тствующие уставились на ковер.
      -  Это не крысы, - устало сказала я, - а щенки.  Дюшка
вчера родила, мы их в коробке устроили, не знаю, как они  из
нее выбрались...
     Сеня слез с кровати.
     - Ой, и правда щеночки, а почему мне не сказали?
       -   Дурдом,  -  констатировала  Парфенова,  -  жилище
безумного кролика, где Тамарка?
      - В туалет вышла, - буркнул Сеня, - так почему мне про
собачат не сказали?
      -  Потому  что  вчера вы не ночевали дома,  а  сегодня
явились  никакие,  -  пояснила я, - не мужики,  а  кегли.  И
вообще,  хватит!  Все! Разошлись по местам! Полный  порядок!
Лерка не изменяет мужу, крыс нет!
      Народ  разбежался  по комнатам. Я снова  плюхнулась  в
койку.  Господи, как хорошо, что Аким пьет какое-то  убойное
снотворное. Надо завтра спросить у него название  лекарства,
здорово-то  как!  Слопал на ночь таблеточку,  а  дальше  все
равно,  что происходит в этом доме: потоп, пожар, взрыв  или
`.$k.

                          Глава 12

      Слава  богу, утром всем понадобилось уйти  на  работу.
Сначала,  старательно пряча глаза, заторопился Олег,  чмокая
меня в коридоре, он виновато пробормотал:
     - Вроде я вчера слегка выпил...
     - Нет, - сказала я, - ты был пьян, как кошмар!
      Куприн  покраснел и убежал. Завтракать  он  отказался,
только  выпил целую бутылку минеральной воды. Следом  унесся
Сеня,  тоже  отвернувшись от яичницы и выдув  полтора  литра
"Святого  источника", затем стартовал папулька, которому  не
досталось  бутилированной жидкости, но он не  стал  ныть,  а
спокойно нахлебался воды из-под крана.
      -  Может, вечером загляну, - загадочно сказал Ленинид,
натягивая куртку.
      -  Лучше  не надо, - вздохнула я, - и без тебя  голова
кругом идет.
     - Подарочек принесу, - пообещал папахен и смылся.
     Минут через десять после его ухода умелись Юрка и Филя,
последней, проведя почти час у зеркала, отправилась  обучать
людей  правильной  семейной  жизни  Лерка.  Я  прошлась   по
комнатам  и  обнаружила только мирно спящую Тому,  Витька  и
Аким  испарились.  Скорей  всего они  ушли  очень  рано,  до
восьми.  Ну  ладно  Витек, ему, наверное, просто  стыдно  за
устроенный вчера скандал, но куда подевался Аким?
     Тихо радуясь, что наконец-то избавилась от всех дорогих
и любимых, я вытащила из пакета свернутую в трубочку картину
Лены, аккуратно собрала простенькую раму, вставила полотно в
багет и отправилась в "Арт-Мо".
      По счастливой случайности я хорошо знаю, где находится
этот  салон - на Лаевской улице, в самом центре. В  соседнем
доме  живет  мой ученик, один из тех редких детей,  родители
которого платят по десять баксов. Каждый раз, идя к нему,  я
прохожу  мимо  больших, отлично вымытых  витрин  и  шикарной
белой  двери, слева от которой горит золотом табличка  "Арт-
Мо".  Лучшие  художники  мира".  Немного  амбициозно,  но  у
галереи  частенько  клубился народ и  шныряли  журналисты  с
фотоаппаратами. А один раз я столкнулась с самим Киркоровым.
Высокий  фактурный Филипп, в умопомрачительном белом кожаном
пальто,  выскочил из салона и быстро сел в длинный  лимузин.
За  ним  шел коротконогий парень с картиной в руках. Значит,
эта торговая точка была еще и модной, раз сюда пожаловал муж
бабушки, но не дедушка...
