атвей заглянул в ее сияющие глаза  и  словно  умылся  родниковой  водой.
Ледяная голубизна в его глазах  уступила  место  нежности.  Ненадолго  -  он
помнил, где находится.
   Василий пришел  в  себя  через  несколько  минут,  после  второго  сеанса
энергопереноса, однако полностью  восстановить  его  прежнюю  форму  Матвей,
конечно, не мог. И все же они были живы и могли бороться, судьба хранила их,
дав необходимое время на зализывание ран.
   - Что теперь? -  попытался  приободриться  Василий.  Дружески  сжал  руку
Кристины,  с  которой  успел   познакомиться   до   испытаний   психотронных
генераторов. Кивнул на зрачок телекамеры, наблюдавшей  за  ними  со  входной
двери.
   - Заснули они там, что ли? Неужели не видят, что мы тут пришли в себя?
   - Может, и видят, да приказ имеют не вмешиваться, а скорее всего,  камера
имеет выход в апартаменты генерала, а он занят с клиентами. Но должен  скоро
заявиться, нам надо поспешить. Предлагаю отступить  тем  же  путем  -  через
подвал и метро.
   Василий некоторое время  размышлял,  ощупывая  свои  царапины,  синяки  и
шишки, кивнул:
   - Наверное, это лучший выход из положения.., если нас не остановят еще на
подходах к метро. Но поверху нам точно не пройти. Вооружиться бы,  ганфайтер
из меня сейчас хреновый. Мне бы ту штучку, от которой я чуть не сдох.
   - "Болевик". Да, не помешал бы, как и "глушак", впрочем.
   - Или хотя бы автомат, тот же "гном", да и "волк" сгодится.
   - Обходись пока руками и головой. Пара минут у нас есть, давай-ка  обыщем
сей приют.
   Они обошли довольно уютную тюрьму, но никакого оружия, ни  холодного,  ни
огнестрельного, не отыскали. Правда, для  такого  профессионала,  каким  был
Матвей, в качестве оружия годился любой предмет - от карандаша и скрепки  до
баночки с клеем и листа плотной бумаги. Именно эти вещи  он  и  обнаружил  в
ящике серванта. Правда, у них был еще "стратегический  запас"  -  сервиз  из
красивого богемского стекла на шесть персон, и знавший толк  в  таких  вещах
Василий удовлетворенно потер руки:
   - То, что надо. Пару-тройку спецназовцев я обезврежу.
   Кристина переводила взгляд с одного на  другого,  ничего  не  понимая,  и
Василий подмигнул ей, под тихий вскрик девушки  разбил  два  бокала.  Разбил
удивительно точно -  всего  на  два-три  узких  осколка,  и  Матвей  показал
контрразведчику большой палец: он сам не сделал бы лучше.
   - Ну что, леди и джентльмены, пора?  -  Матвей  незаметно  для  остальных
настроил себя на нужный режим. - Василь, у  тебя  одна  задача  -  оберегать
Христю, остальное я беру  на  себя.  Выберемся  отсюда  -  рвите  когти  без
оглядки, не обращая внимания на то, что делаю  я.  Никаких  попыток  помочь,
подстраховать и так далее!  На  тот  случай,  если  мы  не  успеем  обсудить
дальнейшие планы: как только уйдете с дачи, уезжайте из Москвы. У тебя  есть
родственники в других городах?
   - В Тамбове, в Брянске, в Сибири.
   - Тамбовские волки, что ли? - пошутил Матвей. - Вот и отправляйтесь туда,
а я вас найду. Обещай.
   - Хорошо, обещаю. - Василий посерьезнел, лицо  его  стало  решительным  и
твердым, а в глазах зажглись  азартные  огоньки.  -  Все  будет  в  порядке.
Пожелаем друг другу удачи - и поехали.
   Кристина подошла к ним, обняла сразу двоих, поцеловала каждого, но ничего
не сказала.
