и,   почти   ничего   не
скрывающего. Двое парней разошлись по перрону, а двое  оставшихся  и  девица
подошли к девушке, которую Матвей видел у кассы: она брала перед ним  билет.
Девушка была высокая, с  тонкой  талией,  гибкая,  с  копной  темных  волос,
рассыпавшихся по плечам, и острый глаз Матвея оценил ее обаяние  тотчас  же.
Девушка в профиль походила на Марию, и Матвей даже сделал шаг к ней, но  она
оглянулась, и наваждение  прошло.  У  Марии  не  было  таких  больших  глаз,
зеленовато-серых, с влажным блеском, и не было  таких  точеных  полных  губ.
Похожими были только волосы да овал лица.  Незнакомку  нельзя  было  назвать
идеалом красоты, но что-то в ней притягивало взор: то ли милая улыбка, то ли
сквозившая в каждом движении женственность.
   Интересно, что от нее хотят эти трое?
   Соболев приблизился  к  группе,  напряг  слух  и  сообразил:  да  это  же
обыкновенные  рязанские  вокзальные  рэкетиры,  мастера  гоп-стопа.   Выбрав
жертву, бандиты просят у нее сумку, или коробку, или просто деньги, намекая,
что, мол, не отдашь по-доброму, отнимем, но с мордобитием. Эти трое  просили
"подержать сумку, а то ведь тяжело нести".
   Девушка не сразу поняла, что от нее требуется,  потом  кинула  в  сторону
двух  беседующих  неподалеку  мужчин  отчаянный  взгляд,   но   те   отошли,
предпочитая не связываться со шпаной. Матвей  еще  раз  внимательно  оглядел
незнакомку:  блузка  в  черно-белую  полоску,  такая  же  юбка,  с  полосами
покрупней, и сандалии с оплетающими лодыжку ремешками. Большая  синяя  сумка
стояла у ее ног, а через плечо висела черная дамская сумочка. Ни  колец,  ни
серег, ни помады. "Голая" красота. И  было  ей  от  силы  лет  восемнадцать.
Матвей колебался до тех пор, пока один из парней не щелкнул ножом, а  второй
снял с плеча девушки  сумку.  Последним  доводом  для  Соболева  был  взгляд
незнакомки: умоляющий и беспомощный. Кричать, звать на помощь она не стала.
   Все произошло в течение двух-трех секувд.
   Матвей дотронулся до локтя парня с ножом, подхватил падающий  нож,  ткнул
пальцем в лоб второго бандита, отобрал у него сумочку, взял с асфальта синюю
сумку незнакомки и свободной рукой подхватил ее под локоть.
   - Пойдемте, сейчас объявят посадку.
   Троица обалдевших гоп-стошшков осталась стоять с разинутыми  ртами:  один
держался за локоть, второй за голову, и лишь девица изумленно прошипела:
   - Ты что делаешь, баклан?!
   - Кто вы? - обрела дар речи девушка, останавливаясь и  выдергивая  локоть
из руки Матвея, когда они прошли шагов десять.
   - Извините, - мягко сказал он, опуская сумку, и добавил на одном дыхании:
   - Меня зовут Матвей, фамилия Соболев, родился  в  год  змеи,  талисман  -
черный кот, закончил филфак МГУ, еду работать.
   Девушка округлила глаза, потом засмеялась, приоткрыв  великолепные  зубы.
Взгляд ее прояснился, стал приветливым и милым.
   - Спасибо за помощь. Я уж думала, придется идти в милицию,  в  сумке  все
мои документы. Меня зовут Кристина, фамилия Сумарокова, родилась в год овцы,
талисман - сердце. Студентка первого курса МГУ, еду сдавать летнюю сессию. А
они больше не пристанут?
