А  когда  он  пришел  в  себя,  оказался  в  окружении
Посвященных и Горшина, прибывшего в самый последний момент.
   - Не стоит продолжать этот разговор, - качнул головой  Тарас,  подходя  к
Герману Довлатовичу вплотную. - Вы все время  проигрываете,  кардинал,  пора
задуматься над этим. Мы не можем вас уничтожить, хотя  я  сделал  бы  это  с
большим удовольствием, но мы можем принудить вас к миру. Если же вы еще  раз
попытаетесь причинить вред кому-либо из наших друзей, клянусь - мы  достанем
вас из-под земли! В любой реальности! Среди Великих  Вещей  Мира  есть  одна
очень любопытная - ко дон, я думаю, вы слышали о ней. Так вот я обещаю найти
его, чтобы сделать из вас вечного зомби-идиота. И я сделаю это!
   - Он сделает, - кивнул Иван Терентьевич, разглядывая равнодушное,  белое,
в бисеринках пота лицо Рыкова. -  А  мы  ему  поможем.  Подходят  вам  такие
условия мира, господин кардинал?
   - Да, - проскрипел Герман Довлатович - Но учтите: то, что  не  сделаю  я,
сделает Сход. Вы обречены.
   - Учтем, спасибо за предупреждение, - учтиво  произнес  Парамонов.  -  Вы
свободны.
   Рыков повернулся, махнул рукой своим гвардейцам и, деревянно  переставляя
ноги, пошел прочь от почти полностью разрушенного взрывами  здания.  Скрылся
за деревьями, где уже начала собираться толпа привлеченных взрывами  местных
жителей.
   - Что с ним? -  оглянулся  Горшин  на  Балуева,  над  которым  склонилась
Ульяна.
   - Жив, - слабо улыбнулась девушка и добавила с гордой, печальной и нежной
интонацией:
   - Жестокий воин и невоспитанный, глупый, простодушный мальчик...

ОТВЕТВЛЕНИЕ СОВЕСТИ

   Стас смотрел на него такими глазами, что у  Матвея  дрогнуло  сердце.  Но
взять его с собой он не мог. Прощаясь, прижал паренька к себе и  сказал  ему
на ухо:
   - Я скоро вернусь, малыш, обещаю тебе. А ты обещай мне не запускать учебу
в школе и тренироваться. Обещаешь?
   - Обещаю, - едва слышно ответил Стас, сдерживаясь изо всех сил, чтобы  не
заплакать.
   Поцеловав его в макушку, Матвей попрощался с Марией Денисовной  и  вышел,
переживая приступ свирепой тоски. Будущее свое он видел смутно  и  не  знал,
вернется ли когда-нибудь в эту квартиру, в эту  страну  и  вообще  в  земную
реальность. Кристина видела его состояние, поэтому о планах не спрашивала  и
больше молчала, за что Матвей был ей благодарен. Впрочем, в последнее  время
они все больше понимали друг друга
   Без  слов,  словесное  общение  становилось  если   и   не   лишним,   то
необязательным. В их  отношениях  начинался  этап,  который  можно  было  бы
назвать одним словом: неразделимость.  Матвей  просто  не  мыслил  себя  без
Кристины, образ которой под влиянием Светлены претерпел некоторые  изменения
и слился с образом Светлены воедино.
   Оставив Стаса с бабушкой,  они  поехали  на  старую  квартиру  Матвея  на
Варшавском шоссе. Засад он не боялся, но на всякий случай прощупал  район  в
ментальном поле и "темных уплотнений угрозы" не обнаружил.
   Квартира хранила следы чужого недоброго присутствия и запахи зла.  Матвей
задумчиво прошелся по комнатам, отмечая слой  пыли  на  вещах,  разбросанную
одежду, но убирать ничего не стал.  Погладил  корпус  компьютера  в  рабочем
кабинете, сел за стол.
   - Что ты задумал? - спросила Кристина, поставив кипятить воду для чая.
   - Хочу прогуляться в прошлое, - сказал Матвей. - Ты меня подстрахуешь?
   - Это опасно, ты же  знаешь.  Тебя  стерегут  везде,  в  том  числе  и  в
ортоснах.
   - С тобой я ничего не боюсь. Но если не хочешь, я пойду один.
   Кристина улыбнулась  -  словно  солнышко  вспыхнуло  в  комнате,  прижала
затылок сидящего Матвея к груди, потянула его за ухо.
   - Ты неисправим, ганфайтер. Ты же знаешь,  что  я  пойду  за  тобой  куда
угодно, вплоть до нарака  -  дна  "розы"  с  его  системой  нижних  "адовых"
реальностей.
