рь  вела  в  директорский  кабинет,  и
сделано это было из функциональных соображений.  Начальство,  обладавшее
зычным голосом,  не  хотело,  чтобы  сидевшие  в  приемной  слышали  его
разговоры.
   - Пожалуйста, - притормозила домработница и распахнула дверь.
   Я шагнула внутрь и не удержала завистливого вздоха. Именно так должна
была выглядеть моя комната, имей я в кармане столько денег,  сколько  их
было у родителей Вадима.
   Вообще говоря, мне грех жаловаться. Всю жизнь я прожила  в  отдельной
квартире, крохотной "двушке". Большинство ребят из моего класса  обитало
в таких же, и у них на тридцати  квадратных  метрах  толпилось  безумное
количество   родственников.   У   Ленки   Мамалыгиной,    например,    в
десятиметровке жил  старший  брат  с  женой  и  двумя  младенцами,  а  в
"большой" комнате ютились остальные члены  семьи.  У  Мишки  Каретникова
вообще не было кровати, он спал на кухне, на надувном матрасе.  А  куда,
скажите, ему было деваться, когда отец привез из деревни  свою  безумную
мать? Мишкину софу отдали бабке, а другую кровать в квартиру  невозможно
было впихнуть. Мы же с Раисой жили вдвоем, но своей комнаты  у  меня  не
было. Спали мы в "маленькой", а "залу" мачеха превратила в гостиную, там
стоял телевизор. Уроки я делала на кухне. Игрушки мои лежали в ящике под
кроватью, а книг в нашем доме не  водилось.  Попав  впервые  в  гости  к
Томочке, я обомлела, увидев бесконечные стеллажи с книгами, и спросила:
   - Зачем вам столько книжек? Только пыль собирать, лучше в  библиотеке
взять!
   Класса с пятого я стала мечтать о собственной комнате, кстати, мечтаю
о ней до сих пор.
   Мне кажется, что у мужа и жены должны быть разные спальни.  Никто  не
мешает супругам укладываться в одну постель, но должна существовать хоть
теоретическая возможность закрыть за собой дверь и остаться в  блаженном
одиночестве. Не знаю, как у вас дома, а  у  нас  в  относительном  покое
можно оказаться лишь в туалете, да и то очень ненадолго.
   Годам к двадцати пяти, уже живя в одной квартире с Томочкой, я  очень
хорошо представляла, чего  хочу  :  большую,  тридцатиметровую  комнату.
Стены светлые, занавески и ковер нежно-зеленого цвета. Такого же оттенка
и накидка на огромной кровати. Никаких раскладных диванов, на которых  я
сплю всю жизнь, только "стационарная" кровать, с горой подушек и  теплых
пледов. А около нее должна стоять большая тумбочка с  уютной  настольной
лампой. На одной стене - книжные полки, на другой - картины...
   Парочка кресел, торшер... Мечтать не вредно, никогда у меня не  будет
подобной комнаты. Но сейчас я воочию увидела ее, только принадлежит  она
Вадиму. Впрочем, было тут  то,  что  ни  при  каких  обстоятельствах  не
оказалось бы в моей спальне. В правом углу громоздился черный концертный
рояль,  около  него  стоял  пюпитр  с  нотами,  рядом,  на   специальной
подставке, лежала скрипка.
   - Когда  я  вам  понадоблюсь,  позовете,  -  шепнула  домработница  и
исчезла.
   - Вы ко мне? - раздался с кровати тихий голос.
   Я подошла ближе. В горе  подушек,  укрытый  светло-зеленым  пушистым,
даже на взгляд мягким пледом,  полулежал  юноша.  В  руках  у  него  был
толстый том.
   - Вы ко мне? - повторил он и отложил книгу.
   Мой взгляд на секунду упал на  обложку:  "История  взлета  и  падения
Римской империи".
   - Меня зовут Виола Тараканова.
   - Вадим, - представился молодой человек.
