то
ему потребовалось бы около секунды в самом лучшем случае, Василию же хватило
половину этого огромного временного запаса, чтобы выхватить пистолет из руки
раненого конвоира справа и направить его в висок водителю.
   - Стоп-кадр! Не стоит состязаться  в  скорости  с  пулей,  парень.  Брось
пушку! Водитель повиновался.
   - Руки на руль. Выезжай с поля.
   - Далеко все равно не уйдешь, - проговорил водитель по-русски.  -  Первый
же пост остановит, и тебе крышка.
   - Ага, русский, значит, - прищурился Вася. -
   Надо же, как мне повезло. Давно водишь эту колымагу?
   - Сл„та, - хладнокровно ответил водитель, шевельнув каменными  желваками.
Его лицо пошло пятнами, но держался он хорошо.
   Вася присвистнул. Слово "сл„та", означавшее -  с  лета,  то  есть  давно,
принадлежало профжаргону спецслужб.
   - Это как же тебя угораздило на службу к этому "волку" - Шароеву?  Ты  же
"гусь", насколько я соображаю.
   - Где хочу, там и служу, - огрызнулся водитель. - Будешь платить  больше,
я и у тебя покантуюсь.
   - Ну, у меня вряд ли, - покачал головой Вася. - А если бы они меня сейчас
прихлопнули, ты и ухом не повел бы?
   - Встретился бы ты мне в Первомайском... - процедил сквозь зубы водитель.
- Я там ваших много положил.
   Вася потемнел.
   - Что ж, долг платежом красен. Прощай тогда. -  Одним  движением  Василий
воткнул палец в шею белобрысому,  пронзив  ее,  и  мгновенно  убил.  Посидел
немного, оглядывая поле, снующие там и тут желтенькие кары  и  разного  рода
машины технических служб, потом поблагодарил Бога за то, что  у  "Мерседеса"
темные стекла, перевалил тело водителя назад,  нащупал  в  кармане  старшего
ключи, расстегнул наручники, пересел  за  руль  и  тихо  выехал  за  ворота,
готовый врубить газ, если случится задержка.
   Но охрана пропустила президентский автомобиль беспрепятственно, взяв  под
козырек, и принимать экстренные меры не понадобилось.
   Зато внезапно  случилось  то,  чего  меньше  всего  ожидал  Василий:  при
повороте с площади перед  зданием  аэропорта  на  улицу,  ведущую  на  шоссе
Ходжаева, которое соединяло аэропорт с Грозным, мотор "Мерседеса" заглох. Не
поверив глазам, Вася глянул на  панель  управления,  где  мигали  сразу  три
красных окошечка, сигнализируя о прекращении  подачи  топлива  и  отключении
аккумулятора, а когда чувство опасности заставило его поднять голову,  рядом
с машиной он увидел старуху-чеченку, которая с  усмешкой  смотрела  на  него
умными, стальными, отнюдь не старушечьими глазами.
   - Не подвезете бабушку, Василий Никифирович? -  прочитал  Вася  по  губам
старухи, не слыша ее голоса сквозь стекла. Быстро оглядел улицу  с  шеренгой
пыльных тополей и платанов, с редким потоком пешеходов, оглянулся на площадь
с двухэтажным зданием аэропорта, не безлюдную, но и не кишащую  пассажирами,
угрозы не обнаружил: на роскошный автомобиль заглядывались многие, но скорее
с благоговением и любопытством, не видя, что творится  внутри,  -  и  открыл
дверцу слева.
   Старуха с неожиданным проворством и сноровкой  шмыгнула  в  салон,  легко
сдвинув тело спецназовца-конвоира, будто делала это всегда, и тотчас же ожил
мотор "Мерседеса". Вася, помянув сквозь зубы нечистую силу, тронул машину  с
места.
   Миновали базар, пост ГАИ у выезда на шоссе, работники которого вытянулись
в струнку и отдали честь сидящим внутри, и Вася направил  "мерс"  к  городу,
раздумывая, что делать дальше. Однако старуха, угадав  его  колебания,  дала
дельный совет, и голос ее был голосом молодого мужчины:
   - За поворотом на  СМУ  есть  тут  балочка,  там  мы  сбросим  балласт  и
оглядимся. А лихо вы их, надо признаться, скрутили, Василий  Никифорович.  Я
уже хотел вмешаться, да вы меня опередили. Хорошая подготовка.
   - Кто вы? - спросил Василий, пропуская колонну грузовиков в сопровождении
БТРа и сворачивая с шоссе на узкую грунтовку, ведущую в заросшую кустарником
балку.
   - Приятель Соболева, Тарас Горшин. Может, слышали?