   - Тогда не будем терять времени.
   - А чай?
   - Потом, после возвращения.
   Матвей закрыл двери квартиры  на  все  замки,  поставил  на  нее  "печать
отталкивания", настроенную поднять  тревогу  не  только  при  любой  попытке
взлома, но даже от мысли взломщика. Они сели в кресла  в  гостиной  напротив
друг друга и привычно углубились в себя, начиная сеанс медитации и настройки
организма на путешествие "вниз", в прошлое, по родовой памяти мировой  линии
предков Соболева.
   Однако на этот раз Матвей пошел другим путем.  Ему  нужно  было  нащупать
мировые линии кардиналов Союза Девяти,  проследить  их  до  самых  корней  и
попытаться предотвратить рождение хотя  бы  двух  -  Рыкова  и  Бабуу-Сэнгэ.
Только в случае успеха, как считал Матвей, ему удастся  обезопасить  себя  и
своих близких в настоящем времени. Но для  достижения  цели  ему  был  нужен
выход на третий уровень энергоинформационного поля Земли -  логос,  а  может
быть, и на четвертый - универсум.
   Астрал и ментал он прошел спринтерски, почти  не  задерживаясь.  Его  там
действительно ждали "цепные псы"  чужих  разумов  -  иерархов  и  кардиналов
Союза, готовые вцепиться в сознание, подавить его,  подчинить  волю  и  душу
человека,  дерзнувшего  замахнуться  на  "тьму  власти",   на   благополучие
избранных. Но Матвей теперь знал, как  избежать  информационно-эмоциональных
засад - с помощью полного подавления чувственных желаний, и "псов" обошел.
   Состояние человека, путешествующего  по  астралу  и  менталу,  невозможно
описать словами, мирской язык слишком беден  для  этого  и  не  в  состоянии
отразить гамму ощущений даже приблизительно. Пейзаж астрала,  да  и  ментала
тоже, многомерен, сложен, текуч, полон пропастей и бездн, способных засосать
неопытного путешественника, и заснеженных  горных  пиков  неподвластной  ему
информации,  грозящих  засыпать  лавинами  и  селями   чужеродных   понятий.
Ориентироваться в вечно меняющемся "болоте" астрала невероятно  трудно,  все
время натыкаешься на ненужные тебе "кочки"
   И   "островки"   чьих-то    индивидуальных    информационных    владений,
проваливаешься в "ямы" и "колодцы"  недоступных  понятий,  увертываешься  от
"пуль" и "метеоритов" нацеленных  сообщений.  Только  человек  с  устойчивой
психикой и сильной волей способен сохранить свое  сознание  и  душу  в  этой
растворяющей все и вся хаотичной многомерной структуре и найти то,  что  ему
нужно, - потоки, кольца и коконы информации, не исчезающей здесь никогда.
   Но   астрал   -   лишь   первая   и   самая   неорганизованная    ступень
энергоинформационного поля Земли. Структура ментала иная, ее можно  сравнить
с кристаллической решеткой какого-нибудь минерала,  невероятно  сложной,  но
упорядоченной,  снабженной  "указателями"  -  каналами  озарений  в   разных
областях знаний, и ориентироваться там проще, вот только перейти на  уровень
ментала труднее. Подняться же на уровень логоса еще сложней, для этого  надо
обладать огромными запасами душевной энергии и тонкими Силами,  управляющими
законами магической физики - главной физики "розы реальностей".
   Матвей продавил волей потенциальный барьер, отделяющий ментал от  логоса,
и оказался  в  стремительно  мчащемся  энергетическом  потоке,  напоминавшем
могучую горную реку! Забарахтался изо всех сил, пытаясь  не  захлебнуться  в
"воде", с трудом "высунул голову"  из  взбаламученной  пенистой  субстанции,
заработал "руками и ногами", стараясь  удержаться  на  плаву.  И  тотчас  же
оказался  внутри  странной  черной  сферы,  пронизанной  лучиками  света  от
бесчисленных черных звезд, в полной тишине и неподвижности, и в то же  время
сохраняя ощущение несущейся с дикой быстротой горной реки...
