тарно. "Люди гибнут за  металл.
Сатана там правит бал".
   И он снова включил чайник. В комнате  стояла  жуткая  духота,  окно  было
забрано решеткой, и форточка, кажется, вообще не  открывается,  и  еще  этот
специфический запах. Ни в одном учреждении не сыскать подобного  "букета"  -
пыль,  старые  бумаги,  кофе  и  что-то  еще,   затхлое,   тяжелое,   просто
невыносимое. Может, так пахнет человеческое горе?  Кое-как  я  справилась  с
негативными эмоциями и спросила:
   - Она говорила вам, что Никита был болен раком?
   Куприн кивнул:
   - Естественно.
   - Ну и что, вы проверили? Олег Михайлович улыбнулся:
   - Извините, пока не успел.
   - Почему?
   - Но ее только вчера арестовали, время есть.
   - Послушайте, - возмутилась я, - а что, если она не виновата?
   Куприн поднял вверх руки:
   - Да вы не волнуйтесь так, сделаем все необходимое, только...
   - Что?
   - Только семейные разборки происходят намного чаще, чем  вы  думаете.  По
статистике, семьдесят пять процентов  преступлений  совершают  родственники.
Понимаю, что вам это кажется ужасным...  Вы  сейчас  домой?  Передайте  Юрке
привет, кстати, что с ним приключилось? Бюллетень взял.
   - Давление замучило, - буркнула я и ушла.

ГЛАВА 25

   В метро я в задумчивости села на скамейку. Придется ехать к  этому  Славе
Рыбакову, кто-то же  должен  передать  Альбине  вещи  и  продукты.  Вряд  ли
рафинированный Антон захочет таскаться с сумками на Петровку...
   До Рыбакова я добиралась больше часа,  и,  когда  наконец  перед  глазами
возникла высоченная бетонная башня, ноги уже гудели от усталости.
   Из-за железной двери раздался детский голос:
   - Кто?
   - Открой, Дашенька, меня прислала мама.
   - Подождите, - сказала девочка.
   Несколько минут за дверью стояла  тишина,  потом  загремели  замки,  и  в
проеме возник высокий стройный мужчина в красивом спортивном костюме.
   - Вам кого?
   - Славу Рыбакова!
   - Слушаю, - без тени улыбки ответил хозяин.
   - Меня прислала Альбина Соловьева.
   - Не знаю такую.
   - Да будет вам, у нее случилось несчастье, и требуется ваша помощь.
   - Проходите, - велел мужчина и посторонился.
   Я вдвинулась в довольно большую, хорошо обставленную комнату. Мебель была
намного лучше, чем у нас с Тамарой,  но  не  шла  ни  в  какое  сравнение  с
кожаными диванами и буфетами из цельного дерева, украшавшими дом Соловьевых.
   - Садитесь, - велел Рыбаков.
   Я устроилась в кресле, и тут  в  гостиную  вошла  Даша.  Даже  зная,  что
девочки единоутробные сестры, трудно было найти сходство между ней и  Викой.
Моя ученица пошла внешностью в бабушку, мать Никиты. В ней  ясно  проступала
иудейская кровь - копна роскошных кудрявых темных волос, чуть выпуклые карие
глаза, выразительные и печальные, легкая смугловатость  кожи.  Да  и  фигура
свидетельствовала о том же - не слишком  длинные  ноги,  низкая,  отнюдь  не
тонкая талия.
   Даша Рыбакова выглядела  совершенно  иначе.  Просто  Аленушка  с  картины
художника Васнецова. Светло-русые пряди собраны в хвост, не слишком  большие
голубые глаза, легкий румянец на снежно-белом лице и  невероятная  хрупкость
фигуры.  Казалось,  что  девочка   вот-вот   переломится   пополам,   просто
тростиночка.
   - Здравствуйте, - весело сказала она и уселась на диван.
   - Даша, - велел отец, - нам нужно поговорить наедине.