      У  самого  входа  в  галерею за красивым,  но  простым
офисным  столом  сидела  молодая женщина  в  безукоризненном
деловом  костюме; безупречный макияж, выполненный в  светло-
бежевых  тонах, великолепная, но совершенно простая  стрижка
без   всяких  "рваных"  челок  и  бритых  затылков,   а   из
драгоценностей  -  элегантные  золотые  серьги  и  тоненькое
кольцо  с  голубым камнем, скорее всего маленьким, но  очень
чистым сапфиром.
      - Сколько стоит входной билет? - тихо поинтересовалась
o.
      Девица  подняла  выпуклые карие  глаза  и  расцвела  в
улыбке.  Впечатление было такое, что она ждала именно  меня,
причем несколько дней совершенно безрезультатно разыскивала,
а тут такая редкая, фантастическая удача, я сама явилась...
     - Вход бесплатный, - уточнила безукоризненная девушка.
     - Значит, просто так?
      - Конечно, идите, - сияла она улыбкой. Во рту сверкали
два  ряда  идеально  ровных и белых  зубов.  Или  ей  просто
повезло  от  природы,  или  она потратила  целое  состояние,
добиваясь "голливудских" клыков.
     - А если я ничего не куплю?
       -   Ну   и   что?  Посмотрите  на  работы,   получите
удовольствие...
      Оценив  такую редкостную приветливость, я осмелела  и,
показав на пакет, спросила:
       -   Хочу  выставить  пейзаж.  Девушка  сделалась  еще
любезней:
      - Так вы художница? Отчего сразу не сказали? Вам сюда,
налево по коридору, комната номер семь.
     - Простите, но хотелось бы сначала показать работу Маше
Говоровой.
      -  Она как раз там сидит, - пояснила девушка. -  Мария
Леонидовна и принимает работы.
      Я  пошла в указанном направлении, чувствуя спиной, как
она смотрит мне вслед.
       Седьмая   комната   оказалась  огромным   помещением,
заставленным  всякой  всячиной. Гнутая  мебель  из  бамбука,
антикварный диван с высокой спинкой и полочкой, куда  когда-
то ставили белых слоников, целая куча статуэток, этажерочек,
масса  картин,  прислоненных к стенам, впрочем,  они  еще  и
теснились  повсюду  на стенах так, что  рамы  касались  друг
друга.  Диссонансом в этой лавке старьевщика был  компьютер,
помещенный на письменном столе производства мастеров  времен
Павла  I.  Словом,  контраст между светлым,  по-современному
обставленном холлом и седьмой комнатой был разительный. Зато
девушка, ловко гонявшая по экрану курсор, выглядела так, как
в моем понимании должна выглядеть художница: худенькая, даже
хрупкая,  темные волосы, стянутые на затылке в  хвост,  лицо
практически не накрашено, одета она в мешковатый  свитер,  а
на  шее  и запястьях тьма бус, браслетов, нитяных и  кожаных
фенечек...
     - Вы ко мне? - спросила Маша. Я кивнула.
      -  Слушаю, - вежливо, но достаточно холодно продолжила
Говорова.
      -  Я  хотела выставить в вашей галерее пейзаж...  Маша
окинула  меня оценивающим взглядом, в ее глубоко  посаженных
карих   глазах   мелькнуло  легкое   раздражение,   но   она
проговорила:
     - Работа у вас с собой, она одна? Я вытащила картину из
пакета и положила на роскошный стол.
     - Вот.
      Вся кровь бросилась Говоровой в лицо, очевидно, у  нее
онемели  ноги и руки, да и язык в придачу, потому  что  Маша
"k/cab(+   мышку  и  минуты  две смотрела  на  золотой  луч,
падавший  на верхушки елей. Потом наконец Говорова собралась
с духом и прошептала:
     - Где вы взяли эту вещь?
      - Лена Федулова попросила ее спрятать, - пустилась я в
подробные объяснения. - Боялась, что картина попадет в опись
и не окажется на вернисаже...
