оставили  в  очень  неловкое
положение, ганфайтер, поставили в положение дичи. Вам  не  сказали,  что  мы
всегда добиваемся поставленной цели?
   Василий выстрелил. Пистолет был с приставкой глушителя и гильзоуловителя,
поэтому звук выстрела походил скорее на  хлопок  в  ладони.  Пуля  прошла  в
миллиметре от уха Рыкова, вонзилась в портрет президента на стене.
   - Вы тоже сделали ошибку, господин  комиссар,  -  сказал  Василий  ровным
голосом. - В случае чего я буду знать, кого искать.

ПЕНА ПЕРВОЙ "ВОЛНЫ ВЫКЛЮЧЕНИЯ"

   Матвей вышел из машины, захлопнул дверцу и,  не  успев  сделать  и  шага,
ощутил всем телом колоссальной силы удар.
   Впечатление было такое, будто удар был нанесен по каждой  клеточке  тела,
причем не только по наружному покрову, но и внутри!  Боль  ощущалось  всюду,
адская боль...
   Очнулся он от тишины.
   Стоял, пустой и звонкий, очищенный от шелухи каких бы то ни было мыслей и
чувств, онемевший, в непонятном, странном мире, где  были  разлиты  покой  и
неподвижность. Нет-нет!.. Матвей находился все там же, куда и  приехал:  это
было подмосковное Бутово, справа -  бетонный  забор  воинской  части,  слева
гастроном, почта, пивной бар... Все осталось на своих местах,  словно  удар,
отключивший Соболева на какое-то  время  от  реальной  действительности,  не
подействовал на урбанистический пейзаж. Но стоило повнимательней оглядеться,
как становилось понятно, что подействовал.
   Здесь не было  видно  ни  единого  человека,  не  было  слышно  ни  звука
торопливой человеческой жизни. Застыли  коробки  троллейбусов  и  автобусов,
пустые, как скорлупа съеденных орехов; обезлюдели тротуары, подъезды  домов,
дороги. Исчезли пешеходы, пассажиры и водители  машин,  затихли  магазины  и
рынок невдалеке.  А  над  вымершим  городом  тускло  застыл  светящийся  лик
скорбящей Богородицы...
   Озираясь, Матвей сделал  шаг  назад,  к  машине,  задел  что-то  ногой  -
оказалось, огромный арбуз, который откатился к бордюру тротуара, ударился  о
него и раскололся. Но вместо семечек из сахарно-красного нутра посыпались..,
тараканы!
   Матвея так и передернуло, но прежде, чем  проснуться,  он  пригляделся  к
насекомым и понял, что это вовсе не тараканы, а крохотные человечки!..
   Когда открыл глаза, то не сразу сообразил, что лежит на узкой  и  жесткой
кровати в камере с единственным зарешеченным  окном  и  голыми  стенами.  За
дверью с круглым смотровым  глазком  слышались  голоса,  шаги,  позвякиванье
ключей, гул открываемых дверей. Матвей проснулся как раз перед побудкой.
   Все еще размышляя о деталях сна, он внезапно  осознал,  что  этот  сон  -
предупреждение! Причем адресован не ему лично, а всем  принимающим,  видящим
суть вещей, и означает одно: кто-то из  глубин  реальных  слоев  Мироздания,
иерархи  либо  Аморфы,  чье  терпение  не  беспредельно,  передал  последнее
предупреждение о грядущем Изменении!
   Матвей вспомнил свой последний разговор с Парамоновым.