   - Хорошо, - тут же согласился ребенок.
   И без всяких обид и гримас выскользнула в коридор. Очевидно,  характер  у
Даши был такой же светлый, как ее волосы. Вика ни  за  что  не  упустила  бы
возможности устроить скандал.
   - Излагайте, - велел мужчина, по-прежнему, без всякой улыбки.
   Я попыталась как можно более подробно описать  ситуацию.  Слава  ни  разу
меня не прервал, ни один вопрос, ни одно  восклицание  не  сорвалось  с  его
красиво очерченных губ. Лицо любовника Альбины напоминало  маску,  настолько
оно было безучастным.
   Наконец я иссякла. Рыбаков помолчал и спросил:
   - А от меня что надо?
   - Сдайте передачу, сейчас объясню, какие...
   - Деньги Никиты теперь Альбине не достанутся, - неожиданно сказал  Слава.
- Убийца не может наследовать имущество своей жертвы.
   - При чем тут это?
   - А кто станет распоряжаться средствами?
   - Антон, наверное,  Вика-то  несовершеннолетняя.  Кстати,  теперь,  когда
отпала необходимость соблюдать тайну,  вы  можете  зарегистрировать  брак  с
Альбиной и познакомить девочек.
   Слава,  не  мигая,  глядел  на  меня.  Его  мужественное  лицо   внезапно
показалось мне противным. С таким самодовольным  видом  фотомодели  мужского
пола демонстрируют нижнее белье и рекламируют  зубную  пасту.  Этакая  смесь
самолюбования  и  легкого  презрения  к  остальным  людям,   не   наделенным
правильными чертами лица. Но  мне  никогда  не  нравились  красавцы.  Всегда
казалось, что мужчина должен гордиться не идеальной формой носа или  рта,  а
эрудированностью, интеллигентностью и широтой души.
   - Нас с Альбиной ничего не связывает, - отмерил Слава.
   - Как это? - оторопела я. - А Даша?
   Рыбаков  глубоко  вздохнул,  под  тонкой  майкой  напряглись  безупречные
мускулы. Небось целыми днями качается в  тренажерном  зале.  Хотя,  не  надо
злиться, он же тренер и обязан поддерживать форму.
   - Не скрою, - спокойно пояснил Слава, - у  нас  одно  время  была  связь,
плодом которой явилась Дашенька. Но Альбина не ушла от мужа, более того, она
оставила девочку нам с матерью.
   - Но...
   - Следует отметить, - совершенно бесстрастно продолжал Рыбаков, - Альбина
-  великолепная  мать,  она  часто  навещает  Дашу  и,  являясь  более   чем
обеспеченной женщиной, дает определенную  сумму  на  воспитание  девочки.  К
сожалению, моя зарплата невелика.
   - Но... - попыталась я еще раз сбить плавную речь Славы. - Но...
   - Но, - не сдался мужчина, - никаких взаимоотношений между нами нет.
   - Как это!
   - Очень просто.  Любовь  закончилась  очень  давно,  но  ради  дочери  мы
старательно, как  могли,  изображали  любящую  пару.  Хотя,  честно  говоря,
подобное положение вещей начало меня угнетать и я давно хотел  поговорить  с
дочерью. Ну сказать, будто мы развелись. Самое обычное  дело.  Вряд  ли  она
станет страдать, ведь фактически ее воспитывала бабушка, моя мать.
   - Как же так, - залепетала я. - Альбина утверждала совсем иное.
   - Не знаю, что говорила вам госпожа Соловьева, но имейте в виду -  ничего
общего с убийцей ни я, ни моя дочь иметь не будем.
   - Она ждет вас, - тихо пробормотала я, - надеется. И потом, еще  не  было
суда, вдруг она не виновата?
   Слава презрительно скривил губы.
   - Меня никто за решетку не сажает, раз арестовали, значит, имелся  повод,
- отчеканил он.
   - И вы не станете знакомить Дашу с сестрой?
