пробраться к церкви, чтобы отыскать засыпанный  вход.  Однако
для этого требовалось время и  кое-какие  приготовления.  К  тому  же  "Игла
Парабрахмы", в контур которой  был  когда-то  включен  Матвей  как  один  из
одушевленных узлов управления, располагалась не  в  этом  МИРе,  а  в  замке
Формикоидов, находившемся под дачей генерала Ельшина. А уж для похода туда и
вовсе требовалась недюжинная подготовка и соответствующая экипировка. Матвей
в принципе собирался навестить дачу Генриха Герхардовича, но  теперь,  после
контакта со Светленой, необходимо было сделать это как можно быстрей.
   Кроме  всех  прочих  занятий,  Матвей  предпринял  и  попытку  установить
местонахождение кардиналов Союза Девяти Неизвестных. К  его  удивлению,  это
ему удалось без труда. Все кардиналы занимали почти те же посты  в  иерархии
властных   структур   и   не   предприняли   никаких   дополнительных    мер
предосторожности и охраны. Для них еще ничего не произошло. Матвей  Соболев,
"волкодав" военной контрразведки, агент класса  "абсолют",  идущий  по  пути
Посвящения в адепты Внутреннего Круга, для Союза Девяти не существовал.
   "Щупая" их мыслесферы в астрале, Матвей ощущал лишь удивление кардиналов,
не представлявших, кто их осмелился потревожить и было ли это на самом деле.
Лишь координатор Союза Бабуу-Сэнгэ мгновенно  насторожился,  почуяв  касание
чужого мысленного потока, но он был далеко, в своем Храме Гаутамы на 'Алтае,
и Матвей не  особенно  обеспокоился,  считая  себя  в  безопасности.  Только
сейчас, спустя несколько дней после "возвращения  из  будущего",  он  понял,
какая это страшная сила - знание того, что будет происходить!
   Матвей на цыпочках вышел из спальни, прополоскал в ванной рот  и  полчаса
тренировал  в  кабинете  суплес  и  поджимал  мышечный  тонус   специальными
упражнениями. Обычно он занимался физическими нагрузками в  спальне,  где  у
него стоял спортивный комплекс: макивара деревянный  "идол"  для  тренировки
ударов, стенд для силовых упражнений и  качания  пресса,  -  но  сегодня  не
хотелось будить Кристину, поэтому занимался он недолго.
   Встал под душ, переменно пуская то холодную, то  горячую  году,  побрился
подаренным Ивакиным "Брауном", смягчил кожу  лица  лосьоном  "Аква  ди  гио"
фирмы "Армани" с ароматом озона, цитрусовых, хурмы и жасмина. Кристине  этот
запах очень нравился, и она как-то сказала, что именно таким лосьоном должен
пользовался  мужчина,  который  строит  свои   отношения   с   женщиной   на
взаимопонимании и доверии.
   Матвей усмехнулся. Кристина явно повторяла чьи-то слова, хотя  ее  оценка
была близка к истине.
   Зазвонил телефон.
   Мгновенно сработали не дремлющие ни  днем,  ни  ночью  сторожевые  центры
сознания. Сюда никто не должен был звонить, телефон знал  только  Ивакин,  и
если звонил он, значит, что-то произошло. Матвей снял трубку.
   - ... ей... лев? - с хрипом выплюнула трубка чей-то густой бас.
   - Кто звонит? - вежливо поинтересовался Матвей.
   Голос в трубке изменился на баритон, хотя хрипы  и  подвывание  остались,
сквозь них доносились лишь обрывки слов:
   - ... дленно... най... вать... щенных... наче  буд...  иваться  измене...
зит гибель...
   - Кто говорит? - повторил Матвей, стискивая зубы. - Вы, наверное, не туда
попали.
   - ... регись! - донеслось последнее слово, и трубка замолчала. Ни  гудков
отбоя, ни звона междугородней линии, ни щелчков скремблера - мертвая тишина,
словно у телефона оборвался провод. Кто же звонил,
   Черт возьми?! Что хотел сказать? Явно предупреждал, если судить по словам
"грозит", "гибель" и "берегись". Но кто  это  мог  быть?  Инфарх?  Хранитель
Матфей? Кто еще? Не полковник же Ивакин, в самом деле...
   - Кто звонил так рано? Полседьмого всего. - На  пороге  спальни  возникла
сонная Кристина, завернутая в  простыню.  Угол  простыни  соскользнул  с  ее
плеча, обнажив грудь, и Матвей некоторое время молча боролся с разгорающимся
желанием, рассматривая фигуру девушки, потом подхватил ее на руки и отнес  в
спальню.
