сохшие губы.
   - Мы думали, что он - аватара...
   - О да, его Путь - карма аватары, но он им еще не стал,  и  станет  ли  -
неизвестно. Все будет зависеть от того, как  он  поступит,  пройдет  или  не
пройдет до конца Путь Воина, от многих других причин. Если хочешь помочь ему
- торопись.
   - Но я не знаю...
   -  Где  он?  Я  уже  сказал:  знает  меч.  Представь  Соболева,   передай
синкэн-гата желание, и кажешься там же, где сейчас находится Воин.
   Стас помотал  головой,  словно  отгоняя  наваждение,  оглянулся  на  тела
лежащих учителей и Марии, переступил с ноги на ногу.
   - Я без них... они мои друзья, близкие...
   - С ними все будет в порядке,  я  помогу.  -  Хранитель  вдруг  замер  на
мгновение, прислушиваясь к чему-то. - Решайся,  оруженосец,  сюда  торопится
пентарх Удди, а с ним тебе лучше не связываться.
   - Но как же?..
   - Я спрячу твоих близких и отвлеку Удди.
   Стас  глубоко  вздохнул,  унимая  дрожь   пальцев,   успокаивая   сердце,
распрямился, возвращая себе хладнокровие и уверенность, и сосредоточился  на
образе Матвея Соболева. Затем, ощущая  вздрагивание  возбудившегося  меча  в
руке, приказал ему доставить его к другу, оставившему  в  душе  неизгладимый
след. Но последний взгляд Стас бросил на лежащую Марию, и быть может, именно
этот  взгляд,  несколько  "сбивший  прицел"  синкэн-гата,  и  стал  причиной
неточной высадки Стаса в другой реальности. О чем он узнал не сразу...
   Хранитель же, еще раз ощупав доступный ему  диапазон  "розы  реальностей"
всей сферой чувств, вернул ландшафту первозданность:  горы,  скалы,  тишина,
ровная площадка перед  входом  в  пещеру  (лес  и  поляна  были  всего  лишь
виртуальной реальностью, вызванной взрывом пси-мины), - перенес лежащих  без
движения людей в пещеру и зарастил камнем отверстие за собой.
   Появившаяся над горами огромная четырехлапая птица - "проекция"  пентарха
Удди на  реальность  -  увидела  площадку,  мечущихся  по  ней  охотников  и
спикировала вниз, туда, где некогда стояла "живая  статуя"  Хранителя  этого
мира.

ТАЛИСМАН ПОМОГАЕТ СИЛЬНЕЙШЕМУ

   Бабуу-Сэнгэ чувствовал, что находится под неусыпным наблюдением Рыкова  и
его людей, но неудача с Юрьевым подорвала его уверенность в своих  силах,  и
из Москвы улетал совсем другой человек, нежели тот, что прибыл  почти  месяц
назад для решения рутинных задач корректировки реальности.
   Прилетал повелитель  социума,  полный  решимости  и  спокойствия,  улетал
старик с погасшим взором, понимающий, что ему  не  скрыться  от  ликвидатора
нигде, в том числе и  в  стенах  монастыря  Гаутамы  на  Алтае.  Но  бывшему
координатору Союза Неизвестных России больше некуда было податься.
   Пребывая в состоянии прострации, переодетый  в  "музыканта",  Бабуу-Сэнгэ
заказал билет на самолет и утром девятого июня  поехал  в  аэропорт  Быково,
сопровождаемый пока еще подвластными ему бойцами личного  манипула.  Но  они
были обычными людьми, хотя и профессионалами своего  дела,  поэтому  засаду,
подготовленную лично Германом Довлатовичем в аэропорту, раскрыть не смогли.
   Атака на манипул началась в тот момент, когда объявили посадку в самолет,
вылетающий рейсом Москва-Барнаул.
   Бабуу-Сэнгэ  понял  значение  возникшей  тихой  паники  в   рядах   своих
телохранителей не сразу, занятый своими медленными мыслями, а когда понял  -
сделал ошибку, что говорило о состоянии психологического спада, в котором он
пребывал. Вместо того, чтобы обратиться к службе безопасности аэропорта, что
дало бы ему запас времени на анализ угрозы  и  поиск  решения,  он  бросился
бежать, ощущая слепой примитивный страх.
   Его ждали три машины в разных концах  аэропорта:  две  на  площади  перед
зданием аэровокзала, одна на летном поле, - и Бабуу-Сэнгэ выбрал  этот  путь
отступления, направляющий его прямо в руки Рыкова.
