то   Вилка
опрометчиво заявила, что архив Горнгольца лежит на стеллаже семьдесят восемь
"а", вот Ладожский и выбирает, что поближе. Содержимое папки его  совершенно
не интересует. Некоторое время он делает вид, будто  изучает  бумаги,  потом
аккуратно насыпает внутрь одного из конвертов  порошок,  сдает  документы  и
спокойно уходит. Примерно через час папочка  начинает  тлеть  и  разгорается
пожар.
   - Что он насыпал, - закричала я, - как называется это вещество?
   - Не скажу, - нахмурился Куприн, - а то еще  напишешь  в  своей  дурацкой
книге рецепт самовозгорающейся смеси. Для  высококлассного  химика,  которым
является Ладожский, проблем нет. Самовозгорающиеся смеси хорошо  изучены,  и
многие из них  можно  получить,  смешивая  совершенно  свободно  продающиеся
ингредиенты. Герман Наумович получил необходимый порошок буквально за десять
минут.
   - А Света Сафонова? Она жива? - закричала я - Слава богу,  да,  -  кивнул
Куприн. - Боярские решили сначала избавиться от тебя и прислали  вновь  Анну
Петровну с грибочками. На этот раз она  переоделась,  превратилась  в  милую
бабусю, и задача была совсем простой - продать грибочки. Что ей  и  удалось.
Ленинид пришел в полный восторг от шикарной и  совсем  недорогой  закуски...
Светой Сафоновой решили заняться чуть позже.
   - Папенька - идиот, - прошипела я, -  разве  можно  покупать  консервы  с
рук?
   - Между прочим, - возразила Томочка, - ты вела себя безобразно! Подвергла
опасности всех нас, и все почему?
   Я разинула рот. Мы дружим с Томочкой столько лет, что и сказать  страшно,
но никогда она не разговаривала со мной таким тоном.
   - А все потому, - отозвался Олег, - что госпоже Арине Виоловой хочется до
дрожи стать знаменитой писательницей.
 
Эпилог 
 
   Боярские и Ладожский были арестованы. На свободе осталась одна ни  о  чем
не подозревающая Ксюша Бедная девушка теперь носится с передачами.  Надеюсь,
что преступников сурово накажут.
   Анна Петровна Заяц, тоже скорей всего сядет в тюрьму на длительный  срок.
Мне очень жаль Колю, который останется без  матери,  но  преступница  должна
быть наказана. Нельзя, желая подарить жизнь своему ребенку,  отнимать  право
на ту же жизнь у другого человека, но, с другой стороны, я очень  рада,  что
меня судьба никогда не ставила перед таким выбором. Я,  безусловно,  осуждаю
Анну Петровну, но в моей душе, где-то далеко-далеко внутри, живут жалость  и
сочувствие к ней.
   К сожалению, мне как свидетельнице придется  идти  в  суд.  Но  до  этого
далеко, следствие в самом разгаре, и продлиться оно может очень долго.
   В воскресенье вечером я села писать книгу. Не успела схватить ручку,  как
в комнату всунулась Томочка - Вилка, к тебе пришли.
   - Кто? - недовольно буркнула я. - Кого черт принес? Ну почему я  не  могу
спокойно сесть работать, а?
   - Извини, пожалуйста, - забубнила Томуська, - знаю,  как  ты  не  любишь,
когда тебе мешают, но  муж  какой-то  Юдиной  просто  ворвался  в  квартиру,
кричит, что у него пропала жена, а ты знаешь, где она...
   - Кто? - в ужасе переспросила я. - Муж Юдиной?
   - Ага, - кивнула Томуська.
   Я бросилась в прихожую. Муж Нюси, которую я отвезла на недельку в деревню
для похудания! Отвезла и, занявшись расследованием, забыла про нее. Господи,
Нюся там, предоставленная сама себе, живет почти месяц.  Надеюсь,  бабки  не
дали ей умереть с голоду, но... Ой, мама, что же теперь будет!