     Маша молча выслушала рассказ, потом вздохнула:
      -  Значит, вы дружили с Леной. Странно, однако, что  я
вас никогда у нее не встречала...
      - Мы не приятельствовали, хотя находились в прекрасных
отношениях, я преподавала Никите немецкий.
      -  Гувернантка, значит, - произнесла Маша, не  отрывая
взгляда от пейзажа.
      -  Не совсем, я репетитор, у Никиты, кроме меня,  была
няня...  Но  она  сразу  уволилась,  когда...  Вы  в   курсе
неприятности, которая случилась с Павлом?
     Маша кивнула.
     - Няня и домработница уволились сразу, - продолжала я.
      -  Они  обе  мне  не  нравились, - неожиданно  сказала
Говорова.  - Нянька такая неприветливая была, она, по-моему,
терпеть  не  могла  хозяев,  а  домработница  вечно  ныла  и
жаловалась  на больную спину. Я еще удивлялась, отчего  Лена
их  держит,  платит  большие деньги  и  выносит  откровенное
хамство, по крайней мере, от няни...
      -  Ну уж не такие сверхдоходы приносит это ремесло,  -
улыбнулась  я,  -  больше хлопот. Дети бывают  разные,  хотя
Никитка  очень  милый, мне его жутко жаль, надеюсь,  что  он
поправится...
     - А он заболел? - удивилась Маша.
      - Вы ничего не знаете! - ахнула я. Говорова неожиданно
побледнела:
     - Что случилось?
      Узнав  правду,  она  потянулась  к  крохотной  дамской
сумочке,  вытащила ингалятор и, выпустив себе в рот  пахучее
облачко, устало сказала:
      -  У  меня  астма,  стоит чуть-чуть понервничать,  как
начинается  приступ.  Боже, какой ужас  вы  рассказали.  Где
лежит  несчастный ребенок? Может, ему помощь нужна? Или  еды
принести,   соки,  фрукты...  Получается,  что  он   сиротой
остался... Отец в тюрьме, мать погибла, бабушка в клинике.
      - Он в реанимации, в Морозовской больнице, - объяснила
я,  -  звоню  туда два раза в день, но он пока не  пришел  в
себя, никакие передачи для него не принимают и посещений  не
разрешают...
      Говорова опять вынула ингалятор, вновь в воздухе повис
резкий, даже едкий запах.
     - Спасибо вам, - сказала Маша, - пейзаж оставьте, я его
сегодня  же вывешу на лучшее место, деньги, когда продастся,
передам Марье Михайловне, кстати, как она?
     Я развела руками:
     - Не знаю, ее увезли без меня по "Скорой".
      -  Ну...  -  начала Маша, но тут дверь ее  кабинета  с
треском  распахнулась, стукнувшись ручкой о полку.  Стоявшая
-    самом   ветру  фигурка  покачнулась  и  рухнула   вниз,
превратившись в груду осколков на полу.
       -   Нельзя  ли  поаккуратней?  -  сердито  выкрикнула
Говорова.
      -  Не  зуди,  -  раздалось из коридора,  и  в  кабинет
ввалился мордастый парень в отличном кожаном плаще.
      За  ним  плыл шлейф запахов: дорогой одеколон, элитные
сигареты...
     - Где мои деньги, - завел юноша, покачиваясь с носка на
пятку, - где милые, славные, заработанные кровью бабки?
      Говорова  быстро выдвинула ящик стола и протянула  ему
пухлый конверт:
     - Возьми, Илья, и уходи, не видишь, я занята...
     - Ну цирлих-манирлих, - прокукарекал Илья и плюхнулся в
одно из бамбуковых кресел, - денежки счет любят! Сунула кота
в мешке...
     Хрупкое креслице жалобно взвизгнуло под его весом.
     - Осторожней! - закричала Маша.
