ь!
   Она повернулась, увидела меня и покраснела.
   - Не знала, что ты шьешь, - я решила поддержать разговор.
   - Да вот, чуток балуюсь, - смущенно ответила Света, - чего  без  дела
сидеть.  Денег  у  меня  нет,  чтобы  за  приют  заплатить,  так  шитьем
отблагодарю. Хочешь, брюки тебе зафитилю, капри. Неси материю.
   - Какую? - заинтересовалась я.
   - Любую, мужнины старые брюки есть?
   - Старья полно.
   - Неси.
   Я открыла шкаф, вытащила штаны, которые  перестали  застегиваться  на
животе Олега, и протянула их Свете.
   - Подойдет?
   - Вельвет, - задумчиво протянула швея и потом добавила:
   - Мелкий рубчик, это хорошо, красиво ляжет. Ну-ка, повернись!
   Я покорно встала боком.
   - Ага, - пробормотала Света, - ща! Она моментально сдернула со  стола
ткань, бросила на него брюки и принялась щелкать  ножницами.  Раз,  раз,
раз...
   Я смотрела на нее в полнейшем изумлении.
   - Ты вот так сразу, без выкройки?
   - У меня глаз - ватерпас, - спокойно ответила Света, -  и  мерить  не
стану, вот увидишь, как сидеть будут, словно вторая кожа.
   - Ты не пропадешь с такими способностями! Света ухмыльнулась:
   - Пока что от моего таланта одни неприятности были.
   - Почему?
   Маменька отложила ножницы и встряхнула кусок вельвета.
   - По моей первой статье было положено УДО.
   - Что? - не поняла я.
   - Ну условно-досрочное освобождение. Вот, к примеру, дали мне  восемь
лет, значит, примерно через пять я могу на волю проситься, если работала
и замечаний не имела. Так не отпустили, а все из-за шитья.
   - Это как? Света засмеялась.
   - Сглупила я. Когда на зону впервые приехала, сразу объявила, что шью
хорошо. А кругом-то одни бабы.
   - Ясное дело, зона женская.
   - Нет, не поняла ты, - рассмеялась Света,  -  отрядные,  воспитатели,
политработники... Ну все кругом бабье. Я-то решила, что мне  послабление
сделают за шмотки. Впрочем, вначале так и вышло.  Всех  зэчек  на  мороз
погонят дорогу мостить, а меня в тепле  у  швейной  машинки  оставят.  И
кормили хорошо. Только когда время УДО подоспело, - она махнула рукой, -
живо в ШИЗО, то есть в штрафной изолятор, угодила. Ну и все, пришлось до
конца досиживать, все восемь лет, от звонка  до  звонка,  оттрубила.  Не
захотели бабы дармовой швеи лишаться и устроили мне посадку в карцер.
   - А за что ты на зону угодила?
   - Запойная я, - без всякого стеснения пояснила  Света,  -  целый  год
могу ни капли в рот не взять, даже не понюхаю, а потом  срываюсь  и  пью
все, что попадется... Ну а как нажрусь, сразу на подвиги  тянет.  Первый
раз стекло в магазине разбила и велосипед из витрины увела, в 65-м было.
Вот скажи на милость, зачем мне велик понадобился? Во-первых,  на  дворе
декабрь стоял, а во-вторых, ездить на нем совсем не умею.  Только  стоил
он рублей двести, самый дорогой под руку попался, получилось  хищение  в
особо  крупных  размерах  и  восемь  лет.  Отсидела,  домой  поехала,  к
Лениниду. Он, правда, не писал мне, посылок не слал,  только  муж  ведь.
Правда, по тем годам в столице таких, как я, не  прописывали,  за  101-й
километр селили, но я все равно решила скатать  и  на  всех  посмотреть.
Заявилась по адресу, открывает дверь незнакомая баба и говорит:
   - Ленинид на зоне, девочку  добрые  люди  удочерили,  ступай,  откуда
пришла. Теперь мы тут  с  дочкой  прописаны.  Вали  колбаской  по  Малой
Спасской.
