просто преследует рок, но при чем тут Яна? И еще, вы в начале разговора бросили вскользь, будто она ваша сестра, но я сейчас поняла, что вы являетесь единственным ребенком Сони.
     Люда сгорбилась над столом.
     - То, что я сказала, лишь присказка. Сказка будет впереди.

Глава 11

     Сколько Людмила помнила себя, ее родители обожали друг друга. Папа был высокопоставленный партийный чиновник, и никаких проблем семья не знала. Квартира в кирпичном доме на улице Алексея Толстого, в тихом, зеленом переулке, в самом центре Москвы. В многокомнатных апартаментах имелось два санузла: в советские годы невероятная редкость.
     Одевалась семья в ГУМе, в специальной секции, куда допускались лишь избранные, питалась заказами из, как тогда говорили, кремлевского распределителя, летом переселялась на государственную дачу. Никаких деревянных будок во дворе, колодца и керосиновых ламп. Та же благоустроенная городская квартира, но в лесу. У отца была персональная "Чайка", естественно, ею управлял шофер. А еще семейство обслуживали горничная, кухарка, папин секретарь. Мама работала над диссертацией, Людочка ходила в школу.
     Одним словом, полнейшее счастье и материальное благополучие.
     Папа умер, когда Люда собиралась поступать в университет, на факультет журналистики. Умение ясно излагать свои мысли на бумаге девочка получила от мамы. Соня, хоть и стала историком, обладала определенным литературным даром, писала неплохие рассказы и при жизни мужа публиковала их в разных журналах. Злые языки поговаривали, что Сонечка графоманка и печатают ее лишь из страха перед гневом всесильного мужа, но Люде мамины опусы нравились - милые, незатейливые истории о женщинах, в основном о тех, кто пытался изменить мужу. Что важнее, любовь или долг? Таким вопросом в основном задавались главные героини Сониных произведений и всегда отвечали: семья превыше всего. Сонечка даже выпустила небольшую книжку, и ей предлагали вступить в Союз писателей. Но она категорически отказалась и, несмотря на уговоры мужа, не стала подавать туда документы.
     К чести бывших коммунистических руководителей, следует отметить, что вдов своих товарищей они никогда не бросали в беде. Сонечке платили за мужа и оставили все льготы: продуктовый набор, ателье, одежную секцию ГУМа, возможность покупать в спецмагазине книги. Ее не открепили от поликлиники, раз в год давали путевку в элитный санаторий. Вот дачу отобрали, она досталась другому высокопоставленному лицу, черной "Чайки" с шофером тоже не стало, в остальном же жизнь текла по-прежнему.
     Смерть супруга никак не повлияла на отношение коллег к Софье. Ей выражали соболезнование, выделили энную сумму от профкома в качестве материальной помощи, а две аспирантки помогли Соне организовать стол на девять дней. Поминки были пышные, и оплатили их на работе покойного, а на девять дней собрались лишь свои. Аспирантки накрывали стол и мыли потом посуду. Делали они это не из-за денег, а потому, что любили и уважали свою научную руководительницу.
     - Ваша мама, - шепнула одна из соискательниц Люде, - просто образец для нас. Подлинный ученый, великолепный лектор, внимательный научный руководитель, идеальная хозяйка и мать. Ее покойный супруг, наверное, был с ней очень счастлив.
     Людмила кивнула. Она искренне считала своих родителей образцовой парой, примером для многих.
     Ни разу Люда не слышала, чтобы папа повысил голос на маму. Впрочем, Софья идеально вела домашнее хозяйство. Глядя на папу и маму во время их очень редких совместных походов в театр, Люда всегда вспоминала фразу: "Они жили долго, счастливо и умерли в один день".
     Но в действительности все оказалось не так. Папа скончался раньше, а мама вовсе не впала в депрессию. Люда ждала тяжелых, долгих дней, наполненных слезами и истериками, вызовов "Скорой помощи", врачей со шприцами, она приготовилась даже поместить обезумевшую от горя Соню в стационар, но та на редкость легко перенесла кончину мужа.
     Отплакав на похоронах и поминках, на девять дней Соня сидела во главе стола совершенно спокойная.
     - Какое самообладание, - шептались знакомые, - редкое умение владеть собой. Кабы не знать, как Сонечка любила мужа, то подумали бы всякое.
     Люда тоже вначале не ощутила отсутствия папы.
