!
Услышав  последнее заявление, Кристя схватила бабу Клаву  за
жирное плечо и мгновенно вытолкала в коридор.
-  Эй,  девка,  - возмутилась старуха, - о..а  совсем?  Чаво
пинаешься?
Я  хотела было пойти на вопль и треснуть противную бабку, но
тут  в  дверь  позвонили. В полной уверенности, что  прибыла
"Скорая  помощь",  я  рванула створку и увидела  Ленинида  и
какого-то дядьку.
-  Привет, доча, - радостно сказал папенька, - вот, трудимся
с  Петрухой, уже потолок в кухне размыли. Ты бы нам  пожрать
сгоношила, а то желудок подвело. Яишенку можно, с салом...
Потом он осекся и другим тоном поинтересовался:
- Случилось чего?
Я  посмотрела  в  его простоватое лицо с мелкими  глазами  и
неожиданно  сделала  то, что никогда  не  совершала  раньше.
Шагнула вперед, уткнулась в шею папеньки и разрыдалась.
-  Ну,  доча,  - забормотал Ленинид, неумело гладя  меня  по
волосам, - ну, ну, будет. Не реви, любому горю помочь можно.
Зарплату потеряла? Так я дам!
Я вытерла сопли о его рубашку и сказала:
- Ох, папка, рубли тут ни при чем.
-  Деньги  всегда при чем, - философски отметил  Ленинид,  -
только,  вижу,  дело  и впрямь плохо,  коли  ты  меня  папой
кликать начала.
-  У Олега инсульт, парализовало челюсть, говорить не может,
- зарыдала я.
Ленинид рванул по коридору, мы с Петрухой порысили за ним.
-  Эта ерунда, - заорал папенька, влетая в спальню, - слышь,
Олег, руки-ноги шевелятся? Куприн кивнул.
- А сесть можешь?
Муж начал приподниматься.
- Ой, не надо, - испугалась Томочка.
-  Пусть  встанет,  -  остановил ее Ленинид,  -  ну,  давай,
пройдись.
Куприн дошел до окна.
- Вот, - обрадовался Ленинид, - здоровый совсем, а что языка
лишился,  так  даже  лучше, в семейной жизни  немота  только
плюс.
-  Я  всегда  считал, что немой должна  быть  баба,  -  влез
Oетруха.
Олег  схватил газету и начал что-то быстро писать на  полях.
Ленинид подошел к нему и велел:
-  Ну-ка,  рот  открой,  гляну,  чего  у  тебя  там.  Куприн
повиновался.
- Ни фига себе! - заорал папенька. - Ребята, позырьте!
Мы  все  ринулись к несчастному майору, воцарилась секундная
тишина, следом из моей груди раздался вопль:
- Это УПР-ЛХ!
- Что? - взвизгнул Сеня.
-  Долго  объяснять!  Как ты ухитрился  засунуть  устройство
целиком в рот!!! Олег пожал плечами.
- Идиот!!!
Муж  посинел,  но  меня больше не пугала происшедшая  с  ним
перемена.
- Сядь на кровать и молчи!
- Он и так слова вымолвить не может, - хихикнул Ленинид.
Сдерживая   справедливый  гнев,  я   быстренько   рассказала
домочадцам о чудодейственном средстве от храпа.
-  Да  уж,  -  покачал головой Сеня, - зубами скрежетать  он
точно не сможет! Что делать будем?
"Скорая помощь" к нам отчего-то не приехала. Но было некогда
думать, почему врачи проигнорировали вызов.
Следующий  час  мы тщетно пытались вытащить  изо  рта  Олега
резиновую  заглушку. "Пробка" сидела намертво.  В  ход  были
пущены все известные средства. Сначала влили в Куприна ложку
растительного  масла. Когда эффекта не  последовало,  Кристя
притащила  "Фейри". Увидев белую бутылочку, супруг  отчаянно
затряс головой.
-  Не  капризничай,  - велел Ленинид, -  надо  же  вытащить,
подумаешь,  набрать в рот средство для мытья посуды,  давай,
давай!