   - Никогда. Да и какая она ей родственница...
   - Ну ничего себе, - окончательно вышла я из себя. - Мать-то у них одна.
   - Правда? - ухмыльнулся Слава. - Но это еще ни о чем не говорит.
   - И не понес„те ей передачу? - Никогда. С убийцей не хочу иметь дело.
   - Но...
   - Простите, - твердо заявил  мужчина,  -  дальнейший  разговор  не  имеет
смысла.
   Он встал, всем своим видом давая понять, что аудиенция окончена. Пришлось
уходить, кипя от злости.
   Пока лифт нес меня с последнего этажа вниз, в голове пылал пожар.  Бывают
же такие люди! Горя от негодования, я вылетела во двор и понеслась к  метро.
Сейчас добегу до автомата и попробую связаться с  Антоном,  хотя,  чует  мое
сердце, ничего хорошего...
   - Простите, - раздался тоненький, ясный голосок. - Мне надо поговорить  с
вами.
   Я резко повернулась и увидела Дашу. Девочка сдула со лба светлую прядку и
спросила:
   - Что с мамой?
   - Она заболела, сильно, но не смертельно, ее  отправят  в  санаторий,  и,
скорей всего, ты ее несколько лет не увидишь.
   Даша в упор посмотрела на меня и закусила нижнюю губу.
   - Ага, а еще она работает радисткой в ФСБ и поэтому никогда не  ночует  у
нас. Не надо считать меня дурой, великолепно знаю, что  у  нее  есть  другая
семья.
   Я почувствовала, как на сердце наваливается тяжесть.
   - Сколько тебе лет?
   - Десять, - с достоинством ответила девочка.
   - Давай зайдем в кафе, - предложила я, указывая на  веселые  разноцветные
зонтики на той стороне проспекта.
   Мы пошли к подземному переходу. Что  же,  ей  десять  годков,  я  в  этом
возрасте великолепно разбиралась что к чему,  бегала  сама  в  школу,  могла
приготовить немудреный обед и знала, с какой стороны  нужно  затаскивать  на
диван пьяную Раису.
   Мы сели за столик, и я попыталась начать издалека:
   - Понимаешь, все очень непросто.
   - Мама попала в тюрьму? - перебила Даша. - За что?
   - Откуда знаешь? - изумилась я.
   - Подумаешь, - фыркнула девочка. - Между прочим,  из  ванной  великолепно
слышно, что в гостиной говорят. Когда меня из комнаты выгоняют, всегда делаю
вид, что иду мыться. Что мама сделала?
   - Ее обвиняют в убийстве мужа...
   - Никиты? Отца Вики?
   - Ты все знаешь?
   - Конечно.
   - И кто рассказал?
   - Сама узнала. Мама и папа редко эту ситуацию обсуждали,  а  вот  бабушка
все время папу пилила. Только мама за порог,  как  бабуля  начинает  зудеть:
"Сколько это будет продолжаться, семьи нормальной нет, никогда Альбина денег
не дождется, ситуация тупиковая. Семьи нормальной  нет,  жены  у  тебя  нет,
семьи нормальной нет, нет семьи, семьи нет..." А папа послушает,  послушает,
да как рявкнет: "Мама,  перестань!"  Она  и  замолчит.  А  мне  разрешат  ее
увидеть?
   Я растерялась.
   - Не знаю, а ты хочешь?
   - Конечно, - серьезно  ответила  Даша.  -  Наверное,  ей  там  страшно  и
тоскливо. И потом, кто же продукты передаст, говорят, в тюрьме голодают...
   - Тебя совсем не пугает, что Альбину обвиняют в убийстве?
   - Нет, - покачала головой Даша. - Она же моя мама. И потом, наверное, она
не хотела, случайно, да? Толкнула, а он упал? Так ведь?
   И она посмотрела на меня голубыми глазами, похожими на полевые цветы.
