, - сказала я и пошла в спальню. Измученный муж
крепко  спал.  Юрка,  убежав  на  работу,  пообещал  сказать
начальству  о  болезни  Олега.  Я  послушала  тихое  сопение
супруга,  взяла  телефонную книжку  и  соединилась  с  Ритой
Громовой.
      Риточка  - медсестра, работает в больнице и знакома  с
кучей разных специалистов. Через десять минут все утряслось.
      -  Приезжай к полудню в клинику на Костинском валу,  -
тарахтела  Ритка, - найдешь там Леонида Мартынова,  скажешь,
от  Андрея Сергеевича Ревина, он тебе полную консультацию  и
выдаст.
     - Так болит не у меня!
     - Поняла уже, - крикнула Ритка, - не дура! Запомнила, к
кому идти?
     - Но зачем идти? Позвонить нельзя?
      -  Нет,  - рявкнула Громова, - туда нельзя.  Я  тяжело
вздохнула и пошла собираться. Делать нечего, придется  ехать
к этому Мартынову, надеюсь, он настоящий специалист.

                          Глава 22

       Клиника   оказалась   огромным  неряшливым   зданием,
построенным, очевидно, в начале двадцатого века. В огромных,
гулких   коридорах  гулял  пронизывающий  сквозняк.   Внутри
!.+l-(fk  было  прохладней, чем на улице, и редкие  больные,
бродящие  с  безнадежным  видом  туда-сюда  по  выщербленной
кафельной плитке, были одеты теплее, чем я.
      Равнодушные  женщины в белых халатах,  встреченные  на
пути, отправляли меня каждый раз в другую сторону.
     - Мартынов? Только что в рентгеновском кабинете видела,
- бросила одна.
     Но за тяжелой железной дверью другая тетка проблеяла:
     - Леонид в процедурной.
      Однако  в помещении, где возле кушетки стоял  таз,  до
краев  наполненный окровавленными бинтами и ватой, вертлявая
девчонка недовольно гаркнула:
     - Он в гипсовой.
     Я побрела в указанном направлении, толкнула облупленную
дверь   с  нужной  табличкой,  обозрела  совершенно   пустую
кубатуру,  потом заметила арку, очевидно, ведущую в  другую,
смежную комнату.
     - Вы Мартынов?
     - Да.
       -   Меня  прислал  Андрей  Сергеевич  Ревин!   Леонид
засмеялся. Вспомнив, как путала фамилию Блюмен-Шнеерзона,  я
осторожно поинтересовалась:
      -  Не  правильно  назвала имя или  отчество?  Мартынов
вытащил "Золотую Яву".
      -  Нет,  просто  вы  уже  двадцатый  человек,  который
является   с  этим  паролем,  но,  ей-богу,  я  никогда   не
встречался с Ревиным, даже интересно стало, ну кто он такой?
     - Значит, не поможете нам...
      -  Отчего же? Триста рублей за консультацию,  добавите
еще двести, и на дом приду.
     - Прямо сейчас?
     - Без проблем, поехали, - ответил Леонид, снимая халат.

                             ***

      Пока  доктор  осматривал Олега, я села  в  гостиной  и
начала терзать телефон. Слава богу, дома была только Томуся,
и   мне  никто  не  мешал.  Первый  звонок  я  сделала  Нине
Пантелеймоновой на работу.
     - Слушаю, - ответила Нинка, - архив древних актов.
      -  Нинок, скажи, зачем картину засовывают в стеклянный
ящик с термометром?
     - Какую? - уточнила подруга.
     - Ну, "Джоконду", например!
      -  Во-первых,  пуленепробиваемое  стекло  убережет  от
идиота,  знаешь,  что  с  "Данаей"  подонок  сделал?   Облил
кислотой, и привет - несколько лет реставрировали. Потом,  я
сильно  подозреваю,  что  "Джоконду"  хранят  в  специальном
противопожарном боксе. Лувр весь сгорит, а она останется.