Но и "Фейри" не помог. Потом гениальная идея пришла в голову
Кристе:
-  Пусть хлебнет ледяной воды, предметы от холода сжимаются,
мы в школе учили.
Олег, не споря, поднес ко рту стакан, но противная штука  не
собиралась выскакивать.
-  Резать  надо, - вздохнул Ленинид. Куприн в ужасе  замотал
головой.
-  Или расплавить, - предложил Петруха, - давайте зажигалкой
попробуем.
Олег быстро отошел в самый дальний угол комнаты.
-  Покемоны  наступают,  - донеслось  из  коридора,  -  всем
стоять, стрелять буду!
-  Ирод  с  занятий  вернулся, -  вздохнула  баба  Клава,  -
кончилася жизня спокойная!
Не  успела  она  договорить, как в комнату вбежал  Ванька  с
большим пистолетом.
-  Покемоны мстят! - взвизгнул неуправляемый мальчик, поднял
"наган" и нажал на курок.
Послышался  сухой  щелчок, Олег схватился  за  ухо,  заорал,
изумительное противохраповое устройство упало на пол.
- Ура! - завопили все.
Удивленный  Ванька стал озираться, Маринка, отвесив  сыночку
на всякий случай затрещину, растерянно спросила:
- Вы чего? О...и совсем?
-  Нет,  -  радостно ответила Томочка, -  ступай  на  кухню,
Ванечка, шоколадку дам!
-  Покемоны,  вперед! - взвыл ребятенок и,  ужасающе  топая,
полетел в указанном направлении.
Я втащила Олега в нашу спальню и с чувством сказала:
- Убить тебя мало!
-  Ей-богу, ты всегда всем недовольна, - ухмыльнулся муж,  -
десять  минут назад, когда была уверена, что у меня инсульт,
расстроилась до слез, так порадуйся теперь, что супруг жив и
здоров.

                          Глава 10

Утро  не  принесло  никаких новых идей,  кроме  одной.  Надо
поехать в больницу к Бабкиной и поговорить с ней еще  разок.
Может, Аська перепутала. Вдруг Ежи просто рассказывал ей про
женщину  с  именем Милена, а деньги заплатил  совсем  другой
бабе?
Но в клинике меня ждало горькое разочарование.
- К Бабкиной нельзя, - пояснила медсестра.
- Почему?
-  Доктор  не велел, Константин Петрович приказал никого  не
пускать, а то вчера пришла подружка ее проведать и  чуть  до
повторного инфаркта не довела!
- Но мне надо!
- Нельзя, сказала же!
- Где можно найти ее лечащего врача?
- Константин Петрович на пятиминутке.
- Когда освободится?
Девушка глянула на большие часы, висящие на стене.
- Через час. Можете подождать на стуле возле ординаторской.
Я  села  на жесткое сиденье. Эх, зря не взяла с собой  книгу
или газету. Ну почему врачи называют пятиминуткой совещание,
которое длится намного дольше?
Ожидание  тянулось  томительно. От скуки я  пересчитала  все
трещинки  на  потолке и стенах и изучила  больных,  медленно
шаркающих  по  коридору.  Очевидно,  палаты  тут  были   без
удобств,   потому  что  возле  женского  туалета   скопилась
очередь. Потом ко мне подошла медсестра.
- Женщина, уступите место бабушке.
- Да, конечно, пожалуйста. Девушка усадила на освободившийся
стул крохотную старушку.
-  Вот,  тут подождите, скоро машина придет и отправитесь  в
Репнево.
Знакомое название заставило насторожиться. Где я слышала это
слово "Репнево"? Бабушка тихо сидела, привалившись к спинке,
потом она начала сморкаться и рыться в необъятной кошелке. Я
безуспешно  пыталась  припомнить:  ну  кто  совсем   недавно
говорил про Репнево?
Тут по коридору плотной толпой пошли люди в белых халатах. Я
отыскала  Константина  Петровича и услышала  категорическое:
"Нет!"