   Антон Юдин мрачно молчал всю дорогу  до  Попугаихи.  На  окраине  деревни
вышколенный шофер, притормозив роскошный "Мерседес", виновато сказал:
   - Извините, Антон Михайлович, дальше никак, дороги нет...
   Нюсин муж вылез из салона и отчеканил:
   - Если с моей женой.., если только...
   Не дослушав фразу, я понеслась к воротам, пнула створку ногой, влетела  в
чисто выметенный двор, вскочила в сени, затем в избу и заорала:
   - Нюся!
   Ответом была тишина.
   - Ну и где она? - прошипел  вошедший  следом  Антон.  Я  перевела  дух  и
огляделась. В доме не пахло тлением. Напротив, было тепло и уютно. На  окнах
появились занавески,  на  столе  скатерть,  кровать  аккуратно  застелена  и
топорщится подушками, а в воздухе витает аромат свежесваренной картошки.
   У окна, на маленьком письменном столике, за который  меня  в  свое  время
усаживала мать Раисы, заставляя выполнять заданные  на  лето  уроки,  лежала
стопка тетрадей, самых простых, в серо-зеленых бумажных обложках,  и  стояла
чернильница-непроливайка.  Рядом,  на  специальной  подставочке,   покоилась
старомодная  ручка-"макалка"  со  сменным  перышком.   Я   видела   подобное
приспособление для письма последний раз лет двадцать тому назад  в  почтовом
отделении, куда пришла отправить телеграмму.
   - Ну и где моя жена? - злобно прошипел Антон. - Имей ввиду...
   "Хряк, - раздалось со двора, - хряк, хряк..." Не сговариваясь, мы, словно
солдаты срочной службы, сделали поворот через плечо,  выскочили  из  избы  и
понеслись  на  задний  двор.  Там,  возле  открытой  двери   сарая,   стояла
девочка-подросток:  тоненькая,  даже  хрупкая,  в  старой  кацавейке,   туго
перепоясанной ремнем. На ногах у девчонки чернели калоши. Стоя к нам спиной,
девица,  ловко  орудуя  топором,  расколола  чурбак  и  принялась  подбирать
поленья. Значит, к какой-то  из  бабок  приехала  внучка  и  они  приставили
девочку к делу. Забили свои сараюшки дровами, а теперь еще заполняют и  наш.
Зима длинная, запас карман не тянет.
   - Девушка, - крикнула я, - не знаете ли... Та обернулась.  Конец  вопроса
застрял  у  меня  в  горле.  На  меня  смотрела  замечательно  похудевшая  и
помолодевшая лет на двадцать Нюся.
   - Ариша! - завопила она, бросая топор. - Уже  приехала?  Я  попятилась  и
закивала.
   - Нюся! - взвыл Антон. - Это ты?! Не может быть!
   - Может, может, - захохотала та, - пошли в избу, у меня картошечка  своя,
не купленное говно, с огорода, ровно яблочко, огурчики малосольные, пальчики
оближете.
   В полном ступоре мы  прошли  назад  в  избу.  Нюся  стащила  кацавейку  и
оказалась в стареньком ситцевом платьишке, в котором я с  изумлением  узнала
свое собственное, брошенное когда-то тут за ненадобностью. Пока  я  пыталась
выдавить из себя слово, Нюся шлепнула на стол горшок  с  картошкой  и  стала
рассказывать.
   Первое время ей было тяжело и ужасно скучно, день тянулся, как резиновый,
но потом она слазила на  чердак,  нашла  там  сундуки,  набитые  тряпьем,  и
швейную  машинку.  Бабки  показали,  как  топить  печь,  рубить  дрова  Нюся
научилась через два дня, с керосиновой лампой управляться еще раньше.
   - Баня тут у меня, - звенела Нюся, - не чета  Сандунам.  Зайдешь,  сердце
радуется, а запах! Хотите, истоплю? Антон во все глаза глядел на жену.