   -  Ваша  домработница,  очевидно,  приняла  меня  за  врача.  Сначала
отправила мыть руки, а потом привела сюда.
   - У меня бронхит, - пояснил Вадим, - поэтому ходят  медсестры  делать
уколы, каждый раз появляются новые  женщины,  вот  Лариса  Михайловна  и
перепутала. Слушаю вас.
   - Я из милиции.
   - Откуда? - удивился Вадик.
   - Из уголовного розыска.
   Парень сел, нашарил тапки, надел их, потом встал и, указав  рукой  на
два кресла, между которыми стояли маленький столик и  торшер,  церемонно
сказал:
   - Прошу, присаживайтесь. Никогда не имел дела  с  правоохранительными
органами.
   - Вы не получали паспорт? - улыбнулась я.
   - Только за документами приходил, - улыбнулся  он  в  ответ,  -  а  в
уголовный розыск никогда не  обращался!  Знаете,  я  даже  детективы  не
читаю, на мой взгляд, отвратительная литература.  Вот  уж  кого  следует
привлекать к ответственности, так это  их  авторов.  Вместо  того  чтобы
образовывать русский  народ,  они  потрафляют  дурным  вкусам,  создавая
низменные  произведения,  не   имеющие   ничего   общего   с   настоящей
литературой.
   - Я пришла не для того, чтобы беседовать о книгах!
   - Да, конечно, внимательно слушаю.
   - Вы были знакомы с девушкой по имени Ксюша?
   Вадим слегка порозовел.
   - Ксенией Савченко?
   Я не знала фамилии несчастной, поэтому сказала:
   - Девушкой, влюбленной в вас до такой степени, что  она  даже  решила
запечатлеть имя  "Вадим"  на  своем  плече.  Неужели  Ксюша  никогда  не
показывала вам тату?
   Вадим покраснел.
   - Я не просил ее делать эту глупость!  Честно  говоря,  я  обозлился,
когда увидел татуировку. На мой взгляд, это отвратительно,  но  у  Ксюши
имелось собственное мнение по этому поводу.
   - Вы любили ее?
   Вадим сжал губы.
   - А в чем, собственно говоря, дело?
   - Она знакомила вас со своими подругами?
   Знали вы Аню Кузовкину?
   - Нет.
   - А если подумать?
   - Нет.
   - Ксения никогда не водила вас в свои компании?
   - Нет!
   - Ни разу?
   - Нет!
   Вадим произносил короткое восклицание с самым  сердитым  видом.  Олег
называет такое поведение подследственного "уход в глухую несознанку".  Я
обозлилась: ну, Вадик, погоди!
   - Гражданин Семин, ваш гражданский долг дать показания!
   - Так рассказывать не о чем, - поморщился Вадим.
   - Хорошо, -  кивнула  я,  -  можете  сейчас  молчать.  Уйду  несолоно
хлебавши, но потом возьму у прокурора санкцию на ваше задержание, пришлю
сюда патруль, и вас под конвоем  доставят  в  СИЗО,  там  и  побеседуем,
правда, не в такой милой и уютной обстановке.  Вас,  естественно,  потом
отпустят,  но,  во-первых,  о  задержании  сообщат  в  консерваторию,  а
во-вторых, соседи по  дому  получат  обильную  пищу  для  пересудов.  Не
удивлюсь, если с вами перестанут здороваться. Объясняй потом, что ни при
чем.
   Как говорят, "то ли он украл, то  ли  у  него  украли,  но  была  там
какая-то неприятная история".
 
Глава 9 
 
   Вадик  сравнялся  по  цвету  со  стеной,  его  тонкие  пальцы  начали
вздрагивать, но голос прозвучал твердо:
   - Вы не имеете права...
   - Давайте попробуем проверить!
   С этими словами я решительно встала.
   - Бога ради, сядьте, - воскликнул Вадик, - честное слово, я ничего не
знаю! Но вы спрашивайте, я буду откровенен.