- Но мне очень надо.
- Не могу разрешить. Бабкиной нельзя волноваться.
- Дело очень важное! Доктор скорчил гримасу:
- Важней, чем жизнь? И потом, даже если я впущу вас в палату
интенсивной  терапии, толку не будет.  Бабкина  погружена  в
лечебный сон, разговаривать она не сможет!
- А когда прийти, чтобы с ней побеседовать?
- Недели через две!
- Так долго, - расстроилась я.
-  Ничего  не  могу поделать, - сухо ответил врач,  -  между
прочим, ей уже один раз стало хуже после вашего визита.
- Константин Петрович, - дернула врача за рукав медсестра, -
из Репнева приехали, оформите документы.
-  Почему ко мне? - изумился доктор. Медсестра глянула в мою
сторону и осторожно сказала:
-  Так Андрей Миронович уволился. Главный сказал, что теперь
вы бумаги подписываете.
-  Вот  уж  глупость, - вскипел Константин Петрович,  -  мне
только еще этой докуки не хватало!
Быстрым  шагом он пошел в обратную сторону, но я не побежала
за  ним  и не стала просить разрешение на вход в реанимацию.
Наконец  я  вспомнила Репнево! Сестра-хозяйка Лина,  ставшая
невольной   свидетельницей   ссоры   между   Отрепьевым    и
Маргаритой, бросила фразу: "А он ей отвечает: "Что  касается
денег, то они все уходят в Репнево".
Я уцепила медсестру за халат.
- Простите, что такое Репнево?
- Социальный интернат.
- Извините, я не понимаю.
- Ну дом престарелых, вон бабушку туда сейчас отправляем.
Я  посмотрела на тщедушную старушку, равнодушно  сидящую  на
стуле.
Прошел  еще  час,  пока  злой  Константин  Петрович  оформил
необходимые  бумаги. Потом он высунулся из  ординаторской  и
заорал:
- Эй, Валентина, отведи ее вниз!
- Не могу, я на перевязке, - донеслось в ответ.
- Надя, Надя, - завопил доктор, - поди сюда!
- Она заболела! - крикнули из коридора.
- Лена, зайди.
- Ленка ушла за лекарствами.
- Да что у нас происходит, черт возьми! - вскипел Константин
Петрович.  -  Средний персонал шляется незнамо где,  а  врач
должен бабку тащить?
- Давайте я отведу старушку, - быстро предложила я.
Константин Петрович сунул мне пухлый конверт:
- Ступайте на выход, машина у подъезда.
Я  подхватила безучастно взиравшую на происходящее  бабку  и
осторожно  потянула почти невесомое тельце  к  лифту.  Внизу
стояли четыре легковых автомобиля, но ни один из шоферов  не
собирался ехать в Репнево. В полной растерянности я оглядела
двор  и  заметила разбитый "рафик" темно-защитного цвета,  с
замазанными  краской  окнами. Внутри на  водительском  месте
a($%+ дядька, похожий на груду макулатуры.
- Вы из Репнева? - спросила я.
- Ага.
- За бабушкой?
-  Нам  однофигственно,  за кем,  -  пробубнил  водитель,  -
бабушка,  дедушка, курочка Ряба... лишь  бы  бумаги  были  в
порядке, а то вози старые кости взад-вперед из-за того,  что
печати нет.
Я протянула ему конверт.
- Ладно, - буркнул дядька, - запихивай бабуську.
- Можно мне с вами до Репнева?
- Залазь, - милостиво разрешил водитель и завел мотор.
Подскакивая  на  ухабах  и отчаянно дребезжа  металлическими
внутренностями, "рафик" покатил вперед. Езды оказалось около
пятнадцати  минут. Сквозь замазанные окошки  не  было  видно
дороги,   и  я,  полагавшая,  что  Репнево  -  это  название
подмосковной  деревеньки, страшно удивилась,  увидев  вокруг
блочные дома и деловито снующие машины.
-  Вылазь,  - буркнул шофер, - конечная, Репнево,  следующая
крематорий.