     Отец постоянно ездил в командировки, дома бывал от силы пару дней в месяц, да и то в основном приходил ночевать. Мобильных телефонов тогда не водилось, и в кабинете отца около обычного телефонного аппарата стоял еще один, светлого цвета, его диск украшал государственный герб СССР, это была так называемая "вертушка", особая, кремлевская связь, по которой общалось между собой руководство страны. Людочка очень хорошо помнила внушение, которое сделал ей один раз папа. Будучи шестилетней девочкой, она вошла в отсутствие отца в его кабинет. Вообще говоря, делать это запрещалось, но Милочке срочно понадобилась писчая бумага. Вытащив пару листов, она собралась уходить, но тут резко затрезвонил телефон, тот самый, с гербом. Люда, вообразив себя совсем взрослой, схватила трубку и произнесла, как мама:
     - Алло!
     Послышался глухой, недоуменный мужской голос:
     - Сергей Никифорович?
     - А папы нет, - бойко отрапортовала девочка.
     - Где же он? - потеплел голос.
     - Папа живет на работе, - сообщила Люда, - так мама говорит, мы его совсем не видим, почти никогда! Я всегда сплю, когда он приходит, проснусь - а его уже нет.
     Послышался тихий смешок.
     - Ты, наверное, просто много спишь, - сообщил голос, - вставай пораньше и увидишь отца.
     - Нет, - протянула Люда, - он иногда вообще не приходит. Мой папа следит за страной, ему некогда со мной играть! Представляете, сколько всего везде случиться может! А мой папа приедет и порядок наведет, он живет для народа.
     Из трубки раздалось покашливание.
     - Ну-ну, - произнес голос, - а сколько тебе лет?
     - Шесть, - сообщила Люда и, увидав, что в кабинет входит няня, крикнула:
     - Я вам сейчас бабу Клаву дам, спросите у нее, когда папа появится.
     Няня взяла трубку, сначала она страшно побледнела, потом закивала головой и в конце концов еле-еле выдавила из себя:
     - Да, конечно, больше такое никогда не повторится.
     Осторожно, словно хрустальную, няня положила трубку на рычаг, быстро-быстро перекрестилась и залепетала:
     - Людочка, упаси тебя бог еще когда-нибудь трогать в папином кабинете телефон! Уж что теперь получится, прямо не знаю.
     Вечером отец неожиданно пришел домой в восемь.
     Дал Люде очень красивый пакет, в котором оказались роскошная коробка конфет, кукла с замечательными белокурыми волосами, и сказал:
     - Это тебе от дяди, с которым ты сегодня по телефону разговаривала.
     - От кого? - удивилась пришедшая чуть позже мама.
     - От самого, - вздохнул папа.
     - Ой! - воскликнула мама и побледнела, почти как няня Клава.
     - Людочка произвела на него неизгладимое впечатление, - усмехнулся папа.
     На мамины щеки вернулся румянец. Отец взял дочку, посадил на колени, обнял и сказал:
     - А теперь, душенька, дай мне честное слово, что больше никогда не притронешься к аппаратам на моем столе.
     Естественно, Людочка пообещала это папе, она была очень послушным ребенком. С тех пор телефон с гербом стал для нее этаким символом отца. Отчего-то в глубине ее души поселилась уверенность: если аппарат спокойно стоит - у папочки все в порядке.
     И вот, спустя месяца два после смерти отца, Люда зашла в его кабинет, который остался почти без изменений, в нем все будто ждало возвращения хозяина.
     Почему-то на цыпочках Люда двинулась к шкафу, где стоял нужный ей словарь. Путь лежал мимо стола, взгляд упал на зеленое сукно, которым была затянута его поверхность. Возле письменного прибора высился всего один аппарат, самый обычный, второй, с гербом, исчез.
     Людочку словно ударило током, ноги приросли к паркету, она моментально вспомнила, как в день папиной кончины, буквально через час после того, как врачи зафиксировали его смерть, в квартиру прибыли мрачные мужчины, одетые в безукоризненно отглаженные костюмы. Они забрали все бумаги из стола, выгребли содержимое сейфа и срезали телефон с гербом на диске.
     Люда впервые после потери отца зашла в его кабинет. И только сейчас она окончательно осознала: отец умер, он не уехал в очередную командировку, он лежит на Новодевичьем кладбище в могиле, и это навсегда. Люде впредь предстоит жить без папы.
     С ней случилась истерика. Люда выла, колотила ногами по ковру, потом упала на пол и неожиданно успокоилась. В голову пришла одна, очень банальная мысль: слезами горю не поможешь, назад из могилы папу не вернешь, у бога его не выпросишь, остается лишь одно, жить так, чтобы любимый папочка, глядя с небес на дочку, не корчился от стыда.
     Пошатываясь, Люда побрела в ванную умываться.
