в
колоссальном океане информации он не боялся. Боялся только одного: что, если
Посвященные из Союза Девяти запеленгуют его во  время  сеанса  и  предпримут
психофизическую атаку. А в том, что он выиграет бой, Матвей  отнюдь  не  был
уверен.
   Тем не менее поздно ночью, приняв  в  роскошной  постели  позу  звезды  -
панчасану, он вошел в медитативный транс, поднимаясь "по ступеням" в  горние
выси астрала: первая "ступень" - дхияна, созерцание собственного "я", вторая
- дхарана, сосредоточение  на  погружении  в  психическое  пространство,  и,
наконец, третья "ступенька"  -  пратьъяхара,  освобождение  ума  от  влияния
чувств, полный  отказ  от  чувственного  восприятия.  Состояние  меоза,  или
по-другому - самадхи или турий, то есть ментального просветления, наступило,
как и всегда, незаметно. Сознание Матвея слилось с космосом,  с  волнующимся
океаном информационных матриц и полей...
   Сначала он "обошел" знаменитые монастыри, соборы, храмы и церкви  Европы,
начаз с Шартрского собора во Франции. Изучал  лишь  те  сооружения,  которые
реализовали форму торсионного генгретора - пирамиды или же конусы.
   Шартрский собор  Нотр-Дам  (что  в  переводе  означает  буквально  "Нашей
дорогой госпоже"), одно из  величайших  творений  готической  архитектуры  и
христианской культуры средневековья, был посвящен Деве Марии и  построен  на
месте кельтских святынь, которое испокон веков считалось священным.  Начиная
с трехсот  пятидесятого  года  нашей  эры  здесь  неизменно  стояли  церкви.
Последняя из них сгорела дотла в тысяча сто девяносто четвертом году,  и  на
ее пепелище был возведен новый собор.
   Матвей неосязаемым облачком мысли медленно облетел две колокольни высотой
более  девяноста  метров,  примыкающие  к  собору,  задумчиво  повисел   над
своеобразным  лабиринтом  на  полу  собора,  предназначенным  для   кающихся
грешников, затем еще раз полюбовался издали на грандиозную панораму Нотр-Дам
с его десятью тысячами скульптурных изображений из камня и стекла и двинулся
дальше, в Париж, в церковь Сакре-К„р, расположенную на пересечении бульваров
Клиши и Рошфора. Создана она была в конце прошлого  столетия,  но  по  праву
считалась  одним  из  чудес  света.  Матвей  же  решил  ее  посетить   из-за
великолепных резных каменных  куполов,  наверняка  способных  организовывать
вакуум, быть торсионными генераторами, влияющими на сознание верующих.
   Однако Сакре-К„р (Sacre Coeur - церковь Сердца Христа),  расположенная  к
северу от центра Парижа, как и родственный ей собор Сан Фро,  построенный  в
византийском стиле в одиннадцатом веке, в Периг„, на юго-западе  Франции,  с
его пятью куполами, пси-сферу Матвея  не  затронули.  Покружив  над  главным
куполом  церкви,  напоминающим  скорее  восточный   тип   архитектуры,   чем
европейский, Матвей прыгнул в Англию.
   Здесь он осмотрел собор в Солсбери с его  высокой,  устремленной  в  небо
колокольней и собор Святого Павла в Лондоне, построенный в семнадцатом веке.
Не обнаружив  того,  что  искал,  переместился  в  Германию,  где  "пощупал"
мыслевидением знаменитый К„льнский собор, начатый еще в тысяча двести  сорок
восьмом году и строящийся и  подстраивающийся  на  протяжении  всех  семи  с
половиной веков своего  существования.  Изумительная  готика  продольного  и
поперечного нефов, хора и двух стопятидесятисемиметровых башен действительно
потрясала, но Матвею было не до наслаждения эстетикой построек, и из  К„льна
он перелетел мыслью в Баварские Альпы, где стоял замок Людвига Баварского  -
Нойшванштайн.
   Король Баварии Людвиг II был натурой романтической, страстным почитателем
германской  мифологии  и  себя,  очевидно,  отождествлял  с  рыцарем-лебедем
Лоэнгрином. Недаром он  в  тысяча  восемьсот  шестьдесят  первом  году  стал
меценатом Вагнера, оплатив все долги композитора и пригласив его  в  Мюнхен.
Одновременно  семнадцатилетний  Людвиг  распорядился  начать   строительство
замка, которое длилось более семнадцати лет.