   Успокоив дыхание, испытывая огромное внутреннее напряжение и трепет -  он
попал в слой информполя, хранящего  все  тайны  Вселенной,  и  мог  получить
исчерпывающий ответ на любой вопрос в тот же момент, - чувствуя, что надолго
его не хватит, Матвей позвал нужное знание и через мгновение получил  его  -
знание мировых линий кардиналов Союза Девяти, их истоков и пересечений с его
собственной линией. Теперь он знал, где и как встретить предков  кардиналов,
как достичь этого момента, спускаясь по собственной мировой линии в прошлое,
и что сделать потом, чтобы изменить настоящее из прошлого. Однако  в  голову
вдруг пришла дерзкая мысль пойти еще дальше, в универсум, и  Матвей  прыгнул
"вверх" изо всех сил, поднимаясь на предельный уровень  своих  возможностей,
уровень сверхбыстрого сгорания психики.
   Оглушающий удар по голове, рывок - и он оказался в невообразимо  странном
мире, в мире без объектов  и  свойств,  одновременно  бесконечно  большом  и
бесконечно малом, в мире  оглушительно  грохочущей  тишины,  где  ничего  не
происходит,  но  и  ничего  не  забывается,  где  ощущаешь  себя   ничем   и
одновременно всем...
   Взгляд пронизал его, взгляд Брахмана - безличной  абсолютной  реальности,
основы всего сущего, взгляд Великой Пустоты.  Матвей,  отождествив  себя  со
Вселенной,  ощутил  вдруг   дивный   восторг   прямого   переживания   своей
бесконечности и... умер!..
   Чтобы, пройдя...
   Миллион состояний...
   Вновь осознать себя...
   В человеческом теле!
   Кто-то большой и сильный помог ему спуститься с горных высей  универсума,
обладающего столь высокой плотностью энергии, что  выдержать  это  состояние
мог только  могучий  интеллект,  владеющий  тайнами  прямого  преобразования
физических тел в ментальные объекты.  Кто-то  поддержал  Соболева  в  момент
входа в универсум и еще более - в  момент  выхода,  и  лишь  благодаря  этой
помощи Матвей сохранил свою индивидуальность, свою личность.
   Если бы он не был так ошеломлен и потрясен, он
   Бы понял, кто ему помог, но рядом находилась Кристина-Светлена, и  Матвей
решил, что это была она.
   Открыв глаза, он увидел ее тревожный, тут же прояснившийся взгляд
   - Все в порядке? - вырваался у девушки вздох облегчения, - Почему  ты  не
предупредил меня, что пойдешь так далеко?
   - Сам не знал, - пробормотал Матвей, снова закрывая  глаза.  -  Любопытно
стало, смогу ли выдержать такую нагрузку.
   - Без подготовки ты мог раствориться...
   - Все позади, - перебил Кристину Матвей.  -  Отдохну  немного  и  поплыву
вниз. Если не передумала сопровождать, держись рядом. И молчи!
   Кристина  пристально  посмотрела   на   заострившееся,   потемневшее,   с
провалившимися глазами - общение с логосом и универсумом явно не прошло  для
Матвея даром, отняв часть души, - лицо друга и отгородилась от  него  личным
"колоколом отталкивания", чтобы позвать того, кого она считала ответственным
за происходящее. Ответа  получить  не  успела,  Матвей  начал  погружение  в
ортосон.
   Падение в прошлое по цепи родовой памяти не вызвало  привычных  ощущений.
Просто был черный провал, короткое забытье, и Матвей  осознал  себя  в  теле
первопредка, стоящего в цепи таких же гигантов, закованных в  сияющие  всеми
цветами радуги "латы" -  хитиновые  сегменты  тел  Инсектов.  Цепь  окружала
исполинское,  слепяще-белое  сооружение  в  форме  пирамиды,  ажурные  стены
которого  казались  страницами  древних  манускриптов   с   иероглифическими
письменами, рунами, создающими эффект эстетического совершенства и гармонии.
Откуда-то Матвей знал,  что  пирамида  -  гнездо-замок  ликозидов,  разумных
тарантулов. Такие замки вообще  были  большой  редкостью,  но  ценились  они
перволюдьми не за красоту и величие,  а  за  набитые  всякими  полезными  (и
опасными) вещами кладовыеi
   Кланы перволюдей часто воевали между собой за  обладание  таким  гнездом,
что в первую очередь и стало главной причиной их уничтожения.
   Информация, выуженная Матвеем из  логоса,  не  подвела.  Сознание  Матвея
внедрилось в голову  предка  в  тот  момент,  когда  на  его  родовой  клан,
защищавший пирамиду ликолидов, напали воины другого племени,  среди  которых
находился тот,  кто  начинал  мировую  линию  потомков  Германа  Довлатовича
Рыкова. И Матвей, получивший достоверное знание логоса, без труда узнал его.