   Через полчаса пришлось мыться под душем снова, теперь  уже  вдвоем,  хотя
ничего путного  из  этого  не  вышло.  Кристина  была  настроена  шутливо  и
порывалась то намылить "сованнику" лицо, то утопить его в ванне.  Потом  она
накинула вместо халата его рубашку и отправилась на кухню готовить  завтрак,
откуда тут же раздался ее негодующий голос:
   - Соболев, ты все-таки свинья!
   - Почему? - изумился Матвей, прекращая одеваться.
   - По определению. Ты почему не помыл посуду?
   - А разве я был вчера дежурным по камбузу? - хмыкнул  Матвей.  Волоча  за
собой брюки, зашел на кухню и, узрев нарочито  рассерженное  лицо  Кристины,
поднял вверх руки. - Виноват, гражданин начальник, больше не повторится.
   Вскоре они ели мюсли и пили кофе с тостами, болтая  о  разных  разностях,
приходящих в голову совершенно ассоциативно. Разве что Матвей при этом думал
о своих заботах, о будущих встречах с интересующими его людьми,  а  Кристина
просто наслаждалась  ощущением  приятной  расслабленности  и  была,  похоже,
вполне счастлива. Во всяком случае, о грядущих переменах в своей  жизни  она
не  думала,  а  о  войне  иерархов,  отражавшейся  на   Земле   "запрещенной
реальности"  разрушением  духовности,  культуры,   справедливых   отношений,
ничегоеще не знала. И у Матвея вдруг непроизвольно вырвались слова,  которые
он хотел произнести давно, однако не решался:
   - Крис, тебе будет трудно со мной...
   Кристина посерьезнела, опустила руку с чашкой  кофе,  глядя  на  Соболева
враз округлившимися большими глазами. Красивая  девятнадцатилетняя  девочка,
еще не познавшая всю страшную  суть  "запрещенной  реальности".  Как  же  ее
уберечь от всего  этого:  бед  и  опасностей,  непрерывной  череды  схваток,
поединков с трусливыми и оттого более жестокими  подонками,  бандитами  всех
мастей, с беспощадными в достижении своих целей кардиналами Союза Девяти, их
безмозглыми слугами, со всеми теми, кто хочет власти любой ценой,  просто  с
недалекими сластолюбцами типа кудрявого Жоржа?  Как  защитить  ее  от  тысяч
превратностей судьбы, подстерегающих самого Соболева  на  каждом  шагу?  Как
изменить формулу, внушенную ему Монархом  Тьмы  в  прошлых  встречах?  "Твоя
деятельность всегда будет отражаться на твоих близких..."
   - Что случилось, Соболев? - тихо спросила Кристина.
   - Ничего не случилось, - улыбнулся одними губами Матвей. -  Пока.  Просто
человек, посвятивший себя  определенного  рода  деятельности,  должен  вести
определенный образ жизни.
   - Какого же рода деятельностью ты занимаешься?
   - Мистикой, - серьезно сказал Матвей. Кристина фыркнула.
   - Я и так поняла, что ты не учитель русского языка.  А  кто?  Милиционер?
Служишь в ОМОНе или  в  каком-нибудь  секретном  спецназе?  Или...  -  Глаза
Кристины стали круглыми и огромными. - Или ты работаешь на... "Стопкрим"?!
   Матвей рассмеялся, хотя ему было, честно говоря, не до смеха. Интуиция  у
Кристины была развита хорошо, да и наблюдательность тоже. Но  от  этого  ему
было не легче.
   - Нет, на знаменитое "чистилище" я не работаю,
   Успокойся. Скорее это действительно можно назвать спецназом. А большего я
сказать тебе не имею права.
   - Понимаю. - Теперь ко всем кипевшим в глазах девушки чувствам добавилось
жгучее любопытство, но она сумела себя  перебороть  и  вопросы  задавать  не
стала. - Я потерплю. Пока не прогонишь.
   - Лишь бы сама не ушла. -  Он  поцеловал  ей  пальцы.  -  Но  что  бы  ни
случилось, никто не должен...
   - Знать, кто ты такой, - подхватила Кристина.
   - Примерно так. Это первое. Второе:  на  звонки  не  отвечай,  вообще  не
поднимай трубку. Ты здесь не живешь. В смысле - тебя  здесь  как  бы  нет  и
никогда не было. И последнее: ты не должна зависеть от меня. В любой  момент
я могу надолго исчезнуть, прийти поздно, вообще не прийти на  ночь.  Короче,
мне нужна свобода...