     - Так стекло расплавится!
      -  Нет,  это  специальный состав. И еще,  естественно,
внутри,  как ты выразилась, ящика созданы идеальные  условия
для полотна: постоянная температура, влажность...
     - Дорого стоит оборудовать такой бокс?
     - Страшные деньги, - вздохнула Нинка, - между прочим, в
нашем   архиве  имеется  парочка  раритетов,  которым  такое
хранилище пришлось бы очень кстати, но средств нет.
      -  Значит,  копию картины не станут помещать  в  такие
условия?
       -   Ну,   -   завела  Нина,  -  случаются   авторские
повторения...  Впрочем,  точно  не  скажу.  Бокс  -  страшно
дорогое   удовольствие,   для   наших   музеев   практически
недоступное!
     - Спасибо, Нинуша.
      - Пока, - отозвалась Пантелеймонова и отсоединилась. В
этом  она  вся.  Звонит  подруга, начинает  невесть  с  чего
расспрашивать  про  условия  хранения  "Джоконды"...  Десять
человек  из  десяти  удивятся и  поинтересуются:  "Тебе  это
зачем?"
      Десять  спросят,  а Нинок никогда, даст  исчерпывающую
информацию  и  рванет  к своим летописям.  Ее  ничто,  кроме
древних текстов, не волнует!
      Значит, у Дины Аркиной подлинник! Ее муж ни за что  бы
не  стал  хранить таким образом дубликат!  Но  и  у  супруга
глупенькой Луизы тоже настоящий Леонардо!
      Было  от  чего  сойти  с  ума! Одно  полотно-то  точно
фальшивое,  только,  похоже,  я  вытянула  пустую  фишку.  И
Конкин, и Аркин искренне уверены, что владеют подлинником...
Значит,  им  не было никакой необходимости похищать  Кристю,
убивать Лену...
     Уж не знаю, каким образом "синдикат великих художников"
ухитрился обмануть ушлых бизнесменов, ясно одно: эти  мужики
ни сном ни духом и не подозревают о том, что случилось.
      Я  просидела  над  столом целый час,  пока  голову  не
посетила воистину гениальная мысль! Деньги! Значит, безумные
миллионы,   целых  четыре,  лежат  по-прежнему  в   квартире
несчастной   Леночки  Федуловой.  Она  после  ареста   Павла
перезвонила  Маше и успокоила ее: заначка осталась  в  доме,
глупые менты ничего не нашли, хотя тайник находится на самом
видном месте!
      Недолго колеблясь, я побежала в прихожую. Надо еще раз
обыскать дом Лены. Уж не знаю, почему похитители решили, что
баксы   украла  я,  не  ясно  и  отчего  они  хотят   только
полмиллиона,  но  сейчас я разломаю в  квартире  все,  чтобы
найти  доллары. И, если их обнаружу, отсчитаю полмиллиона  и
со спокойной душой отдам негодяям. В конце концов к Лене эти
денежки пришли обманным путем, а Кристину могут убить.
     - Ты куда? - спросила Тома.
      Я  осторожно  заглянула в спальню. Олег  спал,  словно
накричавшийся младенец.
     - На работу.
     - Так ведь каникулы, - удивилась она.
      -  Аня Красавина решила заниматься, - бодро соврала я,
натягивая жуткие кроссовки, - вот, придется идти.
      -  Купила  новую  обувь? - поинтересовалась  Томка.  -
Знаешь, скажу тебе честно, кожаные нравились мне больше.
      -  Мне  тоже,  -  пробормотала я, путаясь  в  чересчур
длинных шнурках.
     - Так надень их!
     - Ботинок нет.
     - Куда делись?
     - Я их потеряла! Тамара удивилась:
     - Полусапожки? Каким образом?
      - Ну, пришла в гости, оставила в прихожей, а кто-то их
увел.