   Матвей тихо рассмеялся, чувствуя себя легко  и  свободно,  и  лишь  самая
трезвая аналитическая часть сознания  зажгла  тревожный  красный  индикатор:
одна встреча с бандитами - случайность, две -  уже  странность,  объясняемая
только теорией вероятности. Не аукнулось бы в будущем. Рязань слишком близка
от Москвы, где ему предстояло включиться в работу трех лет "консервации".
   Время в поезде промелькнуло незаметно.  У  них  нашлись  общие  темы  для
разговоров, сходство взглядов  на  искусство  и  культуру,  а  что  касается
литературы, то здесь их вкусы совпадали почти полностью: оба  любили  тонкий
юмор О'Генри, мужественных и  верных  героев  Джека  Лондона,  романтические
приключения Дюма-отца,  сочный  язык  Гоголя,  тонкий  -  Чехова  и  палитру
характеров Достоевского,  -  и  оба  отрицательно  относились  к  фантастам,
пишущим в стиле кибер-панк и турбо-реализм. Оказалось,  что  Кристина  сдала
уже два экзамена летней сессии - училась она на том  же  факультете,  что  и
Матвей когда-то, на филологическом, - и едет сдавать последний -  английский
язык. Однако провожая Кристину к  зданию  филфака  от  метро  "Университет",
Матвей с грустью подумал, что вероятен вариант, когда ему невозможно  станет
продолжать  знакомство  и  встречаться   с   этой   удивительной   девушкой,
беззащитной, редкой по чистоте и уму.
   Надо же, земля еще рожает такие души, думал он по пути "домой"  (то  есть
на квартиру, определенную первым вариантом  выхода),  а  судьба  хранит  их,
оберегая от миазмов  моральной  "свободы"!  Вероятно,  такие  девочки  могут
появляться только в провинции, большие города  слишком  глубоко  погрязли  в
"цивилизации". Счастлив будет тот, кому достанется такое чудо...
   По "легенде", он возвращался из мест лишения свободы,  где  просидел  три
года как бытовик - непрофессиональный преступник, осужденный  за  превышение
мер защиты, будучи мастером по славяно-горицкой борьбе. На самом же деле  он
был барсом, профессионалом рукопашного боя такого класса, какой не снился  и
"черным поясам" карате.
   Трехкомнатная квартира, в которой  ему  предстояло  жить,  находилась  на
четвертом этаже девятиэтажного дома на Варшавском шоссе, недалеко  от  метро
"Тульская". Кроме того, у него была "своя" машина и гараж.  Соседи  его  уже
знали как преподавателя русской литературы, немного замкнутого, но вежливого
и спокойного молодого человека. До того, как "получить срок",  он  прожил  в
квартире, как  бы  обменяв  ее,  около  месяца.  И  вот  вернулся,  "отсидев
положенное". Впрочем, соседи не интересовались  личной  жизнью  жильца  и  о
"подвигах" его скорее всего не догадывались.
   Бросив сумки в прихожей, Матвей внимательно оглядел квартиру. Кухня  была
маленькая, но современная, с электроплитой, кухонным гарнитуром из  пластака
под дерево и со всеми необходимыми атрибутами хозяйства.
   Гостиная казалась не слишком просторной, но уютной,  с  ковром  на  полу.
Кроме роскошного дивана, двух кресел и двух книжных шкафов, в комнате стояли
еще журнальный столик, сервант  с  чайным  и  кофейным  сервизами,  наборами
бокалов и рюмок, а также телевизор "Голдстар". Ничего не  прибавилось  и  не
убавилось.
   Убранство спальни тоже  не  изменилось:  тахта,  превращавшаяся  по  мере
надобности в диван, еще один книжный шкаф во всю стену, с нишей  для  стола,
два стула, платяной шкаф, спортивный комплект в углу - макивара,  деревянный
"идол" для тренировки ударов руками, стенд для физических нагрузок.