   - А еще, - тарахтела Нюся, - нашла чистые тетрадки, чернила и  ручку.  Я,
Антоша, новую книгу написала, да быстро как - за десять дней. Сейчас  вторую
кропаю. Господи, сколько же времени я  потеряла,  по  тусовкам  шляясь!  Ты,
Антоша, извини, но пока не допишу роман, и  с  места  не  сдвинусь.  Слушай,
Аришка, продай мне эту избу, а? Тебе же  она  не  нужна!  Все,  решено.  Ты,
Антоша, уезжай, я приеду через месячишко, а может, и через два,  до  холодов
тут поживу. Хотя зимой здесь, наверное, классно - тихо, все в снегу...
   Я не нашлась что ответить.
   - Так продаешь избу? - налетела на меня Нюся.
   - Я тебе ее подарю, все равно она нам не нужна, - отмерла я.
   - Нюся, - наконец обрел дар речи и Антон, - как  ты  выглядишь  Похудела,
помолодела, прямо красавица. Подруга смущенно хихикнула:
   - Да уж, хорошо, в сундуках одежонка нашлась, а то ходить бы голой.
   Антон повернулся ко мне - Ты уезжай домой, мы тут с ней недельку поживем.
   - А бизнес? - прищурилась Нюся.
   - Ну и чего? - вскинул брови муж. - Может, я  хочу  тут  с  тобой,  такой
молодой и красивой, вдвоем время провести, в  баньку  сходим  Антон  и  Нюся
уставились друг  на  друга  туманными  взглядами.  Чувствуя  себя  абсолютно
лишней, я выпала во двор, добрела до "мерса" и сказала шоферу:
   - Поехали назад.
   - А Антон Михайлович? - удивился водитель.
   - Тут решил жить остаться.
   - Вы шутница, однако, - покачал головой парень и пошел к избе. Через пять
минут, подгоняемый гневными криками хозяина, он сел за баранку и,  выруливая
на дорогу, заворчал:
   - Офонареть можно. Прямо не знаю, чегой-то с людьми делается.
   Я молча сидела в углу кожаного салона, глядя,  как  за  окном  проносятся
деревья. "Что делается, что делается..."  Что  непонятного:  второй  медовый
месяц у людей, в деревне, на печке. И еще, теперь я знаю, какой фразой начну
свою новую книгу: "Что нас не убивает, то идет нам на пользу".



   Дарья ДОНЦОВА 
   МИКСТУРА ОТ КОСОГЛАЗИЯ 
 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
Анонс 
 
   Вы бывали когда-нибудь в морге? Надеюсь, что нет! А  вот  мне,  Виоле
Таракановой,  пришлось  посетить  сие  заведение   в   ходе   очередного
расследования. В погоне за сюжетом  для  своего  нового  детектива  чего
только не сделаешь. А началось все очень прозаично как-то  по  дороге  с
рынка я заскочила в секонд-хенд и  купила  себе  новую  белую  куртку  с
биркой. Придя домой, я обнаружила  за  подкладкой  паспорт  на  имя  Ани
Кузовкиной. Я очень удивилась! Чтобы вернуть удостоверение  личности,  я
поехала по указанному адресу. Дверь от  крыла  пожилая  женщина.  Увидев
меня, она тут же упала в обморок.
   Оказывается, Аня пропала год назад. Я решила все выяснить, для чего и
вернулась в секонд-хенд. Поиски привели  меня  в..,  угадали,  именно  в
морг... Хотите узнать,  чем  дело  кончилось?  Тогда  купите  мой  новый
детектив. Удовольствие вам гарантировано!
 
Глава 1 
 
   Если вы, укладываясь спать, абсолютно  уверены,  что  следующий  день
пройдет просто  замечательно,  то,  как  правило,  прогноз  сбывается  с
точностью до наоборот. Во всяком случае, у меня так бывает часто.
