вартиру,  более
спокойную.
   - А разве здесь тебе плохо?
   - Нет, но..,  слишком  много  любопытных  интересуются,  кто  тут  живет.
Кстати, Жорж больше не обижает?
   Кристина внимательно поглядела на Матвея.
   - Не обижает, за три километра обходит. Соболев, где ты работаешь? Только
не говори, что учительствуешь, учителя не ведут себя так...
   - Нагло?
   -  Уверенно.  Я  же  вижу,  даже  милиция  тебя   боится.   Я,   конечно,
догадываюсь...
   У Матвея екнуло сердце.
   - Неужели?
   - В милиции служишь? Какой-нибудь тайный  омоновец?  Или  еще  выше  -  в
контрразведке?
   Матвей засмеялся:
   - Тайный омоновец - это звучит гордо!
   - А что, не угадала?
   Матвей погасил улыбку, подсел к девушке.
   - Крис, ты только не обижайся.., ладно? Ты никому не давала  номер  моего
телефона?
   - Разумеется, нет. Ты же предупреждал.
   - А может, случайно.., но нет так нет, молодец. Давай договоримся, что...
- Матвей заторопился, видя, что Кристина закусила губу и готова обидеться:
   - Я о другом. Во-первых, филолог я только по  образованию  и  никогда  не
работал  по  специальности.  Во-вторых,  я  только   что   вышел   из   мест
заключения.., по причинам, которые тебе знать не обязательно.  Поняла?  Если
вдруг кто-нибудь спросит...
   - Я поняла. - Глаза Кристины потемнели. - Выходит, я не так уж  и  далека
от истины. И переезжаешь ты потому, что тебе грозит опасность, да?
   Матвей внимательно посмотрел на девушку.
   - Ты прямо как экстрасенс, даже страшно.
   Кристина поставила чашку с кофе, молча привлекла Матвея к себе.
   - Знаешь, самой не верится - я думала о тебе  даже  во  время  экзаменов.
Кстати, я все сдала и могу ехать домой хоть завтра.
   - Так езжай.
   - А ты? Может, вместе поедем? Поживешь у нас, потом отправимся к тетке на
юг, она живет в Коктебеле.
   - А как ты представишь меня родителям?
   - Мужем, конечно.
   - А говорила, не собираешься замуж.
   - Так я и не собираюсь. Это для родителей, чтобы не  волновались,  они  у
меня хорошие.
   Матвей мягко высвободился из объятий Кристины,  отнес  посуду  на  кухню,
крикнул:
   - Ты же хотела участвовать в конкурсе красоты и заниматься шейпингом?
   Кристина  подошла  к  дверям  кухни,  приняла   позу   манекенщицы,   под
натянувшейся блузкой рельефно проступила грудь.
   - Я и так хороша, сеньор секретный агент. Ну, что скажете?
   - Слова, сеньора будущая филоложка, стоят мало. - Матвей подхватил ее  на
руки. - Но я все же замечу: с твоими данными можно сделать карьеру в  спорте
- в художественной гимнастике, например, в волейболе. - Он опустил ее на пол
только в спальне. - Существует интересная статистика: в спорте побеждают  не
только самые сильные, быстрые и ловкие, но и самые красивые.
   - Льстец, - прошептала Кристина горячими пунцовыми губами. - Я не  эталон
красоты, у меня много недостатков.
   - Нет недостатков, нет и достоинств.
   - Афоризм твой?
   - Линкольна. - Матвей наклонился к девушке, поцеловал ее в шею и  в  этот
миг почувствовал укол тревоги - такой острый, что ощущался он не  только  на
чувственном уровне, но и на физиологическом. Казалось, будто с грозовой тучи
сорвалась молния,  вонзилась  в  голову  и  вся  нервная  система  мгновенно
вспыхнула, окуталась "шубой" невидимого свечения, озарила все вокруг. Матвей
вдруг увидел окружавшие его предметы как бы  изнутри  и  снаружи,  со  всеми
подробностями, во взаимодействии. Он не все понял - не  привык  воспринимать
пересечение событий и  предметов  во  времени  и  пространстве,  но  главное
ухватил. Замер, отстранив Кристину.