   - А теперь я продемонстрирую вам кое-какие скрытые возможности паранорма,
- проговорил  Матвей.  -  Эй,  айкидок,  ты  должен  знать:  это  называется
тэ-гатана <Тэ-гатана - "рука-меч", удар ребром открытой ладони (яп.).>.
   Ребром ладони Матвей нанес удар по зрачку телекамеры,  выглядывающему  из
двери, но так быстро, что рука исчезла из  поля  зрения.  От  удара  толстая
деревянная дверь прогнулась, и камера вылетела  в  коридор,  перепугав  двух
охранников, от безделья играющих в крестики-нолики.
   - А это нукитэ <Нукитэ -  "рука-копье",  удар  тычком  вперед  вытянутыми
пальцами (яп.).>.
   Матвей достаточно хорошо видел, что происходит  за  дверью,  и  ударил  в
дверь в тот момент, когда один из охранников - рыжий  верзила  с  бородой  и
усами - взялся за ручку двери.
   Рука прошла восьмисантиметровую доску насквозь, как тонкий газетный лист,
и ударила в грудь рыжебородого с  такой  силой,  что  тот  отлетел  в  глубь
коридора, едва не сбив  напарника.  Вторым  ударом  Матвей  выбил  замок  и,
молниеносно распахнув дверь, метнул скрепку, превращенную  в  иглу,  в  глаз
второму охраннику.
   Пока тот одной рукой с воплем хватался за голову, а второй ловил  рукоять
автомата, Матвей успел достать его в прыжке и послать в глубокий нокаут.
   - Неплохо, - сказал с подчеркнутым безразличием  Василий,  проходя  мимо,
похлопал Матвея по плечу. - Натуральный киборг прямо-таки.
   Круглые от изумления и недоверия глаза Кристины говорили сами за себя,  и
в другое время Матвей не  преминул  бы  пошутить  и  посмеяться,  но  данная
обстановка к шуткам не располагала.
   По рассказу Ибрагимова они знали,  что  на  даче  имеются  два  спуска  в
подвал: лестница от холла и лифт с третьего этажа, от покоев самого Ельшина.
О том, что существует еще один лифт - прямо из спальни  генерала,  Ибрагимов
не знал, а поэтому не знали и пленники. Решили идти вниз по  лестнице,  хотя
понимали, что в холле наверняка дежурит охрана.
   Только теперь  они  обратили  внимание  на  интерьер:  такого  роскошного
коридора - с мраморным полом, стенами из ракушечника, зеркальным потолком, с
пальмами, растущими из пола, с изумительной работы светильниками - не  имела
ни одна из коммерческих или государственных контор, не говоря уже о  частных
владениях. Какую роскошь скрывали двери, выходящие  в  коридор,  можно  было
только догадываться.
   Предположения  ганфайтеров  оказались  верными:  в  холле  дачи,   больше
напоминавшем холл современной пятизвездочной гостиницы,  находились  шестеро
охранников, одетых в стандартную пятнистую форму, но что еще хуже -  там  же
бродили два  пса  величиной  с  теленка,  знаменитые  ротвейлеры,  способные
перекусить кости рук и ног. Если бы не способность Матвея "разговаривать"  с
собаками телепатически, участь беглецов была бы решена тотчас же.
   Выглянув из приоткрытой двери в холл, Матвей мгновенно оценил опасность и
тут же послал пси-сигнал собакам, которые уже настороженно ворчали: "Тихо, я
свой! Все в порядке. Объект угрозы вне здания! Угроза - снаружи, во дворе! -
Матвей представил лужайку перед дачей и тигра на ней. - Взять его!"
   Собаки отвернулись от двери, за которой  затаились  беглецы,  и  с  тихим
рычанием - ротвейлеры никогда не лаяли - рванулись к выходу из холла.
