ии. Один лишь Матфей,
координатор мистерий Посвящения, проживший на Земле более четырех тысяч лет,
в и д с л, кем направляется процесс распада Круга,  и  предпринял  кое-какие
шаги, могущие в  случае  удачи  изменить  соотношение  сил  добра  и  зла  и
предотвратить попытку Монарха Тьмы  начать  новый  эксперимент  с  биосферой
"запрещенной реальности". Потомки Инсектов -  люди  Монарху  перестали  быть
интересными,  их  путь  -  технологический,  рациональный,  убивающий  полет
фантазии и духовные поиски, - вел в тупик. В настоящее время Аморфу  Конкере
больше нравилась идея трансформации флоры, скрещения ее  с  одним  из  видов
фауны, а именно - с рептилиями. После нового Изменения, по расчетам Конкере,
в "запрещенной реальности" должна была возникнуть новая форма  жизни,  более
перспективная, устойчивая к непредсказуемым колебаниям  "божественной"  воли
иерархов, отрицающая всякую мораль, свободно меняющая законы жизни.
   После всех властных подвижек зашаталось кресло и под  главой  Федеральной
службы безопасности, которого когда-то пригласил в свою команду Краснорыжин.
Прикинув свои возможности и вероятные  последствия,  Панов  решил  не  злить
судьбу и подал прошение об отставке. А уже через два дня на  его  место  был
назначен   президентом   Владимир   Алексеевич   Бондарь,   пятидесятилетний
генерал-майор, начальник Управления  "К"  ФСБ,  то  есть  собственно  службы
контрразведки.  Это  явилось  неприятным  ударом  по  самолюбию   начальника
Управления "Т" генерала Ельшина, который считал  себя  преемником  Панова  и
сделал все от него зависящее, чтобы назначили на пост директора его.  Однако
этого не случилось. А узнай Генрих Герхардович, что  помешал  ему  ближайший
помощник Рыков Герман Довлатович, он был бы взбешен еще больше.  Пребывая  в
таком состоянии весь  день  двадцать  седьмого  мая,  генерал  отказался  от
встречи  с  Первухиным,  продолжавшим  настаивать  на  расследовании   факта
невозвращения из Чечни его подчиненного, вызвал Ибрагимова и дал ему задание
убрать всех свидетелей похода группы перехвата в Чечню.
   - Шмеля тоже? - не удивился приказу майор.
   - А чем он лучше других? -  вызверился  генерал.  -  К  тому  же  у  меня
возникли подозрения, что он примкнул к враждебной коалиции.
   - С чего вы взяли?
   - Недавно у него на даче побывали кое-какие гости, а он об этом не сказал
ни слова.
   - Все равно на основании этого выносить приговор неразумно.
   - Что такое, Хасан?! - удивился Ельшин. - Ты не заболел, часом? Из  твоих
уст слышать подобные речи по меньшей мере странно. Ты Шмеля пожалел? Он что,
твой брат, сват, шурин, свояк?
   - Нет, - отвел глаза Ибрагимов.
   - Вот и выполняй. - Генерал отвернулся (разговор происходил в его рабочем
кабинете, только не на Лубянке, а на семнадцатом этаже высотного  здания  на
Сенной площади, принадлежащего  "Куполу").  -  Заодно  подумай,  как  убрать
руководство "Смерша".
   - Всех? - лаконично спросил командир "Стикса".
   - Ивакина и Дикого в первую очередь, их помощников потом.  Кстати,  учти,
что по твоему следу Первухин запустил  какую-то  свою  особую  команду.  Она
может копнуть и в Чечне, так что готовь своих оперов на  акцию.  И  вот  еще
что: последи-ка ты за Рыковым. Не нравится мне его  активность  в  последнее
время, зачастил он к Бондарю зачем-то.
   - Сделаем.
   - Иди.
   Ибрагимов четко повернулся и вышел.
   Ельшин же нарисовал на листе бумаги  кружок,  написал  в  центре  фамилию
"Рыков" и стал пририсовывать к окружности стрелки.
   В это время сам Герман Довлатович делал почти  то  же  самое,  только  на
экране компьютера: рисовал  квадратики  и  кружочки  со  стрелками  -  схему
взаимодействия "Купола" во главе с боссом  -  Ельшиным  со  всеми  властными
структурами. Оторвал его от  этого  занятия  телефонный  звонок  по  сотовой
связи. Звонил Бабуу-Сэнгэ:
   - Доброе утро,  Герман  Довлатович.  Возникли  некоторые  обстоятельства,
помешавшие мне собрать совет. Но все равно поработали вы там хорошо, за что
   Примите благодарность. Новый директор вашей ФСБ знает о той роли,  котору
сыграли вы в его назначении?