   Из  рассказа  Матвея  Вася  помнил,  кто  такой  Гор-шин,  но  промолчал.
Остановил машину так, чтобы ее не было видно с дороги,  и  они  вытащили  из
кабины незадачливых исполнителей воли неведомого начальника,  приговорившего
Балуева к смерти после того, как ему было разрешено покинуть Чечню. А это, в
свою очередь,  означало,  что  Матвей  Соболев  в  данный  момент  не  может
проконтролировать соглашение и сам скорее всего является заложником.
   - А один таки холодный, - кивнула "старуха" на  белобрысого  водителя.  -
Перестраховался или?..
   - Или, - хмуро ответил Василий. - Наемник,  сучий  потрох,  отца  родного
продаст ради денег и убьет любого, кто станет на пути. -  Оглядел  согбенную
фигуру "старухи", хмыкнул.  -  А  вы,  случайно,  актерских  факультетов  не
кончали, Граф? Очень натурально держитесь.
   - Жизнь - лучшая актерская школа, капитан, - философски ответил Горшин. -
Как вы думаете, как скоро там хватятся команды?
   - Часа полтора в нашем распоряжении имеется, если только их не вызовут по
рации, чтобы узнать о результатах моих похорон. А их обязательно вызовут.
   - Тогда у нас не больше сорока минут. Что ж, едем в город, там что-нибудь
придумаем. Но для  начала  переоденьтесь  в  гвардейскую  форму,  а  то  ваш
пятнистый наряд несовременен. Я, кстати, сделаю то же самое.
   - По-моему, наряд старухи вам больше к лицу.
   - Спасибо за комплимент, но старуха в кабине  "Мерседеса"  выглядит,  что
дворник в царских палатах. А два серых гвардейца подозрений не вызовут.
   - У вас есть план?
   - У меня нет плана. Соболев сейчас в гостях у президента, поэтому вряд ли
его жизнь находится  под  угрозой.  Но  если  они  не  договорятся,  его  не
выпустят. Живым.
   - Тогда нам нельзя терять времени. А может, предложим обмен?
   - Кого на кого? Вас обратно на Соболева? Или нас обоих?
   - Нет, есть более выгодный вариант.  Захватить  родственника  президента,
сына к примеру, и обменять.
   -  Этот  вариант  был  бы  хорош,  если  бы  президент  был  обыкновенным
человеком. Но он Посвященный, кардинал Союза Неизвестных Чечни, если вам это
что-нибудь говорит, и для достижения поставленной цели способен пожертвовать
кем угодно. В том числе и сыном.
   - Что ты предлагаешь? - перешел на "ты" Василий.
   - Поехали в Грозный. Там разберемся.
   Они быстро  сняли  мундиры  с  находящихся  в  бессознательном  состоянии
гвардейцев президентской "серой сотни", переоделись, и Вася вывел "Мерседес"
из балки. А у выезда на шоссе  дорогу  им  перегородила  желтая,  с  зеленой
полосой "Волга"  -  местный  вариант  такси,  внутри  которой  сидели  трое:
смуглолицый мужчина с черными как смоль волосами, таджик  или  туркмен,  еще
один мужчина,  средних  лет,  с  неброской  внешностью,  но  проницательными
глазами профессионального психолога, и женщина, вернее, девушка с летящим  -
из-за бровей вразлет - лицом, очень  интересная  и  дразняще  красивая.  Она
вышла из "Волги", подняла руку, останавливая  "Мерседес",  и  Вася,  вопреки
собственной воле и возгласу Тараса, остановил машину.
   - Что с тобой? - посмотрел  на  него  Тарас,  но  потом  вдруг  напрягся,
сдвинул брови, внимательно вгляделся в лица мужчин. Что-то в них  показалось
ему необычным. К  тому  же  он  услышал  несколько  тихих  музыкальных  нот,
раздавшихся прямо в голове.
   Балуев же вдруг побледнел, глухо проговорил: "Не может быть!"  -  и,  как
сомнамбула, вылез из кабины.
   Несколько долгих секунд Вася и незнакомка смотрели друг на  друга,  потом
девушка улыбнулась и проговорила низким грудным голосом:
   - А вот и сам Балуев.
   - Я вас где-то видел, - хрипло сказал Вася. - Вы... Уля... Ульяна Митина.
   - Как утверждает один наш общий знакомый,  мы  с  вами  знакомы  уже  два
года... и в то же время видим друг друга в первый раз.
   - Нет, - мотнул головой Василий, - у меня хорошая память на лица,  я  вас
определенно где-то видел.
   - Уля! - скрипучим голосом окликнул девушку  черноволосый  и  смуглолицый
водитель "Волги". - У нас мало времени.