   Первое декабря я собралась посвятить домашним  хлопотам:  сходить  за
продуктами, постирать уже  не  умещающееся  в  бачке  белье,  наконец-то
разобрать шкаф Олега, а потом с  приятным  чувством  выполненного  долга
плюхнуться на диван и уставиться в телевизор. День обещал  быть  хорошим
еще и потому, что все члены нашей шумной семьи намеревались уйти из дома
не позже восьми утра. Томочка должна была отвезти на  прививку  Никитку,
Сеню поджидал в девять какой-то особо выгодный рекламодатель, Кристинка,
естественно,  отправлялась  в  школу,  а  Олег  на  работу.  Только   не
подумайте, что я не люблю домашних, нет, мы  живем  довольно  дружно,  в
просторной квартире, но остаться  в  одиночестве  -  это  очень  большая
удача, которая выпадает мне крайне редко. А я  так  люблю  проснуться  с
осознанием того, что дома никого нет, и пойти  в  ванную,  не  натягивая
халат. Как правило,  мне  приходится  одеваться,  своего  мужа  Олега  и
Томочки я не стесняюсь, но Сеня-то не мой супруг, а Тамарин. И хотя  нас
связывает крепкая дружба, халат - обязательное условие.
   Но сегодня можно было идти умываться в неглиже. Я откинула  одеяло  и
мигом схватила байковый халат. Ну и холод! Олег  опять  открыл  форточку
нараспашку. Ежась от ледяного ветра, я  захлопнула  ее  и  пошлепала  по
коридору, отличное настроение вдруг куда-то улетучилось.
   Следующая неудача подстерегала меня за завтраком. Налив кофе, я взяла
сахарницу, и в тот же миг она, невесть как вырвавшись из рук, шлепнулась
на пол, мгновенно превратившись в груду красных осколков.
   Тот, кто хоть один раз собирал с  пола  рассыпанный  сахарный  песок,
поймет, как я обозлилась! Сколько ни маши веником, сколько  ни  три  пол
тряпкой, все равно ноги будут прилипать к полу.
   Затем от зимних сапог отвалился  каблук.  Эту  неудачу  я  попыталась
пережить стоически и даже провела сама с собой сеанс психотерапии.
   "Ничего, Вилка, - бормотала я, вертя в руках испорченную обувь, - это
абсолютная ерунда, давно пора выбросить  опорки  на  помойку,  не  стоит
расстраиваться, можно взять сапожки Кристи, те, которые стали ей малы".
   Сказано - сделано. Я слазила на антресоли, вытащила  коробку,  вынула
замшевые "скороходы" и приободрилась: конечно, они  мне  велики,  Кристя
носит теперь сороковой размер,  но  ведь  намного  хуже  было  бы,  имей
девочка, допустим, тридцать четвертый, вот тогда  шансов  надеть  сапоги
просто бы не осталось.
   Наконец, преодолев все трудности, я очутилась  в  магазине  и  начала
бросать в тележку необходимые продукты. Медленно двигаясь между рядов  с
банками и  пачками,  я  добралась  до  отдела,  где  торговали  сыром  и
колбасой. Тут товар отпускала продавщица, приятная,  веселая  тетка  лет
сорока.
   - Что желаем? - ласково пропела она. - Душа чего просит?
   - Скорей желудок, - улыбнулась я.
   - Теперь, слава богу, себя  порадовать  можно,  -  охотно  поддержала
диалог торговка, - всего навалом.
   - Дайте граммов триста сыра.
   - Какого?
   Я уставилась на витрину. Сегодня, когда дефицита продуктов  нет  и  в
помине, основная  сложность  -  выбрать  из  моря  предлагаемого  товара
нужный. А это сделать порой непросто. Ну какая, скажите, разница,  между
"Радамером", "Маасдамом" и "Дамталером"? На  вид  совершенно  одинаковые
круги с большими дырками, и цена у них одна и та же.
   - Мне, наверное, - начала я и взвизгнула:
   - Ой, мама!
   - Что случилось?