      - Нельзя узнать, кто? - продолжала недоумевать Тома. Я
засунула  концы  шнурков  внутрь  кроссовок,  выпрямилась  и
ответила:
     - Нет, там была куча народу, человек сорок.
      -  Да?  - недоверчиво протянула подруга. Я шагнула  за
порог.
     - Вилка!
     - Ну?
      -  Доктор очень спешил, поэтому с тобой не попрощался.
Вот, держи, велел купить.
      Я  сунула  бумажку в карман куртки  и,  чувствуя,  что
подруга  сейчас  начнет  задавать вопросы,  не  стала  ждать
лифта, а побежала вниз по лестнице.
      В  прошлый  раз я проникла в квартиру Лены при  помощи
молодого  человека, ловко вскрывшего дорогущие  замки  фирмы
"Аблоу".  Но  уходя, мне пришлось прихватить с собой  связку
Лениных ключей, болтавшуюся на специальном крючочке у входа,
дверь-то  у  Федуловых  сама  не  захлопывается,  ее   нужно
запирать  снаружи!  Конечно, ключи следовало  отдать  матери
Лены,  Марье  Михайловне. Но старушку увезли  в  больницу  с
инфарктом, так что связка преспокойненько лежала  сейчас  на
дне  моей  сумки. Собственно говоря, ключи  пока  никому  не
нужны.   Лена  умерла,  Павел  в  тюрьме,  Никита  и   Марья
Михайловна  в больницах. Куда положили пожилую художницу,  я
так и не узнала, а Кит до сих пор находится в реанимации.
      Каждое утро я начинаю со звонка в детскую больницу,  и
каждый раз мне отвечают: "Состояние крайней тяжести, больной
интубирован".  Если  перевести  это  на  человеческий  язык,
значит,  несчастному  мальчику в горло засунута  специальная
трубка,  он дышит при помощи аппарата, все еще находясь  без
сознания...  Жизнь  Никитки висит на волоске,  но  Лена  уже
никогда  об  этом  не  узнает, Павел  ни  о  чем  плохом  не
подозревает,  боюсь,  что  и  Марья  Михайловна  тоже  не  в
курсе...
      В  квартире Федуловых стояла мертвая тишина.  Впрочем,
учитывая  последние  события, мне  в  голову  пришло  плохое
сравнение.    Вот   странность,   тишина,    как    правило,
ассоциируется с кладбищем, люди обычно употребляют  эпитеты:
мертвая, замогильная, загробная, вечная...
      Тяжело  вздохнув, я вошла в гостиную и  огляделась.  В
какой  же из комнат на самом виду спрятана кубышка Али-Бабы?
Опустив  тяжелые гардины и тщательно проверив, чтобы  сквозь
них  не  проник наружу даже тоненький лучик света, я  зажгла
люстру и приступила к методичным поискам.
      Около восьми вечера, переведя дух, я рухнула в большое
кресло,  стоящее в кабинете. Ничего. Пусто!  Трудно  назвать
место, куда бы я не заглянула: шкафы, банки с крупами, полки
a  бельем...  Выдвигала ящики из столов, искала тайники  под
подоконниками  и  столешницами, пыталась поднять  сиденья  у
стульев  и табуреток, ощупала диваны, кресла, перебрала  все
игрушки  и  книги... Пусто! Впрочем, сумма хранилась  скорее
всего в стодолларовых купюрах. Значит, пачек было много...
      Тяжело  дыша,  я  тупо ерзала в кресле.  Опять  попала
пальцем в небо. А как надеялась найти здесь деньги! Но нет.
     Внезапно в комнате раздался грубый мужской голос:
     - Сдавайся, сука!
     В первую секунду я чуть не умерла от ужаса, потом сразу
поняла,  в  чем  дело.  Огромный  телевизор,  супермодный  и
навороченный,  метра  полтора  в  диаметре,  такие  называют
"домашний кинотеатр", неожиданно замерцал голубым светом. По
экрану    несся   зверского   вида   детина   с   невероятно
правдоподобным  револьвером  в  руке.  Очевидно,  в   кресле
валялся пульт, за который я случайно задела задом.