   - Не знает, но работать с нами будет. Он человек Системы,  только  тем  и
интересен нам. Играет по правилам, отменный  служака,  способный  предвидеть
волю вождя и исполнить ее. Что касается других его заслуг, то это и не  суть
важно.
   - Подобную характеристику можно дать всей правящей элите. Прекрасно. Юрий
Бенедиктович все еще оказывает влияние на президента, что весьма увеличивает
наши возможности. Петр Адамович и Виктор Викторович нашли  способ  увеличить
давление  на  Думу,  что  также  немного  усиливает  возможности   регуляции
соцсреды. Все идет нормально
   - Вы не сказали, чем должен заниматься я.
   - Разве? - удивился координатор Союза Девяти. - Я думал, вы поняли. Разве
вы не согласовали с Юрьевым вопрос влияния на непосвященного Соболева? Вот и
занимайтесь им. По моим сведениям, он собрался в Чечню, чтобы  вызволить  из
неволи своего приятеля. Воспользуйтесь случаем.
   Со струнным аккордом кодирующего устройства связь оборвалась.
   Рыков некоторое время слушал гудение фона в трубке,  потом  набрал  номер
секретного канала Носового:
   - Хейно Яанович? Рыков говорит. Как здоровье?
   - Говори по делу, - кисло отозвался будущий босс "Купола".
   - Я и говорю. Как идет формирование СС? - Герман Довлатович имел  в  виду
Сверхсистему, в которую постепенно превращался "Купол".
   - Нормально, - ответил Носовой. -  А  как  себя  чувствует  СК?  -  Хейно
Яанович имел в  виду  "Стопкрим".  -  Говорят,  от  вас  ушел  очень  ценный
работник.
   Рыков не удивился осведомленности кардинала, но пережил неприятную минуту
проглатывания горькой пилюли.
   - Мы чистим ряды, - ответил он наконец. - Хейно,  у  тебя  есть  связь  с
Шароевым?
   - Везирханом или Безумным?
   - Старшим.
   - Зачем тебе это знать?
   - Мне надо поговорить с ним.
   - О чем?
   Рыков помолчал, переживая острое желание выругаться.
   - В Чечню  направляется  объект  "волны  выключения",  надо  предупредить
Шароева.
   - Если речь идет о Соболеве,  то  Везирхан  знает.  Кстати,  операция  по
вызову Соболева в Чечню - его рук деле. Этот человек нужен Везирхану.
   - Мне тоже.
   - Моей помощи не жди. Могу разве дать канал связи с  Шароевым,  а  дальше
сам.
   - И за это спасибо. В долгу не останусь.
   Носовой продиктовал восемь цифр и отключился.  Рыков  посидел  немного  с
трубкой в руке, глядя на нее, как на змею, потом пожал  плечами  и  выключил
телефон. Он знал, что ему еще предстоит убирать  Носового  со  своего  пути,
только не видел пока способа.

***

   Самандар приехал в Рязань на  следующий  день  после  звонка  Парамонова,
благо появился повод повидаться с Ульяной.
   Посвященные встретились в доме родственников Ивана Терентьевича,  сначала
вдвоем, потом к ним присоединилась  Ульяна  Митина,  позвонившая  Парамонову
сразу после появления Самандара: она  обладала  тонкой  чувствительностью  к
изменениям ориентированных ia нее энергий.
   Майский день располагал к отдыху, температура  к  одиннадцати  часам  дня
поднялась до двадцати двух градусов, и Ульяна предложила даже пойти на речку
   Позагорать  и   искупаться,   но   мужчины   отказались,   снисходительно
переглянувшись: что возьмешь с девчонки? Хотя  оба  знали,  что  их  подруга
только выглядит на восемнадцать.
   Сели пить чай в горнице, подвинув стол поближе к  открытым  окнам,  через
которые в просторную залу, проникали запахи цветущей сирени, свежей зелени,
   Близкого леса и  реки.  Дом  хозяина,  Харлампия  Игнатовича  Преснякова,
троюродного дяди Ивана Терентьевича, был, как и все дома  здешнего  частного
сектора, деревянный, старый, без особых архитектурных излишеств  -  мансард,
фронтонов, башен, застекленных веранд и террас. Строили его  век  назад,  но
строили добротно, и внутри он был просторен, светел и чист.
   Зимой в нем было тепло, летом прохладно.
   - Так я и не понял, кто такой Матвей Соболев, - сказал бесстрастный,  как
всегда,  Самандар,  одетый  в  строгий  светло-серый  костюм  с   однотонным
галстуком.