   - Ты что?  -  Его  тревога  передалась  ей,  но  на  лице  не  отразилось
удивления. Матвей вскользь подумал, как повезло ему с этой девочкой,  жестом
показал ей на стул у кровати, а сам бесшумно скрылся за  дверью  кабинета  с
компьютерным комплексом. Он успел спрятать пистолет и документы в  тайник  -
секцию  батареи,  стер  программу  выхода  в  компьютерные  сети  спецслужб,
уничтожил все дискеты с информацией и кодами, когда вдверь позвонили.
   Надо было сделать это раньше, мелькнула трезвая мысль. Дикой предупреждал
не зря. А теперь выпутаться с минимальными потерями.., и уберечь Кристину от
последствий. Надо было отвезти ее домой, кретину!
   Он привел девушку в кабинет, усадил слева  от  окна,  за  гардиной,  так,
чтобы ее не было видно из двери, посоветовал сидеть тихо и  не  реагировать,
что бы ни происходило в соседней комнате.
   - Сегодня же уезжай домой, поняла? Я тебя найду. И ничего не бойся.
   Кристина молча поцеловала Матвея, сомнение в ее  глазах  не  исчезло,  но
касалось оно ситуации, а не самого Матвея.  Она  полностью  ему  доверяла  и
потому не стала спрашивать, законна ли  его  деятельность,  работает  он  на
мафию или на иностранную разведку.
   "Господи, убереги ее  от  злого  взгляда!"  -  подумал  Матвей,  открывая
входную дверь.
   В квартиру ворвались молодцы в  пятнистых  комбинезонах,  бронежилетах  и
крапчатых беретах - ОМОН Министерства внутренних дел. Шестеро  с  автоматами
бросились по комнатам, трое навели  оружие  на  Соболева,  еще  один  быстро
обыскал его, отступил в сторону.  Остальные,  примерно  половина  отделения,
расположились на лестничной площадке, во дворе дома и под  окнами  квартиры.
Дело свое ОМОН знал крепко.
   И все-таки Матвей мог бы отбиться и уйти, несмотря на  численный  перевес
противника и его вооружение, но тогда пришлось бы работать на поражение,  то
есть выводить противника из строя наверняка, беспощадно, а этого Матвей  как
раз и не хотел. Ведь ребята ни в чем не виноваты.
   Его поставили к стене, заставали сцепить  руки  на  затылке  и  повернули
лицом к двери.
   Раздвинув подчиненных, в гостиную вошел командир  подразделения  с  тремя
звездочками старшего лейтенанта на рукавах  и  на  берете,  среднего  роста,
подтянутый и энергичный, с гладким загорелым  лицом,  на  котором  выделялся
крупный нос: на эту деталь природа не поскупилась.
   - Проходите, будьте как дома, - радушно махнул рукой Матвей, наблюдая  за
реакцией омоновцев; но они  не  обратили  на  его  жест  никакого  внимания:
уверены в своем превосходстве. Что ж, это хорошо. Только бы не нашли вход  в
кабинет. И не вздумала бы помогать Кристина.
   Старший лейтенант улыбнулся, привычным движением потрогал нос.
   - Соболев Матвей Фомич, вы обвиняетесь в нарушении закона о  поселении  и
прописке в этой квартире и незаконном владении оружием. Вот постановление на
ваш арест, подписанное прокурором Шеховым, ознакомьтесь.
   Матвей прочел постановление, пожал плечами.
   - Туг какое-то  недоразумение.  Это  квартира  моего  друга,  отбывающего
сейчас наказание в колонии, он дал мне ключи. А оружие  я  сроду  не  носил,
боюсь: оно ведь стреляет.