   - По сути, мы - единственные оставшиеся представители рода  хомо  сапиенс
во  Внутреннем  Круге,  -  сказал  Иван  Терентьевич.  -   Наблюдаются   все
характерные признаки эволюционного тупика - гипертрофия функций,  приводящая
к прогрессивно растущему нарушению законов и гармонии. Например, то же самое
наблюдалось и  при  Инсектах,  и  в  эпоху  мезозоя  у  ящеров  -  ничем  не
оправданное увеличение размеров и массы рогов,  панцирей,  когтей  и  зубов,
клыков у саблезубых тигров и львов. У человека же рогам  и  зубам  адекватна
технология уничтожения: химическое, бактериологическое,  ядерное  оружие,  и
самое страшное - психотронное, изменяющее  сущность  человека,  превращающее
живых людей в "зомби", готовых выполнить любой приказ. Стоит  ли  удивляться
тому, что в какой-нибудь прекрасный момент Аморфы или кто-то другой  сделает
другое Изменение?..
   - Нас тогда уже не будет, - проговорил Матвей.
   - Кто знает? - печально ответил Парамонов. - Может быть,  это  произойдет
завтра?..
   - Если это и произойдет,  -  сказал  Матвей,  возвращаясь  к  яви  камеры
внутренней тюрьмы ФСБ, - то не по моей вине.
   Теперь он был абсолютно уверен, что сон,  только  что  увиденный  им,  на
самом деле является предупреждением. Может быть, последним...
   Сделав зарядку  и  сходив  на  завтрак  с  десятком  других  заключенных,
сидевших  в  камерах-одиночках,  Матвей  вернулся  в  свою  клетку  и   стал
экспериментировать с медитацией. Но  ни  одна  попытка  выйти  в  астрал  не
прошла! Состояние меоза не наступало. Это означало, что Матвея, как когда-то
Тараса Горшина, отключили  от  всемирного  поля  информации.  Полагаться  он
теперь мог только на свои природные данные и развитую интуицию.
   То, что выход в ментал заблокирован, Соболев  понял  еще  вчера  вечером,
попытавшись подняться на  уровень  астрала,  позволяющий  видеть-чувствовать
родственные души, связываться тонкими энергиями с любимым человеком.  Но  ни
Кристина, ни Ульяна, ни Василий со Стасом не отозвались даже  в  чувственной
сфере,  и  Матвей  прекратил  попытки,  испугавшись   мрачной   перспективы.
Следовало  разобраться  в  этом  положении,   прикинуть   резко   сузившиеся
возможности и  действовать  адекватно  обстоятельствам.  Действовать,  а  не
предаваться унынию.
   И все же потеря была велика!
   Неясное  чувство  тревоги  заставило  Матвея  сосредоточиться  на   своих
ощущениях, и в то же мгновение он нырнул с койки на пол.
   Странный звук - словно лопнул стеклянный бокал - коснулся  его  слуха,  и
над спиной возникла тонкая смертельная  струна,  протянувшаяся  от  двери  к
стене. Матвей увидел ее, потому что готов был  увидеть:  струна  была  лучом
инфракрасного лазера или  еще  какого-то  излучателя.  "Игла  Парабрахмы"  -
тотчас всплыло  в  памяти  название  оружия  Инсектов.  Потом  забрезжила  и
догадка...
   Матвей полежал на полу, прислушиваясь к звукам в коридоре, но  ничего  не
услышал и осторожно приблизился к выходу. На высоте полугора метров из двери
торчал металлический штырь длиной в сантиметр, направленный чуть  наискосок,
в сторону койки. Матвей подошел к ней и над  подушкой  в  штукатурке  увидел
сантиметровое отверстие. Пришла трезвая мысль: если бы  он  своевременно  не
свалился с койки, точно такая же дырка появилась бы в  его  голове  с  одной
стороны, а штырек - с другой.
   В него выстрелили не из лазера, а из "дырокола"!
   Измерив шагами периметр камеры - шесть шагов в длину, четыре в ширину,  -
Матвей принял решение. Подошел к двери, несколько раз ударил в нее  кулаком.
Через минуту с глазка откинулась шторка, сверкнул чей-то глаз.
   - Чего шумишь?
   - Передай начальству, я должен поговорить с генералом Первухиным. Срочно!