   - Ангел необъяснимого, - усмехнулся Иван Терентьевич, в отличие от Вахида
Тожиевича одетый по-домашнему в холщовые штаны и старую, выцветшую футболку.
Ульяна летом предпочитала носить джинсовую юбочку и майку, смотреть  на  нее
было приятно.
   - А может быть, демон  необъяснимого?  -  усмехнулся  в  ответ  Самандар,
ревниво относившийся ко реем  новым  знакомствам  Ульяны.  -  Что,  если  он
работает на Конкере?
   - Нет, - убежденно не согласилась  Ульяна.  -  Он  светлый  идущий,  и  я
уверена, что он говорил правду. Зло деятельно и энергично, ему  надо  давать
отпор на  всех  уровнях,  в  том  числе  и  на  нашем,  и  нам  просто  надо
определиться, какие методы противления  злу  мы  изберем.  Но  Матвей  прав:
высидеть в своей "экологической нише",  только  лишь  наблюдая  за  падением
Закона возмездия, мы не сможем.
   Мужчины переглянулись.
   - Девочке хочется кусаться, - констатировал Самандар.
   - Девочке хочется жить, не краснея за свое ничегонеделание, даже если это
будет связано с тревогами и опасностью. В жизни каждого человека должны быть
хотя бы маленькие радости и удовольствия, иначе  она  теряет  смысл.  Вот  и
давайте доставим себе радость - поможем хорошему человеку.
   - Не убежден, что он хороший человек, - пробурчал Вахид Тожиевич. Мы  еще
как следует не постигли иерархию Сил  Круга,  а  уже  пытаемся  вмешаться  в
деятельность Посвященных II ступени, не говоря  о  мастерах  высших  планов.
Если мы влезем в их разборки, костей не соберем. Да и вообще, какое нам дело
до проблем этого вашего Соболева? Пусть сам их решает.  За  мной  в  молодые
годы никто не ухаживал.
   - А хочется? -  прищурился  Парамонов.  Самандар  поймал  веселый  взгляд
Ульяны, проворчал тоном ниже:
   - А кому не хочется?
   - Это явный признак старения,  -  огорчился  Иван  Терентьевич,  -  когда
хочется, чтобы за тобой ухаживали.
   Ульяна прыснула.
   - Я не знала, что Вахид  так  стар.  А  кстати,  мужчины,  я  никогда  не
интересовалась, сколько вам лет.
   - Мне сорок пять, - не моргнув глазом ответил Парамонов,  которому  пошел
на самом деле семьдесят второй. - А ему за сто перевалило, пора и  о  пенсии
подумать.
   Ульяна снова прыснула.
   - Не нравится  мне,  когда  ты  шутишь,  -  мрачно  проговорил  Самандар.
Обязательно потом что-нибудь случается нехорошее.
   Внезапно всем троим показалось, что на них кто-то посмотрел,  внимательно
и с надеждой. Посвященные замолчали, переглядываясь, в  это  время  в  сенях
стукнула дверь  -  хозяин  кого-то  впустил.  Несколько  секунд  был  слышен
разговор Харлампия Игнатовича с
   Гостем, вернее, с гостьей, потом он  открыл  дверь  в  горницу  и  сказал
дребезжащим баском:
   - А тут к вам пришли, Иван. - Отступил в сторону. - Проходи, милая, здесь
они.
   В дом вошла очень  красивая  девушка  с  каким-то  светлым,  чуть  ли  не
светящимся  лицом,  одетая  в  кофточку-паутинку  и  белую  короткую   юбку,
открывающую  стройные,  точеные  ноги.  Она  поклонилась  разглядывающим  ее
Посвященным, бросив короткие  взгляды"  на  Самандара  и  Парамонова,  потом
выпрямилась и глянула на Ульяну. Некоторое время девушки  смотрели  друг  на
друга с любопытством и ожиданием, оценивающе, и вдруг  Ульяна  с  изумлением
узнала в гостье ту женщину в белых одеждах, которую видела во сне. Не совсем
ту, были и отличия - в овале  лица,  рисунке  губ,  цвете  глаз,  но  что-то
роднило их столь сильно, что не оставалось сомнений: женщина из сна,  идущая
за процессией с прикованным к помосту  Соболевым,  и  эта  юная  леди  имели
родство.
   - Меня зовут Кристина, - улыбнулась гостья, уловив  перемену  в  душевном
состоянии Ульяны. - Я друг Матвея Соболева.
   - Вы... не Посвященная, - задумчиво проговорила Ульяна. - И между тем  вы
нас знаете... откуда? От Матвея? Или... от другого лица?