   Злая такая, неприветливая. Я ее попросила:
   "Пусти хоть воды попить, четыре дня в поезде на третьей полке  ехала,
только освободилась?.
   А она как рявкнет: ?Убирайся, сейчас моя дочка из школы  придет,  она
посторонних боится!"
   Света замолчала и  принялась  вдевать  нитку  в  иголку.  Я  тоже  не
произнесла ни  слова.  Значит,  Раиса  знала,  что  моя  мать  жива,  но
побоялась  показать  ребенка  бывшей  зэчке,  решила  уберечь  меня   от
неприятностей.
   - Ну я и ушла, - закончила Светка. -  Добралась  до  первого  винного
магазина и нажралась вдупель. Чего потом было, и не  упомню.  В  милиции
очнулась, в кармане справка об освобождении, а на  столе  у  следователя
протокол.  Вроде  я  к   какому-то   мужику   пристала   с   неприличным
предложением, хотя отродясь проституткой не была. Он со мной  в  подъезд
зашел, а я у него в процессе кошелек сперла и тут  же  у  батареи  спать
легла. Он ментов привел, портмоне на  подоконнике  лежало,  небось  само
выпало, только кто же мне поверит? Во-первых, пьяная, во-вторых,  только
из заключения. Опять посадили, девять лет дали.
   - Много как!
   - Времена суровые были, потом рецидив... Вышла я в 1982-м и уехала  в
Карлово,  под  Москвой  это.  Пристроилась  швеей  в  ателье,  клиентами
обросла, затем с Петром повстречалась. Пять лет прожили, хорошо было. Он
меня  крепко  держал,  однажды  увидел,  что  к  бутылке   тянусь,   так
отметелил... Неделю в постели  валялась  да  охала.  Трое  детей  у  нас
народилось, думала, все наладилось. В городе почет и  уважение.  У  меня
знаешь какая клиентура была? Все жены начальства бегали  и  не  боялись,
что бывшая заключенная. По советским временам в магазинах никаких тряпок
не найти, а я из говна конфетку делала и брала недорого! Эх,  жила,  как
сыр в масле, продуктов - полный  холодильник,  мы  с  Петром  на  машину
копили. Она опять замолчала.
   - А дальше? - поторопила я ее.
   - Дальше, - буркнула Света, - дальше ничего хорошего. Поехал  Петя  в
Москву и под электричку попал. Ну я на поминках и нажралась. Знала ведь,
что нельзя мне водяру даже нюхать, и отказывалась сначала. Только  народ
знаешь какой! Давай приставать: опрокинь стопочку, чтобы Пете  земля  на
том свете пухом была, проводи покойничка. Ну и уломали, развязала. Месяц
квасила без продыху, а потом в драку ввязалась. Поверь, ничегошеньки  не
помню, вообще ничего, словно спала. Только в свалке мужика убили, а  нож
у меня в руке оказался. Вот четырнадцать лет и мучилась на зоне.  Иногда
проснусь в бараке и плачу. Ну точно  меня  подставили,  кто-то  убил,  а
ножик мне подсунул. Я спереть могу, но убить не способна. Вот выпустили,
а идти некуда. Где дети, не знаю, искать надо. Вспомнила  про  Ленинида,
понадеялась, поможет... Видишь, какая у меня жизнь бестолковая, только и
было счастья, что пять лет с Петей. Еще спасибо, Ленинид признал,  мы  с
ним не разведены официально, вроде мужем и женой считаемся. Кабы не  он,
мне хоть в реку прыгай. И тебе спасибо, не побоялась к себе пустить.
   Она аккуратно расправила вельвет рукой. Я не нашлась, что сказать.  В
наступившей тишине стало слышно, как сопит спящая на диване Дюшка.
   - Кристина прям пропала, - вздохнула Света, -  пошла  за  машинкой  и
чисто провалилась.