   Я растерянно пробормотала:
   - Знаешь, вина Альбины не доказана, в  деле  много  непонятных  моментов.
Следователь разберется.
   Даша тяжело вздохнула:
   - Деньги кому достанутся?
   Мне стало противно. Надо же, девочка казалась  на  первый  взгляд  вполне
приличной, и вот, пожалуйста.
   - Какая разница! - излишне резко ответила я. - Понятно  одно,  только  не
твоему папе!
   - Очень даже большая разница, - твердо ответила  Даша,  -  если  средства
окажутся у  Вики,  то  поеду  к  ней  и  попрошу  дать  взятку  следователю,
много-много тысяч долларов, вот он маму и выпустит.
   Я лишилась дара речи.  Что  это  такое  делается  на  моей  Родине,  если
маленькая девочка абсолютно уверена,  что  все  проблемы  можно  решить  при
помощи денег! Да я в ее возрасте свято верила в победу добра над злом!
   - Деньги отцу теперь не нужны, - тихо продолжила Дашенька, накручивая  на
палец легкую, светлую прядку.
   - Да? А мне показалось, что он ради звонкой монеты готов на все!  Извини,
но произвел такое впечатление.
   Даша  взяла  тоненькими  пальчиками  пластмассовую  ложечку  и  аккуратно
зачерпнула слегка подтаявшее мороженое.
   - Бедный папа всегда хотел разбогатеть, но у  него  ничего  не  выходило.
Начал торговать сигаретами - прогорел, занялся автобизнесом -  так  чуть  не
убили. А тренер копейки  получает.  Честно  говоря,  мы  жили  на  бабушкину
зарплату и на те деньги, что приносила мама,  она-то  очень  обеспечена.  Но
сейчас папа больше не нуждается...
   Девочка  замолчала  и  принялась  размазывать  белый  шарик  по   стенкам
креманки.
   - Почему? - удивилась я. - Что же изменилось?
   - Знаете, где папа работает?
   - Вроде бы в спортзале тренером.
   - Не в зале, а в клубе "Юнион трейдз",  -  пояснила  Даша,  -  это  целый
комплекс: тренажеры, шейпинг, аэробика, бассейн, парикмахерская, баня... Там
можно целый день провести, многие так  и  делают.  Абонентная  плата  -  две
тысячи в месяц.
   - Две тысячи чего? - глупо поинтересовалась я.
   - Долларов, конечно, не деревянных же, - хихикнула девочка, -  поэтому  в
"Юнионе" только очень богатые собираются.  Элита  шоу-бизнеса,  всякие  дети
банкиров, жены магнатов. Папа говорит, они потому так  цены  задрали,  чтобы
посторонних отсечь. Вроде клуб и не закрытый, приходите, пожалуйста,  но  по
карману очень немногим. Папа работает в тренажерном зале, и там полгода тому
назад  он  познакомился  с  Кирой  Волковой.  Про  Волкова  слышали?   Павла
Андреевича? Я отрицательно покачала головой:
   - Нет.
   - Ну как же, - удивилась Даша, - о нем часто по телевизору говорят, -  он
владелец сети крупных супермаркетов "Материк еды". Видели эти магазины?
   - Конечно, в нашем районе их целых три.
   - А в нашем пять, - пояснила девочка. - Он жутко богатый, покруче  Никиты
Соловьева будет, а Кира - единственная дочь, ей двадцать пять лет.
   - Ну и что? - тихо спросила я, заранее зная ответ.
   - А то! Она в папу влюбилась, у нас дома была, и они собрались пожениться
в конце лета, уже заявление подали. Павел Андреевич отцу и работу  предложил
- управляющим, и квартира у них новая есть в Кунцеве.  Дом  такой  роскошный
стоит, с зеркальными стеклами. Они с Кирой там будут жить, а  я  с  бабушкой
останусь.
   - Почему? Тебя не возьмут? Девочка грустно улыбнулась:
   - Папа Кире про маму ничего не сказал, а я вроде как его племянница, дочь
рано умершей сестры. Кира могла не захотеть связать свою судьбу с  мужчиной,
в одиночку воспитывающим ребенка.