   Они встретились на поле в десятке шагов  от  стены  технического  корпуса
аэропорта (бой между  телохранителями  Бабуу-Сэнгэ  и  "эсэсовцами"  Германа
Довлатовича шел  чуть  ли  не  на  всей  территории  порта,  но  сторонников
координатора становилось все меньше и меньше), недалеко от черного  "доджа",
ждущего Бабуу-Сэнгэ. Рыков вышел из-за оранжевого тягача,  приткнувшегося  к
стене здания, и остановился, перегородив путь, расставив ноги, засунув  руки
в карманы пиджака.
   Бабуу-Сэнгэ остановился тоже. Четверка телохранителей,  прикрывающих  его
со всех сторон, попыталась было убрать неожиданно  появившееся  препятствие,
но была мгновенно уничтожена снайперами  Рыковского  манипула,  засевшими  в
здании и на прожекторной вышке в полусотне метров.
   - Вы низложены, настоятель, - сказал Рыков, глядя на  бывшего  начальника
горящими глазами, не обращая внимания на пугающий  вопль  сирены;  в  здании
аэропорта началась тревога. - Отдайте талисман добровольно.
   - Зачем он тебе? - усмехнулся Бабуу-Сэнгэ, внезапно  успокаиваясь.  -  Ты
хочешь занять мое место?
   - Я хочу занять свое место.
   -  Это  не  талисман,  вы   все   не   зря   назвали   его   "нагрудником
справедливости". Он подчиняется только иерарху, соблюдающему законы Круга.
   Ты же переступил через них.
   - Вы знаете, что это не правда, настоятель. Талисман - часть Великой Вещи
Мира - кодона, основа которого - уровень Гамчикот <Гамчикот  -  "дьявольское
милосердие" (Каббала).>. Он теперь должен быть моим.
   - Возьми, если  сможешь.  Но  запомни:  чем  выше  и  круче  подъем,  тем
явственней бездна под ногами и тем страшнее падение. Твое место в аду!
   - У каждого из нас свой  ад!  Вам  же  уготован  персональный.  -  Рыков,
сжимающий потными руками рукояти "глушака" и "болевика" в карманах  пиджака,
спустил курки.
   На Бабуу-Сэнгэ обрушился страшный психоэнергетический удар, деформирующий
энергетические оболочки координатора, его эфирно-силовой  каркас  и  волевые
барьеры. Если бы Рыков ограничился только этим, Бабуу-Сэнгэ смог бы отразить
атаку и ответить  Силой  Эл,  поддерживаемый  талисманом  до  уровня  Иегова
Элохим. Но против него на этот  раз  выступил  не  просто  кардинал  бывшего
Союза, но авеша  Монарха  Тьмы,  поддержанный  собственным  эгрегором,  плюс
разряды психотронного оружия,  фрустирующие  психику,  а  главное,  в  самый
напряженный момент "нагрудник  справедливости"  вдруг  перестал  подпитывать
координатора энергией,  и  сознание  Бабуу-Сэнгэ  не  выдержало  совместного
натиска многих сил, превысивших уровень Силы Элохим Гибор.
   Сломленный жестоким ударом, от которого бетон поля и стен здания покрылся
корочкой глазури, как от воздействия высокой температуры, а "додж" с темными
стеклами в двух десятках шагов съежился  и  оплыл,  будто  воздушный  шарик,
Бабуу-Сэнгэ покачнулся и упал лицом вниз, прямой, как палка.
   Рыков шагнул к нему с пылающими черным пламенем глазами, перевернул  тело
мысленным усилием, не дотрагиваясь до него  руками,  сорвал  с  шеи  цепь  с
талисманом и отступил.
   Тело координатора начало тяжелеть, вдавливаться в ставший  мягким  бетон,
сминаться, превращаться в тонкий лист, пока не ушло в землю на  метр.  Затем
края бетонной ямы стали  жидкими,  потекли  в  яму,  бетон  заполнил  ее  до
половины и  застыл.  Герман  Довлатович  постоял,  успокаиваясь,  поглаживая
горячую пластину талисмана, вдруг презрительно и с ненавистью  рассмеялся  и
зашагал к зданию аэровокзала.
   Случайные свидетели его  невидимой  битвы  с  координатором  -  работники
аэропорта, пилоты, стюардессы, глазевшие на происходящее, так и  не  поняли,
что произошло на самом деле.

БАЛ НЕЧИСТОЙ СИЛЫ

   Василий пришел в себя последним, но еще долгое время оставался  слабым  и
безучастным ко всему, что происходило вокруг. "Тюбетейка" от взрыва пси-мины
ему не помогла, хотя может быть и  приняла  на  себя  какую-то  малую  часть
излучения. Он лежал в  глубине  пещеры,  глядя  перед  собой  остановившимся
взглядом, и лишь вздрагивал иногда, реагируя на  свои  видения  и  фантазии.