   - Как вы познакомились с Ксюшей?
   - Она меня от хулиганов спасла.
   Я удивилась:
   - Девушка? Вас?
   Вадим кивнул:
   - Понимаю, что это глупо звучит,  но  именно  так  и  обстояло  дело.
Возвращался я поздно вечером с концерта, подошли ко мне двое и велели:
   "Снимай часы, давай кошелек и мобильник".
   Вадим испугался  и  начал  безропотно  расстегивать  кожаный  ремешок
дорогого "Лонжина", но тут из темноты вылетела  худенькая,  растрепанная
девчонка и заорала:
   - Эй вы, уроды, отвяньте от человека, иначе  -  со  мной  дело  иметь
будете!
   Один из нападавших хрипло рассмеялся и спросил:
   - Че сделаешь-то?
   - А вот че, - ответила девчонка и  ткнула  хулигану  в  бок  какую-то
трубку.
   Через секунду грабитель беззвучно упал  на  асфальт.  Его  подельник,
испугавшись, мигом удрал.
   Вадим растерялся:
   - Чем вы его?
   - Шокером, - пояснила девушка, - электричеством.
   - Он убит? - продолжал недоумевать Вадик.  -  Какой  ужас!  Нам  надо
вызвать милицию.
   - Еще чего! - фыркнула девица. - Пошли, сейчас в себя придет.
   - Но он лежит на земле и может простудиться...
   - Ты прям придурок, - покачала головой  девушка,  -  он  же  тебя  не
пожалел. Не боись, шокер на пару минут выключает. Видишь, уже шевелится,
давай, рвем когти, ща встанет, нам плохо придется!
   С этими словами она потащила Семина к его дому. Скрипач  едва  плелся
за своей спасительницей. Вадик  никогда  не  участвовал  в  драках,  его
детство прошло за пюпитром, в школу его всегда водила мама, да и  учился
он в специализированном музыкальном учреждении,  в  котором  дети  редко
затевают потасовки. Короче говоря, ему от переживаний стало плохо.
   Ксюша дотащила Вадика до квартиры и сдала на руки его  маме  Леокадии
Львовне. Та, охая и ахая, зазвала Ксюту пить чай.  Вот  так  и  началась
любовь.
   Первое время Вадик был искренне увлечен Ксенией,  она  решительно  не
походила  на  великолепно  воспитанных  девушек  со  скромным  макияжем,
которые до сих пор окружали юношу.
   Ксюша красила губы кроваво-красной помадой, носила кофточки, расшитые
бисером и блестками, не умела пользоваться  ножом,  никогда  не  слышала
фамилию Шнитке, а последней прочитанной ею книгой были "Три  мушкетера".
Вадика она привлекла детской непосредственностью,  веселостью  и  бьющим
через край жизнелюбием.
   До сих пор скрипачу  попадались  апатичные,  задавленные  воспитанием
девицы. Вадику показалась забавной роль профессора  Хиггинса,  он  очень
любил пьесы Бернарда Шоу и подумал, что сумеет переделать Ксюшу на  свой
лад. Леокадия Львовна, правда, пыталась остановить сына,  но  ее  всегда
послушный мальчик закусил удила.
   Был еще один момент, связавший их крепче каната. До сих пор у Вадика,
несмотря на то что он  справил  двадцатилетие,  не  было  опыта  половой
жизни. Он водил девушек в театры и музеи,  но  потом  неизбежно  вставал
вопрос: а дальше что? Следовало  проявить  инициативу,  но  у  Вадика  в
квартире постоянно кто-то находился, а его девушки стеснялись устроиться
в подъезде или на природе. Ксюша же оказалась решительной, через  неделю
после знакомства она затащила Вадика в какой-то подвал, где, к огромному
удивлению парня, нашлась каморка, запиравшаяся на ключ, и кровать.