   - Ничего себе. И ты согласилась звать папу дядей?
   - Но ведь он так долго ждал этого шанса, - ответила девочка, - так мечтал
о богатстве.
   Она замолчала, поводила пальцем по столу и добавила:
   - Конечно, обидно было, но я поняла, не  эгоистка  ведь.  Честно  говоря,
думала, может, мне к маме жить уехать. Только там Никита,  муж  ее,  ну  как
объяснить ему, кто я такая? Вот и выходило: туда нельзя и с  папой  тоже  не
останешься... Правда, бабушка у меня очень хорошая, понимаете, она ради папы
все сделает, абсолютно все. Любит его очень.
   Дашенька  внезапно  замолчала,  а  я,  честно  говоря,  не   знала,   как
реагировать на ошеломляющие новости.
   - Как вы думаете? - поинтересовался ребенок. - Может, мне теперь все-таки
переехать к маме? Никита умер, бояться нечего.  Правда,  Вика...  Интересно,
она не прогонит меня? Жаль, далеко живет.
   - Вика сейчас у меня, - тихо возразила я.
   - Тогда едем, - решительно заявила Даша, - давно хочу ее увидеть.
   - А папа что подумает? Как объяснить, куда ты вдруг делась?
   - Я занимаюсь художественной  гимнастикой,  -  пояснила  Дашенька,  -  на
"Динамо". Час туда, час назад, да четыре  часа  тренировка  идет,  никто  не
хватится. В одиннадцать вечера папа ждет  меня  в  вестибюле  метро,  обычно
бабушка встречает, но сейчас она в больнице, заболела немного. Довезете меня
до станции, и дело с концом.
   Секунду я колебалась, не зная, как поступить, потом решительно сказала:
   - Поехали!
   В метро мы сели рядышком на узкий диванчик, и я невольно вздохнула.
   -  Вам  не  хочется  меня  к  себе  везти?   -   тут   же   отреагировала
сверхчувствительная Даша.
   - Нет, просто думаю, почему Слава не рассказал Альбине правду  про  Киру,
все равно же известно станет!
   Дашенька положила на мою руку узенькую ледяную ладошку.
   - Как-то раз мама пришла к нам, а на кухне сидит соседка, Оля  Воробьева,
за сахаром заглянула. Ну папа возьми и ляпни  ей:  "Это  учительница  музыки
моей дочери".
   Оле-то все равно, взяла рафинад и ушла, а мама  как  накинется  на  папу:
"Негодяй, другую завел!"
   Дашу сразу выставили в детскую, но скандал приключился такой громкий, что
девочка великолепно все услышала, даже не заходя в ванную.
   "Так и знай, - вопила Альбина, - я свое счастье никому не отдам! Даже  не
мечтай о другой бабе! Имей в виду, если что заподозрю,  не  жить  ей,  убью,
отравлю!" Вот Слава и боялся открыть правду до официальной женитьбы. Альбина
могла запросто заявиться к Кире домой и разрушить свадьбу.
   - Бракосочетание на 23  августа  назначили,  -  пояснила  Даша,  -  утром
распишутся,  днем  -  обед,  а  вечером  они  должны  улететь  на  месяц  на
Сейшельские острова. Бабушка тогда и расскажет все Альбине.  Только  та  уже
ничего поделать не сможет. Впрочем, раз мама в тюрьме, папе  вообще  бояться
нечего!
   Поезд  с  грохотом  влетел  на   станцию   "Сокол".   "Осторожно,   двери
закрываются, следующая станция "Войковская", - пробормотал мужской голос,  у
машиниста испортился магнитофон, и он сам объявлял остановки.
   - Как вас зовут? - неожиданно спросила Даша.
   - Виола.
   - Красивое имя, - восхитился ребенок и добавил:
   - Я люблю этот сыр из баночек.