Было  ясно,  что  сознание  Котова-старшего  то  и  дело   проваливается   в
трансперсональные сны, в миры бредовых виртуальных реальностей, генерируемые
возбужденной и травмированной психикой, но что это были за сны,  приходилось
только гадать. Вывести его из этого полубредового  состояния  не  смог  даже
Хранитель, постоянно отвлекающийся на защиту своего жилища от  попыток  Удди
распечатать "колокол отталкивания".
   Попытки эти не ослабевали, пентарх был настойчив и во что бы то ни  стало
хотел довести дело до конца, то есть уничтожить нарушителей границы  "розы",
несущих угрозу новому порядку Мироздания.
   В  конце  концов  Хранитель,  терпение  которого  не  было   бесконечным,
посоветовал землянам убраться из этого мира подальше и на  время  прекратить
походы в глубины "розы реальностей".
   - Удди будет ждать  вас  везде  и  обойти  его  будет  трудно,  -  сказал
Васиштха. - Нужен какой-то нестандартный ход, чтобы  отвлечь  его  внимание,
лишь тогда у вас появится шанс отыскать своего ученика и помочь ему.
   Самандар,  расхаживающий  по  центральному  залу   пещеры,   напоминающей
сокровищницу Али-Бабы сверкающими самоцветами стенами, и прислушивающийся  к
далекому ментальному шуму поисковых "собак" пентарха,  подозрительно  глянул
на старика, сидевшего в каменном кресле, больше напоминающем трон.
   - Хранитель, а почему вы помогаете нам, нарушая принцип  невмешательства,
который требует соблюдать Круг?
   Мария, склонившаяся над ложем Василия,  подняла  голову,  чтобы  обратить
внимание Вахида Тожиевича на  некорректность  вопроса,  но  к  ее  удивлению
Васиштха не обиделся и не разгневался, пребывая в состоянии сосредоточенного
"созерцания вечности".
   - Круг Великого Молчания закончил свое существование, - просто сказал он,
погладив узловатую головку посоха. - Отчасти - по своей вине.
   Необходимо  создавать  новый  Круг,  проповедующий  принципы  адекватного
ответа  на  любое  действие  человека.  А  помогаю  я  вам  не  столько   из
альтруистического отношения к  жизни,  сколько  по  просьбе  моего  ученика,
Хранителя Матфея.
   - Матфей - ваш ученик?!
   - Что в этом удивительного? Я думал, мой Путь в "розе" пройден до  конца,
но я ошибался. Мне еще рано уходить.
   Самандар не нашелся, что ответить, и подошел к Марии.
   - Ну, как он?
   - Все так же. Бродит где-то... Боюсь, он зомбирован.
   - С чего ты взяла?
   - Взрыв подействовал на него сильнее, чем на любого из нас, то  есть  был
настроен именно на  его  психические  частоты,  а  это  означает,  что  мина
готовилась для него... и для Стаса. Удди отлично знал, кто такие Котовы.
   - Откуда? Впрочем, это неудивительно, он мог узнать это и  через  Рыкова.
Но почему ты решила, что Василий Никифорович зомбирован?
   Мария неопределенно повела плечиком.
   - Интуиция... Дай Бог, чтобы я ошибалась!
   - С нами уже такое случалось. Соболев тоже был зомбирован когда-то,  пока
мы не экзорцировали его с помощью шактипата.
   - Мне рассказывал Стас...
   Василий в очередной раз  вздрогнул,  и  оба  посмотрели  на  него.  Мария
вытянула руку, подержала вниз ладонью надо лбом Котова, позвала:
   - Василий Никифорович!..
   Василий медленно перевел взгляд с потолка  пещеры  на  лицо  девушки,  но
потом снова стал смотреть вверх.
   - Он меня слышит, но перейти порог мыслительной активности не может.
   - Ему помогут мои коллеги, - напомнил о себе Хранитель  Васиштха.  -  Вам
пора уходить.
   - Только он, - кивнул на больного Самандар, - знает формулу тхабса.
   Без него мы...
   - Я отправлю вас домой. Прощайте и не поминайте лихом. Желаю удачи.