   Матвей ткнул пальцем макивару, понаблюдал, как  она  качается,  улыбнулся
своим мыслям. Вспомнился случай в детстве, когда он с друзьями-второклашками
пошел записываться в секцию карате-до. На первом же занятии к нему  пристали
ребята на год старше, стали дразнить,  обзывать  "дохлятиной",  пока  он  не
полез в драку и не получил незаметный, но точный удар  пальцем  в  солнечное
сплетение, так что не мог ни вздохнуть, ни слова сказать. С тех пор он много
времени уделял отработке  атэми,  комплекса  шоковых  ударов  пальцами,  что
оказалось  оружием  неэффектным,  но  исключительно  эффективным.  Дома   он
разрисовал кожаный мешок  с  песком,  прообраз  макивары,  превратил  его  в
портрет обидчика и тренировал уколы пальцами по несколько часов кряду.
   Правда потом, через какое-то время, они подружились с тем  пацаном  и  за
два года продырявили мешок со всех сторон...
   Третью комнату - рабочий кабинет, вход в который был замаскирован книжным
шкафом, Матвей проверять не стал. Ничего особенного там не скрывалось, кроме
разве что персонального компьютера.
   И вдруг как удар на голову снова обрушилось  совершенно  дикое  ощущение,
что он уже переживал то же самое: получал задание Ивакина, встречал девушку,
переезжал в Москву!..
   Ощущение длилось несколько мгновений, словно фотовспышкой высветив детали
прежней  жизни,  и  ушло,  исчезло,  оставив  сумбур  в  голове  и   желание
проснуться.
   Постояв немного у двери в кабинет, кое-как приведя мысли  в  порядок,  он
принял душ, переоделся, переложил одежду из сумки в шкаф, расставил книги  и
ровно  в  два  часа  дня  позвонил  по  нужному  телефону.  Мужской   голос,
автоответчик, вежливо  сообщил,  что  хозяин  будет  дома  в  двадцать  один
ноль-ноль. Матвей повесил трубку.
   До вечера никуда не выходил. Читал, пообедал, валялся на  тахте,  смотрел
телевизор, размышлял о фокусах своей памяти, начавшей  "вспоминать"  о  том,
чего не было. В восемь с минутами собрался, надел  голубую  хлопчатобумажную
рубашку, джинсы, кроссовки и вышел из квартиры.., чтобы напороться на  сцену
ограбления!
   Лифтом он пользовался  редко  и  махнул  вниз  по  лестнице,  преодолевая
пролеты в два прыжка, а на втором этаже едва не столкнулся с двумя  парнями,
обернувшимися  на  слабый  звук  прыжка.  Прыгал  Матвей   почти   бесшумно.
Остановился, выругавшись про себя. Позволив себе расслабиться,  он  допустил
грубый просчет, и теперь предстояло как-то изворачиваться,  чтобы  выйти  из
положения попроще.
   На лестничной площадке двое молодых людей зажали в угол третьего, одетого
во все белое, а ниже, на середине пролета, их подстраховала  еще  одна  пара
крепких мужичков.
   - В чем дело? - спокойно осведомился Матвей, разглядывая лицо  незнакомца
в белом, и вздрогнул, встретив его ответный оценивающий взгляд. У него  даже
зубы заныли и мороз прошел по коже - такой необычайно знакомый и  понимающий
взгляд, без тени страха. Да и  во  всем  облике  незнакомца,  которого  явно
пытались ограбить, ощущалась железная уверенность в себе.  Этот  парень  все
понимал, ничего не боялся и со всем мог справиться. Но  шестерка  грабителей
думала иначе.
   Тот, что стоял к нему ближе всех, сделал  шаг  по  лестнице  навстречу  и
сказал, поигрывая ножом:
   - Вали обратно, бобик, и сиди там тихо,  пока  мы  не  поговорим  с  этим
бобром, понял? Вякнешь - замочу!
   Парень походил на гориллу, на голой волосатой груди его  висела  цепь  из
желтого металла, на предплечье синела татуировка: сплетенные змеи и женщина.
Жаргон его указывал на тюремную закалку.