   Поднялся переполох. Те из охранников, что стояли у дверей,  бросились  за
собаками, но двое из них, заметившие  первую  реакцию  псов,  направились  к
двери в коридор, ведущий во внутренние покои дачи.
   Дверь открывалась в коридор, и поэтому Матвея, спрятавшегося за ней,  они
сразу не заметили, зато от увиденной картины оба, что называется,  обалдели:
посреди коридора нежно обнималась парочка.
   Один из охранников присвистнул, делая шаг вперед, второй засмеялся:
   - Ну и сюрприз! Эй, вы как здесь оказались?
   Матвей кашлянул, тихо закрывая дверь в холл, и, когда охранники повернули
к  нему  головы,  двумя  мгновенными  выпадами  пальца  парализовал   обоих.
Подхватил падающие тела, чтобы не допустить шума, шепнул свирепо:
   - Хватит целоваться! Быстро наверх, к лифту!
   Василий подтолкнул Кристину, и  они  помчались  к  тупику  коридора,  где
начиналась лестница на второй и третий этажи дачи. Матвей подождал несколько
секунд, фиксируя передвижения оставшихся в холле охранников.  Никто  из  них
ничего не услышал, и разговаривали они спокойно. Тогда Матвей в  три  прыжка
пересек коридор и догнал Василия и Кристину уже на третьем этаже.
   Здесь тоже был коридор, только в два раза короче нижнего, и дверей в  его
стенах оказалось всего две. Третья - красивейшая бронзовая  решетка  -  была
врезана в  тупик  и  вела  в  спальню  Ельшина.  У  Матвея  мелькнула  мысль
проникнуть туда и поискать другой путь к свободе, но  осуществить  эту  идею
ему не дали.
   - Лифт! - прохрипел Василий, кивая на ближайшую дверь. - Только кнопки не
видно. Как они его вызывают?
   В то же мгновение дверь лифта бесшумно скользнула вбок и в  лицо  Василию
уставился зрачок пистолетапулемета "волк-2".
   - Какой я молодец! - сказал Ибрагимов с удовлетворением, шагнул из лифта,
насмешливо улыбнулся - Не дергайтесь, ганфайтеры, положу всех без сожаления.
Как я стреляю, вы уже видели. Стоять, я сказал!
   Матвей замер, но не потому, что  на  него  подействовала  угроза,  а  для
пространственного анализа обстановки, и вздохнул  с  облегчением:  Ибрагимов
был один. То ли понадеялся на свои силы, то ли, обнаружив пустую "камеру"  и
тела охранников в коридоре, обезумел от  ярости  и  бросился  в  погоню  без
сопровождающих.
   - Вообще-то в ваших способностях не сомневался и я,  -  продолжал  Хасан,
держа оружие с профессиональной небрежностью, готовый открыть огонь в  любой
момент, - но не думал, что вы придете в себя так скоро. Что  ж,  поиграем  в
догонялки? Вы убегаете, пули вас догоняют. А? Кто первый?
   - Серп и молот! - произнес Василий условную фразу, после которой  главный
секьюрмен Купола должен был  начать  "бузу"  против  Ельшина  по  программе,
которую внушили ему контрразведчики почти сутки назад. Однако  Ибрагимов  не
спешил "бузить". Глянул на Василия, хмыкнул, почесал за ухом стволом второго
пистолета - это был девятимиллиметровый "джерихо 941", как заметил Матвей.
   - Ага, значит, прав был босс: вы  меня  заколдовали  во  время  последней
нашей встречи. Молодцы, использовали момент неплохо. -  Ибрагимов  явно  был
настроен  поговорить  и  позабавиться,   исключая   для   пленников   всякую
возможность сопротивления и бегства. - Только придется  вас  огорчить:  меня
раскодировали. Придется вам... - Он еще что-то говорил, но Матвей не слушал,
готовясь к сверхдействию. Времени у них оставалось все меньше и меньше.
   К сожалению, та же мысль крутилась и в голове Василия, но он  начал  свою
программу раньше.