   - А я  тебе  ее  не  ограничиваю,  -  насупилась  было  Кристина,  однако
заглянула в голубые, чуть ли не светящиеся глаза  контрразведчика  и  поняла
свою промашку.  -  Извини,  я  не  то  хотела  сказать.  Буду  терпеливой  и
заботливой, вот увидишь. Захочешь,  скажешь  сам.  Но  я  чувствую,  что  ты
встревожен. Нельзя узнать, что случилось?
   - Я же сказал - ничего, - как можно уверенней проговорил  Матвей.  -  Все
идет своим путем, просто у меня работа такая - ждать неприятностей. Не думай
о плохом, иначе экзамены не сдашь.
   Кофе допивали в  молчании,  взглядами  обнимая  друг  друга,  хотя  перед
глазами Матвея нет-нет да и вставал образ Ульяны, после чего он  в  какой-то
мере начинал ощущать себя предателем. Он помнил почти все моменты их прошлых
встреч, ведь пролетело целых два года с момента знакомства Соболева с обеими
женщинами, и ничего не забылось! А еще у них с Кристиной должен был родиться
ребенок... Но обо всем этом он не мог рассказать  ей  ни  слова.  Тот  путь,
который они уже  прошли  вместе,  вел  к  гибели  обоих...  А  вот  о  Grace
рассказать стоит. Надо  найти  парнишку  и  вылечить,  может  быть,  удастся
оградить его от опасностей, отослать  к  отцу,  например,  ведь  старик  еще
жив... Хотя, с другой стороны, он уже посылал Стаса  и  Кристину  к  отцу  и
знает, чем это все  закончилось.  Кто  говорил:  "Не  возвращайся  по  своим
следам", - был прав...
   С Ивакиным Матвей встретился на  конспиративной  квартире,  принадлежащей
военной контрразведке, и передал ему лачку сколотых  листков  -  весь  пакет
информации по деятельности  батальона  охраны  "Шит",  его  командования,  о
хищении им оружия с завода "Арсенал", об участии во всем этом  генерала  ФСБ
Ельшина, ставшего недавно боссом "Купола".
   Полковник был сильным и сдержанным человеком, но и он изменился  в  лице,
дочитав  доклад  Соболева  до  конца.  Поднял  на  Матвея   ставшие   совсем
прозрачными глаза.
   - Вы с ума сошли, Соболев! Откуда у вас эти сведения?  За  неделю  такого
объема данных собрать невозможно!
   Матвей кивнул, вполне понимая Бориса Ивановича, но даже  ему  он  не  мог
сказать всей правды. Или хотя бы части правды. Полковник был сугубо  военным
человеком, опиравшимся на здравый смысл, и слыхом не слыхивал о каких-то там
Монархах Тьмы и  вообще  о  существовании  Внутреннего  Круга.  Вряд  ли  он
правильно  воспринял  бы  и  откровения  подчиненного  насчет  происхождения
человечества от рода Блаттоптера сапиенс - тараканов разумных.
   - Как я это преподнесу генералу? - продолжал Ивакин, не дождавшись ответа
Соболева. - Он же меня сразу отправит к психиатру.
   - Авось не отправит, - сказал Матвей философски. - Часть сведений у вас и
так лежит в компьютере, кое о чем вы догадываетесь, а  остальное  логическое
завершение расследования. Что касается сроков, то мне помогали.
   - Кто, если не секрет?
   - Сами подозреваемые.
   Матвей  выдержал  пронзительно-недоверчивый  взгляд   Бориса   Ивановича,
усмехнулся.
   - Не пугайтесь, полковник. Когда-нибудь вы все узнаете,  а  пока  примите
все как есть. И очень  вас  прошу  -  поберегитесь.  В  скором  времени  вас
попробуют убрать, причем с помощью тех самых "болевиков", что были  похищены
из "Арсенала". Будьте начеку.
   - Откуда вы знаете?
   - Знаю. - И в  голосе  Матвея  прозвучала  такая  твердая,  непрошибаемая
уверенность, что Ивакин проглотил все иронические замечания и вопросы.
   - Вы предлагаете...
   - Действовать, - закончил Матвей. - Время не ждет. Понадоблюсь -  звоните
по сотовому, домой на квартиру звоните только в крайнем случае, не  нравится
мне та линия.
   Он заглянул в дверной "глазок", представлявший собой  окуляр  перископной
системы, никого в коридоре и на лестничной площадке не  обнаружил  и  вышел,
оставив  растерянного,  ошеломленного   масштабом   предполагаемых   событий
полковника военной контрразведки.