   - У вас там мышь! - взвыла я.
   - Где?
   - В витрине! Вон смотрите, сидит и ест сыр.
   - Какой?
   Вопрос слегка удивил меня. Ее  что,  интересует  сорт  сыра,  который
предпочитает грызун?
   - Ну, кажется, "Ольтерман", - дрожащим голосом ответила я.
   Если я чего и боюсь, так это совершенно безобидных мышей.
   - Вот зараза, - с чувством  воскликнула  продавщица,  -  разбирается,
дрянь серая, небось на "Атлет" не села, к "Ольтерману" подобралась.
   Ну, ща тебе мало не покажется!
   С этими словами она  исчезла  в  подсобке.  Мы  с  грызуном  остались
тет-а-тет. Мышь как ни в чем не бывало быстро-быстро  жевала  лакомство,
изредка  приподнимая  остренькую  мордочку,  я  же   просто   оцепенела,
вцепившись в тележку.
   Через секунду появилась продавщица, неся огромного рыжего котяру.
   - Ну-ка, Василий, - сурово произнесла она, зашвыривая кота в витрину,
- начинай!
   Я просто одеревенела. Сейчас  усатый  разбойник  разорвет  мышку!  Но
Василий спокойно обвел взглядом пространство, затем фыркнул,  сел  задом
на сосиски, зевнул и преспокойно откусил от батона "Докторской" колбасы.
Теперь в витрине обедало двое: справа - мышка, слева - кот.
   - Ах ты паразит! - завопила продавщица. - Мышей  уже  не  жрешь!  Зря
только кормим бездельника! И ведь что интересно...
   - Что? - машинально поинтересовалась я.
   - Да тут много чего лежит, -  задумчиво  протянула  она,  -  говядина
запеченная,  буженина,  окорок,  курочка  копченая...   Все   вроде   бы
натуральное, отчего же Ваську на вареную колбасу повело, а? Понимаешь?
   - Нет, - откровенно призналась я.
   - Животное-то не обмануть, - вздохнула продавщица, -  небось  в  этих
натуральных кусках одни консерванты, а в "Докторской" ничего такого и  в
помине нет! Вот Василий и жрет! Давно заметила, он продукцию  Таганского
мясокомбината предпочитает, Останкинский даже не тронет. Надо мне  самой
этой колбаски домой прихватить, той,  что  Васька  обжевал,  небось  она
самая свежая!
   С этими словами продавщица выдернула кота из витрины, вытащила  батон
докторской, отрезала  обкусанную  часть  и  быстро  сунула  в  прилавок.
Василий развалился у весов и начал степенно умываться.  Мышь,  очевидно,
наевшись до икоты, шмыгнула куда-то в глубь витрины.
   - Так какой сыр вешать станем? -  Торговка  приступила  к  выполнению
профессиональных обязанностей.
   Я в задумчивости посмотрела на  обгрызенный  "Ольтерман".  Интересно,
почему именно этот сорт привлек  мышь?  Права  продавщица,  животное  не
обмануть.
   - Мне вон тот кусок, который мышка ела, - отважно решила я, -  только
обкусанный краешек отрежьте!
   - Конечно, - улыбнулась продавщица и шмякнула желтый кругляш на весы.
   С туго набитыми пакетами я вышла из магазина. Улица, которая ведет от
метро к нашему дому, достаточно оживленная, буквально на каждом шагу тут
находятся всевозможные торговые точки, правда  крохотные:  "Канцтовары",
"Конфеты", "Все для дома", "Счастье рыболова"...
   Я остановилась, передохнула и двинулась  дальше.  Сейчас  будет  кафе
"Плюшка", и я сверну налево. Но что  это?  Вместо  оранжевой  вывески  с
черными  буквами  над  кофейней   висела   другая   табличка,   голубая.
"Эксклюзивный секонд-хенд".