   - Камаэ-тэ, - сдавленным голосом проговорил он,  предупреждая  напарника.
По терминологии кэмпо "камаэ-тэ" означало - "займи боевую позицию".
   Матвей хотел остановить контрразведчика, но не успел: с криком "Чи  мэй!"
Василий бросился на Ибрагимова.
   Хасан вряд ли знал термины восточных единоборств,  но  реакция  его  была
молниеносной, и, когда Василий уже доставал его в прыжке, он выстрелил ему в
грудь. Пуля с экспрессивной головкой вошла точно в середину грудной кости  и
развернулась там лепестками  уже  внутри  тела,  отбросив  Василия  к  стене
коридора. Он еще падал, а  Хасан  уже  стрелял  в  не  двинувшуюся  с  места
Кристину и тут же в Матвея.., вернее, в  то  место,  где  тот  стоял.  Затем
Ибрагимову показалось,  что  в  голове  взорвалась  граната,  и  он  потерял
сознание прежде, чем успел определить, куда делся противник.
   Матвей действовал быстро, как только мог.
   Осмотрел Кристину - пуля попала ей  в  плечо,  забрал  у  Ибрагимова  оба
пистолета, втащил Василия и Кристину в лифт, так и оставшийся открытым после
выхода Хасана, нажал светящуюся пластинку  с  буквами  "ПГ",  а  когда  лифт
спустился в подвал, перенес не подающих признаков  жизни  друзей  к  другому
лифту, ведущему к метро.
   Двух охранников подземного  гаража  он  нейтрализовал  походя,  одного  -
броском  карандаша  в  глаз,  второго  -   баночкой   с   клеем   в   горло;
воспользоваться пистолетами ему не пришло в голову. Жизнь охранников его  не
заботила, он спасал дорогих  ему  людей  и  держался  на  инстинктах  да  на
обострившихся до предела чувствах.
   Бункер технического управления он просто  расстрелял,  вспомнив  наконец,
что у него есть оружие. Вернее,  расстрелял  всю  его  аппаратуру,  а  смену
техников связал спиной к спине с помощью ремней, зная такие приемы искусства
связывания, которыми владели только ниндзя. Пост охраны  у  клети  лифта  он
перехитрил, скомандовав из бункера  "прибыть  для  инструктажа"  и  отключив
болванов по-русски - от души ударами в лоб и в переносицу.
   К  счастью,  торпеда  мотор-вагона  оказалась  у  станции,   видимо,   ее
обнаружили и привели на стоянку,  собираясь  воспользоваться  или  отправить
обратно. Но не отправили.
   Матвей на одном дыхании затащил в вагон  раненых  и  принялся  за  сеансы
энергопереноса, на сей раз контактные, многодиапазонные и  длительные  -  по
пять-шесть минут каждый. Когда закончил, был мокрый как мышь  и  слабый  как
мышь, зато вывел обоих из  шока,  вынул  пули  из  тел,  остановил  кровь  и
заставил работать сердце и легкие. Василий очнулся через минуту,  глянул  на
бледного до прозрачной синевы Матвея, попытался улыбнуться:
   - Не повезло.., где мы? И где этот.., киллер?
   - На.., вер.., ху, - выговорил Матвей в три приема.
   - Ты его?..
   - Не знаю.
   - Живучий, сволочь.., значит, у нас хикивакэ? <Хикивакэ - ничья (яп.).> А
как Крис?
   Матвей перевел взгляд на Кристину, которая дышала тяжело, со стонами,  но
дышала.
   - Ее надо к хирургу, задета артерия.., довезешь?
   Василий пошевелился, скривился от  боли,  глянул  на  свою  окровавленную
грудь:
   - О черт! Это же точка смерти! Я был уже на том свете! Как ты меня оттуда
вытащил?
   - Жить будешь, но недолго, лет пятьдесят. Тебе тоже нужна операция, я  не
смог зашить все сосуды.