      - Перебьешься, - отмахнулся нежданный гость и, вывалив
на колени гору зеленых банкнот, начал считать:
     - Раз, два, три...
      Маша вновь покраснела. Наверное, с такими сосудами  ей
трудно  заниматься  бизнесом,  даже  таким  элегантным,  как
торговля  живописью: вся гамма чувств тут же  отражается  на
лице.
     - Илья, ты опять пьян!
      Тут  только до меня дошло, что вошедший находится  под
сильным воздействием алкоголя.
     - Отвяжись! - рявкнул Илья. - Заткни хлебало!
     - Я сейчас позову охрану, - твердо сообщила Маша.
      Но  Илюша  внезапно  захохотал во все  горло,  обнажив
желтые, плохо почищенные зубы:
     - Никого ты не позовешь, мошенница!
      - Прекрати, - обозлилась вконец Говорова. - Если опять
налакался,  то  сиди  дома,  хоть  бы  посторонней   женщины
постыдился...
      - Ой, ой, ой, - заржал Илья, - а ты очень стесняешься,
когда  людям липу вручаешь? Рембрандта с Репиным? Или кто  у
нас  на очереди, Веласкес? Ну-ну, зови охрану, а я мигом рот
раскрою.
      Ну,  поделись,  голуба, секретом, кто  Ленке  помог  в
могиле оказаться, а? Знаю, знаю, говорила она мне про  тебя,
да  и  Катька  Виноградова жаловалась,  теперь  меня  убрать
думаешь? Нет, Илюша хитрый, Илюша все предусмотрел, у  Илюши
бумажка есть...
      Лицо  Маши сравнялось по цвету с качественной  финской
бумагой.
     - Прекрати, тут посторонние.
      - Да я ее прекрасно знаю, - отмахнулся Илья, бросив на
меня  косой взгляд. - Надька Рымнина, вот она кто,  у  Ленки
Федуловой встречались!
      - Вас правда так зовут? - тихо спросила Маша. Я хотела
было ответить "нет", но неожиданно сказала:
     - Да.
      Илья  тем  временем свесил голову на  грудь  и  закрыл
глаза, со стороны кресла понеслось мерное сопение.
      -  Очень вас прошу, - так же тихо продолжила  Маша,  -
Илья  жуткий хулиган и беспробудный пятница, да небось  сами
отлично  знаете  все про него... Час дня только,  а  он  уже
никакой...   Могу,   конечно,  охрану  вызвать,   но   Илюха
обязательно   скандал  устроит,  секьюрити  его   на   выход
поволокут,  а  он  примется орать,  затем  начнет  в  стекла
камнями  бросаться. Я очень хорошо знаю,  что  будет,  не  в
первый раз...
     - Зачем же вы с ним дело имеете? - удивилась я.
     Маша спокойно пояснила:
     - Илья очень талантлив, и, что более для нас важно, его
покупают.  Если  хотите, он вошел в  моду.  Было  выставлено
шесть его полотен, ушло пять, причем всего за неделю...  Вот
и  мучаемся  с  гением... Правда, на этот раз  мое  терпение
лопнуло!  Ворвался, наболтал жуткие глупости, а  теперь  вот
заснул...
     - Так что вы от меня хотите? - спросила я.
      -  Попробуйте  увести его на улицу, он  может  с  вами
пойти,  если  по-доброму  попросить,  посадите  в  машину  и
оставьте  там.  Он  проспится и  уедет.  У  нас  раньше  Оля
работала,  вот  она  всегда Илюшу  и  выпроваживала.  Только
сейчас она в Германии живет.
     - Можно попробовать, - пробормотала я, - а где ключи?
      -  Да  у  него  в  кармане, - ответила  Маша.  Быстрым
движением  она  вскочила на ноги, подошла к  мирно  сопящему
художнику  и  выудила  у того из плаща связку  с  коричневым
брелком сигнализации.
     - Ладно, - протянула я и потрепала Илью по плечу. - Эй,
проснись...