   Опьянение длилось полгода, потом Вадик начал прозревать и  испугался.
Профессора Хиггинса из него не вышло, Ксюша по-прежнему не  пользовалась
ножом, зато Вадим неожиданно поймал себя на том, что ест котлеты  руками
прямо со сковородки. Потом его стала раздражать манера Ксюши произносить
"че", ее слишком яркий макияж и  то,  что  девушку  нельзя  было  никуда
пригласить: в концертном зале она засыпала, в театре все время вертелась
в кресле и ела шоколадки, а в гости Вадим ее ни к кому звать не решался,
потому что стыдился редкостной невоспитанности подруги.
   Потом хитрая Леокадия Львовна, ни разу не сказавшая о  Ксюше  плохого
слова и всегда встречавшая девочку с распростертыми объятиями, попросила
сына  отвезти   кое-какие   книги   Марине,   тридцатисемилетней   вдове
композитора Гольцева.
   Вадик,  естественно,  поехал.  Марина  встретила  его  в   изысканном
домашнем наряде, проводила в гостиную, угостила коньяком. В доме,  кроме
красивой вдовы Гольцевой, никого не было.
   В какой-то момент Марина слишком низко наклонилась, в  вырезе  халата
мелькнула высокая грудь. Одним словом, встреча завершилась в спальне, на
кружевном белье. Попав в руки опытной дамы, Вадим потерял к Ксюше всякий
интерес. В каморку в подвале его больше не тянуло,  при  воспоминании  о
грязном матрасе парень передергивался-. Через некоторое время до  Вадика
дошло: он никогда не любил Ксюшу, от нее следует избавиться.
   - И вы дали девушке от ворот поворот? - спросила я.
   Вадик кивнул:
   - Да, я объяснил, что мы не пара.
   - А она?
   - Плакала сначала, звонила, приходила, но я стоял на  своем:  дружить
можно, но любви нет и  замуж  я  ее  не  возьму!  Потом  Ксюша  наделала
глупостей, и я прервал все отношения.
   - Каких глупостей?
   Вадим вздохнул.
   - Пришла в очередной раз и бросила на стол доллары, небольшую  сумму,
тысячи три, но я очень удивился, откуда бы ей столько взять.
   Ксюша указала бывшему любовнику на деньги и заявила:
   - Вот, зря ты считаешь меня нищетой убогой, смотри! Теперь, когда  ты
знаешь про приданое, возьмешь меня в жены?
   Вадик  обозлился,  как  следует  допросил  глупышку,  узнал,  что  та
попросту украла деньги у мачехи, и возмутился:
   - Убирайся, не хочу иметь дело с воровкой.
   Ксюша, рыдая, ушла. Все, больше они не виделись.
   - Когда произошло объяснение?
   Вадим призадумался.
   - Холодно было, снег лежал, год назад. Точно! Вспомнил! В самом конце
ноября.
   В комнату постучали.
   - Да, - раздраженно воскликнул скрипач, - ну кто там еще?
   Вошла домработница.
   - Уж извините... Опять, как вчера, одной не справиться!
   - О господи, - закатил глаза Вадим, - иду!
   Потом он повернулся ко мне:
   - Простите, бога ради. Мама завела котенка, крохотного совсем,  лезет
везде. Вчера под  холодильник  заполз,  сегодня,  похоже,  тоже.  Сейчас
достану его и вернусь.
   Легким шагом он вышел в  коридор.  Я  осталась  одна  и  снова  стала
оглядывать комнату.