   Глазок захлопнулся.
   За Соболевым пришли через полчаса. Две гориллы в черных мундирах вошли  в
камеру, привычно обыскали арестанта и вывели  в  коридор.  Матвей  посмотрел
налево, встретил взгляд  дежурного  и  подмигнул  ему.  Во  взгляде  верзилы
отразилось беспокойство, но лицо осталось неподвижным. Вряд  ли  "дыроколом"
воспользовался он - скорее всего,  возле  камеры  останавливался  кто-то  из
начальников изолятора. Узнать бы, кто именно...
   Соболева повели во двор, потом - в левое крыло  особняка,  соседствующего
со зданием тюрьмы, передали  трем  молодым  мужчинам  в  штатских  костюмах.
Пропетляв по переходам  между  зданиями,  коридорам  и  лестницам,  конвоиры
доставили арестованного на третий этаж,  в  приемную  начальника  Управления
спецопераций. Сами остались в коридоре. В приемной  Матвея  ждали  еще  двое
крепких парней и адъютант генерала, подтянутый седой подполковник. Кивком он
указал на дверь в кабинет Первухина.
   - Не задерживайся.
   Кабинет генерала был меньше,  чем  представлял  себе  Матвей,  и  казался
каким-то неухоженным, неуютным.  Видимо,  Первухин  появлялся  здесь  редко.
Кроме  самого  хозяина,  тут  находился  его  второй  заместитель  полковник
Андреев, симпатичный крепыш с выгоревшими бровями и соломенными усиками.
   - Надеюсь, его предложения будут  весомыми,  -  сказал  он,  обращаясь  к
Первухину, но глядя на Соболева. - Хотя веры ему все равно нет никакой.
   - Именно об этом я и хотел поговорить. О вере, - кивнул Матвей, подойдя к
массивному рабочему столу генерала.  -  Сотрудничать  я  с  вами  больше  не
собираюсь, так как вижу, к чему все это может привести. Убийцей сделать меня
вам не удастся, какими бы высокопарными ни были разговоры о важности цели. А
поскольку только что в меня стреляли из "дырокола", то финал ясен. Я даже не
буду выяснять, кто это сделал и по чьему приказу.
   - Ерунда какая-то! - сердито проговорил Андреев.
   - Вы серьезно? - поднял брови Первухин. - В вас стреляли?!
   - Шучу я редко и только со своими друзьями, - тихо ответил  Матвей.  -  А
теперь, генерал, мы с вами пройдемся к выходу и расстанемся. На воле у  меня
много неотложных дел.
   - Как это - пройдемся? - не понял Андреев.
   Первухин сделал движение рукой, и в  то  же  мгновение  Матвей  в  режиме
ускорения перелетел через стол, парализовал руку генерала и  буквально  снял
ее с кнопки звонка. Затем, почти не меняя позы, над столом нанес удар  ногой
по подбородку полковника, схватившегося было за кобуру пистолета.
   - Прошу прощения, - все так же тихо  сказал  Матвей  упавшему  вместе  со
стулом заму Первухина. - Но третий - лишний. - Повернул голову к генералу. -
Надеюсь, вы понимаете, что терять мне нечего?
   Первухин посерел от боли, но нашел силы улыбнуться.
   - Директор меня уволит к чертовой матери! Нельзя  ли  как-нибудь  вернуть
руке чувствительность? Обещаю сделать все, что требуется.
   Находя  нужные  точки,  Матвей  сдавил  локоть  генерала,  и,   судя   по
заблестевшим глазам пострадавшего, рука стала слушаться.
   - Дьявол! Надо признаться, вы все-таки великий мастер,  но  ни  черта  не
смыслите в политике, живете в  придуманном  мире,  где  еще  сохранился  дух
рыцарства.., давно сдохший  в  реальной  жизни.  Идемте!  -  Первухин  обрел
прежний властный вид и пошел к двери. На пороге кивнул на лежащего Андреева.