     - Чего надо? - осоловело спросил парень. - Ты кто?
     - Надя Рымнина, или не узнал? - хмыкнула я.
     - А, Надюшка, привет!
     - Пошли в машину.
     - Зачем?
     - Ты же обещал меня домой подвезти!
      -  Будь спок, - пробормотал он, - вмиг домчу. Он обнял
меня  за плечи, я слегка пошатнулась под его каменно-тяжелой
рукой,  и мы двинулись к выходу. Маша Говорова не произнесла
ни  слова, даже "спасибо" не сказала, но я не была на нее  в
обиде. Больше всего мне хотелось сейчас поболтать с милейшим
Илюшей о Лене Федуловой и Кате Виноградовой.
      На  улице  я  вытащила связку ключей и, вспомнив,  как
поступают Олег и Семен, нажала на брелок сигнализации.  Одна
из  машин, припаркованных возле "Арт-Мо", коротко гуднула  и
мигнула   фарами.  Доведя  совершенно  не  сопротивлявшегося
Илюшку до иномарки, я свалила мужика на багажник и принялась
весьма неумело тыкать ключом в замок. Неожиданно Илья вполне
разумно произнес:
      -  Слышь,  Надюха, садись сама за руль.  Будь  другом,
отвези меня домой, я не доеду, голова кружится...
      Я  наконец-то открыла дверцу, впихнула парня на заднее
сиденье, устроилась за рулем и поинтересовалась:
     - Адрес подскажи.
      -  Ладно тебе придуряться, - захихикал Илюша, - как со
мной трахаться, так прибегала.
     - Давно дело было, забыла.
     - Ну ты даешь. - Илья на едином дыхании выпалил адрес и
мигом заснул.
     Я в задумчивости побарабанила пальцами по рулю. Водить-
то  я  не  умею.  Ну и как поступить? Ждать, пока  Илюшенька
проспится, сидя в салоне "Форда"?
      Задумчиво  посмотрев по сторонам, я вышла на  улицу  и
поймала за рукав парня лет двадцати.
     - Извините, вы свободны?
     - В каком смысле? - хихикнул юноша.
     - В прямом.
     - Как птица, - ответил мальчишка, - а в чем дело?
     Я показала на иномарку.
      -  Муж  крепко  выпил, а я водить не умею,  с  машиной
можете управляться? Я заплачу, естественно.
     Юноша рассмеялся.
     - Далеко везти?
     Я назвала парню адрес Ильи.
      -  Так  здесь  недалеко,  -  обрадовался  добровольный
помощник. - Доедем минут за пятнадцать.
     Скоро машина притормозила у нужного дома.
     - Ну уж теперь помоги домой его завести, - велела я.
      Мы  взобрались в лифт, доехали до нужного этажа, и тут
меня осенило, а вдруг у Ильи сидит дома жена или, того хуже,
маменька?
      Порывшись  у  него в карманах, я нашла ключи,  открыла
дверь и сразу поняла: парень живет один. Ни одна женщина  не
позволит так прокурить квартиру.
      "Шофер" застыл на пороге. Я выудила у Илюши кошелек  и
достала двадцать долларов.
     - Хватит?
      Глаза парня вспыхнули огнем, он мигом вырвал у меня из
пальцев купюру и был таков.
      - Спасибо, тетенька, - донеслось из лифта. Ну не идиот
ли! Между прочим, я ненамного его старше!
      Илья  уже спал, сидя в кресле. Я посмотрела на него  и
тяжело  вздохнула.  Пусть покемарит часок,  похожу  пока  по
квартире,  посмотрю, что к чему, а потом прижму  пьянчугу  к
стенке и вытрясу из него всю информацию.