   Не успела  она  договорить,  как  дверь  в  гостиную  распахнулась  и
возникла Крися.
   - Нашла машинку? - спросила я.
   Девочка села на диван и затряслась.
   - Там, там, там...
   - Что? - кинулась я к ней. - Тебя кто-то обидел?
   - Там, там, там...
   - Где?
   Кристина с видимым трудом подняла руку и ткнула пальцем в потолок.
   - Там...
   - Ты была у Риты?
   - Д-д-да.
   - Что случилось?
   - Там...
   - Что?!!
   - Там.., там... - так  и  не  выговорив  до  конца,  залилась  плачем
девочка.
   Поняв, что у соседки случилось нечто страшное, мы со Светой понеслись
вверх по лестнице.
   Дверь в квартиру Риты была нараспашку. Я отметила, что  беспорядок  в
прихожей ликвидирован. Впрочем, в большой комнате  и  детской  тоже  все
стояло, лежало и висело на своих местах. Спальню же и раньше не тронули.
То ли Рита и впрямь наняла уборщицу, то ли не спала всю  ночь,  разбирая
кавардак. Недоумевая, что могло до такой степени  напугать  Кристину,  я
шагнула в кухню и замерла. Крупа лежала кучами на столиках. Ритулька  не
успела  навести  тут  порядок,  наверное,  устала  и  решила  отдохнуть.
Довольно большой обеденный стол закрывал мне обзор. В левом  углу  около
него роились мухи,  очевидно,  они  слетелись  на  пролитое  варенье.  Я
сделала шаг вперед, увидела голую пятку, потом вторую...  Затем  увидела
всю Риту, одетую только в  крохотные  трусики-сюгринги.  Она  лежала  на
животе, уткнувшись головой в лужу темно-красного варенья. Но  уже  через
секунду мне стало понятно - это не сладкий сироп, а кровь.
   - Ну, е-мое, - пробормотала Светка и кинулась на лестничную клетку.
   Я бросилась за ней, забыв захлопнуть дверь квартиры.  Быстрее  молнии
мы пробежали по ступенькам и влетели домой. Крися продолжала трястись на
диване. Я схватила пузырек с  валерьянкой,  щедро  наплескала  в  рюмку,
влила в девочку и спросила:
   - Ты видела, как это случилось?
   - Нет, - всхлипнула Крися, - я вошла, а она лежит.
   - Кто же тебе дверь открыл?
   Без конца шмыгая носом, Кристина пояснила:
   - Я побежала по соседям, ни у кого машинки нет,  а  потом  вспомнила,
что тетя Рита недавно  занавески  на  кухню  новые  сшила,  она  еще  их
показывала!
   Я кивнула.
   - Ну и позвонила к ней.  Только  мне  никто  не  открыл.  Я  чуть  не
заплакала, очень на день рождения к Верке хотелось в новом пойти,  ну  и
стукнула со всей силы по створке ногой.
   Дверь неожиданно отворилась. Обрадованная Крися вошла внутрь,  решив,
что соседка просто не услышала звонка. Сначала заглянула во все комнаты,
заметила в спальне на подоконнике ?Зингер?  и,  чрезвычайно  оживившись,
поскреблась в ванную. На кухне девочка оказалась в последнюю очередь...
   Уложив Кристину в постель, я стала накручивать ?02?.  Света  спокойно
слушала мои переговоры с милицией, а потом попросила:
   - Сделай милость, не говори, что я с тобой ходила. Биография у  меня,
в общем, сама понимаешь...
   Милиционеры прибыли быстро. Самый главный, потный, толстый дядька лет
пятидесяти пяти, начал меня допрашивать. Я честно рассказала, что знала.
Вчера квартиру Радько ограбили, а сегодня хозяйку убили.  Кабанообразный
мент слушал с каменным лицом, не выказывая никаких эмоций.  Я  завершила
фактическую сторону дела и решила поделиться своими соображениями.