   - А это, кажется... Вахид... Самандар. Нет? Глаза Ульяны раскрылись шире.
   - Так вы в самом деле... помните?!
   - Садитесь в машину! - снова резко сказал смуглолицый.
   Вася внимательно посмотрел на него, но второй мужчина, сидевший на заднем
сиденье, мягко сказал, наклонившись вперед:
   - Не стоит, в самом деле, торчать на виду у всех. Пересаживайтесь в  нашу
машину и приятеля прихватите. Мне кажется, от "Мерседеса"  надо  избавиться,
слишком заметный аппарат.
   - А вы свой где достали?
   - Позаимствовали в аэропорту. Мы прилетели всего час назад.
   Вася  обернулся  к  Горшину,  но  тот  уже  вылезал   из   президентского
автомобиля.
   - Он прав. Отгони ее обратно в овраг. Поедем на такси. - Тарас подошел  к
желтой "Волге". - Вы Парамонов?
   Мужчина в светло-сером костюме кивнул.
   - Рядом с вами Самандар, а вы Ульяна Митина. Девушка насмешливо  оглядела
Горпшна.
   - А вы, наверное, Граф, то есть Горшин Тарас  Витальевич.  Матвей  описал
вас, но узнать в гвардейце Посвященного трудно, особенно если  он  этого  не
хочет.
   - Что он еще говорил обо мне?
   - Что вы отступник. Тарас поклонился.
   - Информация исчерпывающая.
   Вася дал газ и дальнейшего разговора Посвященных  не  услышал.  Развернул
"Мерседес" и погнал его в балку, где лежали спящие до сих пор его конвоиры и
тюремщик. Когда он вернулся, Горшин уже сидел в кабине такси. Вася сел рядом
с Ульяной, одетой  в  брючный  костюм,  и  машина  покатилась  по  разбитому
танковыми  гусеницами,  заплатанному  кое-как  шоссе  с  негустыми  потоками
транспорта в сторону Грозного.
   Выхода Соболева из президентского дворца они не дождались.
   Посвященные по каким-то своим каналам выяснили, что  он  все  еще  здесь,
однако связаться с ним не смогли и в каком положении он находится не знали.
   Расположились все пятеро в одной из  двухкомнатных  квартир  пятиэтажного
жилого дома, выходящего фасадом на площадь Свободы  почти  напротив  дворца.
Как удалось уговорить хозяев, Вася не понял, только их впустили без вопросов
и разговоров, а потом пожилая чеченская пара  удалилась  в  свою  спальню  и
больше не выходила. Вася подозревал, что старики легли спать - не без помощи
его новых знакомых, понятное дело.
   До этого момента они с час колесили по Грозному, уклоняясь  от  встреч  с
постами ГАИ, купили кое-что из одежды на рынке, а также кое-какие  продукты:
рис, хлеб, овощи, фрукты, -  и  определили  стратегию  поведения  на  случай
задержания машины. Потом нашли этот дом  и  поднялись  на  пятый  этаж.  Дом
недавно отремонтировали, поэтому он представлял собой своеобразное сочетание
темных и светлых пятен, гладких  кирпичных  заплат  и  щербатых  от  пуль  и
снарядов стен.
   В квартире, где их таким образом приняли, Вася  и  Горшин  переоделись  в
неновые джинсовые костюмы, оставив рубашки  гвардейцев,  и  некоторое  время
напоминали американских ковбоев в  бегах,  пока  не  навели  марафет.  Тарас
сделал себе чеченское лицо сам, за Васей ухаживала Ульяна, что было  приятно
и от чего замирало сердце. Вскоре их славянские лица преобразились  в  "лица
кавказской национальности", так что узнать  их  не  смогли  бы  и  родители.
Горшина преобразили усы, высокие скулы и  всклокоченные  волосы,  Василия  -
борода, усы и шрамы на лбу.
   - Типичный абрек, - констатировал он, оглядев себя в  зеркале.  -  Только
сабли и ружья не хватает. Итак, господа  Посвященные,  долго  мы  будем  тут
сидеть? Раз Соболев не вышел оттуда, значит,  он  в  плену.  А  как  говорит
пословица: если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.
   - Существует другой вариант этой пословицы, - серьезно сказал  Парамонов.
- Если гора не идет к Магомету, он объявляет ей джихад.
   Вася и Ульяна обменялись улыбками,  и  это  не  ускользнуло  от  внимания
Самандара, кружившего по комнате, как тигр в клетке.
   - Не нравится мне астральное шевеление, - сказал он отрывисто, ни к  кому
особенно не обращаясь. - Это явно след иерарха. Торчит здесь, как заноза.