   Всю эту информацию Матвей черпал прямо из астрала,  не  прилагая  никаких
специальных усилий. Напрягался он, лишь когда  просеивал  через  собственную
пси-ауру пространство залов  и  башен  в  поисках  резонанса.  Однако  замок
Нойшванштайн не таил в своих недрах пересечений с иными реальностями.
   Из Германии Матвей перенесся в Венгрию, где осмотрел  здание  парламента,
возвышавшееся   над    Дунаем,    интереснейший    образец    неоготического
архитектурного  стиля.  Парламент  начали   строить   в   тысяча   восемьсот
восьмидесятом году, а закончили  в  тысяча  девятьсот  втором.  Неповторимый
облик ему  придавали  шпили  неоготических  башен  и  мощный  купол,  высота
которого - девяносто шесть метров - символизировала дату завоевания  Венгрии
мадьярами. Повисев в центре шестнадцатиугольного Главного зала под  куполом,
Матвей  перелетел  сначала  в  Испанию,  посетил  Эскориал  -  монастырь   и
королевский дворец одновременно, а потом церковь Саграда Фамилия.
   Здесь  он  невольно  задержался,  потому  что  церковь  Саграда  Фамилия,
расположенная  к  северу  от  центра  Барселоны,   задуманная   как   символ
незыблемости католической веры, поразила Матвея неповторимой самобытностью и
буйной фантазией.
   Архитектор  Антонио  Гауди,   соорудивший   этот   шедевр,   подходил   к
строительству  как   к   органическому   созидательному   процессу:   камень
превращался под его руками в живую форму, орнамент  и  резьба  вырастали  из
него, как листья и ветви. Он строил  церковь  тридцать  пять  лет,  отклоняя
другие заказы, с тысяча восемьсот  девяносто  первого  по  тысяча  девятьсот
двадцать шестой год, когда внезапно  погиб  под  колесами  трамвая.  Церковь
осталась незавершенной, продолжить творение  гениального  мастера  оказалось
делом немыслимым, хотя и было сделано несколько неубедительных  попыток.  Но
необычайная   причудливость,   ажурность,    пластическая    выразительность
сооружения, подчеркнутая силой искусства мастера, еще  ждали  своего  гения,
способного завершить архитектурное чудо....
   Утомившись, Матвей  вышел  из  транса,  отдохнул  на  диване,  переключая
программы телестены, пока не заинтересовался футболом.  Играли  "Спартак"  и
"Ливерпуль" в Кубке  европейских  чемпионов.  Первым  забил  "Спартак"  -  с
пенальти.  Потом  забили  игроки  "Ливерпуля"  -  с  острого   угла,   после
великолепной игровой комбинации, показав настоящий класс, и Матвей  выключил
телевизор, уже зная, чем все закончится.
   Во втором  часу  ночи  он  снова  начал  погружение  в  астрал,  торопясь
закончить поиск неведомого лревата в иные реальности,  а  по  сути  -  точки
опоры, взявшись за которую можно было перевернуть мир.
   Путешествие по храмам Матвей начал с посещения одной из исламских святынь
- "Купола  скалы",  сооруженного  в  иерусалимском  Старом  городе.  Сияющий
золотом  купол,   символ   священной   скалы,   по   традиционному   поверью
расположенной в сердце и центре мира, действительно мог претендовать на роль
главного торсионного генератора с "провалом иномерия" посредине, но оказался
пустым.
   Так же не затронули струны души  Матвея  исламские  святыни  в  Турции  -
Голубая мечеть в Стамбуле с ее каскадом  куполов,  другие  мечети  города  и
страны,  Золотая  мечеть  -  мавзолей  Мусы  аль-Кадима  в   Ираке,   мечеть
Мекка-Масджид в Хайдарабаде, Голестан в Тегеране, мечеть Шах-Джахана в парке
Баш-Бабур в Кабуле, мечеть  Омейядов  в  Дамаске  и  бесчисленное  множество
мечетей во всех городах и уголках мусульманского мира.
   Не нашел "провала иномерия" Матвей и в Японии, потратив  некоторое  время
на изучение монастыря Тодайдзи с его  Дайбуцудэн  -  Залом  Великого  Будды.