   Златая цепь  на  дубе  том,  подумал  Матвей,  блатари  вышли  на  охоту.
Обнаглели, однако. Работают так грубо и примитивно они лишь в  подпитии  или
если срочно требуется "травка".
   - Помочь? - спросил он парня в белом, снова зачарованный его обликом.
   - Обойдусь, - улыбнулся тот, - спасибо.
   Матвей двинулся прямо на "гориллу" с ножом, сказал негромко:
   - Пропусти, я опаздываю.
   - Ну, курва, я тебя предупреж... - договорить бандит не  успел,  обмякая.
Его напарник тоже осел на ступеньку, не успев ничего  сообразить,  и  только
после этого четверо оставшихся зашевелились, хватаясь  за  оружие:  у  троих
были самодельные финки, у четвертого "Макаров".
   Конечно, Матвей мог успокоить их всех в своем излюбленном стиле -  точным
уколом в нервные узлы, реакция его на порядок превосходила реакцию бандитов,
но ему не хотелось раскрывать свое умение перед неизвестным, наблюдавшим  за
ним все с тем же выражением на лице. И  уже  начиная  короткий  бой,  Матвей
пожалел, что не послушался первого налетчика и не ушел домой. Мужику в белом
помощь была не нужна.
   Двух Матвей уложил на проходе, двойным ударом рук в  шею  и  голову,  еще
двух на лестнице - ногами,  в  прыжке,  сбросив  их  на  первый  этаж,  хотя
профессионал внутри него и протестовал  против  такой  лобовой  демонстрации
возможностей.
   - Идемте, - обернулся Матвей. - Чего они от вас хотели?
   - Наверное, им понравилось это. - Незнакомец в белом дотронулся до  ремня
своей сумки. Голос у него был глубоким  и  звучным,  добавляя  облику  некую
завершенность. - Вообще-то я редко попадаю  в  такие  ситуации,  но  сегодня
почему-то расслабился.
   - Как и я.
   - Сколько лет занимаетесь рукопашной?
   -  Двадцать,  -  буркнул  Матвей,  настораживаясь.   Незнакомец   кивнул,
соглашаясь со своей внутренней оценкой.
   - Ниндзюцу, айкидо, кушти и русбой.., так?
   Матвей внимательно и хмуро глянул на парня.
   - Вы очень проницательны, мсье...
   - Тарас Горшин.
   - Меня зовут Матвей, но...
   - Вы торопитесь, я вижу, идите, все будет в порядке. Я не  живу  здесь  и
шел в гости. Может быть, еще свидимся.
   Матвей  молча  повернулся  с  ощущением,  что  его  только  что  провели,
перешагнул через тело одного из налетчиков и  поспешил  на  улицу,  чувствуя
спиной взгляд Тараса. У него зрела мысль, что эта схватка  -  звено  в  цепи
проверки, которую ему устроили. Сначала в Рязани, теперь в Москве. Не  могут
такие события быть случайными. Три случая подряд - это  уже  закономерность.
Во всяком случае, это предупреждение: что-то он  делает  не  так.  Или  прав
неведомый "инфарх" из снов, и за ним начал охоту некий Монарх Тьмы?
   Но как этот Тарас догадался, какими видами единоборств он владеет?  Такое
под силу  лишь  мастеру  боя.  Но  тогда  почему  Горшин  довел  ситуацию  с
грабителями до тупика, не сделав ни одной попытки освобождения?  Или  это  в
самом деле инсценировка для проверки ганфайтера Соболева?
   Матвей остановился. В душе крепла уверенность, что и этот прожитый эпизод
он помнил раньше. Все, что с ним происходит, - уже происходило!  А  главное,
он уже знал, был уверен почти наверняка, зачем его вызвали в Москву...