   Значит, "Плюшка" разорилась, что, в общем, вполне объяснимо. Один раз
я заглянула туда и  была  поражена:  крошечное  пирожное  стоило  триста
рублей, а за чашечку капуччино просили почти полтысячи. А  теперь  здесь
торгуют подержанным шмотьем. Я снова  остановилась,  опустила  сумки  на
ступеньки и вздохнула. Надо же, "Эксклюзивный секонд-хенд", очень смешно
звучит, вроде как "Самые вкусные объедки".
   Внезапно  дверь  распахнулась,  из  проема   высунулся   растрепанный
мальчишка.
   - Заходите, не стесняйтесь, мы только сегодня открылись!  Ну,  идите,
по случаю первого дня работы скидка сорок процентов.
   Не понимая зачем, я шагнула внутрь и очутилась в  помещении,  где  на
вешалках висело огромное количество одежды.
   - Чего хотите? - суетился паренек. - Верхнее, нижнее? Куртку?
   - Куртку можно, - пробормотала я, - с капюшоном, теплую, но легкую.
   - Сюда. - Юноша  начал  подталкивать  меня  в  глубь  лавки.  -  Вот,
гляньте.
   Быстрым движением он выхватил вешалку с мрачной, бордовой курткой.
   - Классная вещь, немаркая.
   Я поморщилась.
   - Очень темная.
   - Тогда берите эту!
   В руках продавца  оказалась  кислотно-розовая  куртенка,  похожая  на
одеяние для гигантской Барби.
   - Спасибо, - вздохнула я.
   Совершенно  зря  я  зарулила  в  эту  лавку  со   старьем,   хотя   я
несправедлива. Вещи выглядят  совершенно  новыми,  большинство  украшено
бирками.
   - Может, такая подойдет? - выкрикнул мальчишка.
   Я подняла  глаза  и  ахнула.  Парнишка  держал  в  руках  мою  мечту.
Снежно-белая, слегка приталенная куртка с меховым воротником из песца.
   Неделю назад я, пробегая по Тверской, увидела в витрине одного бутика
потрясающую вещь, ноги сами внесли меня в магазин, но уже через  секунду
я с выпученными глазами вылетела наружу.
   Очень красивая курточка стоила почти тысячу долларов. Пришлось  уйти,
бормоча себе под нос:
   - Ну и не очень-то хотелось! Подумаешь!
   Кому нужна белая верхняя одежда! Это же каждый день стирать придется!
   - Смотрите, какая элегантная! - частил мальчишка, дуя на воротник.  -
Мех натуральный, воротничок отстегивается, подкладка тоже, верх в машине
стирается...
   - И сколько? - робко поинтересовалась я.
   - Тысячу рублей.
   - Сколько? - подскочила я.
   - Это без скидки, - мигом засуетился  продавец,  -  вам  она  сегодня
всего в шестьсот обойдется! Ладно,  как  самому  первому  покупателю  за
пятьсот отдам!
   Я надела куртку и подошла к зеркалу.  Сидит  изумительно  и  выглядит
точь-в-точь как та, из бутика.
   - Странно, однако...
   - Что? - подлетел ко мне мальчишка.
   - Мерила похожую в магазине на Тверской, там она тоже стоила  тысячу,
только долларов!
   Юноша засмеялся:
   - Да они небось берут вещи в одном месте с нами!
   - А где?
   -  Крупные  универмаги  Европы   не   хранят   прошлогодние   модели,
предпочитают их продавать за бесценок, вот  дорогие  магазины  в  Москве
этим и пользуются. Купят за двадцать баксов, а лохам  впаривают  за  две
тысячи "зеленых", и ведь их покупают. А мы честные, людей не обманываем!
   - Значит, здесь все вещи новые?
   - Конечно, видите  бирочки?  И  потом,  мы  называемся  "Эксклюзивный
секонд-хенд", значит, нашими дилерами отобрано самое лучшее!
   Берете?
   Я кивнула, чувствуя себя совершенно счастливой. Вот это  удача,  нет,
не зря мне к