   - Мне кажется, это не просто ограбление.
   - Разберемся, - хмуро прервал меня капитан.
   - Рите угрожали, вернее, не ей, а ее мужу. Я быстро изложила  историю
про телефонный звонок.
   - Сейчас изымем кассету, - пообещал мужчина.
   - Я случайно стерла запись.
   - Тогда чего вы хотите?
   - Просто советую...
   - Спасибо, сами сообразим.
   - Но муж Риты...
   - Вы можете быть свободны.
   - Его ночью...
   - Я вас более не  задерживаю.  Будучи  женой  сотрудника  милиции,  я
возмутилась до глубины души:
   - Как вы разговариваете с основным свидетелем! Мой муж  говорит,  что
девяносто процентов ценной информации узнается в первый день от людей, а
вам послушать лень.
   - И кто у нас муж? - съехидничал кабан.
   - Олег Михайлович Куприн,  майор  с  Петровки.  По  тому,  как  глаза
капитана сузились, превратившись в  щелочки,  я  поняла,  что  совершила
ошибку. Эх,  поздно  вспомнила,  что  Олег  объяснял:  ?Между  районными
отделениями и теми, кто  сидит  в  городском  управлении,  идет  борьба.
Первые  считают  вторых  карьеристами,  людьми,  которые  забирают  себе
интересные, перспективные дела, раскрыв которые  получают  поощрения  от
начальства и новые звезды  на  погонах.  ?Жадные  пенкосниматели?  самое
мягкое сравнение, которым они  нас  удостаивают.  На  Петровке,  в  свою
очередь, с явным пренебрежением относятся к работе отделений. Коли мужик
сидит в районе всю жизнь и не продвинулся по  службе,  значит,  он  либо
идиот, либо пьяница, либо лентяй. Лишь в одном ?районники? и ?городские?
едины - и те и другие терпеть не могут ребят из ФСБ?. Кабан нахмурился и
процедил:
   - У вашего муженька свои заботы, нечего меня поучать!
   - Просто выслушайте меня, у Жоры в кармане...
   - Говорите конкретно по факту смерти гражданки Радько.
   - Но речь идет о ее супруге...
   - Только о Маргарите Радько, меня сплетни не  интересуют,  -  отрезал
мент.
   Я растерялась, а вот Олег говорил,  что  от  дворовых  кумушек  можно
узнать массу полезных вещей! Но мой  муж  великолепный  профессионал,  а
этот свиноподобный монстр, похоже, идиот!
   - Ну, рассказывайте быстрей! Я вздохнула.
   - Больше не о чем.
   Ментяра захлопнул планшет.
   - Ладушки, понадобитесь - вызову. Тяжело ступая, он  ушел,  на  кухне
остался лишь густой запах пота. Я распахнула окно. Встречаются же  такие
недоумки! Не то что Олег, тот...
   "Дзынь, дзынь?, - ожил телефон. Я схватила трубку  и  услышала  голос
мужа:
   - Как дела? Дома все в порядке?
   Больше всего меня злят эти  вопросы,  произнесенные  вскользь,  между
прочим,  скороговоркой.  Олег  трудотолик.  Оказавшись  на  работе,   он
капитально забывает обо мне и обо всех семейных заботах. Домой  Олег  во
время рабочего дня не  звонит.  Первое  время  я  сама  пыталась  с  ним
соединиться, но каждый раз звонила не  вовремя.  То  он  отъехал,  то  у
начальства, то в комнате сидят посторонние, при которых  неудобно  вести
интимные разговоры... Потом я перестала звонить. В течение дня у меня не
раз возникает желание поболтать с мужем, но я заставляю себя  не  делать
этого. А Олегу мысль соединиться с женой приходит в голову около  девяти
вечера.
   - Как дела? - кричит он. - Дома все в порядке?
   Меня так и подмывает ответить:  ?А  если  что-то  случилось,  ты  чем
поможешь, а? И как до тебя дозвониться, если вдруг  понадобится  помощь?