Никак   не  отреагировав  на  грубую  шутку,  бабушка  стала
вставать.  Я выскочила первой, помогла старухе спуститься  и
хотела  было  спросить, куда нам идти,  но  "рафик"  взревел
мотором  и  исчез.  Я  растерялась. Здорово  вышло,  стою  с
полубезумной старушкой посреди улицы. Придется спрашивать  у
прохожих, где тут дом престарелых. Очевидно, бабушка еще  не
растеряла  остатки  ума,  потому  что  она  внезапно  хрипло
сказала:
-   Через  дорогу  пошли.  Вон,  видишь,  домик  за  забором
прячется? Оно и есть, место проклятое, Репнево.
-   Почему   же  проклятое?  -  для  поддержания   разговора
поинтересовалась я, таща бабуську к подземному  переходу.  -
Дом  как  дом,  вполне даже симпатичный,  на  детский  садик
похож.
- Это с виду, - вздохнула старушка, - а внутри ад кромешный.
Вот  отдохнула в больнице, поела по-человечески, поспала  на
простынях  да на подушке, и хватит, конец счастью, пожалуйте
в  сатанинское место. Одно не пойму, за какие грехи мне  эти
муки!
Она  бормотала и бормотала, мне делалось все больше ее жаль.
Наконец,  мы доплюхали до большой железной двери и позвонили
в звонок. Высунулась румяная девка лет двадцати пяти.
- О! - воскликнула она. - Петровна! Не померла!
- Жива пока, - с достоинством ответила бабушка.
-   А  мы  уж  решили,  все,  отбросила  ты  полусапожки,  -
радовалась  девица, - вещи твои на склад сволокли,  а  место
другой  отдали.  Ну  погодь  тут,  сейчас  сообразим,   куда
поселить.
И  она  ушла,  хлопая  шлепками по  голым  пяткам.  Бабуська
навалилась на стену, у нее сильно дрожали руки.
- Ласковая у вас дежурная, - хмыкнула я.
-  Люся  еще  ничего, - тихонько ответила  старушка,  -  вот
Валентина, та чистая гидра, может ударить. Самые хорошие тут
на третьем этаже служат, вот туда бы попасть..
-  А  вы  попроситесь  сейчас, - посоветовала  я,  -  может,
переведут.
Бабушка мелко засмеялась.
- Что ты, милая! Там платных держат.
- Кого?
-  Ну  есть  такие  люди,  которые  еще  не  совсем  совесть
потеряли.  Сдадут  родителей в интернат,  но  не  бросят,  а
платят  за них. Вот таким все условия. Палаты с одеялами,  и
телевизоры стоят, холодильники. Кормят их нормально, эх,  да
что там, - махнула старушка рукой.
- Ваши заплатить не могут? Бабуся грустно улыбнулась:
-  Так если бы дочка моя жива была, разве же бы отдала  меня
сюда?  Никогда. Только все поумирали: и муж мой, и  дочь.  А
сын  - алкоголик, раз в месяц является, когда пенсию выдают,
и ругается, что я ему на бутылку не отсыпаю.
-  Эй,  Петровна, - заорала с лестницы Люся, - дуй  сюда,  в
двенадцатую комнату!
-  Ну,  спасибо  тебе, - с достоинством  кивнула  бабушка  и
уползла.
Я  осталась стоять посреди длинного грязного коридора,  куда
выходило невероятное количество дверей.
- Ищите кого? - поинтересовалась вернувшаяся Люся.
- Да, заведующую.
- А зачем вам?
- Хочу сюда тетку определить.
-  Ну,  -  засмеялась Люся, - не так это просто, кучу  бумаг
собирать надо.
- Даже в платное отделение?
-  Так вы за деньги? - страшно оживилась Люся. - Ступайте на
третий  этаж, комната тридцать восемь. Там Вероника Глебовна
сидит. Денежными пациентами она занимается.