- Он не окочурится?
   - Не беспокойтесь, через полчаса очнется.
   Они вместе вышли в приемную, пересекли ее  под  взглядами  вскочивших  со
стульев адъютанта и телохранителей генерала.
   - Мы сейчас вернемся,  -  глянул  через  плечо  Первухин.  -  Подготовьте
телезапись.
   - Проводить? - спросил старший группы охраны.
   - Не надо, мы ненадолго.
   Те же слова Первухин повторил и двум конвоирам в  коридоре,  приказав  им
никуда не отлучаться.
   В молчании они с Соболевым пересекли  холл,  спустились  по  лестнице  на
первый этаж и, миновав  пропускной  пост  в  конце  крыла  здания,  вышли  в
переулок. Прошло ровно шесть минут с момента их выхода из кабинета, и  время
у Матвея, чтобы скрыться, еще оставалось.
   На небольшом пятачке,  образованном  узорчатой  решеткой  забора,  торцом
здания и изгибом переулка, стояли три машины. В одной из них -  великолепном
белом "линкольне" типа "марк-8" -  сидел  шофер  и  курил,  ожидая  кого-то.
Первухин посмотрел на него, потом на Матвея, спрятал  в  глазах  насмешливый
огонек и подошел к автомобилю. Достал удостоверение:
   -  Генерал  Первухин,  начальник  УСО.  Этому  молодому  человеку  срочно
требуется попасть по назначению.
   - Но я жду полковника Баканова...
   - Я передам полковнику, чтобы он полчаса потерпел. Долго вас этот молодой
человек не задержит.
   - Ну, коль приспичило, поехали.
   - Спасибо, - сказал Матвей, пристально разглядывая Первухина; в  принципе
он не рассчитывал, что с такой легкостью удастся освободиться. -  Жаль,  что
так получилось, генерал.
   - Я понимаю, вы тоже мне симпатичны, майор, но.., лучше бы  вы  этого  не
делали.
   Матвей обошел машину, сел радом с шофером, и "линкольн"  почти  беззвучно
тронулся с места, вливаясь в поток машин на площади.
   Он и в самом деле долго чужой  транспорт  не  задержал,  отпустил  машину
возле станции метро "Боровицкая", не сказав  водителю,  молодому  бородатому
мужику с крестом на шее,  ни  слова.  Проехал  одну  остановку,  пересел  на
"Чеховской" на другую ветку и через полчаса был в квартире у Василия.
   - Тебя  выпустили?  -  тупо  спросил  Василий,  ошеломленный  неожиданным
появлением того, кого он вознамерился спасать.
   - Сам ушел, - ответил Матвей, ощущая потребность обнять друга и с  трудом
преодолевая это желание. - Ты куда это собрался?
   - Тебя выручать. - Василий, одетый в полувоенный комби, подумав, вернулся
в гостиную. - Ну, рассказывай. Завтракать будешь?
   - Кофе разве что.
   Василий принес кофе, и Матвей сообщил все, что с ним  произошло,  включая
освобождение и сон.
   - Ясно, - кивнул Василий, выслушав. - Ульяна была права,  тебя  отключили
от ментала, и теперь тебе придется рассчитывать только на чистую  физику  да
на собственную интуицию. В меоз ты уже выйти не сможешь.
   Матвей с интересом глянул на сосредоточенно-хмурое лицо друга.
   - Ну-ка что ты там насчет Ульяны намекал?
   Балуев  сжато  пересказал  свою  встречу  с  девушкой,  удивив   Соболева
чрезвычайно.
   -  Выходит,  Ульяна  Посвященная?!  -  медленно  проговорил  Матвей,   не
сомневаясь, что Василий говорит правду. - Как же я сам-то не догадался?
   Они посмотрели друг на друга, оценивая чувства, с какими каждый говорил о
новостях. Василий мрачно улыбнулся.