Что за дурацкие демонстрации заботы? Если  на  самом  деле  волнуются  о
семье, то не ленятся звонить домой хоть пару раз за день!"
   Но, естественно, ничего такого я не говорю,  да  и  зачем?  Олега  не
переделать. Но вопрос раздражает. Наверное, поэтому  я  сегодня  слишком
резко ответила:
   - В принципе все в порядке, за исключением...
   - Вот и хорошо, - прервал меня Олег, не дослушав фразу  до  конца,  -
сбегай в мой кабинет и  посмотри  на  столе  визитку,  Россиянов  Сергей
Герасимович, мне его телефон нужен.
   Я покорно выполнила просьбу, продиктовала цифры и спросила:
   - Ты каким поездом завтра приедешь?
   - Задержусь тут на недельку, - скороговоркой выпалил муженек, - дела,
понимаешь.
   - Как же так! - возмутилась я. - Хоть бы предупредил, я жду тебя!
   - Не надо, душенька, - бормотнул Олег, -  занимайся  спокойно  своими
делами.
   - Ты меня совсем не любишь!
   - Извини, Вилка, звоню из чужого кабинета, просто телефон  Россиянова
срочно понадобился. Освобожусь, дойду до гостиницы, и  тогда  поболтаем.
Давай, пока.
   Я растерянно посмотрела на пищащую трубку.  Значит,  он  позвонил  не
потому,  что  соскучился,  а  из-за  забытой  визитки.  Не  успела   ему
рассказать ни о рождении сына у Томочки,  ни  об  убийстве  Риты,  ни  о
приезде Светы...
   Внезапно к глазам подступили слезы, он и правда меня не  любит,  Олег
женат на работе. Шмыгая носом,  я  добралась  до  ванной,  пустила  душ,
влезла под теплую воду  и  наревелась  от  души.  Потом  вымыла  голову,
уложила волосы феном и заметила на  полочке  косметичку  Криси.  Девочке
скоро исполнится четырнадцать, и все  карманные  деньги  она  тратит  на
тушь, помаду и лак для ногтей. Кристина тщательно следит за  рекламой  и
приобретает всякие интересные новинки типа теней, которые меняют цвет  в
зависимости от температуры тела. Забыв о плохом настроении, я  принялась
упоенно рыться в мазилках. Так, ну-ка попробуем вот этот тональный крем.
   Через десять минут из зеркала на  меня  смотрела  интересная  женщина
чуть старше двадцати пяти. Напевая себе под нос, я вышла  из  ванной.  С
чего это я впала в истерику? Всю жизнь рассчитывала только на себя. Если
Олег не способен оценить меня, то и не надо, не стану напрашиваться. Вон
Ритка постоянно висла на Жоре, а он бегал от нее налево...
   Я прошла к себе, натянула легкие брюки, взяла тоненькую футболочку  с
карманом, стала ее выворачивать, и  тут  на  пол  упала  яркая  дискета.
Интересно, что за информация хранится на ней?

Глава 6

   Компьютеров у нас два. Большой, с  огромным  монитором,  находится  в
кабинете у Семена, ноутбуком владеет Олег. Мужская часть семьи  запросто
управляется с машинами. Тамара, кстати, тоже  весьма  ловко  общается  с
компьютером, я уже не говорю о Крисе, которая ухитряется лазить по всему
Интернету и заползать туда, куда, казалось, и входа нет.  Вот  только  у
меня плохо получается контакт с этой консервной  банкой.  У  нас  с  ней
взаимная нелюбовь и полное непонимание, но дискету открыть я сумею.
   Я пошла в кабинет к Семену, заглянув по дороге к Кристине. Она спала,
а Света сидела у торшера с иголкой в руках.
   - Вот, - улыбнулась она мне, - юбочку дошиваю, будет  Кристине  утром
сюрприз, на машинке, конечно, быстрей, но и без нее управимся.