Стараясь  не  дышать  глубоко, я  поспешила  по  коридору  к
виднеющейся    вдали    лестнице.   Окружающая    обстановка
действовала  угнетающе. По протертому  до  дыр,  потерявшему
всякий  цвет линолеуму двигались, словно тени, замотанные  в
рванину старушки. Очевидно, администрация экономила на всем.
Путь  мой лежал мимо многочисленных комнат, двери в  которых
были  открыты  нараспашку. Обстановка  напоминала  тюремную.
Железные  кровати, выкрашенные краской невероятного  колера,
этакой   помесью   между  грязно-зеленым   и   мрачно-серым.
Постельного  белья  бабушкам не давали,  впрочем,  занавесок
тоже  не  было в помине, а столы были накрыты газетами.  Чем
дальше  я  шла  по  коридору, тем сильней сжималось  сердце.
Господи,  не дай бог оказаться в старости в подобном  месте!
Уж лучше сразу умереть!
Ноги   пронесли   меня   мимо   столовой,   в   нос   ударил
отвратительный  запах  тушеной  кислой  капусты  и   чего-то
тошнотворного.  Я  взлетела  на  второй  этаж  и   чуть   не
скончалась   от   вони,  которую  издавал   находящийся   по
непонятной причине на лестничной клетке туалет. Зажимая  нос
рукой,  я  добежала  до третьего этажа и  покачала  головой.
Перед  глазами нарисовалась иная картина, и до носа долетали
другие запахи.
Старикам,   у  детей  которых  нашлись  деньги   на   оплату
/`%!k"  -(o своих родителей в приюте, сегодня на  обед  явно
варили  курицу. Крепкий аромат свежего бульона плыл  впереди
меня.  Под ногами уютно поскрипывала ковровая дорожка, стены
радовали  глаз  розовой  краской,  и  попавшаяся  по  дороге
медсестра   не   глянула  волком,  а,  ласково  улыбнувшись,
поинтересовалась:
- Ищете кого?
- Веронику Глебовну.
-  А  вот  эту дверцу толкайте, там она, - снова  улыбнулась
женщина  и  крикнула: - Степанида Власьевна,  голубушка,  вы
зачем  в  коридорчик босиком вышли? Не дай бог простудитесь.
Давайте носочки одену, тепленькие.
Вымолвив  эту  фразу,  медсестра осторожно  взяла  под  руку
старушку  абсолютно  безумного вида и  повела  в  палату.  Я
тяжело вздохнула, а еще говорят, что иметь деньги стыдно. Ей-
богу,  тем, кто это утверждает, следует заглянуть в Репнево,
сначала в муниципальное, а потом в платное отделение.
Вероника  Глебовна  походила на царицу Екатерину.  Такая  же
полная  фигура, величественная осанка и белые пухлые  ручки,
унизанные  перстнями.  При виде меня она  улыбнулась  только
губами, глаза заведующей остались настороженными, холодными.
- Вы ко мне? Слушаю.
Я решила седлать коня на ходу и заявила:
-  Обратиться  в  ваш  дом меня надоумил  Ежи  Варфоломеевич
Отрепьев.
В  лице дамы растаял лед. Она улыбнулась еще раз, теперь уже
по-человечески.
- Очень приятно. Что-то он давно не навещал Полину.
Я  постаралась изобразить, будто нахожусь полностью в  курсе
дела.
- Да занят был.
-  Ясное  дело, - вздохнула Вероника Глебовна,  -  работает,
святой  человек, так о жене заботится. Знаете, не каждый  из
мужчин способен на подобные чувства.
У  меня на языке вертелась парочка вопросов, но задавать  их
было  рано,  и я принялась самозабвенно врать, излагая  цель
визита.  Вкратце  история звучала так. Имею  тетку,  пожилую
женщину, довольно больную и беспомощную. К себе взять ее  не
могу, потому что муж ругается, а бросить старуху совесть  не
позволяет.
Вот  и  пришла  узнать, возможно ли устроить  ее  в  платное
отделение,  а  главное, сколько это будет  стоить?  Вероника
Глебовна спокойно ответила:
-   Возьмем   вашу  тетушку,  а  оплата  зависит   от   ряда
обстоятельств.