   - От другого, - кивнула Кристина. - Вы ее видели... во сне... она зовется
Светленой.
   - Спутница инфарха?! Но если вы похожи на нее, значит...
   Гостья снова кивнула.
   - Для меня  было  огромным  потрясением,  когда  это  произошло,  Да,  вы
правильно догадались, я авеша Светлены. Но Матвей  этого  еще  не  знает.  И
пришла я к вам из-за него.
   - Садитесь, пожалуйста,  -  спохватился  Иван  Терентьевич,  вскакивая  и
предлагая девушке стул. - Присоединяйтесь к чаепитию и рассказывайте.
   -  Да,  в  общем-то,  рассказывать  нечего.  -  Кристина  села  за  стол,
благодарно глянула на Парамонова, подвинувшего ей чашку и налившего  чаю.  -
Соболев сейчас летит в Чечню, а там  его  ждут  кардиналы  чеченского  Союза
Неизвестных. Если ему не помочь, он погибнет.
   - А почему вы считаете, что мы должны ему помочь? - без выражения спросил
Самандар - Мы не бойцы спецназа, девушка, мы Посвященные.
   - Вахид, - сдвинула брови Ульяна.
   - У  каждого  человека  всего  три  цели  в  жизни:  выживание,  общение,
удовольствие, - продолжал бесстрастно директор  МИЦБИ,  -  и  каждый  должен
добиваться этих целей сам. Почему мы обязаны лезть в  петлю  ради  вашего...
друга?
   - Вахид! - сердито повторила Ульяна.
   - Что Вахид? - посмотрел на нее Самандар. - Разве я не прав? Если Соболев
выбрал Путь Избегающего Опасности, как вы говорите, то  почему  он  полез  в
пасть волку, то бишь этому волчьему чеченскому Союзу во  главе  с  Шароевым?
Выручать друга? Не верю! Скорее всего ради того, чтобы доказать  -  он  тоже
сильная личность.
   - Ты не прав, Вахид, - мягко сказал  Парамонов,  глядя  на  Кристину,  не
поднимавшую глаз от стола. - Насколько я успел его почувствовать, Соболев не
из тех, кто рискует ради показухи или стандартных карьерных замыслов.  И  он
очень сильный человек, сильнее любого из нас.
   - Ну и пусть выкарабкивается сам. - Вахид Тожиевич встал и отошел к окну.
   - Не обращайте на него внимания, - положила  свою  руку  на  руку  гостьи
Ульяна. - Он всегда так: сначала отрицает все,  шумит,  возражает,  а  потом
делает, как мы решим сообща. Но мы еще не решили, понимаете?
   Кристина подняла на нее полные слез глаза. Свет, исходящий от нее, как бы
потускнел на какое-то время:  на  Ульяну  сейчас  смотрела  земная  женщина,
любившая Соболева.
   - Я все понимаю... но, кроме вас,  помочь  ему  некому.  Чечня  -  жуткая
страна, где узаконено право силы и не существует силы права. Может быть,  вы
не знаете, но на рынках до сих пор продаются видеокассеты со  сценами  казни
наших  солдат,  я  видела!..  Конечно,  я  полечу  туда...  взяла  билет  на
самолет... однако даже сил и знаний Светлены, ее проекции на меня не хватит,
чтобы справиться с теми, кто  его  ждет.  -  Она  торопливо  вытерла  глаза,
виновато улыбнулась. - Извините за слабость. Слезы - сильный аргумент, но  я
не хотела им пользоваться. Извините. Посижу еще минутку и уйду, у меня  мало
времени.
   - Почему вы уверены, что Соболев не справится? - задал  вопрос  Самандар,
стоя спиной к беседующим.
   - Потому что в его  гибели  заинтересованы  очень  мощные  организации  и
личности, - тихо ответила Кристина. - Зомби Монарха, кардиналы Союза  Девяти
и даже иерархи. Один из них готов посетить нашу реальность,  чтобы  склонить
Матвея на свою сторону.
   - Кто?
   - Пентарх.
   - Зачем ему простой смертный, даже если он Посвящен в начала Крута?
   - Матвей не простой  смертный,  -  покачала  головой  Кристина,  -  он  -
аватара, только незавершенный.
   Самандар обернулся в изумлении, в комнате наступила  тишина.  Посвященные
молча смотрели на гостью, лицо которой разгладилось, наполнилось  внутренним
светом и силой. Это "вернулась" Светлена...

"ВОЛКИ"

   Никто не узнал бы в этой  пожилой  чеченской  паре  Соболева  и  Горшина.