   - Разберемся. Обыщите здесь все, орлы. Идемте, Соболев.
   - Если разрешите, после обыска. Очень, знаете  ли,  не  хочется  отвечать
перед другом за пропажу вещей.
   - Вот козел! - яростно сверкнул глазами один из омоновцев. - Серж, дай  я
ему двину по морде. Скажем, сопротивлялся.  Блатняк,  только  что  вышел,  а
строит интеллигента.
   -  Ты  что  же  оскорбляешь  ребят?  -  нахмурился  командир.  -  Мы  при
исполнении.
   - Так ведь не первый раз замужем, - хмыкнул Матвей. - Не люблю оставаться
в долгу не по своей вине.
   - Вот козел! - снова взорвался омоновец.
   - Ты  что,  специально  нарываешься?  -  удивился  старлей.  -  Нам  ведь
приказано доставить,  а  ты  и  в  самом  деле  сопротивлялся.  Я  правильно
изъясняюсь?
   - Только не делай умное лицо, - простодушно сказал Матвей, краешком глаза
наблюдая за "орлами", обратившими внимание на книжный шкаф, - ты же офицер.
   Старший лейтенант дураком не был и отреагировал  как  надо:  его  удар  -
локоть вверх, с разворотом корпуса, классический хирамэки,  что  в  переводе
означает "искра, вспышка", - едва не застал Матвея врасплох. Но  он  вовремя
отскочил назад, словно отброшенный  ударом,  и  грохнулся  головой  в  шкаф.
Посыпались стекла, и  это  отвлекло  тех,  кто  разглядывал  книжные  полки,
маскирующие вход в кабинет.
   - Я  предупреждал,  -  равнодушно  глянул  на  лежащего  Матвея  командир
отделения. - Не провоцируй. Берите его, орлы, и пошли. Что-нибудь нашли?
   - Ничего, - последовал ответ. - Оружия тоже нет.
   - Значит, успел перепрятать. У него тут прямо рай, надо же.
   Пока выводили Матвея  во  двор,  он  напряженно  прислушивался.  Если  бы
омоновцы нашли кабинет, поднялся бы шум. Но все  было  тихо.  И  когда  вниз
спустились последние бойцы отряда, Матвей начал  схватку,  отлично  понимая,
что в СИЗО у него вряд ли появится шанс выйти на свободу и доделать начатое.
   ОМОН прикатил на двух машинах: двадцатиместном микроавтобусе "тойота" и в
джипе  "чероки".  Считая   операцию   законченной,   бойцы   стягивались   к
микроавтобусу, похожему на зализанный "уазик", а двое "беретов"  подтолкнули
Соболева к джипу, где в кабине умещалось пять человек. В нем  ехал  командир
подразделения.
   Освободился Матвей от захвата легко:  никто  не  ожидал  сопротивления  в
столь безнадежной ситуации, да и приему  сихо-нагэ  <Сихо-нагэ  -  бросок  в
четыре стороны (яп.).>, который с самого начала применил Матвей,  невозможно
было противостоять. Пока омоновцы, оторопев, летели в разные стороны, Матвей
достал шедшего впереди бойца левым „ко-гэри <‚ко-гэри - удар ногой (яп.).> и
прыгнул к джипу.
   Старший лейтенант не зря носил командирские знаки отличия: он  явно  имел
навыки русбоя, но  ему  не  хватало  скорости  и  опыта  Матвея.  Он  уложил
командира  омоновцев  ударом,  который  в  кэмпо  называют  хиути  <Хиути  -
высекание  огня  (яп.).>,  а  в  русбое  "колун  снизу",  старший  лейтенант
перекатился через капот джипа и очнулся лишь через две минуты.
   - Что?.. Куда?.. Где он?!
   - Ушел.  Выбросил  водителя  и  ушел,  -  ответил  старшина,  поддерживая
командира под голову. - Ребята догонят, не волнуйся.