                          Глава 13

      В  квартире  Илюши  царил немыслимый  бардак.  Спальня
больше походила на казарму. Хотя это я зря, в казарме-то как
раз  царит идеальный порядок. Да сержант убьет солдата, если
у  того одеяло не натянуто. Здесь же повсюду валялись  вещи,
пустые  бутылки, газеты, журналы и отчего-то стояли  баночки
из-под  детского  питания "Тип-Топ", из  каждой  торчало  по
грязной ложке...
     Кухня напоминала свалку, и воняло в ней соответственно,
а  в  холодильнике не нашлось никаких продуктов,  кроме  все
b.#. же детского питания.
      Комнат оказалось две, и вторая служила мастерской. Вот
там  в  отличие  от  спальни  соблюдался  полный  порядок  и
совершенно  отсутствовала  винно-водочная  тара.  Тюбики   с
красками,  банки  с какими-то жидкостями,  кисти...  У  Лены
Федуловой  в  мастерской  царила  такая  же  обстановка.  На
мольберте стояла незаконченная картина.
      Я  не слишком большой знаток живописи, но у дяди Вити,
Томочкиного   папы,  имелась  довольно  неплохая   коллекция
альбомов. Полотно, укрепленное на подставке, могло на первый
взгляд  показаться оригиналом. Яркие, сочные краски, буйство
тропической зелени, невиданные деревья, унизанные  фруктами,
странно   изломанная  фигура  туземки  с   непропорционально
длинными  ногами...  Но только в моем мозгу  мигом  пронесся
вихрь воспоминаний.
      Холодный декабрьский день, на улице завывает ветер, но
нам  с  Томочкой  спокойно и уютно.  Мы  сидим  на  огромном
диване,  прижавшись  с разных сторон к  дяде  Вите,  который
держит в руках огромный альбом "Лувр".
      -  Гоген,  -  объясняет дядя Витя, - великий  француз,
сделавший,  по  мнению современников,  невероятный  шаг.  Он
променял Париж, полный светского блеска и веселья, на Таити.
Там художник нашел свое счастье, написал огромное количество
картин,  натурщиками для которых послужили его жена-таитянка
и  ее  родственники. Кстати, аборигены не понимали Гогена  и
посмеивались  над ним так же, как и французы,  обзывали  его
сумасшедшим.
      Я  подошла к мольберту и ощутила легкий укол в сердце.
Рядом  на  большом  столе лежал тот  самый  огромный  альбом
"Лувр",  антикварное  издание.  Интересно,  где  Илюша  взял
такой?
      - Вы кто? - донеслось с порога. Хозяин, взлохмаченный,
но вполне дееспособный, с удивлением смотрел на меня.
     - Не узнали? - хмыкнула я. - Надя Рымнина.
     - Да ну, - протянул Илья, - не похожа, однако.
     - Правильно.
     - Кто вы?
     - Виола Тараканова.
     - Как вы сюда попали?
     - А как сам оказался дома, помнишь?
     - А я разве выходил? - удивился пьяница.
      - Еще как, - заверила я его. - Еще как выходил, просто
бегал  по  улицам и в салоне "Арт-Мо" страшно  нахамил  Маше
Говоровой.  Кстати,  она дала тебе, на  мой  взгляд,  весьма
крупную сумму денег, ты уж извини, но пришлось взять  оттуда
двадцать баксов, машину водить не умею, заплатила шоферу...
      -  Плевать, - мотнул головой Илья. - Насрать три кучи,
спасибо  тебе,  вот  что,  выпить хочешь?  Коньяк  есть,  не
лажовый, экстра-класс...
     - Нет, дружок, я не стану и тебе не советую.
      -  А мне твои советы на фиг не нужны, - мило парировал
Илюша, - можешь засунуть их себе в жопу!
     Я внимательно посмотрела на хама.
      -  Видишь  ли,  ангел мой, я не смогу  воспользоваться
b".(, пожеланием. Я никогда не засовывала себе ничего  в  то
место,  на  котором сижу, может покажешь, как это  делается?
Похоже, ты большой мастер по таким штукам!