   - Что будем делать, ганфайтер?
   - Прежде всего думать! - быстро пришел в себя Матвей. - Не  хандрить,  не
ходить с такой кислой рожей, как у тебя. Угнетенная мысль,  направленная  на
несчастье, этому несчастью способствует. Пусть доступ  на  уровень  Великого
мне закрыт, но это не причина  поднимать  руки  вверх  и  сдаваться  в  плен
обстоятельствам. Предлагаю найти Парамонова и Самандара  и  вместе  отразить
"волны выключения". А еще лучше - разобраться с теми, кто заказывает музыку,
то есть отдает приказы на включение "волн". Первый - это Рыков, не  так  ли?
Кстати, он знает, где ты обитаешь, потому надо убираться отсюда.
   - Да я давно готов! - Василий кивнул  на  две  большие  черные  сумки.  -
Кое-какое снаряжение да одежда.
   - Тогда пошли.
   - Куда?
   - В одно безопасное место.  -  Матвей  вспомнил  о  Марии  и  со  вздохом
признался сам себе в душе, что зря не взял ключи от ее  квартиры  в  прошлый
раз.
   Но они не успели даже закрыть  за  собой  дверь,  как  зазвонил  телефон.
Остановились, прислушиваясь к  его  тихому  сигналу.  Потом  Василий  сделал
движение к двери.
   - Не ходи, - посоветовал Матвей. - Это может быть звонок проверки.
   - А если звонит кто-нибудь из наших друзей?
   Матвей пожал плечами, и Балуев вернулся обратно в квартиру. Через  минуту
позвал приглушенно:
   - Зайди-ка. - Передал трубку. - Тебя.
   Матвей поднес трубку к уху и услышал торопливый голос Ульяны Митиной:
   - Матвей, у вас всего несколько минут, чтобы  уйти  из  квартиры  Василия
подобру-поздорову, поэтому буду говорить коротко. Ельшин собрался в поход за
оружием Инсектов...
   - Какой Ельшин? - не сразу дошло до Соболева.
   - Не перебивайте, наш лучший враг Генрих Герхардович Ельшин. И  он  очень
близок к успеху, потому что ему помогает маршал "СС" Лобанов.
   - Где он собирается искать оружие?
   - Под своей дачей, где побывали и вы. Если  сможете,  остановите  его.  И
еще.., вашу девушку, Кристину...
   - Что с ней?! - выдохнул Матвей.
   - За ней отправилась команда полковника Юргена из Минобороны. Может быть,
вы еще успеете.., прощай...
   - Подожди!
   - Прощай,  ганфайтер,  извини  за  мою  неискренность  при  первых  наших
встречах, но я  не  знала,  как  себя  вести...  Привет  Васе!  -  И  трубка
замолчала, словно на другом ее конце оборвали провод.
   - Что случилось? - требовательно спросил Василий.
   "...Есть ли в твоей системе мира место для меня?" - вспомнил Матвей шепот
Кристины. Жаркая волна  крови  ударила  в  голову,  глаза  застлала  красная
пелена. Голос Василия отдалился и пропал, потом возник снова.
   - Да что ты стоишь словно истукан?!
   Матвей заставил себя собраться, передал содержание разговора с Ульяной.
   - Тогда круто меняем план, - быстро проговорил Балуев. - На самолет - и в
Тамбов. К вечеру будем там.
   Матвей покачал головой.
   - Я полечу один.
   - Ты из себя героя не строй!
   - Я полечу один! А ты подстрахуй Ульяну, она теперь  нуждается  в  защите
больше, чем мы с тобой.
   Василий открыл рот и тут же закрыл,  так  и  не  произнеся  готовые  было
вырваться  возражения,   лицо   его   вдруг   стало   по-детски   смущенным,
нерешительным, растерянным.
   - Соболь, а ты с ней.., ну, она тебе не...