   Прежде чем открыть дискету,  я  перенесла  ее  содержимое  в  рабочую
папку, так меня научил  делать  Олег.  Потом  вытащила  ее,  отложила  в
сторону и открыла переписанный файл.
   По  экрану  побежали  строчки...  История  болезни  Левитиной  Ларисы
Григорьевны,  1952  года  рождения,  проживающей  по  адресу:  Иконников
переулок,  дом  12,  квартира  46.   Больная   наблюдалась   в   клинике
эндокринологии. Жалобы на  утомляемость,  прибавку  в  весе,  перебои  в
сердцебиении. Анализ крови...
   Дальше замелькали непонятные вещи: содержание сахара в крови, реакция
оседания эритроцитов... Я не стала смотреть файл до конца  и  переписала
на бумажку адрес Левитиной. Все сразу стало на свои места.  Слава  богу,
дискета не имеет никакого отношения ни к ограблению, ни к смерти Риты. Я
было подумала, что воры искали ее, иначе  зачем  перерыли  и  переломали
все. Но теперь понимаю, что дело обстоит просто. Какая-то из  баб  Жорки
попросила его  принести  ей  дискету  с  этой  информацией.  Вернее,  не
какая-то, а Левитина Лариса. Жора спрятал дискету в  потайной  кармашек.
Ритка ревнива, компьютер у них есть, она могла прочесть файл и  устроить
мужу разбор полетов. Вот он и решил обезопаситься. А тут налетели бомжи,
охотники за кошельками... Почему Жорка просил меня пойти  на  встречу  с
этой Ларисой, что  за  спешка  такая?  Небось  тетка  вновь  в  больницу
ложится, вот и торопился. Почему умолял не рассказывать Ритке? Ну это  и
ежу ясно!
   С чувством выполненного долга я выключила компьютер. Завтра  поеду  в
Иконников переулок, отыщу эту Ларису, извинюсь... Хотя...  Я  посмотрела
на часы: ровно половина девятого. Эта  Лариса  небось  утром  убежит  на
работу, надо ехать сейчас.
   Иконников переулок  расположен  в  Центре,  перпендикулярно  Садовому
кольцу, в пяти минутах ходьбы  от  метро  ?Смоленская?.  Дом  двенадцать
оказался старым зданием,  стоящим  в  глубине  хорошо  убранного  двора.
Консьержка не сидела на месте. На небольшом столе лежала газета,  сверху
покоились   очки.   Очевидно,   женщина   отошла   на   минутку,   и   я
беспрепятственно проникла в подъезд, поднялась на пятый этаж и позвонила
в нужную квартиру.
   Дверь распахнулась сразу. На пороге стояла прехорошенькая  девочка  в
кожаной мини-юбочке и свитерочке-лапше, обтягивающем точеные плечики. На
лестничную клетку вырвались звуки музыки, смех и выплыл аромат  пирогов.
В доме явно принимали гостей.
   - Вы ко мне? - улыбнулась девочка.
   - Позовите Ларису Григорьевну Левитину.
   - Кого? - удивилась хозяйка, отступая в глубь холла.
   - Левитину Ларису, - повторила я, - у меня к ней дела.
   - Мама умерла, - ответила девочка.
   - Как? - изумилась я. Она пожала плечами.
   - А как умирают - просто. Легла в больницу, щитовидка у нее болела, а
назад не вышла.
   Я стояла в полной растерянности. Девушка спокойно  захлопнула  дверь.
Из квартиры донеслись взрывы веселого  смеха.  Однако  дочь  не  слишком
горюет по умершей не так давно матери.
   Спустившись вниз, я пошла к двери.
   - Женщина, - окликнула меня консьержка, - платочек потеряли!
   Я обернулась и увидела на полу у лифта платок из голубого батиста.
   - Это не мой.
   - Значит, Глаголева из 64-й обронила, -  вздохнула  лифтерша,  -  она
только что ушла. Я наг