   Я покосилась на нее, не похоже, что Дашенька издевается, скорей всего, на
моем пути попалась еще одна любительница плавленого сыра "Виола".

ГЛАВА 26

   Перед входом в подъезд я попробовала объяснить Даше:
   - Вика не предполагает о твоем существовании. Поэтому  сразу,  с  порога,
ничего не говори ей. У бедняжки последние дни сплошные стрессы.
   - Зря меня за дуру считаете, - с достоинством заявила Дашенька, -  просто
познакомиться хочу, скажете, что я... Ну, кто я?
   - Моя ученица, занимаюсь с тобой немецким языком.
   Подойдя к двери, я увидела, что кнопочка звонка вновь  исчезла.  Пришлось
стучать, потом барабанить ногой, но дверь  открывать  не  спешили.  Из  недр
квартиры доносился  мерный  гул.  Наконец  приоткрылась  щель,  и  высунулся
Петька.
   - Кто там? - бдительно спросил он.
   - Сто грамм, - ответила я, - поздно спрашивать, когда дверь распахнул.
   Мы втиснулись в прихожую, и я онемела. Кругом лежат груды барахла.
   - Что у нас происходит?
   - Дядя Ленинид хочет балкон стеклить! - завопил Петька.
   Так, понятно. Как у всех бывших советских
   Людей, у нас с Томусей полно всякого барахла, которое использовать нельзя
и выбросить рука не поднимается. Наш человек,  приученный  к  резким  сменам
правительства,  дефолтам  и  панически  боящийся,  что  с  приходом   нового
начальства в стране кончится товарное изобилие, рачительно складывает всякий
мусор, исходя из принципа: вдруг пригодится. Мы с Томусей не  исключение.  А
где держать всю эту ерунду обитателю "хрущобы"? Ясное  дело  -  на  балконе.
Поэтому там у нас кошмар, лучше не выглядывать.  И  вот  теперь  папенька  в
хозяйственном пылу взялся за остекление.
   - Я мою окно в спальне! - весело орал Петька. - Грязно у вас, жуть!
   - Убраться решили, - эхом отозвался Митька. - Я пылешошу, нет  пылесосяю,
ну, в общем, при пылесосе, а Криська кекс  печет,  а  то  жратиньки  нечего,
совсем-совсем. Верка во дворе ковер бьет,  ну  и  воняет  от  него!  Как  из
помойки несет. Тетя Вилка, а ты купила мусорное ведро?
   - Нет, - удрученно ответила я, пробираясь через горы шмоток.
   Глаз случайно заметил эмалированный детский ночной горшок.  Господи,  как
он-то к нам попал и зачем мы его держим на балконе!
   - Где Тамара?
   - На оптовку пошла! - закричала Кристя. -  Все  продукты  кончились,  нам
яйца Аня дала.
   - Не отвлекайся, меси тесто, - послышался голос соседки, - иначе  осядет,
барахло получится.
   - Мака дака, - залепетала Машка.
   Так, значит, они у нас, нашли время для визита.
   - Вика, ты где?
   - Тут! - крикнула девочка и, стукнув меня дверью, вылетела из  ванной.  -
Стираю, белья гора, до неба!
   - Господи, простыни же тяжелые.
   - Аня велела порошок развести в ванной и  ногами  потоптать,  -  пояснила
Вика, - здорово вышло, прямо, как в машине. Все пододеяльники истоптала,  мы
их с Криськой во дворе развесили, сейчас шторы топчу.
   - Какие?
   - Из гостиной, такая вода течет! Тут она заметила Дашу и попятилась.
   - Добрый день, - тихо сказала гостья, - меня зовут Даша.
   Вика стояла, опустив руки вдоль тела, с ее  босых,  покрасневших  ног  на
линолеум стекли небольшие лужицы. Пауза затянулась, я уже хотела  вмешаться,
как вдруг Виктория резко сказала:
   - Так, зна