   - Вряд ли. -  Морщась  от  боли,  старший  лейтенант  потрогал  распухшую
челюсть. - Это профессионал, Саша, я  таких  еще  не  встречал.  Он  же  нас
сделал, как пацанов! Рацию по команде, вызови  полковника,  пусть  объявляет
розыск.
   - А сам-то что ж?
   - Челюсть болит, говорить не могу. Этот сукин сын бьет, как кувалдой.
   Поддерживая друг друга, они пошли со двора, не зная, что из окна,  сквозь
щель в занавеске, на них смотрит пораженная случившимся Кристина.

MEMENTO MORI

   Георгий Георгиевич на этот раз прибыл в  катран  под  усиленной  охраной.
Впрочем, как и остальные боссы Купола. Летчика  это  развеселило,  а  самого
Георгия Георгиевича заставило призадуматься.
   - Поздравляю, - сказал он, блеснув насмешливыми глазами.  -  "Чистилище",
кажется, заставило-таки нас себя уважать.
   - "Стопкрим" действует  чересчур  эффективно,  -  буркнул  Мэр,  -  чтобы
игнорировать его угрозы. Надеюсь, все  вы  слышали  об  их  выходе  в  эфир.
Удачось вычислить хотя бы одного исполнителя?
   - Удалось, - кивнул Георгий Георгиевич. - Уже взяли некоего  Козлихина  и
отрабатываем другие кандидатуры.
   - А не освободят ли "чистильщики"  своего  сотрудника,  как  это  было  с
Ариставой?
   - Пойди они на это, было бы просто здорово:  мы  приготовили  им  хороший
сюрприз, но уверен, они не  станут  рисковать.  Надо  быть  полным  идиотом,
чтобы... - Георгий Георгиевич жестом отослал  телохранителей.  Боссы  Купола
остались впятером.
   - Могу сообщить две приятные новости, прежде чем начнем игру, - продолжал
глава Купола. -  Директор  ФСК  с  моей  подачи  подписал  секретный  приказ
уничтожать агентов "Чистилища" без суда и следствия.
   - Террор на террор? - скептически заметил Шериф. - Такое уже было в нашей
истории.
   - Ничего, иногда полезно использовать  старые  методы.  Может  быть,  это
заставит комиссаров  "Стопкрима"  пойти  на  компромисс.  В  крайнем  случае
поделим сферы влияния. Вторая новость: мне удалось склонить к сотрудничеству
Бегемота и Кавалериста. Мы объединим силы для  крупных  операций,  прикрывая
друг друга, и откроем единое информационное пространство.
   Директора Купола заметно  оживились.  Они  знали,  кто  такие  Бегемот  и
Кавалерист, - премьер  и  министр  обороны.  Главное,  что  волновало  всех,
скрипучим голосом выразил Банкир:
   - Надеюсь, командовать парадом будем мы?
   - О да! - Георгий Георгиевич произнес  это  таким  тоном,  что  остальных
пробрала дрожь. - Власть, я имею в виду настоящая, - единственное, ради чего
стоит жить, не так  ли?  А  настоящей  властью  обладаем  только  мы,  элита
общества, хоть и находимся в тени. Итак, начнем игру, отцы?
   - Один вопрос, - подал голос Летчик, распечатывая  колоду  карт.  -  Куда
делась партия оружия, изъятого нами из "Арсенала"? В  том  числе  знаменитые
"удавы"?
   Георгий  Георгиевич  подавил  вспышку  ярости,  улыбнулся  с   притворным
добродушием:
   - Оно перевезено на запасную базу. Возникли некоторые осложнения.
   - Так это правда, что "Смерш" вышел на след похищенного оружия?
   - К сожалению, правда. Однако прошу заметить: те, кто  работал  по  этому
делу в "Смерше", нейтрализованы.
   - Кроме того волкодава-перехватчика, ганфайтера, который и  нащупал,  где
спрятано оружие.