РЕТРОСПЕКЦИЯ-2

   Через полчаса на "таврии", принадлежащей ему по "легенде", Матвей  въехал
во двор частной автомастерской, приватизированной старым,  еще  со  школьной
скамьи, другом Соболева Ильей Шимуком по прозвищу Муромец.
   Прозвище свое Илья заработал по праву:  уже  в  десятом  классе  он  рвал
руками цепи, поднимал мизинцем двухпудовую гирю и гнул из гвоздей толщиной в
карандаш разные узоры. Матвей вспомнил случай  в  автобусе,  произошедший  с
Ильей лет пять назад.
   Толпа на  остановке  собралась  приличная,  все  хотели  уехать  -  начал
накрапывать дождик, поэтому никто, кроме Ильи, не пропустил  вперед  молодую
женщину с ребенком. Но компания парней, растолкав толпу, влезла в автобус  и
загородила вход. Тогда Илья взялся за подножку и рванул автобус  вверх  так,
что ребята посыпались внутрь, как горох. Правда - вместе с пассажирами, чего
по молодости лет Муромец  не  учел.  Пропустив  женщину,  Илья  сел  сам,  и
компания тут же пристала к нему. И отстала.
   - Мужики, отвяжитесь, а то я вас маленько озадачу, - проникновенно сказал
Илья Муромец (рост - метр девяносто, косая сажень в  плечах,  вес  девяносто
восемь килограммов), и для эффекта сжал поручень в автобусе  так,  что  смял
двухдюймовую трубу как пластилиновую.
   Хозяина мастерской Матвей  нашел  под  новым  "линкольном",  висевшим  на
подъемнике. В промасленном комбинезоне, с черными руками,  со  всклокоченной
бородой  и  шевелюрой,  Илья  имел  устрашающий  вид  сбежавшего  из  тюрьмы
насильника, а не мастера золотые руки.
   - Е-мое! - прогудел Илья. - Никак Соболев  собственной  персоной!  Неужто
вспомнил старого кореша?
   Они обнялись, пробуя силу друг друга. Илья крякнул.
   - А ты не меняешься:  с  виду  хлипкий  интеллигентик,  а  мои  сто  тонн
выдерживаешь. Какими судьбами? На минуту заскочил или есть время?
   - Полчаса наскребу, но вечером свободен, можем встретиться у меня, или  у
тебя, или на нейтральной территории. Как пожелаешь.
   - Мне все годится. - Илья вытер руки ветошью, крикнул в глубь мастерской,
напарнику, возившемуся возле бежевой "волги":
   - Коля, я в контору, буду  минут  через  сорок.  -  Кивнул  на  дверь  за
подъемником:
   - Айда, посидим чуток. Видишь,  какие  аппараты  чиним?  Директора  одной
мала-мала иностранной фирмы.
   - А это кто? - скосил глаза на молодого человека Матвей. - Ты  же  всегда
один работал.
   - Ленивый стал, - ухмыльнулся в бороду Шимук, - не успеваю. Взял парнишку
из одного КБ: лет десять занимался проблемой изменения формы  унитаза,  пока
не понял, что стране его продукция не нужна. Толковый  отрок,  вообще-то,  и
руки приделаны куда надо.
   Они поднялись по узкой лестнице на второй этаж и очутились в "конторе"  -
уютной комнатушке с одним окном,  в  которой  умещались  двухтумбовый  стол,
сейф, этажерка и два стула.
   - Держу кое-какие дефицитные детали, - кивнул Илья на сейф, сел на  стул,
жалобно скрипнувший под его  весом,  -  А  ты  действительно  не  меняешься,
Соболь,  раздался  чуть  да  бреешься  чище.  Чем,   кстати?   Станком   или
электробритвой?
   - Тебе-то зачем это знать?
   - Хочу сбрить бороду, чешется, проклятая, и есть мешает.
   Матвей подумал.
   - Один мой знакомый брился телефонной трубкой.
   - Ну и?.. - заинтересовался Илья.
   - Получалось медленней, чем бритвой.