   - Скорее, это его взгляд, а не след, - покачал головой Иван  Терентьевич.
- Хотя, может быть, наших возможностей не  хватает,  чтобы  идентифицировать
динамику воздействия.
   - О чем речь? - осведомился Василий. - Хорошо, если  бы  вы  делились  со
мной своими наблюдениями.
   Самандар не обратил на реплику внимания, и Парамонов пояснил:
   - В данном земном районе  потревожен  психофизический  фон.  Складывается
впечатление, что здесь кто-то побывал из адептов Внутреннего  Круга,  причем
очень сильный мастер, не пожелавший даже скрыть свои следы.
   - Кто-нибудь из нашего родного Союза Девяти?
   - Нет, кардиналы не обладают столь мощной аурой, оставляющей отпечатки на
полевых структурах астрала. Вполне возможно, что здесь таки побывал  иерарх.
Но что ему понадобилось в "запрещенной реальности"?
   - Не что, а кто, - задумчиво обронила Ульяна. - Ему был нужен Соболев.
   Самандар одарил ее скептическим взглядом.
   - Вряд ли фигура вашего супермена способна заинтересовать  иерарха,  даже
если он идущий.
   - Ты  забываешь,  что  Соболев  вернулся.  Он  знает,  что  произойдет  в
последующие два года, а знание будущего - колоссальная сила! К тому же он  и
сам мастер, прошедший неординарное Посвящение  Хранителей,  сумевший  выжить
после включения в контур "Иглы".
   - Это еще надо доказать.
   - Вахид, ты всегда был пессимистом.
   -  Я  всегда  был  реалистом,  хотя  наш  паршивый  социум,   руководимый
агонизирующим  Союзом  Девяти,  из  любого  оптимиста  сделает   не   только
пессимиста, но и предателя.
   Василий, вспомнивший  историю  с  предательством  Самандара  по  рассказу
Соболева, промолчал.  Этот  честолюбивый  человек  был  явно  ущемлен  своим
положением в среде Посвященных и жаждал это  положение  изменить.  С  другой
стороны, ситуация, в которой он однажды оказался, могла и не повториться.  И
все же Вася чувствовал к нему антипатию, хотя  и  признавался  в  душе,  что
главной причиной  его  ощущений  была  Ульяна.  Вахид  Тожиевич  был  к  ней
неравнодушен.
   Сам же Вася в ее присутствии был способен на любые подвиги и о  сопернике
думал мало.
   - Да, это иерарх, - очнулся наконец от долгих размышлений Горшин,  уже  с
полчаса сидевший на диване с полузакрытыми глазами. - Не ниже гептарха. И он
еще здесь.
   Посвященные посмотрели  на  него  с  одинаковым  выражением  недоверия  и
вопроса.
   - С чего вы взяли? - сухо осведомился Саман-дар.
   - То, что мы все ощущаем, - не просто след иерарха, это след боя  иерарха
с Матвеем. Потому что "пахнет" он в диапазоне иерархии  Голаб.  А  эта  Сила
используется лишь в конфликтных ситуациях, не на благое дело.
   По  комнате  разлилось  неуютное   молчание.   Потом   Василий   медленно
проговорил:
   - Мы что же, опоздали?
   - Не спешите его хоронить, - мягко  произнес  Парамонов.  -  Посвященного
убить не так-то просто, да и не для того вызывали Соболева сюда, в  Ичкерию,
чтобы уничтожить. Он зачем-то нужен кардиналам Союза Трех, а может  быть,  и
иерархам. Знать бы, чего от него хотят.
   - Вы предлагаете атаковать дворец?
   - Я предлагаю думать.
   - Но нам всем равно придется идти туда.
   - Прежде надо определить путь отступления. В любом  случае,  с  Соболевым
или без него, нам необходимо выбираться из Грозного и из Чечни.
   -  Ну,   это   просто,   -   небрежно   сказал   Вася,   ловя   на   себе
удивленно-скептические взгляды остальных. - На крыше дворца дежурит вертолет
президента. Идем во дворец, забираем Соболева, садимся и летим  в  Дагестан.
Там Шароев нас уже не достанет.
   Красноречивая тишина была ему ответом. Потом Самандар растянул  в  улыбке
губы.
   - Безумству храбрых поем мы песню..  но"  это,  вероятнее  всего,  лучший
вариант.
   - А если Соболев нетранспортабелен?
   - Тогда применим шактипат.
   Ульяна и Парамонов переглянулись. Горшин кивнул, воспринимая слова Вахида
Тожи„вича как нечто само собой разумеющееся.