ЗНАКОМСТВО "ВОЛКОДАВОВ"

   Для концентрации сознания  Василий  Балуев  не  часто  пользовался  всеми
девятью  уровнями  медитации,  не  было  особых  оснований,  хотя  в   жизни
перехватчика-волкодава,  подчиненного  дерганому  ритму   жизни   Управления
специальных операций ФСБ,  опасностей  хватало.  Но  сегодня  его  почему-то
потянуло пройтись по всем ступеням сюгэндо,  в  результате  чего,  достигнув
"будущего" и увидев себя в "прошлом", то есть настоящем  для  медитирующего,
Василий оценил СВОЕ нынешние решения как не правильные, что его ошеломило, и
пришел к выводу, что ему стоит ждать каких-то необычных встреч.
   Выйдя из состояния самадхи, Василий некоторое
   Время размышлял над своими ощущениями, однако, будучи человеком действия,
а не мысли, предоставил судьбе  играть  с  ним  по  ее  правилам  и  занялся
тренингом, чему каждый день уделял не менее полутора часов  для  поддержания
необходимой физической и психической формы.
   Рукопашным боем Вася занимался уже почти четверть века, начав Путь  воина
в  додз„  карате  и  закончив  школу  Куки-Синдэн-рю-Хаппо  Хи-Кэн   (тайное
искусство владения оружием). В семнадцать-восемнадцать лет  он  обратился  к
айкидо, а став слушателем Высшей школы КГБ, впоследствии ФСК и ФСБ,  увлекся
русбоем,  проповедующим  стиль  реального  боя   в   условиях,   максимально
приближенных к  жизни.  Но  все  же  основную  закалку  дала  Балуеву  школа
ниндзюцу, которую он одолел  на  Дальнем  Востоке,  под  Приморском,  где  с
трехлетнего возраста прожил одиннадцать лет (отец был офицером-ракетчиком  и
служил в  зенитно-ракетных  войсках),  под  руководством  японского  мастера
Хатсуми, владевшего стилем тогакурэ-рю ("спрятанное за дверью").  Василий  и
впоследствии,  уже  работая  в   бригаде   спецопераций   под   руководством
опытнейшего "волкодава" Люцканова, а потом Первухина,  продолжал  заниматься
постоянно изменяющимися  приемами  борьбы  тогакурэ-рю-ниндзюцу,  с  помощью
которых без особого напряжения можно было справиться с каждым  новшеством  в
технике атак. В основе этих приемов лежало понимание  поведения  человека  в
тех или иных ситуациях, знание человеческого  тела  и  его  возможности  вне
зависимости от времени.  Это  давало  возможность  намного  расширить  узкие
границы ориентированных на конкретные времена  технических  приемов  борьбы,
потому  что  методы  ниндзюцу  учитывали  все  естественные   физические   и
эмоциональные особенности человека.
   Искусство ниндзюцу вообще  развивалось  не  как  самоцель,  средство  для
получения спортивного титула или символического поощрения  в  виде  цветного
пояса.
   Оно представляет скорее систему эффективных способов для  достижения  тех
или иных целей личности с минимумом опасности, что заложено даже в  названии
борьбы - ниндзюцу. Иероглиф "нин" имеет  два  ряда  значений:  выносливость,
упорство, терпение, стойкость, и второй ряд - тайный, незаметный скрытный, а
иероглиф "дзя" переводится как личность, индивидуум. Таким образом, ниндзюцу
-  это  искусство  тайных  действий  с   учетом   вышеназванных   категорий,
подразделяемое на два уровня: бу-дзюцу - искусство воина (низший уровень)  и
хей-хо - стратегия боя (высший уровень). Василию удалось овладеть  обоими  и
стать мастером ниндзюцу - мэйдзином, для которого не существовало тайн ни  в
одном виде рукопашного боя.
   Конечно, он не стал  "японцем"  -  по  ощущению  мира,  но  воспитан  был
все-таки в традициях ниндзюцу и не только довел  до  совершенства  искусство
воина, но и по большому счету  достиг  гармонического  отражения  окружающей
действительности, в основе которого лежало интуитивное ощущение опасности на
уровне рефлексов, тонких движений полей и излучений.
   Сущность каждодневных  тренировок  для  Балуева  состояла  не  столько  в
освоении или повторении присущих ниндзюцу приемов боя, сколько в становлении
и развитии в сознании тех ощущений,  которые  вызывает  их  применение.  Как
известно, в естественных условиях - улица, двор,  метро,  магазин,  коридор,
комната и  тому  подобное  -  ближний  бой  подразумевает  применение  любых
подручных средств: палки, камня, гвоздя,  булавки,  осколка  стекла,  доски,
веревки, пуговицы, скрепки, даже ассигнации, - и тренировка  владения  этими
предметами  скорее  вырабатывает  ощущение  всеобъемлющей  системы   защиты.