Матвей играл роль старика: морщинистое задубелое  лицо,  седая  бородка,  на
голове папаха, одет в полосатый костюм, брюки, ботинки с  калошами,  рубашку
без воротника. Горшин великолепно справлялся с ролью старухи,  закутанной  в
просторный цветастый балахон и  платок.  Владея  даром  внушения,  он  легко
отводил  глаза  всем,  кто  проявлял  любопытство  к  "старухе".  Поэтому  и
контролеры в аэропорту  Быково,  и  омоновцы  в  аэропорту  Грозного  видели
морщинистое, цвета дубовой коры лицо старой женщины с бородавкой под носом и
редкой щетиной на подбородке.
   С собой  они  практически  ничего  не  взяли,  кроме  тонких  стилетов  и
метательных звезд, спрятанных в рукавах.  Горшин  при  прохождении  контроля
послал мощный раппорт работникам таможни  и  пропускного  пункта,  и  звонок
контрольного устройства, реагирующего на металл, они не услышали.
   Через два с лишним часа "Ту-134" произвел посадку в аэропорту Грозного, и
"пожилая пара" засеменила к автобусной остановке, где  и  села  благополучно
через полчаса в потрепанный, грязный, с потрескавшимися  стеклами  "Икарус",
который довез гостей до автовокзала на улице Удугова. Ни одна  из  спецслужб
Ичкерии не обратила внимания на стариков, никто не увязался  за  ними  на  в
аэропорту, ни на автовокзале, и все же и у Горшина, и у  Соболева  сложилось
впечатление, что об их прибытии здесь знают.
   Они отошли в тень платана на краю площади возле автовокзала, разложили на
лавочке  нехитрую  снедь,  привезенную  с  собой  в  целях   маскировки,   и
сосредоточились на своих ощущениях,  делая  вид,  что  неторопливо  обедают.
Через несколько минут Матвей вышел из ментала и проговорил:
   - Похоже, наше появление здесь действительно  не  секрет  для  кардиналов
Союза Трех, но есть одно интересное обстоятельство: они не ждут  двоих.  Они
ждут меня.
   - Это существенно увеличивает свободу маневра, - кивнул Тарас. - Но тогда
получается, что твой
   Приезд рассчитан  заранее?  Кому-то  было  нужно,  чтобы  ты  появился  в
Грозном?
   - Все выяснится, - прошамкал "старик"  с  улыбкой,  обнажавшей  десны.  -
Кто-то приложил немало  усилий,  чтобы  я  сюда  попал,  и  я  искренне  ему
сочувствую.
   - Только не переоценивай свои возможности, а то, я гляжу, у тебя  эйфория
от успехов.
   - Не беспокойся, я знаю свои возможности. С этого момента разделяемся.  Я
иду прямо в резиденцию Шароева, как и договаривались, ты наблюдаешь за  мной
издалека. Когда выпустят Василия, подстрахуй его.
   - Ты уверен, что его выпустят?
   - Конечно. Но только - из тюрьмы, до выезда из Грозного. Потом попытаются
ликвидировать.
   - Хорошо, прослежу. План отступления не меняем?
   - Пока нет.
   - Тогда ни пуха ни пера.
   - К черту!
   И "пожилая пара", оставив остатки снеди  на  лавке,  разошлась  в  разные
стороны: "старуха" засеменила  к  остановке  городского  автобуса,  "старик"
шаркающей походкой направился по улице к  центру  Грозного.  Он  должен  был
появиться на площади Свободы у президентского дворца к тому  моменту,  когда
"его половина" уже обоснуется там в качестве наблюдателя.
   Матвей достиг своей цели за час, контролируя всех пешеходов и проезжающий
транспорт. Впрямую за ним  никто  не  следил,  таких  стариков  по  Грозному
передвигалось достаточно, так что эффект переодевания  сработал  отменно,  и
все же ощущение висящей над головой  грозовой  тучи  не  проходило.  Владыка
Чечни ждал его и был уверен в том, что он рано или поздно объявится.
   Матвей и объявился. В четыре часа пополудни, когда майская жара  достигла
апогея - тридцати градусов по Цельсию, он поднялся по ступенькам парадной
   Лестницы и вошел  под  своды  президентского  дворца.  Гвардейцы  внешней
охраны пропустили его без единого вопроса, словно не видели. Так  же  просто
он прошел и вторую цепь охраны - в холле,  спокойно  сев  в  лифт  вместе  с
десятком посетителей и работников резиденции главы правительства.  Вышел  на
третьем этаже, постоял у сверкающей каррарским белым мрамором стены, держась
за поясницу, пока к нему не подошел рослый, выбритый до  синевы  гвардеец  в
белом мундире  и  белых  перчатках