   Матвей понял, едва заметно улыбнулся.
   - Я люблю Кристину, Баловень, и этим сказано все. Ульяна очень  красивая,
очень, и безумно похожа на Светлену, проводницу  моих  снов,  но..,  но  моя
Кристина - это жизнь!
   - Извини, что спросил, мне показалось, что она к тебе  неравнодушна...  В
общем,  все  понятно!  -  Василий  заметно  воспрянул  духом,  снова  обретя
уверенность и решительность. - Пора, друг, сматывать удочки. Посажу  тебя  в
самолет во  избежание  всяких  недоразумений  и  разыщу  Ульяну.  Вместе  мы
что-нибудь придумаем. Если в Тамбове все будет в норме, дашь телеграмму,  мы
встретим. Если нет...
   Матвей хлопнул ладонью по ладони друга.

НАЙТИ И УНИЧТОЖИТЬ

   Между "сессиями" Союза Девяти их деятельность  координировал  заместитель
директора Международного института стратегических исследований Головань,  но
в зонах ответственности каждого из членов Союза он не имел  права  решающего
голоса. Поэтому, когда Рыков доложил ему о возникших  в  реализации  решений
последней "сессии" затруднениях,  Головань  лишь  посоветовал  подключить  к
проблеме других Неизвестных - Юрьева и Носового. Что Рыков и сделал.
   Встреча Трех из Девяти состоялась на  одной  из  конспиративных  квартир,
принадлежащих Союзу, в  доме  на  Новом  Арбате.  Обстановка  квартиры  была
спартанской и не располагала к отдыху. Каждый имел свой ключ и пришел  один,
поэтому ни о каких напитках, кроме чая,  мечтать  не  приходилось.  Сурового
вида  джентльмены,  одевающиеся  в   костюмы   французских   и   итальянских
модельеров, молча уселись вокруг столика в низкие  кресла.  Рыков  помыл  на
кухне купленные им лично фрукты: киви, ананасы  и  бананы,  принес  чай;  по
обыкновению сел так, чтобы лицо его было скрыто в тени.
   - Незрелый  ананас  для  человека  справедливого,  -  сказал  с  усмешкой
Носовой, беря в руки фрукт и демонстрируя знание классика <К.  Прутков.>,  -
всегда хуже спелой смородины.
   - Не хочешь - не ешь, - ответил  советник  президента,  -  а  критиковать
фрукт не надо. Я, например, смородину не люблю. Знаете,  что  мне  предложил
Коржаков не далее как  вчера  вечером  в  приватной  беседе?  Взял  меня  за
пуговицу и сказал: почему бы нам не обложить данью все мафиозные структуры в
стране? Создать специальную рэкет-бригаду на государственном уровне, назвать
ее  как-нибудь  похитрей,  скажем,  Комиссией  по  контролю  за   финансовым
состоянием, и вперед! Пусть платят или распускаются. В противном случае...
   - И что ты ему ответил? - спросил Носовой. Юрьев очистил ананас,  отрезал
ломтик, съел.
   - Нет, ничего, свежий... Я ему ответил  в  стиле  русской  пословицы:  на
чужой каравай рот не разевай. Но к делу, господа.
   - Они отказались, - проговорил Рыков своим специфическим,  тихим,  ничего
не выражающим голосом. - Соболев и  Балуев  отказались  послужить  "карающей
десницей правосудия" в отношении  известных  нам  деятелей.  Естественно,  я
принял  решение  "погасить"  или  "выключить"  их  как  опасных  свидетелей,
несмотря на всю мою симпатию к ним.  Однако  первая  "волна  выключения"  не
сработала.  Соболев  ушел  из-под  опеки  ФСБ,  Балуев   сумел   обезвредить
киллер-команду, вооруженную "глушаком". Что лишний раз подтверждает  высокую
кондицию каждого.
   - Подготовь вторую "волну выключения" с должной тщательностью,  -  с