Поэтому  большую  часть  времени  тренинга  Василия  занимала   именно   эта
специфичная система владения "полезными деталями".
   Начав тренировку в  шесть  утра,  он  закончил  ее  в  половине  восьмого
эффектным прыжком через кресло и броском остро заточенного карандаша в  глаз
идола
   Для тренировок, стоящего в углу комнаты. Попал.  Бесшумно  приземлился  с
перекатом  и  пошел  в  душ.  Уже  вытираясь  махровым  полотенцем,  услышал
телефонный звонок, взял трубку аппарата и услышал голос  Первухина  (генерал
лично курировал сборы группы перехвата,  отправляемой  в  Чечню,  в  которую
входил и Балуев):
   - В десять быть на базе. Без опозданий.
   - Слушаюсь, - ответил Василий, не испытывая ни особой  озабоченности,  ни
особых переживаний по поводу того, что ему предстояло выполнить.
   И в это время он почувствовал некий  внутренний  холодок,  словно  кто-то
заглянул в него, как птица в открытую форточку, и в  комнату  влетел  свежий
ветерок. А через секунду тихо звякнул входной колокольчик.
   Хмыкнув  про  себя  с  недоумением:  гостей  Василий  не  ждал,  квартира
принадлежала ФСБ, и прийти к нему мог разве что сам Первухин или  в  крайнем
случае командир  подразделения  полковник  Смирнов,  -  он  открыл  дверь  и
вздрогнул, встретив взгляд голубых глаз позвонившего. У него даже заныло под
ложечкой и защипало в глазах. Взгляд молодого человека (лет двадцать семь  -
двадцать  восемь,  ровесник,  надо  полагать)   был   необычайно   глубоким,
серьезным, хотя и не без иронии, спокойным и понимающим,  таящим  недюжинную
скрытую силу. Незнакомец знал  и  видел  так  много,  что  Василий  невольно
поежился. Такого лица, дышащего внутренним, просветленным покоем, бесконечно
уверенного, воспринимающего и  отражающего  действительность,  как  зеркало,
Балуев еще ни у кого не видел. И понял,  что  перед  ним  мастер,  достигший
совершенства  в   воинских   искусствах,   воплотивший   в   жизнь   формулу
Гуань-Инь-цзы: будь текуч, как вода, покоен, как зеркало, отзывчив, как эхо,
и невозмутим, как тишина.
   А еще Василию показалось, что он уже где-то видел это лицо, может быть, в
снах, может, наяву.
   - Здравствуйте, Василий Никифорович, - тихим  приятным  голосом  произнес
незнакомец. - Разрешите
   Войти?
   - Нава Юмио, Хэйситиро, Рисукэ, Масааки? - спросил Василий,  подразумевая
учителей школ ниндзюцу, в которых мог бы оттачивать свое мастерство
   Гость.
   - Ямасита Тадаси,  -  улыбнулся  молодой  человек,  -  стиль  "потерянных
следов". Хотя я от этого просто оттолкнулся и давно проповедую русбой.
   - "Барс", - кивнул Василий. - Похоже. Кто вы? -
   - Меня зовут  Матвей  Соболев,  и  работаю  я,  как  и  вы,  ганфайтером,
"волкодавом" - перехватчиком, только в другой конторе.
   Василий впустил гостя, отметив, как тот держится - совершенно свободно  и
естественно, не боясь поворачиваться к хозяину  спиной,  и  как  движется  -
экономно, гибко, плавно и точно, и окончательно уверовал в то,  что  впервые
встретил профессионала, равного себе, а то и  превосходящего  по  мастерству
боя.
   - У кого вы работаете? Антитеррор?
   - "Смерш".
   - Контрразведка! Надо же, какая встреча! А я гадаю, кто меня вычислил. Мы
с вами не могли раньше встречаться? Такое впечатление, что я вас знаю.
   - О да, - кивнул Соболев, оглядывая  спартанское  убранство  гостиной  со
спортивным комплексом в углу, с любопытством посмотрел на идола  с  торчащим
из глаза карандашом. - Мы знакомы уже два года.  Я  смотрю,  вы  практикуете
методику шреба?
   - Кое-какие приемы, - небрежно ответил Вася, выхватывая вдруг из  кармана
новенькую денежную  купюру  достоинством  в  тысячу  рублей  и  делая  почти
неразличимый взмах рукой.
   Матвей проследил за падением двух половино