- Каких?
- Пойдемте.
Мы вышли в коридор, заведующая толкнула ближайшую к кабинету
дверь, и я увидела вполне уютную комнату с тремя нормальными
кроватями,  укрытыми не слишком новыми, но чистыми  пледами.
На  тумбочках высились настольные лампы, в углу  тихо  гудел
маленький   холодильничек,  возле  стены   стоял   небольшой
телевизор, сидевшая в мягком кресле старуха отложила вязание
и бодро отрапортовала:
- Я в столовую не пошла, здесь кофе выпила.
-  Неправильно поступаете, Татьяна Артуровна, -  укорила  ее
Вероника  Глебовна, - надо горячее кушать, кашу, яичницу,  а
то где силы взять.
Потом она закрыла дверь и сообщила:
- Это самый дешевый и простой вариант. Комната многоместная,
бабушки ходячие, ванна и туалет в коридоре. Есть и получше.
Мне продемонстрировали помещение на двух и одного человека.
-  Столовая общая, - журчала Вероника Глебовна, - хотите еду
попробовать?
Суп  и впрямь оказался куриным, вкусным и наваристым.  А  на
второе  сегодня предлагали отварного цыпленка и  рис.  Возле
приборов стояли стаканы с компотом и лежало по мандарину.
-  Изысков  никаких, - улыбнулась Вероника  Глебовна,  -  но
стараемся   угостить  вкусненьким.  Йогурты   берем,   какие
подешевле, фрукты, овощи, а по воскресеньям кексы подаем или
тортик вафельный. Ну как, нравится?
- Хорошие условия.
-  У нас еще люкс имеется, только в нем, сами знаете, Полина
живет.
- Можно взглянуть?
Вероника Глебовна на секунду замешкалась, а потом сказала:
-  Ну раз вы хорошая знакомая Ежи Варфоломеевича, то, думаю,
да.
Она  отвела меня в самый конец коридора и распахнула  дверь.
Мы   оказались   в   маленькой,   со   вкусом   обставленной
однокомнатной  квартирке.  Небольшая  прихожая,   украшенная
большим зеркалом, была чисто вымыта, из нее вели три  двери:
одна  -  на кухню, другая - в комнату, за третьей, очевидно,
скрывался санузел.
- Загляните в спальню, - тихо сказала заведующая.
Я  сунулась в богато обставленную комнату. Меньше всего  она
походила  на больничную палату. Шикарный ковер,  кровать  из
красного дерева, тяжелый стол, накрытый скатертью, в  центре
его   высится  ваза  с  ярко-желтыми  хризантемами...  Возле
постели сидела женщина с книгой в руках.
- Ну как она? - спросила Вероника Глебовна.
-  Обычно,  -  ответила медсестра, - вот, читаем  Голсуорси,
телевизор смотреть не хочет.
Сказав  эту  фразу,  сиделка поправила подушку  в  роскошной
белой  наволочке  с  ручной вышивкой, и я вздрогнула.  Среди
изысканных  кружев  виднелось маленькое  желтоватое  личико,
просто  череп, обтянутый кожей. В ушах поблескивали  большие
бриллиантовые  серьги.  Я поежилась. Украшения  на  высохшей
голове выглядели жутко.
-  Полечка, - ласково поинтересовалась заведующая, -  ничего
не болит?
- Нет, - прошелестело из подушки.
-  Вот  и  хорошо, а я к тебе гостью привела. Но женщина  не
открыла глаз.
- Где Ежи? - внезапно спросила она.
-  Скоро  придет,  -  успокоила ее Вероника  Глебовна,  -  в
командировке он. Потом заведующая шепнула:
- Пошли.
В коридоре я вздохнула полной грудью.
- Что с ней?
- Вы разве не знаете?
- Слышала только про болезнь Полины, но без подробностей.
Вероника Глебовна открыла свой кабинет:
-   Рассеянный   склероз,  страшная  вещь.   Отчего-то   это
происходит с молодыми лю