Монастырь  представлял  собой  самое  большое  деревянное  здание  в   мире,
множество раз горевшее и восстанавливаемое. Зал Великого  Будды  со  статуей
Будды, отлитой из четырехсот сорока четырех  тонн  бронзы,  был  построен  в
восьмом веке по приказу императора Шому и олицетворял  могущество  японского
властителя  и  одновременно  размеренность  и  гармоничность  образа   жизни
японцев. Матвей созерцал бы яйцо Будды -  высотой  почти  в  пять  метров  и
шириной в три - долго,  получая  при  этом  самое  настоящее  благословение,
душевное спокойствие, но время торопило, и прямо из зала Матвей перелетел  в
Индонезию, где в сорока двух  километрах  от  Джокъякарты,  главного  города
Центральной Явы, располагался храмовый комплекс Боробудур.
   Но  и  в  Боробудуре  (название  означало:  "Много  Будд")   Соболев   не
задержался, несмотря на то,  что  комплекс  иллюстрировал  собой  сакральный
символ - мандалу, то есть диаграмму мироздания, по форме  представлял  собой
ступенчатую  пирамиду  и  был  пропитан  таинственными   шепотами   истории,
буддийского учения и магии.
   В течение немногих минут Матвей облетел Ангкор-Ват,  самый  знаменитый  и
большой  храм  на  территории  кхмерского   государства,   расположенный   в
нескольких километрах от города  Сиемреап  в  Камбодже;  Запретный  город  в
Пекине с императорским троном во Дворце  высшей  гармонии;  Храм  Минакиш  в
Мандураи, построенный на  территории  индийского  штата  Тамилнад;  мавзолей
царицы Мумтаз-Махал, несравненной Арджуманд Бану, известный как символ Индии
Тадж-Махал.
   Из Азии Матвей перенесся на  Американский  континент  и  некоторое  время
бродил по  величественным  руинам  древнеиндейских  цивилизаций.  Перед  его
мысленно-эфирным  взором  прошли  пирамиды  в  Тикале,  религиозно-культовом
центре, расположенном в Гватемале недалеко от города Флорес, бывшего некогда
центром культуры майя; красивые и величественные, многоступенчатые  пирамиды
Теотиуакана,  древнего  и  таинственного  города  на   территории   Мексики,
происхождение которого все еще остается загадкой и в наши  дни;  пирамиды  и
скульптуры  в  Чицен-Ице,  точке  рокового  столкновения  культур   майя   и
тольтеков, захвативших город в  десятом  веке  нашей  эры.  После  вторжения
тольтеков Чицен-Ица стала  новой  столицей  изгнанного  верховного  вождя  и
богочеловека Тогшльцина, известного в культуре майя под  именем  Кукулысана.
Посвяшенная  ему  девятиступенчатая  пирамида  получила  название   Кастильо
(Замок), но построена она была на развалинах  более  древнего  сооружения  и
тоже - пирамиды. Матвей потратил на ее осмотр больше времени, чем на десятки
других, однако печати особенности и чужеродности не обнаружил.
   Как бестелесная молния он облетел все культовые сооружения Южной Америки,
добрался до Северной и  с  разбегу  пронзил  Храм  Христовой  Церкви  Святых
Последнего Дня в США, известный  больше  под  названием  Храма  Мормонов,  -
строгий готический замок с шестью остроконечными башнями, затем изучил замок
Херста близ  небольшого  городка  Сан-Симеон  на  Калифорнийском  побережье,
Эмпайр-Стейт-Билдинг в Нью-Йорке и памятник Линкольну в Вашингтоне.
   Порыв астрального путешественника иссякал, слишком много энергии отобрало
это путешествие и слишком большим становился риск дальнейшего  погружения  в
невидимые вихри информационной бездны.
   Уже на исходе терпения Матвей облетел Канадиан Нэшнл  Тауэр  -  смотровую
башню в Торонто высотой в пятьсот  пятьдесят  три  метра,  статую  Спасителя
высотой в тридцать метров, водруженную на вершине холма Корковаду на  высоте
семисот метров, которая нависает над панорамой Рио-де-Жанейро, и  Сиднейскую
оперу в Австралии,  завораживающую  взор  комплексом  бетонных  "парусов"  -
эллиптических параболоидов высотой в шестьдесят семь метров.
   Но  метнувшись  в  Африку,  Матвей  застрял  там  дольше,  чем  мог  себе
позволить. Сначала он долго рассматривал  руины  пирамид  в  Мэроэ,  столице
могущественного эфиопского государства шестого века до нашей эры. Затем  так
же внимательно, с трепетом изучал любимые свои  пирамиды:  Хуфу,  Хефрена  и
Микерина в десяти  километрах  от  Каира.  Чувства,  вызываемые  созерцанием
пирамид, Матвей смог бы только обозначить, но не назвать. Лишь одно  из  них
было переводимо на человеческий язык: благоговение...