   Надо же, как тут все  продумано,  красиво,  да,  хорошо  иметь  много
денег, небось одно кресло, на котором сейчас  сижу,  стоит  столько  же,
сколько вся мебель в нашей гостиной. Томочкин супруг Сеня  очень  хорошо
зарабатывал, но сейчас у него не  лучшие  времена,  журнал,  который  он
выпускает, не выдерживает конкуренции  и  вот-вот  перестанет  выходить,
Томочка не работает, сидит дома с Никиткой, Олег, правда,  целыми  днями
занят на службе, но вы, наверное,  знаете,  сколько  получает  сотрудник
милиции. Я же, хоть и зовусь  теперь  писательницей,  бешеных  гонораров
пока не имею. - Впрочем, если не напишу в кратчайший срок  новую  книгу,
то вообще ничего не заработаю. Тут же  передо  мной  возникла  тщедушная
фигурка Смоляковой, впархивающая в шикарный "Мерседес", и  я  заскрипела
зубами.
   Огромным усилием воли подавив в  себе  зависть,  я  переключилась  на
кресло. Какое замечательное, мягкое, очень  удобное...  Рука  скользнула
между подлокотником и сиденьем, пальцы  на  щупали  скомканную  бумажку.
Ага,  в  их  безупречно  убранном  доме  тоже  можно  найти  беспорядок.
Очевидно, Вадим, как Кристина, любит съесть шоколадку, а потом запихнуть
обертку в глубь кресла.
   Я вытащила смятый листок, разгладила его и поняла,  что  держу  перед
собой письмо, написанное на вырванной из тетради страничке.  Никогда  не
читаю посланий, адресованных другим людям, но тут  мой  взгляд  упал  на
фразу: "Ты убил Ксюшу", и, мигом отбросив  все  приличия,  я  впилась  в
текст.
   "Всегда знала, что ты подлец! Негодяй! Ты убил Ксюшу! Тебе это так не
пройдет! Немедленно позвони по этому телефону. Рената".
   Я  сунула  бумажку  в  сумку,  постаралась  сделать  спокойное  лицо,
дождалась Вадима и откланялась.
   На улице я вытащила мобильный.
   - Алло, - ответил звонкий детский голосок.
   - Позовите Ренату.
   - Она придет с работы через час! - выкрикнул ребенок.
   Я посмотрела на часы: пора ехать домой.
 
*** 
 
   Неожиданно в нашем доме оказалось тихо, а на кухне сидел  один  Олег,
самозабвенно евший мясо прямо со сковородки.  Чугунину  он  поставил  на
клеенку, а за ней водрузил газету "Петровка, 38". Я постаралась сдержать
раздражение.
   Очень хорошо понимаю, что  каждый  мужчина  в  глубине  души  уверен:
вселенная вращается именно вокруг  него.  Зачем  представители  сильного
пола женятся? Да просто для того, чтобы иметь человека,  который  станет
выслушивать его идеи преобразования мира и чистить ему брюки.
   Я очень хорошо отношусь к Олегу, порой люблю  его,  порой  смотрю  на
супруга, как мама на маленького ребенка, порой жалею своего недотепу, но
иногда он раздражает меня до потери разума.
   Спусковых крючков  моего  бешенства  несколько.  Я  категорически  не
понимаю, почему, придя домой, надо швырнуть ботинки  в  разные  стороны.
Отчего бы не поставить их рядом, а?
   Еще в исступление меня приводит нежелание  Олега  закрывать  шкафы  и
ящики. Если он открывал гардероб или искал что-нибудь в аптечке,  можете
быть уверены, дверцы будут стоять нараспашку, пока  я  их  не  захлопну.
Зачем развешивать одежду на спинках стульев в гостиной, когда  ее  нужно
поместить в шкаф? Почему надо мыть руки и чистить зубы, отвернув краны с
водой до упора так, чтобы струя сильно била в  раковину?  Зачем  следует
выдавливать зубную пасту с конца тюбика? Отчего не вернуть на место круг
от унитаза? Нет ответа на сии вопросы.
   Одно время я пыталась воспитать Олега, читая ему нудные нотации.  Муж
злился, и педагогический азарт  перетекал  в  скандал.  Через  некоторое
время мне стало понятно: Куприн недрессируем, как жираф.  Слегка  утешал
меня тот факт, что Сеня ведет  себя  дома  точно  так  же.  Еще  наши  с
Томочкой  мужчины  обожают  давать  нам  советы  по  ведению   домашнего
хозяйства и щедро раздают указания.