   - Считай, я твой должник дважды. Довезу, не беспокойся.  Что  собираешься
делать?
   Матвей  передал  контрразведчику  оба  пистолета,  две  обоймы,  еще  раз
осмотрел Кристину, пробормотал:
   - Я злодея погубил, я тебя освободил, а  теперь,  краса-девица,  на  тебе
хочу жениться.., поезжайте, я задержусь. У меня с ними свои счеты.
   - А стоит ли?
   - Может быть, и нет.
   Они обнялись.
   Матвей поцеловал Кристину и полез из  вагона,  пошатываясь  от  слабости,
стараясь, чтобы этого не заметил Василий.
   Зашумел мотор, торпеда ушла, гул втянулся в стены  тоннеля,  и  наступила
удивительная тишина.

ЗАПРЕЩЕННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

   Премьер-министр смотрел по видаку  "крутой"  американский  боевик,  когда
позвонил Галкин. По его тону было ясно, что министр  обороны  если  и  не  в
панике, то сильно взволнован.
   - Ты один?
   - Нас двое: я и телевизор, -  пошутил  Краснорыжин,  внезапно  покрываясь
холодным  потом,  хотя  в   спальне   было   прохладно   из-за   работающего
кондиционера. - Кручу боевик, пью пиво и жду роскошную женщину. Надеюсь,  ты
позвонил от скуки?
   - Если бы, - нервно проговорил Николай Николаевич. - По  моим  сведениям,
вокруг дачи Генриха крутятся "чистильщики".
   - Ну и что?
   - Как это "ну и что"?! Забыл? Генрих сегодня собрал у себя всех  клиентов
для демонстрации спецору...
   - Тише!
   - ..оружия, - докончил Галкин. - Чего тише? Скремблер не включен, что ли?
Кроме того, поступил сигнал, что и ФСК и угро получили странные сообщения  о
проводимом на даче мероприятии, так что не исключено,  что  через  час  туда
примчатся группы быстрого реагирования.
   -  Ты  думаешь,  "чистильщики"..,  и  остальные..,  знают  о  переговорах
наверняка?
   - Я не думаю, почти уверен. Что делать?
   Краснорыжин покрылся гусиной кожей, потом снова  вспотел,  дотянулся,  до
бутылки боржоми и выдул ее в один присест.
   - Пошли туда полк "Оборотней" или  "Драконов"  <"Оборотни",  "Драконы"  -
боевые вертолеты.> и разнеси дачу в пух и прах!
   - С ума сошел?! Я мгновенно лишусь погон и должности!
   - А так лишишься  головы,  мон  шер,  если  "чистильщики"  раскрутят  всю
историю с оружием! Дай приказ заму, а потом свалишь на него и  на  командира
полка вертолетчиков. Учить тебя, что ли, как это делается?
   Галкин шумно выдохнул в микрофон, с минуту тяжело сопел и выключил связь.
Михаил Сергеевич потряс трубку, подул  в  нее,  и  ему  показалось,  что  из
динамика вдруг выглянул некто бесформенный,  как  облако,  но  непередаваемо
страшный и опасный.
   Тревога началась в девятнадцать ноль пять, и Ельшин был вынужден прервать
переговоры, успокоив встревоженных клиентов:
   - Не волнуйтесь, господа, у меня вы - как у  Христа  за  пазухой,  сейчас
разберусь, в чем дело, и вернусь. А вы пока подписывайте контракты.
   Ибрагимова генерал обнаружил на третьем этаже  у  дверей  своей  спальни.
Начальник службы безопасности держался за голову  и  выглядел  словно  после
прямого попадания танковой болванки.
   - В чем дело, Хасан?
   - Ушли, - морщась, просипел Ибрагимов.  -  Ганфайтеры  ушли..,  вместе  с
бабой.., хотя я в них стрелял и попал!
   - Когда?!