   В свое тело, лежащее в постели гостиницы, он вернулся совершенно без сил,
с колоссальным ощущением жажды, будто проработал в знойной пустыне без  воды
и пищи не один год.
   То, что его запеленговали во время выхода в астрал, Матвею стало ясно уже
ранним утром, когда  третья  сигнальная  система,  настроенная  на  поиск  и
обнаружение опасности в любое время суток независимо от  состояния  хозяина,
включила внутреннюю "сирену тревоги". Матвей мгновенно проснулся, "надел" на
себя состояние меоза - ментального озарения, как надевают рубашку,  и  сразу
определил  причину  тревоги:  возле  "Метрополя"  стояли   две   машины   со
специфическим нервным наполнением, охраняемые пятнистыми комбинезонами. Вход
в "Метрополь" был перекрыт, как и все его лифты, а по коридорам  крались  на
полусогнутых три отряда  "пятнистых",  которых  Матвей  насчитал  пятнадцать
человек.  Тот,  кто  его  запеленговал,  знал  о  возможностях   объекта   и
укомплектовал команду перехвата мощными бугаями с  мощным  вооружением:  все
парни были  вооружены  суперкомпактными  многозарядными  ружьями  "neostead"
12-го калибра, предназначенными для гарантированного поражения живой силы  в
ближнем бою. А поскольку такими ружьями вооружались  лишь  слецдодразделения
ЮАР и полиция некоторых африканских стран, Матвей сделал вывод, что парни  в
камуфляже работают на  какую-то  очень  крутую  частную  контору,  а  не  на
Федеральную службу безопасности или любую другую государственную службу. Это
давало  "жертве"  возможность  действовать  адекватно  в  широком  диапазоне
приемов "охотник - мишень". С другой стороны, воевать Матвей не хотел ни под
каким предлогом.
   Он открыл дверь номера, как только трое "пятнистых" расположились за  ней
в позиции для штурма, а четвертый - портье (они взяли его с собой,  идиоты!)
поднял руку, чтобы постучать.
   Секунду   длилась   оторопелая   тишина,   потом   заученно,    оттолкнув
растерявшегося  благообразного   вида   старикана,   в   комнату   ворвались
спецназовцы в черных масках-чеченках, окружив спокойно  стоявшего  Матвея  и
направив на него стволы своих необычного вида, с зализанным приклад-ложем, с
двумя трубчатыми магазинами под стволом, ружей. Пользоваться  такими  Матвею
не доводилось, но он знал их особенности. Скорострельностью ружья "neostead"
не отличались, однако этот недостаток компенсировался повышенной точностью и
эффективностью оружия, его малыми габаритами. При  стрельбе  дробью  калибра
"00" дробовой сноп на дальности пятнадцати метров ложится в  круг  диаметром
не более двадцати сантиметров.
   - В чем дело, господа актеры? - хладнокровно спросил Матвей.
   Из-за широких спин здоровяков штурмовой группы вышел еще один  великан  в
комбинезоне без погон, показал издали красную книжечку  с  тисненым  золотым
орлом. Парень был без маски.
   - Служба безопасности президента. Матвей Соболев, вы арестованы.
   - Во-первых, молодой человек, вы уверены, что я Соболев? А  во-вторых,  в
чем его обвиняют?
   - Вы Соболев, и в конторе вам все расскажут.
   - А ордер на арест у вас имеется?
   - Вот он. - Здоровяк сунул в лицо Матвею  пистолет  "глок-24".  -  Ну-ка,
ребятки, наденьте на него браслеты, а будет трепыхаться...
   - Конечно, буду, - хмыкнул Соболев, разгоняя темп.
   И уже войдя в сверхскоростное вальсирование вокруг  бойцов  президентской
СБ, он понял, что совершил  ошибку.  От  его  усыпляющих  касаний  парни  не
падали, замирали на несколько мгновений  и  снова  лезли  в  бой.  Они  были
зомбированы! Выключить их можно было только с  помощью  смертельных  уколов,
остановив сердце.
   Бой поэтому продлился  еще  несколько  секунд,  пока  Матвей  рассчитывал
дозировку ударов по длительности и  энергетическому  наполнению:  отключение
сердца у закодированных парней должно было длиться  не  больше  минуты-двух,
чтобы они имели шанс выжить.