   Глава рода "Рыковых" в отличие от трехметровых великанов-воинов клана  не
участвовал в сражении.  Он  занимал  пост  советника  вождя  (вероятно,  это
послужило печатью, отметившей всю  линию  его  потомков  вплоть  до  Германа
Довлатовича) и терялся в его свите, незаметный, небольшого роста (всего  два
метра) - по сравнению с  воинами,  одетый  в  бурый  плащ  поверх  доспехов,
превращавший его  в  немощного  на  вид,  безобидного,  никому  не  опасного
старика. Лишь взгляд выдавал в нем существо умное, хитрое и жестокое. Должно
быть, он здесь тоже представлял  местный  Союз  Неизвестных,  корректирующий
реальность  по  своему  разумению.  Матвей   знал,   что   Внутренний   Круг
человечества к этому времени уже существовал.
   Матвей  оглядел  шеренгу  солдат,  защитников  замка   ликозидов,   своих
сородичей, и понял, что замок они не удержат. Силы были  слишком  неравными:
против полусотни стражей -  две  сотни  солдат  вражеского  клана,  половина
которых образовывала на шестиногих зверях своеобразную конницу. У защитников
тоже были "лошади", но всего с десяток.
   План созрел сразу, как только Матвей оценил положение, а  выполнение  его
упрощалось тем, что  предок  Соболева  был  здесь  не  простым  солдатом,  а
"сотником",  командиром  отделения.  Завладев  его  сознанием,  Матвей  взял
инициативу в свои руки и начал сражение
   Не так, как его представляли обе стороны. Он отдал приказ десятку  воинов
оседлать  "коней"  и,  не  давая   противнику   возможности   опомниться   и
подготовиться, стремительно атаковал наступавших.
   Удар был так стремителен и неожидан, что конница врага не успела на  него
отреагировать.  Отряд  Матвея  легко   пробил   строй   атакующих,   рассеял
арбалетчиков, идущих  следом  и  успевших  сделать  всего  один  залп,  и  в
мгновение ока взлетел на  холм,  на  вершине  которого  обосновалась  ставка
враждебного клана. Лишь после этого пришла в движение "конница", заворачивая
к  подножию  холма,  и  повернулись  лицом  к  вождю  растерявшиеся  шеренги
переднего "полка". Но было  уже  поздно.  Прорвавшиеся  воины  Матвея  вовсю
рубилась с охраной вождя, а сам Соболев, вооруженный  знаниями  многовековых
традиций воинских искусств, пробился к его свите, свалил двух  "офицеров"  и
приблизился  к  предку  Рыкова,  загородившемуся  двумя  рослыми  воинами  и
готовому улизнуть с поля боя в подходящий момент.
   Одного воина Матвей проткнул копьем со светящимся  наконечником,  которое
легко пробивало любые доспехи. Второго сбил  грудью  шестинога  и  затоптал.
Однако достать прапрадедушку Германа Довлатовича не успел. Тяжелая  холодная
тень легла на холм, придавила  все  живое,  заставила  отвлечься  от  боя  и
напрячь силы, чтобы сбросить с себя путы странного оцепенения.
   Матвей  глянул  вверх  и  увидел  плывущий   над   холмами   колоссальный
трехкилометровый черный веер - чудовищное творение  акридоидов,  существ  из
вида разумной саранчи. Усеянное стометровыми  колючками,  гнездо  акридоидов
представляло собой довольно сложный сросток геометрических форм,  образующих
веер, создающих впечатление гармонии и  совершенства,  только  эта  гармония
была гармонией угрозы и несла неизгладимый отпечаток агрессивных устремлений
обитателей гнезда.
   Все поплыло перед глазами Матвея, он едва не вывалился из седла. С трудом
отбил выпад копья  предка  Рыкова,  проявившего  вдруг  с  появлением  веера
невиданную прыть и смелость. Снова  волна  искривления  побежала  по  земле,
накрыла холм,  исказила  форму  всех  объектов,  встряхнула  всех,  кто  там
сражался. Слабость, охватившая Матвея, едва не погубила его предка. Пока  он
боролся с неожиданным  пси-нападением  (это  было  именно  нападение,  а  не
случайное  явление),  пра-Рыков  подобрался  ближе  и  метнул  что-то  вроде
длинного светящегося шипа, пробившего  щит  Матвея,  кирасу  и  распоровшего
плечо. Если бы не рывок шестинога в сторону, тип вонзился бы предку Соболева
в горло и, вполне вероятно, прервал бы его мировую линию.