   Георгий Георгиевич внимательно посмотрел на Летчика. С виду спортсмен, он
занимал достаточно высокое положение в Генштабе МО.
   -  Вы  очень  хорошо  информированы,  Александр  Александрович.  Впрочем,
неудивительно: "Смерш" - ваша епархия. Не беспокойтесь, этот человек - всего
лишь  рядовой  исполнитель,  найти  и  убрать  его  легче,  чем   комиссаров
"Чистилища". Мы выйдем на него очень скоро, и я представлю вам  его  голову.
Хочу сообщить вам еще одну добрую весть: с нами  согласился  сотрудничать..,
некто очень и очень могущественный, для кого разрешить все наши  проблемы  -
все равно что дать нищему милостыню.
   - Президент, что ли? - проворчал Мэр. - Или Господь Бог?
   Георгий Георгиевич на шутку не обиделся, сказал спокойно:
   - Да, что-то в этом роде.
   Прозвенел трамвай, и на улице снова стало тихо. Район,  где  обретался  в
общежитии Шурик Залупыйченко, не отличался от других количеством ресторанов,
кафе и магазинов и к заходу солнца пустел, как и все остальные. Привыкшие  к
ухудшению криминогенной  обстановки  по  вечерам,  жители  спешили  пораньше
закончить дела и укрыться в квартирах, увы, тоже не спасавших от грабежей  и
насилия.
   Проехала патрульная машина с мигалкой, за ней кавалькада мотоциклистов, и
снова тишина. Лишь издали, со стороны  ресторана  "Макдональдс",  доносилась
музыка, нестройное пение и крики: гуляли "крутые".
   Матвей вспомнил, как накануне  вечером  примерно  в  такое  же  время  он
возвращался  домой,  страхуясь  от  возможной  засады.  Он  чувствовал,  что
квартира  под   наблюдением,   однако   наблюдателей   не   обнаружил.   Это
обстоятельство и  позволило  ему  рискнуть:  брать  его  не  хотели,  только
пытались проследить, куда он пойдет.
   Кристине удалось каким-то образом выбраться из  квартиры,  и  дверь  была
заперта. Матвей надеялся на  записку,  но  и  ее  не  оказалось.  Оставалось
уповать на то,  что  Кристина  послушается  его  совета  и  уедет  домой,  к
родителям.
   На сборы потребовалось две минуты, ушел Матвей, не выключая света,  через
крышу, давно спланировав путь отступления в случае  прямой  угрозы  захвата.
Те, кто надеялся выйти через него на связных "Чистилища", не учли подготовки
ганфайтера, и, хотя на крыше была  установлена  аппаратура  подслушивания  и
ночного видения, Матвей ушел.
   Свою "таврию" он оставил в гараже  Ильи  вместе  в  запиской,  в  которой
предупредил Муромца, чтобы перекрасил машину и сменил номерные знаки, - Илья
уже вышел из больницы, - а сам забрал его серую "семерку".  Дорожной  службы
он не боялся, с гаишниками всегда можно договориться...
   Проехал еще один трамвай. Матвей вышел из машины и неторопливо направился
вдоль  здания  к  небольшому  стадиончику,  где  напротив  стояло  общежитие
"малосемейного" типа, принадлежавшее Останкинской префектуре. Одет он был  в
серый костюм с галстуком и летние  туфли,  бровные  накладки,  искусственные
скулы и усы, а также прическа "а-ля агент ЦРУ" надежно изменили его лицо.
   Вахтеру Матвей показал удостоверение майора милиции, спросил,  как  найти
коменданта,  который  жил  здесь  же,  и  поднялся  на  четвертый  этаж.   В
однокомнатной квартире под номером сорок четыре обитал Александр  Гаврилович
Залупыйченко, официально - работник ведомственной охраны часового завода,  а
неофициально - охранник сразу двух высших ведомств: Купола и правительства.