   Вахид Тожиевич открыл рот, чтобы предупредить Хранителя, спросить,  может
ли он перенести их в тот район Москвы, который они укажут, но  Васиштха  уже
включил магический механизм перемещения, которым владел сам,  и  трое  людей
оказались в своей  реальности,  в  точке,  откуда  начинали  свое  последнее
путешествение в "розу", то есть в квартире Юрьева.  На  вопрос:  почему  так
получилось? - Хранитель ответить уже не мог, скорее всего он просто прочитал
воспоминание в памяти Самандара, но это уже не играло  роли,  размышлять  на
эту тему было поздно, потому что  в  квартире  кардинала  вернувшихся  ждала
засада.
   Вахид Тожиевич понял это сразу, Мария сообразила позже, когда уже начался
бой, и в спальню отца, в которой они оказались, ворвались здоровенные  парни
в пятнистых комбинезонах.
   Самандар уложил троих в первые  же  секунды  боя,  но  спецназовцев  было
гораздо больше, и один из них успел разрядить в  директора  МИЦБИ  "глушак",
сбивший восприятие Вахида Тожиевича и замедливший его  реакцию.  После  чего
бой длился еще несколько секунд, пока  на  Самандара  не  набросили  прочную
капроновую сеть и не задавили массой тел.
   Марию не тронули, только навели на нее и  на  лежащего  на  полу  Василия
стволы  автоматов.  Девушка  не  стала  демонстрировать   свои   возможности
гипервнушения (возможности  Светлады,  естественно),  врагов  все-таки  было
слишком много, и ее попытки освободиться ни к чему бы  не  привели,  поэтому
она и не сопротивлялась.
   - Кто вы? - испуганно спросила она.
   Парни не ответили, расступились, и  в  комнату  вошел  высокий  сухопарый
человек  лет  пятидесяти,  в  темно-синем  гражданском  костюме,  с  длинным
костистым лицом и стальными глазами, выдающими его  внутреннюю  силу.  Мария
поежилась, вдруг понимая, что этот властный человек знает о них все.
   - Где младший? - отрывисто спросил он.
   - Его с нами не было, - ответила Мария,  догадываясь,  что  речь  идет  о
Стасе. Выпрямилась, с вызовом посмотрела на сухопарого начальника  спецназа.
- Я дочь советника президента Юрьева. Кто вы?
   Сухопарый усмехнулся.
   - Директор Федеральной  службы  безопасности  Первухин,  прошу  любить  и
жаловать. А ваш отец, милая мисс,  обвиняется  в  государственной  измене  и
подлежит задержанию. Где он, кстати?
   - Не знаю, - чистосердечно ответила Мария, в то время как Светлада внутри
нее трезво подумала, что перед ней стоит новый эмиссар ликвидатора.
   - Верю. Ничего, его задержание - дело времени. - Директор ФСБ  подошел  к
старшему Котову, оглядел его и покачал головой. - Досталось тебе, Никифорыч,
придется лечить. Может быть, ты знаешь то, чего не знают твои друзья.  -  Он
повернулся и стремительно прошагал к двери, бросив на ходу:
   - Всех в контору!
   Неразговорчивые  бойцы  из  бригады  спецопераций  подхватили  под   руки
безвольного Самандара, развернули носилки, уложили Василия и понесли вон  из
комнаты.
   - Прошу, - буркнул один из парней, указывая  Марии  на  выход,  и  она  с
грустью подумала, что их положение выигрышным назвать трудно.
   "Придется рискнуть", - отозвалась внутри нее Светлада.
   Мария кивнула сама себе,  сосредоточилась  и  проникла  в  астрал,  чтобы
позвать Хранителя Матфея.

***

   Он  был  стадионом,  а  голова  -  зеленым  полем  стадиона,  на  котором
происходил чемпионат мира  по  легкой  атлетике.  И  каждый  бросок  и  удар
вонзающихся в поле молота, ядра или копья отзывался  уколом  головной  боли,
каждый толчок ноги бегущего о дорожку стадиона, каждый прыжок  соревнующихся
заставляли содрогаться голову Василия, порождали мучительную вибрацию кожи и
кровеносных сосудов, сдавливали нервные узлы и травимровали мозг.
   Потом в какой-то момент произошла смена ощущений.
   Василию показалось, что его позвал знакомый нежный голос, а перед глазами
возникли странно волнующие зыбкие лица людей, которых он когда-то  знал,  но
длилось это видение недолго. Василий снова нырнул в мир ирреальных  ощущений
и необычных пейзажей, соединяющих в себе  несоединяемое:  тишину  и  грохот,
огонь и воду, радость и горе, живое и неживое...
   Василий был океаном во время шторма и глотал  корабли,  подводные  лодки,
разбивал их о скалы и смывал гигантскими волнами целые города, испытывая при
этом странное наслаждение и муки совести, радость и боль одновременно...