   Мастер засмеялся с гулким уханьем.
   - Пожалуй, топором будет полегче. Ну, докладывай, как живешь, где, с кем,
работаешь или нет. - Он открыл сейф, достал  литровый  пакет  с  кефиром  и,
надорвав, выдул в четыре глотка. Заметил взгляд Соболева, пожал  плечами.  -
Люблю все молочное: творог, сливки, сметану, кефир, молочные железы.
   Матвей улыбнулся последним словам, уловив  шутку.  Илья  снова  громыхнул
булыжниками смеха.
   - Я не женат, так что не казни  за  аморальный  образ  жизни.  Сам-то  не
женился?
   - Не получилось, - с неохотой  ответил  Матвей.  Поразмыслив,  достал  из
сумки отнятый у рэкетиров в Рязани пистолет. - Спрячь эту игрушку у себя.
   - Какой раритет! - прищелкнул  языком  Муромец.  -  Старая  отечественная
машинка, да еще тридцать девятого года выпуска. Я таких давно не видел.  Где
взял?
   - Где взял, где взял.., купил, - проворчал Матвей и  рассказал  эпизод  в
магазине.
   Илья  почесал  затылок,  бороду,  грудь  под  расстегнутым  комбинезоном,
хмыкнул.
   - Не боишься, что владелец начнет искать?
   - Не боюсь.
   - Ой ли, - прищурился Муромец. - Не  хвались,  идучи  на  рать,  хвались,
идучи с.., обратно. - Он поднял вверх громадные ладони. - Все-все, не  буду,
я знаю, чего ты стоишь.  Что  касается  меня,  то  новостей  мало.  Вкалываю
каждодневно, семьей не обзавелся, квартира та же -  двухкомнатный  полулюкс,
хотя денег хватило бы и на пятикомнатную. Что еще? Машину себе сделал: купил
сильно побитую "десятку" и сделал из нее чудо, вернее, бронеход.  У  тебя-то
что?
   - "Таврия-2110".
   - Не густо.
   - А мне и нужно что-нибудь  понезаметней.  Правда,  кое-что  хотелось  бы
переделать. Можешь сварганить из нее подобный "бронеход"? Но чтобы  и  бегал
прилично, под двести.
   - Таких движков у меня нет.
   - Покумекай - надо, Илья.
   - Ладно, попробую, но на скорый... - Илья не  договорил,  в  контору  без
стука вошли четверо парней во главе с зашитым  в  кожу,  несмотря  на  жару,
здоровяком с гипертрофированно накачанными мускулами.
   По правде сказать, Матвей услышал их давно, но  не  придал  шуму  особого
значения, это могли быть и клиенты автомастерской. Однако оказалось, клиенты
другого рода.
   - Выметайтесь, - коротко бросил верзила  Матвею.  -  А  тебя,  гнида,  мы
предупреждали. - Палец вошедшего направился в грудь Ильи. - Ты  что  о  себе
возомнил, падла? Тебе же русским языком было сказано -  плати,  если  хочешь
жить спокойно. А теперь мы тебя слегка  поучим,  чтобы  запомнил  надолго  и
другим рассказал.
   Матвей оглядел его с ног до головы и снова, уже  в  который  раз,  пришло
ощущение, что подобное с ним  происходило.  Он  даже  помнил,  чем  все  это
кончилось...
   - Кто это? - хмуро поинтересовался у Ильи Матвей, уже зная ответ.
   - Рэкетиры, кто еще, - усмехнулся в усы Муромец.
   - Пошел отсюда, тебе говорят! - рявкнул вожак в коже.
   Илья вдруг перегнулся через стол, сгреб его за отвороты куртки, приподнял
и бросил к двери, сбив с ног стоявшего сзади. Затем схватил за руку  второго
здоровяка, белобрысого и безбрового, в зеленых штанах  и  в  майке,  который
выхватил нож. Раздался хруст костей, белобрысый отскочил в сторо