       Огромный  экран  завораживал,  но  громкий  звук  мог
привлечь  внимание  соседей. Порывшись под  собой,  я  нашла
крошечную  черненькую коробочку, пару раз  нажала  на  самую
большую  кнопку,  но  безрезультатно. Тогда  я  использовала
клавишу,  на  которой были изображены  плюс  и  минус.  Звук
пропал.  Уже  лучше, надо только сообразить,  как  выключить
этого  монстра.  На  панели телевизора  не  нашлось  никаких
кнопок,  а  на  команды  с пульта  он  не  реагировал  и  не
отключался.  Я встала из кресла и принялась искать  розетку,
чтобы  выдернуть штепсель, но шнур уходил прямо в стену,  он
был  вделан  в нее... Я снова потыкала в кнопку  пульта.  По
экрану   по-прежнему  носился  свирепый  дядька.   Очевидно,
дистанционное  управление сломалось. Я  подошла  к  ящику  и
обнаружила   сзади,   там,  где  сквозь   ребристую   панель
просвечивали   огоньки,  возле  гнезда   антенны   крохотную
черненькую  пупочку,  почти слившуюся по  цвету  с  корпусом
"Панасоника". Секунду я колебалась. Насколько знаю, включать
и  выключать "домашний кинотеатр", как правило, нужно  самой
большой кнопкой или клавишей, но у этого ничего подобного не
наблюдалось.
     Я ткнула пальцем в едва видную выпуклость.
      Раздался  тихий щелчок, и произошла невероятная  вещь.
Телик распался на две части. Одна, оказавшаяся справа,  была
телевизором, экран мерцал, мужик носился теперь  с  ножом  в
руках. Но слева! Слева зиял огромный, пустой ящик... Вот он,
тайник, тот самый, стоящий на видном месте.
       Дрожа  от  возбуждения,  я  чуть  не  опрокинулась  в
"захоронку".  Но  там  было  пусто,  только  на  самом   дне
сиротливо  лежала тоненькая розовая резиночка,  такими,  как
правило,   перетягивают  пачки  денег!  Я  в   растерянности
повертела  ее,  похоже, это все, что осталось  от  огромного
богатства.
      Палец  вновь  нажал  на пупочку, "домашний  кинотеатр"
собрался.  Я плюхнулась в кресло и опять угодила  на  пульт.
Экран вспыхнул и погас.
      Да  уж, хитро. Никому и в голову не придет, что внутри
работающего прибора спрятаны деньги. Интересно, для чего его
оборудовали?   Хотя   Павел  вроде   попался   на   хранении
- `*.b(*.".
     - Как вы сюда попали? - раздался резкий голос.
      Надо  же, опять нажала на пульт! Я перевела  глаза  на
темный экран, телевизор не работал.
      -  Сидеть,  не двигаться, - продолжал голос,  Впрочем,
последний  глагол  он мог не упоминать, от  ужаса  я  просто
окаменела   и,   даже  если  бы  захотела,  не   смогла   бы
пошевелиться.
     От двери, к которой я сидела спиной, послышались легкие
шаги,  и  передо  мной  возник молодой парень  в  спортивном
костюме.   Мгновение  мы  смотрели  друг  на  друга,   потом
одновременно воскликнули:
     - Как вы сюда попали?

                          Глава 23

     Павел опомнился первым.
     - Виола, вы откуда?
     - Павел! Вы же в тюрьме! Он тяжело вздохнул:
     - Сейчас уже нет.
     - Вас отпустили? Федулов замялся:
     - Ну...
     Я похолодела:
     - Господи, вы сбежали!
     - Ну, в общем...
     - Как это вам удалось?!
     - Сразу и не рассказать.