   Волна слабости схлынула, кто-то помог ему отбить  чужую  атаку,  зажавшую
было  волю  в  тиски.  Матвей  ответил  врагу  яростным  выпадом  такого  же
четырехгранного шипа (не меч и не шпага,  просто  заостренная  металлическая
палка), заставив его кубарем покатиться с холма, направил следом  шестинога,
но в спину ему вонзились сразу три стрелы  со  светящимися  наконечниками  -
защитники вождя не дремали, и схватка с пра-Рыковым отошла на  второй  план.
Следовало срочно  позаботиться  о  собственной  жизни,  явно  нуждавшейся  в
спасении.
   Если бы предок Матвея в данной ситуации остался без "водителя" - потомка,
он неминуемо бы погиб. Но Матвей не дал  ему  пасть  смертью  храбрых,  хотя
вынужден был сражаться на два фронта: против сородичей  клана.  Рыкова  и  с
чьим-то холодным и беспощадным разумом, занявшим замок акридоидов.  Это  мог
быть и разум уцелевшей  семьи  разумной  саранчи.  Матвей  не  встречался  с
подобным видом Инсектов ни в одном своем походе  в  прошлое  и  возможностей
акридоидов не знал, однако после нескольких атак понял, что воюет  с  кем-то
из людей  Круга,  может  быть,  даже  с  иерархом,  пси-матрица  которого  и
оккупировала гнездо акридоидов. Спустя некоторое время стало ясно,  что  бой
он проигрывает.
   Шестинога под ним убили,  Матвей  вынужден  был  сражаться  с  сородичами
Рыкова пешим, что намного сузило его маневр и возможмости контратаки. Гнездо
акридоидои  приблизилось,  нависло  сверху,  и  пси-давление   на   сознание
Соболева, ослабленное ментальной помощью Кристины, увеличилось  до  предела,
перейти который он не мог: не мог ни отбить атаки врага, ни  бросить  своего
предка в безнадежной ситуации. Он проигрывал.
   И в этот момент в схватку вмешались иные силы.
   Внезапно послышалось стремительно  нараставшее  гудение,  из-за  пирамиды
ликозидов  вывернулись  два  гигантских  жука  (колеоптеры!):  один  с  ходу
атаковал летающее гнездо акридоидов фиолетовым высверком "лазера", а  второй
спикировал на холм с кипевшим на нем  сражением,  подхватил  теряющего  силы
Матвея и взмыл в небо. Последнее, что отметил Матвей гаснущим  сознанием,  -
беззвучный  вопль  разочарования,  изданный  существом  в  гнезде   разумной
саранчи. Затем начался стремительный подъем - в прямом и переносном  смысле:
колеоптер, захвативший предка Соболева, набирал высоту,  а  сознание  Матвея
устремилось в будущее, - и очнулся Матвей уже в своей комнате, откуда  начал
трансперсональное путешествие в прошлое.
   Он не удивился, обнаружив в гостиной гостя, хотя и не ожидал увидеть  его
в домашней обстановке. Это был Хранитель.
   - Кажется, вы спасли мне жизнь, -  вяло  проговорил  Матвей,  наслаждаясь
покоем и тишиной. - Но я не просил вас следить за мной.
   - Хорошо,  что  я  успел,  -  с  вежливым  укором  сказал  Матфей.  -  Вы
продолжаете  делать  ошибки,  которых  можно  было  бы  избежать  по  зрелом
размышлении. Зачем вам понадобился этот последний выход в прошлое?
   Матвей отпил глоток сока из стакана, принесенного
   Кристиной, откинулся на спинку кресла. Ему показалось, что под черепом  у
него пробежал паучок. Попытался избавиться от этого неприятного  ощущения  и
не смог. Опустил стакан, внимательно глянул  на  невыразимо  спокойное  лицо
Хранителя.
   - Вы... преступаете Закон... невмешательства...
   -  Всякое  попрание  какого-нибудь  закона  есть  всего  лишь   следствие
срабатывания закона более высокого ранга.  В  данном  случае  я  представляю
именно тот, более высокий закон, регламентирующий жизнь реальности в  момент
возникновения глобальной опасности.
   - Какой опасности? - Матвей  задал  вопрос  машинально,  он  знал  ответ.
Паучок под черепом продолжал бегать, это отвлекало и  раздражало.  Хранитель
явно проверял возможности собеседника и его выдержку.
   - Своим возвращением по личной мировой линии в  прошлое  вы  одновременно
включили процесс падения Закона обратной  связи,  частным  случаем  которого
является Закон возмездия.
   -