   - Минут десять-пятнадцать назад!
   - Куда?
   - Скорее всего, вниз, в метро, куда  же  еще?  Понимают,  суки,  что  это
единственный путь.
   - Который ты обязан был перекрыть! Людей посылал?
   - Лифт не работает, они, наверное, уничтожили управление, а через колодец
мои люди не успеют. К тому же я только что слышал гул отходящего вагона. Это
не главная забота, босс. Наблюдатели  сообщили,  что  в  километре  от  дачи
происходит подозрительное передвижение каких-то  групп.  Скорее  всего,  это
"чистильщики".
   - Пронюхали все-таки? - Ельшин недобро улыбнулся, пошел к спальне, махнул
рукой. - За мной. Ну что ж, я им покажу, кто на этой земле хозяин.
   Из спальни, сверкающей хрусталем, фарфоровой  белизной  стен,  золотом  и
серебром, зеркалами и бисерными пуфами, он соединился со служебной  внешнего
контроля:
   - Аграмян, что там у вас?
   - Обнаружили три группы по три человека,  подбирающиеся  к  даче  с  трех
сторон. Кроме того, только что передали из конторы: кто-то  звонил  главному
"фискалу" и назвал наш адрес. Такой же звонок получило и руководство МВД, но
Горбаню удалось блокировать канал.
   - Докладывайте о передвижении групп каждые пять минут лично мне  и  дайте
информацию на монитор охраны для анализа.  Как  только  группы  окажутся  на
дистанции поражения, уничтожьте их!
   Ельшин  отпустил  кнопку  радиотелефона,  глянул  на  молча   страдающего
Ибрагимова, усмехнулся:
   - Кто это тебя так? Соболев?
   - Я его.., на куски.., разорву! - Ибрагимов согнул пальцы на обеих руках,
отчего руки стали похожи на когтистые лапы хищной птицы.
   - Найди сначала. Если он не дурак, то, заполучив свою девку, давно мчится
прочь во все лопатки.
   - Мотор мы перехватим. Я его везде найду...
   - Упаси тебя Господь, майор! Этот зверь  тебе  не  по  зубам.  Займись-ка
охраной по варианту "БИ", а я тут кое-что предприму со своей стороны.
   - Оружие вернуть на базу? Или пусть здесь побудет?
   - Того оружия всего ничего - три десятка  стволов.  Принеси  все  образцы
сюда, в случае чего я спрячу.
   - А что делать с гостями?
   - А ничего. Прибыли они сюда инкогнито, ни одна из их спецконтор не знает
- куда, так что в случае неприятности...
   - Понял. - Ибрагимов потрогал синяк  под  глазом,  царапину  над  верхней
губой, скривился больше от ненависти, чем от боли. - Я не верю, что  Соболев
ушел.
   - Если он еще здесь.., хорошо бы взять  его  живым.  Он  нужен..,  одному
моему другу.
   - Я сам хочу взять его живым. Но потом.., отдайте его мне.
   Ельшин жестом отослал  начальника  службы  безопасности,  подождал,  пока
закроется дверь, и вызвал свой секретный лифт, ведущий к узенькой щелочке  в
стене "запредельного мира", откуда  время  от  времени  выглядывал  Конкере,
"монарх тьмы".
   Ни один из комиссаров "Стопкрима"" не пожелал участвовать "в  собственных
похоронах",  по  образному  выражению  комиссара-два  Рыкова.  Музыка   Глеб
Максимович вообще отказался связываться с Куполом, резко  осудив  инициативу
Графа.  Завьялов  передал  это  Горшину  после  недолгих  колебаний,  будучи
уверенным, что Граф и  так  все  узнает.  Комиссары  "Чистилища"  не  хотели
рисковать своим положением, полагая, что время открытой войны с  мафией  еще
не пришло. К тому же они втайне надеялись на  ослабление  влияния  Графа  на
деятельность  "С