   - Холодно уже, - заявил пару недель назад Сеня.
   - Пора окна заклеить, - подхватил Олег.
   Через два дня они с возмущением принялись восклицать:
   - Ну вы и сделали работу! Разве так надо!
   Следовало сварить клейстер, нарезать  бумагу  и  не  покупать  дрянь,
которая тут же отвалилась!
   Спрашивается, если так хорошо знаешь, как утеплять окна, то отчего бы
самому не сделать это? ан нет, наших мужей хватает лишь на теоретическую
часть.
   В какой-то момент мы с Томочкой поняли, что хотим  жить  спокойно,  и
перестали делать мужьям замечания. В конце концов, живи у вас  дома  все
разбрасывающий в разные стороны гиббон, вы бы, наверное, не требовали от
него многого. Вот и мы перестали, собственное спокойствие дороже. Теперь
я абсолютно молча подбираю ботинки Олега, вешаю его брюки в шкаф  и  мою
зеркало  в  ванной.  Единственное,  что   раздражает   меня   почти   до
невменяемости, это привычка Куприна лопать  ужин  прямо  со  сковородки.
Впрочем, хорошо, что он догадался поднять крышку и нашел мясо. Обычно  я
обнаруживаю Олега с куском колбасы в руках возле кастрюли  с  супом.  На
мой вопрос: "Отчего не налил себе суп?" - следует, как правило, один  из
двух ответов. Первый: "У нас есть суп? А я и не заметил".  Второй:  "Щи?
Их же греть надо".
   Олег оторвался от газеты.
   - Привет, как делишки?
   - Хорошо, - процедила я, отняла у него сковородку, переложила еду  на
тарелку и поставила на стол. - Ты ешь, как поросенок!
   - У тебя неприятности? - насторожился Куприн.
   - Нет!
   - Книга пишется?
   - Нет!! То есть все еще пишется.
   - В издательстве отругали?
   - Нет!!! С чего ты взял!
   - Ты начинаешь воспитывать меня, когда у тебя  какие-то  проблемы,  -
вздохнул Куприн,  -  в  прошлый  раз,  когда  ты  застряла  на  середине
рукописи, побила меня тряпкой.
   - Глупости, - обозлилась я, - просто я швырнула в  тебя  полотенце  и
случайно попала.
   - Хорошо хоть не завернула в него гирю, - притворно вздохнул Куприн и
вновь уткнулся в газету.
   Неожиданно злость куда-то делась, и я рассмеялась.
   - Что на этот раз? - буркнул Олег.
   - Вспомнила, как твой Веня Малышев с вором боролся!
   Олег тихо захихикал.
   - Венька умелец.
   В начале  девяностых  годов,  когда  прилавки  встречали  покупателей
полной пустотой, Вене Малышеву где-то бог послал.., нет, не кусок  сыра,
а килограммов пять замечательной свинины.
   У Веньки, как у всех нас в те годы, дома имелось аж три холодильника,
и все  они  оказались  забиты  под  завязку.  На  улице  стоял  декабрь,
приближался Новый год. Малышев, страшно  довольный  тем,  что  вопрос  с
праздничным угощением решен, запихнул сырой окорок в пакет и вывесил  за
окно. Помните Москву девяносто первого  года?  Зимой  из  всех  форточек
торчали кульки и авоськи.
   В самом радостном настроении Венька лег спать, а утром обнаружил, что
пакета нет. Квартира Малышева расположена на втором этаже, рядом  растет
раскидистое дерево. Кто-то влез на него и срезал сумки, все, до  которых
смог дотянуться.
   Естественно; Веня и пострадавшие соседи  пришли  в  бешенства  И  тут
Малышева озарило!
   Чере