     Я подскочила на кресле:
      -  Но какая глупость прийти домой! Первым делом станут
искать здесь!
     - Мне надо переодеться и взять деньги, - пояснил Павел.
     - Их нет, - ответила я.
      Следующий  час  мы провели, сидя в полной  темноте.  Я
рассказала парню обо всех происшедших событиях. Я не видела,
как он реагировал, только слышала его тяжелое дыхание.
     - Но когда меня уводили, - наконец произнес он, - менты
закончили  обыск и ничего, кроме героина, не нашли.  Доллары
лежали в телевизоре...
     - Вы знали о Леонардо? Павел кивнул:
     - Конечно.
      -  И  о  том, что Лена состоит в "синдикате гениальных
живописцев"? Паша вздохнул:
     - Естественно.
      -  Но  почему вы разрешили ей заниматься таким опасным
делом?  Неужели  не хватало на жизнь того, что  зарабатывали
вы!
     Он усмехнулся:
     - Понимаете, Виола, я владею крохотной точкой на рынке,
мармеладом  торгую.  Покупаю на фабрике две-три  коробки  по
оптовой  цене  и продаю по розничной... Ну, скажите,  откуда
навар?
     - Но вы всегда говорили... Собеседник засмеялся:
      -  Ну не могли же мы открыто заявить про картины! Атак
ни  у  кого  вопросов не возникало. Я - бизнесмен,  а  Ленка
$c`ln  мается,  бумагу  пачкает,  чтобы  дома  со  скуки  не
помереть. Ясно? Только все зарабатывала она, у меня никак не
получалось. Едва голову поднял, бац, дефолт!
     - Но куда делись деньги?
     Павел пожал плечами:
     - Я бы сам хотел это знать!
     - Их унес тот, кто убил Лену! Павел с сомнением сказал:
      -  Тяжело  бы ему пришлось, несколько миллионов  много
весят,  они  даже все в телевизор не влезли,  пятьсот  тысяч
пришлось в другом, не столь укромном месте прятать.
     - В каком? Павел молчал.
     - Да говорите же, - обозлилась я, - небось их тоже нет.
      - Пошли, - велел Федулов и включил свет. Хозяин прошел
в  кладовку  и, ткнув пальцем в пространство между  шкафами,
сообщил:
     - Тут стоял чемоданчик, в нем под тряпками лежали...
      - Такой симпатичный, из крокодиловой кожи, запертый на
золотой замочек? Паша кивнул.
     - Я отнесла его Марье Михайловне...
     - Зачем? - изумился мужик.
     - Она попросила, сказала, будто там вещи Никиты...
     Федулов в задумчивости кусал губы.
     - Мать Лены знала о деньгах? - тихо спросила я.
      -  Нет,  конечно, - ответил парень, - она тоже думала,
будто это я финансовый столп семьи. Марья Михайловна, честно
говоря,  меня терпеть не может, считает, будто  я  искалечил
Ленке  жизнь,  заставив ее так рано родить...  Если  бы  она
догадалась, на какие средства мы существуем, мигом бы начала
нас ссорить.
      -  По-моему,  вы  на нее возводите  напраслину,  Марья
Михайловна   очень  хорошо  к  вам  относится,  всегда   так
уважительно  отзывается. Между прочим, когда  вас  посадили,
она жутко переживала, собиралась передачу отнести...
     - Что же ей помешало? - жестко поинтересовался Павел.
     - Так ведь у нее инфаркт!
     Тихо насвистывая, хозяин пошвырял в дорожную сумку кое-
какие  вещи и протянул мне ключи, незаметно перейдя на "ты".
Я восприняла это как должное.
     - На.
     - Что это.
     - От тещиной квартиры, езжай туда, забери баксы и отдай
за Кристину.
     - Но...
     Павел глянул на меня тяжелым взглядом.
      -  Недосуг мне тут с тобой болтать, доллары эти никому
радости  не  принесли, пусть хоть ребенка  спасут.  Искренне
надеюсь, что они там, хотя...