   В квартире играла музыка, звучали  голоса,  и  Матвей  с  неудовольствием
подумал, что свидетели совсем нежелательны. Однако иного  подхода  к  боссам
Купола снизу не существовало. Он позвонил еще раз и еще. Музыка стихла.
   - Чего надо? - раздался за дверью хриплый голос.
   Оценив толщину двери, Матвей вогнал  себя  в  состояние  ки-аи  <Ки-аи  -
концентрация сил в момент выполнения приема  (яп.)>  и  в  прыжке  распахнул
дверь,  выбив  замок  и  сорвав  цепочку.   Шурик   Залупыйченко   -   почти
двухметрового роста детина с покатыми плечами, широколицый, волосатый, голый
до пояса - получил удар дверью в лоб и отлетел в глубь прихожей.
   - Кого там принесло, Саш? - донесся из глубины комнаты,  скрытой  стенкой
коридорчика, ленивый женский голос. - Ты что свалил?
   Залупыйченко упруго вскочил - выгибом вперед, как гимнаст, и  без  лишних
слов бросился в атаку: правый  кулак  в  лицо  вошедшему,  левый  в  печень,
поворот на девяносто градусов и удар ногой. На повороте Матвей и перехватил,
удачно попав большим пальцем в чжанмэн  -  так  называемую  свободную  точку
одиннадцатого ребра. Добавив короткий йокомен-учи <Йокомен-учи - удар  сбоку
ребром ладони (т.).> в шею, Матвей отправил  хозяина  в  глубокий  нокаут  и
прошел в комнату. Навстречу ему с громадной кровати, занимавшей  полкомнаты,
поднялась  голая  девица  с  великолепно  развитыми  мышцами.  Матвей  сразу
вспомнил ее - одна из воительниц Белого  -  Шмеля,  встретивших  Соболева  в
офисе батальона "Щит", и она же - секретарша  Белого  -  Дадоева,  брюнетка,
приходившая с проверкой к Матвею домой.
   Он чуть было не ляпнул: мир тесен, мадам, но вовремя придержал язык.
   - Саш, кто там? - позвала девушка, неторопливо кутаясь в простыню.
   - Шурик отдыхает, - любезно отозвался Матвей,  бегло  оглядывая  "конуру"
Залупыйченко.
   Комната  выглядела  неприлично  голой,  несмотря  на  кровать,   одинокую
тумбочку  с  водкой  и  закусками,   громадный   телевизор   "Панасоник"   с
видеоплейером той же марки и висевший на стене метровой  длины  календарь  с
обнаженной красоткой. Ни платяного, ни книжного шкафов, ни серванта здесь не
было. Зато на одном из двух стульев  лежала  наплечная  кобура,  из  которой
торчали рукоять пистолета -  все  тот  же  "волк-2"  -  и  метательный  нож,
напоминавший японский кинжал дзюттэ.
   Девица, сразу смекнув, что гость объявился не  тот,  кошкой  метнулась  к
стулу и наткнулась на бедро опередившего ее Матвея. Перелетев  через  бедро,
она вся собралась и атаковала пришельца по всем правилам  школы  с„токон-рю.
Матвей вынужден  был  принять  бой  с  этой  разъяренной  молодой  тигрицей,
натасканной на уничтожение любого  препятствия  в  образе  мужчины  не  хуже
мастеров кэмпо.
   Получив чувствительный маэ-гэри <Маэ-гэри - удар  ногой  вперед  (яп.).>,
Матвей поймал брюнетку в начале атаки - положение какари  -  и  без  особого
сожаления нокаутировал  ее  ударом  стопы  в  нижнюю  часть  грудной  кости.
Подумал: с таким телом тебе бы лучше заняться бодибилдингом, сеньора,  стала
бы чемпионкой. После этого он разрядил пистолет, забрал кинжал и вернулся  в
прихожую. Шурик Залупыйченко уже пришел в себя и  мычал,  пытаясь  встать  и
понять, что случилось. Однако мутные глазки Шурика быстро прояснились, когда
Матвей брызнул на него водой и