   - Тогда нам осталось определить  время  выхода,  взаимодействие  и  линии
подстраховки. Василий, ты хорошо ориентируешься во дворце?
   - Выше первого этажа не поднимался.
   - Тогда пойдешь в арьергарде.
   - Пистолета будет маловато для зашиты тыла.
   - Попытаемся вообще обойтись без стрельбы.
   - Как скажете. - Вася пожал плечами, отошел к Ульяне, спросил тихо:
   - А что такое шактипат?
   -  Целевая  передача  своей  Силы  для  восстановления  сил   и   желаний
реципиента, в данном случае - Соболева.
   - Пора выступать, - буркнул Самандар, покосившись на Балуева.
   Все замолчали, невольно глянув в окно, через которое  был  виден  сияющий
огнями президентский дворец; шел уже десятый час  вечера,  стемнело,  однако
небо на западе еще хранило малиновую полосу вечерней зари.
   - Может быть, не стоит рисковать жизнью женщины? - проговорил  Вася,  тут
же сообразив, что сказал глупость. Будучи Посвященной и  обладая  недюжинной
силой  психофизического  воздействия,  Ульяна  в  отряде   была,   наверное,
полезней, чем он сам.
   - Спасибо, рыцарь, - улыбнулась девушка. Горшин, встав  с  дивана,  молча
похлопал его по плечу, прошел на кухню, позвал оттуда:
   - Приглашаю подкрепиться, господа диверсанты, каша готова.
   Через полчаса они выступили в поход.
   Впереди шли Горшин и Самандар, за ними Парамонов и Ульяна, замыкал группу
Василий, интуитивно ощущавший мощь идущей впереди четверки. Эта мощь успешно
прошла испытание уже при пересечении площади Свободы: их  не  остановили  ни
милицейский, ни омоновский патрули, ни внешняя охрана дворца. Солдаты просто
не видели идущих, будто их не существовало вовсе.
   Точно так же отреагировала и внутренняя  гвардейская  сотня,  не  заметив
поздних посетителей.  Как  Посвященным  удалось  нейтрализовать  телекамеры,
Василию узнать не довелось, но и  дежурившие  возле  телемонитора  охранники
тревогу не подняли. Пятерка "диверсантов" спокойно поднялась по лестнице  на
третий этаж, усыпила полицейских в  коридоре  и  охранников  в  серо-зеленой
ночной форме в приемной президента и стремительно ворвалась в кабинет  главы
государства.
   Вася остался в приемной прикрывать тылы группы, хотя очень хотел  попасть
в  кабинет  и  поучаствовать  в  действии.  Главные  события   должны   были
развернуться там.
   Но и ему не пришлось отдыхать.
   Не успел он освоиться в огромном пространстве приемной, как в  нее  вошел
чеченец в черном комбинезоне - один  из  тюремщиков,  стерегущих  Василия  в
президентском СИЗО. Он был явно озабочен или, скорее, испуган, и Вася понял,
в чем дело: тюремщик спешил доложить начальству, что  пленник  сбежал  и  не
найден. Не  замечая  лежащих  на  полу  охранников,  он  прошагал  до  стола
секретаря и только потом сообразил,  что  обстановка  в  приемной  несколько
отличается от стандартной. Круто остановился, ошалело глянул на тела у стены
и рядом со столом, перевел взгляд налево и увидел за входной дверью Балуева.
   - Ты кто?! - спросил он по-чеченски.
   - Нихт ферштейн, - ответил Вася, приятно улыбаясь. - Помнишь меня,  крыса
тюремная?
   Глаза тюремщика - плотно сбитого мужика средних лет - сузились. Узнать  в
"земляке" пленника он не мог, но соображал быстро.
   - К-кто... ты?! Б-балуев?! Здесь?!
   -  А  битому  неймется,  -  еще  шире  улыбнулся   Балуев,   одним   ухом
прислушиваясь к звукам в коридоре, а вторым к шуму в кабинете.
   Тюремщик цапнул с  пояса  пистолет  и  получил  в  лоб  каменный  окатыш,
прихваченный Балуевым еще в балке за  городом.  Рухнул  на  пол,  ударившись
затылком о край стола.
   - А ты не хватайся за пукалку, - философски посоветовал ему Василий.
   И в этот момент толстая дубовая, с  резным  орнаментом  дверь  в  кабинет
президента слетела с петель, перелетела по воздуху  приемную  и  с  грохотом
врезалась в зеркальную стену...

"СТИКС" В ДЕЙСТВИИ

   Они встретились в  лесу,  на  дороге  между  Захарьином  и  Кожуховом,  в
пятнадцати километрах от Моско