   Великана  с  документом  Матвей  взял  на  прием  последним,  когда   тот
разобрался в обстановке и собирался отступить в коридор и вызвать  по  рации
подмогу. Уложил на пол, заломив руку до затылка, тихо спросил:
   - Кто вас послал? Зачем?
   Здоровяк заерзал под коленом Соболева, выдохнул сквозь стиснутые зубы:
   - Ты покойник, падла!
   Матвей повернул голову командира отряда к себе,  глянул  в  его  мертвые,
лишенные всякого выражения глаза и понял, что гигант ничего  не  скажет:  он
тоже находился в состоянии зомби. Мгновение Матвей решал, что делать,  потом
сконцентрировался на мысленной атаке и вошел в сознание  спецназовца.  Через
несколько  секунд,  разобравшись   в   его   не   слишком   интеллектуальном
психологическом пространстве, Матвей выяснил, что хотел.
   Посланная за ним  команда  "Туз"  действительно  принадлежала  Коржакову,
начальнику службы безопасности президента, но направлена она была  с  подачи
Рыкова Германа Довлатовича, нового  советника  президента  по  безопасности.
Один из Девяти просто решил выключить Матвея Соболева из процесса, на всякий
случай, как реальную угрозу своим планам.  Что  же  он  такое  запланировал,
господин Рыков? К чему такая серьезная перестраховка? Чего следует ожидать в
ближайшее время? Почему Рыков боится вмешательства того, кто отказал  ему  в
помощи недавно?
   - Вы не правы, Герман Довлатович, - вслух проговорил Матвей, одновременно
приказывая командиру - на  уровне  волевого  раппорта  -  свернуть  отряд  и
уезжать.
   Гигант обмяк, но потом все же встал, оглядел завозившихся на полу бойцов,
потер виски, глянул на Матвея, стоявшего со стаканом  воды,  взял  стакан  и
залпом выпил. Глаза его стали осмысленными, сузились.
   - Дьявол, ничего не понимаю!.. Ты кто?
   - Да я постоялец...
   - Ага.., зачем мы сюда залезли, не знаешь? Ну ладно... Подъем! -  рявкнул
командир на парней. - Что расселись? По машинам!
   Четверка убралась из комнаты, в дверь  заглянул  растерянный,  ничего  не
понимающий портье и скрылся, тихо  прикрыв  дверь  за  собой.  Через  минуту
покинул номер и Матвей. У него в  запасе  еще  было  несколько  минут,  пока
первоначальная программа в мозгу командира боролась со второй, полученной  в
результате внушения.
   И все же Матвей отнесся к происшедшему как к досадному,  но  несерьезному
инциденту, не принял его за предупреждение, о чем впоследствии пожалел.

ПОДАЧА НАВЫЛЕТ

   В Рязань они вернулись в пятницу седьмого июня, отказавшись на турбазе от
продолжения похода под  предлогом  болезни  одной  из  женщин.  "Сердце",  -
лаконично объяснил Самандар решение закончить маршрут раньше директору базы,
хотя мог бы спокойно сослаться на беременность Кристины.
   Иван Терентьевич в Рязань не  поехал,  отправившись  прямо  с  турбазы  в
Спас-Клепики, где у него, по его словам, жили какие-то дальние родственники.
Остальные  устроились  в  Васиной  машине  и   в   безрадостном   настроении
отправились домой. Особенно горевал Стас, но и он  понимал  -  какой  теперь
отдых!
   Вася развез всех по квартирам, пообещав на  следующий  день  навестить  и
Ульяну, и Стаса с Кристиной, а оставшись  наедине  с  молчавшим  всю  дорогу
Самандаром, сказал:
   - Что будем делать с Маракуцем? Ему надо устроить сладкую жизнь.
   - Какой смысл? Боксер сейчас не только вор в законе и бизнесмен, но  один
из лидеров "СС". В табели о рангах он Тень-2, второй после Носового.
   - Тем более! Возьмем его, разузнаем все тайны...
   -  Вряд  ли  Боксер  знает  много.  Для  Хейно  он  "шестерка",   удобный
исполнитель, имеющий кое-какое влияние.
   - А откуда у него такое оружие?
   - Запасы  Носового.  "СС"  давно  торгует  оружием  вне  государственного
контроля. Естественно, в страну попадает и оружие с Запада.
   - Что конкретно велел Маракуцу сделать Носовой? Уничтожить всю группу или
только нас? И почему вы уверены, что, когда мы уйдем, Маракуц не  предпримет
еще одно нападение - на Ульяну и родственников Матвея?
   Самандар молча