     Она радовалась тому, что мама на работе. И еще девушка, воспитанная родителями-атеистами, совершенно не понимала, с какой стати в ее голове возникла мысль о боге. Только она, никогда не читавшая Библию и ни разу не ходившая в церковь, была уверена: папа сейчас в раю, смотрит на любимую дочь, сидя на облаке.
     Спать в тот день Люда легла рано, в восемь, но в два часа ночи проснулась и пошла в туалет. У мамы в комнате горел свет. Людочка услышала судорожное всхлипывание. Соня рыдала в одиночестве. Дочери стало ужасно жаль маму. Люда неслышно вошла в спальню, желая ее утешить.
     Соня лежала головой в подушку.
     - Господи, - бормотала она, - господи, прости меня, доченька, прости! Измучилась я вся, извелась, еле жива! Доченька, любимая, бросила тебя, ягодку, прости! Прости!
     Рыдания превратились в жалобный стон.
     - Мама, - испугалась Люда, - что с тобой?
     Я здесь! С какой стати ты просишь у меня прощения?
     Соня оторвала голову от подушки.
     - Это кто?
     - Да я же, Люд очка.
     Соня глухо воскликнула:
     - Это ты! Но не она!
     - Кто?
     - Моя доченька, маленькая!
     Люда перепугалась окончательно, похоже, у мамы помутился рассудок.
     - Мамуся, очнись!
     Соня повернула голову.
     - Да?
     - И кого ты видишь?
     - Тебя.
     - А я кто?
     - Людочка.
     - Правильно, кем я тебе прихожусь?
     - Дочкой, - вполне разумно ответила Соня.
     - Верно, и других детей у тебя нет.
     - Есть, - всхлипнула мать, - девочка маленькая.
     - Мама! Успокойся, я сейчас валокордин принесу.
     Люда сгоняла на кухню, накапала в мензурку лекарства и понеслась назад.
     Соня, уже спокойная, сидела в кресле. Увидев дочь, она сказала:
     - Спасибо, теперь выслушай меня.
     - Может, потом? - попыталась остановить ее Люда. - Ты сейчас не в форме.
     - Нет.
     - Давай завтра поговорим.
     - Сядь! - резко приказала Соня. - И слушай.
     Пришлось Людочке устраиваться в кресле.
     - Мы с Сергеем, - спокойно произнесла мать, - никогда не любили друг друга.
     - Мама! - возмутилась Люда. - Что за чушь!
     У вас был образцовый брак.
     - Именно так, - кивнула Соня, - образцовый, очень подходящее слово, но любовью там и не пахло.
     Ладно, расскажу по порядку.

Глава 12

     Сергей начал партийную карьеру с самого низа.
     Сначала был секретарем комсомольской организации, потом его отправили на работу в райком КПСС.
     Заполняя анкету, в графе "Семейное положение"
     Сергей указал: "Холост". Инспектор отдела кадров покачал головой.
     - Женись поскорей, - посоветовал он, - семейным все дороги открыты, а одинокий мужчина вызывает подозрения в моральной устойчивости. Только имей в виду, если хочешь по партийной линии продвигаться, ищи положительную супругу, с чистой биографией, никаких там "пятых" <Пятым пунктом в анкетах советского времени был вопрос: "Национальность".> пунктов или родителей из бывших. Да и сама она должна быть честной, не гуленой, не пьяницей. Усвой: жена мужу пара, она тебя позорить не должна. Разводы у нас не приветствуются, выберешь не ту, намучаешься.
     Сергей принял к сведению пожелания кадровика и в течение полугода нашел жену, Сонечку, девушку из хорошей семьи, образованную, не шумную, не крикливую, но очень бедную. Отец у Сони умер рано, а мама работала медсестрой в больнице.
     Соня не любила Сергея, поддалась на уговоры мамы, которой будущий зять сразу пришелся по вкусу.
     - Послушай, доченька, - объясняла мать, - мы с тобой церковные мыши, денег никаких нет, помощи ждать неоткуда. Какое у тебя будущее? То-то и оно!
     А Сережа далеко пойдет, уж поверь мне. Сразу видно: сделает хорошую карьеру, голодать вы не станете! Вот смотри, сейчас он уже паек получает, путевку ему в Сочи дали, и это только начало.
     - Мама, - решительно ответила Соня, - я его не люблю.
     - Стерпится - слюбится, - выдала мать веками проверенную истину.
     - Нет, - упиралась Сонечка.
     - Он тебе противен? - не успокаивалась мама.
     - Да нет, - пожимала плечами дочь, - просто безразличен.
     Но, видно, Соня понравилась Сергею, потому что тот старательно приглашал девушку в театр, покупал букеты и приносил ей столь редкие у них в до