   Он превращался в космический корабль неизвестной цивилизации, тысячи  лет
странствующий в космосе, и сгорал  вместе  с  ним  в  недрах  приблизившейся
звезды, не в силах изменить траекторию летального исхода...
   Он ощущал себя вулканом, засыпающим пеплом близлежащие поселки, ледником,
сползающим в пропасть, северным  сиянием,  проливающимся  на  землю  горячим
дождем, ветром, разрушающим хижины на  атолле,  одинокой  скалой  в  океане,
китом, выброшенным на  берег,  гигантским  насекомым,  конвоирующим  колонну
пленников, полулюдей-полульвов, и  одновременно  этой  же  колонной,  ощущая
страх, боль и тоскливую тоску каждого пленника...
   И, наконец, Василий Никифорович Котов, летчик-истребитель, сбитый в  небо
под Смоленском в тысяча девятьсот сорок втором году, упал со своим самолетом
в болото и утонул, пуская пузыри... и утонул...  и  утонул,  чтобы  внезапно
выплыть неизвестно где и неизвестно в чьем теле чуть ли не сто лет спустя...
   Он осознал, что лежит на носилках, которые несут кру-то  сбитые  парни  в
камуфляже, впереди полубредет-полуобвисает на плечах таких же  парней  Вахид
Тожиевич Самандар, а чуть сзади и сбоку шагает  съежившаяся  девчонка,  дочь
Юрьева, в сопровождении еще двух верзил.
   Память восстановилась рывком, хотя и не полностью (лишь  спустя  какое-то
время он понял, что ему помогли, очистили сознание от шлаков  травмированной
психики и подпитали энергетически, кто - тоже стало  известно  позднее),  но
одно Василий понял отчетливо: группа попала в засаду в квартире Юрьева, куда
вернулась из "розы" по чьей-то воле (не  его,  это  совершенно  очевидно)  и
теперь ее переправляют в место, откуда бежать будет практически невозможно.
   Незаметно сократив и  раслабив  мышцы,  Василий  убедился,  что  они  ему
подчиняются, сосредоточился на пустоте и вошел  в  меоз.  Ему  потребовалось
всего несколько секунд, чтобы определиться в  пространстве,  оглядеть  место
действия,  вычислить  силы  противника  и  подготовиться  к   сопротивлению.
Расширившейся  многократно   сферой   чувств   он   воспринял   два   потока
угрозы-внимания, один - ослабевающий (это отъезжал от  дома  Юрьева  эмиссар
ликвидатора), другой -  усиливающийся  (это  приближался  маршал  СС  Герман
Довлатович Рыков), и понял,  что  времени  у  них  на  попытку  освобождения
осталось совсем ничего. И начал действовать.
   Если бы сознание и память Котова восстановились полностью, он  действовал
бы иначе: просто включил бы тхабс и перенес себя  и  друзей  в  другой  миры
"розы реальностей". Однако вспомнил он об  этой  своей  возможности  намного
позже, что осложнило их положение и позволило Рыкову приблизиться к цели.
   Местом боя Котова со взводом  спецназа  УСО  ФСБ,  руководимого  когда-то
десять лет назад генералом Первухиным,  который  впоследствии  занял  кресло
директора службы, стал коридор перед квартирой Юрьева и лестничная площадка.
   Он сел на носилках и исчез. То  есть  вошел  в  темп,  сразу  на  порядок
увеличивший скорость его реакций и  движений.  Эсбешников  было  восемь,  не
считая тех, что рассредоточились  по  лестницам  дома  и  стерегли  крышу  и
подъезд: один шел впереди, двое вели Самандара, двое несли Котова, еще  двое
сопровождали Марию, и  замыкал  шествие  боец  арьегарда.  Он  был  наиболее
опасен, потому что контролировал обстановку и был  вооружен  автоматом.  Его
Василий постарался выключить первым.  Не  желая  убивать  парня,  он  бросил
металлический шарик, попал ему в лоб и добился желаемого  результата.  Затем
атаковал тех двоих, что вели Марию. Один  получил  докко  -  удар  костяшкой
пальца под ухо, второй микасуки - удар в угол нижней челюсти. И  лишь  после
этого парни в камуфляже опомнились и начали ответные действия, хотя были уже
обречены.
   Мария, давно оценившая  замысел  Котова,  взяла  под  пси-контроль  бойца
авангарда, готового пустить в ход "никонов" новейшего образца -  с  лазерным
целеуказателем,  оптическим  прицелом  и  прибором  автоматической  подводки
ствола на цель, - и застави