     - Что?
     - Съезди и посмотри, а мне пора.
     - Куда ты теперь? - поинтересовалась я.
      -  На дно, - ответил Павел, - спрячусь временно, а там
подумаю.
     - Есть где жить?
     - Пока нет. Я вздохнула:
     - Тогда пошли.
     - Куда?
     - К нам.
     - Смеешься, что ли? Да у тебя мужик мент!
     - Откуда ты знаешь? - удивилась я.
      -  Я  похож  на идиота? Пустил в дом к своему  ребенку
учительницу и ничего не узнал о ней? Нет уж, я собрал о тебе
справочки.
     - Тогда поехали к Алке Барсуковой, она спрячет.
     Павел недоверчиво посмотрел на меня:
     - Почему?
     - Потому, что я попрошу.
     - Денег много возьмет?
      -  Ни  копейки, давай, шевелись, самое надежное место,
там тебя никто никогда искать не станет.
     Мы поймали такси.
     - Воропаевская улица, - велела я.
     - Эта Алка дома?
     - Дома.
     - Точно?
     - Сто процентов.
      - Одного не пойму, - сказал через пару минут Павел,  -
отчего ты не в ментовку побежала, а стала мне помогать.
     Я хмыкнула:
      -  У  меня  папашка - бывший вор, правда, теперь,  как
говорят,  "твердо  стал  на  путь  исправления",  много  раз
судился и срок мотал. Так что я - дочурка блатного,  как  же
своему не помочь!
     Павел ухмыльнулся:
     - Ври больше, нет, скажи, почему?
      -  Не похож ты на наркобарона, уж извини, и потом,  ты
всегда  такой  приветливый был со мной, куртку подавал...  И
еще  Никитку дико жаль, Лена умерла, отец в тюрьме... Ну  не
знаю почему, отвяжись, бога ради! Муж у меня и впрямь майор.
Очень  хорошо от него знаю, какие порядки в СИЗО. Вот только
дам  тебе  совет. Как в себя чуть придешь,  иди  к  нему  на
Петровку  и  все  расскажи. Я тебе гарантирую:  он  честный,
умный, он во всем разберется.
      -  Никогда  наркотой я не баловался,  -  тихо  ответил
Павел,  - прямо обалдел, когда менты в квартиру ворвались  и
"герыч"  под  матрасом нашли, в моей спальне,  целых  двести
граммов.
     - Может, Лена приторговывала?
     - Да ты чего? - возмутился Федулов. - Зачем ей! Знаешь,
сколько  она  в месяц сшибала! Нет, его кто-то подложил,  но
кто?
     Я промолчала, в голову пришла одна мысль, но озвучивать
ее  при  вдовце не следует. Вдруг у Леночки имелся любовник,
решивший таким образом избавиться от законного муженька?

                             ***

     Возле квартиры Барсуковой я велела Павлу:
     - Ничему не удивляйся, - и позвонила. Послышался бодрый
/%`%abc*, дверь распахнулась, и показалась Алла, стоящая  на
костылях,  пустая штанина была пришпилена к поясу английской
булавкой.
       -   Вилка!   -  завопила  Барсукова.  -   Почему   не
предупредила,  я  бы  ногу  прицепила!  Эй,  Катька,  Анька,
готовьте  чай,  Ванька, беги на проспект за тортом,  Женька,
разгреби на кухне.
     Мы сняли куртки. По коридору туда-сюда засновали дети с
пакетами, кульками и банками.
      - Ну вы раздевайтесь, мойте руки, - радовалась Алка, -
сейчас я вернусь.
      Ловко  опираясь  на  костыли, она  исчезла  в  глубине
квартиры.
     - Сколько тут детей! - ошарашенно сказал Павел.
      - Только пять, - ответила я, - правда, еще три собаки,
кошка  да  дико зловредный попугай, может здорово в  макушку
к