анилась отлично. Передвигался Тарас, не включая фонаря, но ?третий глаз?
позволял ему ориентироваться в полной темноте и оценить систему  подземелий,
в которой свободно мог разместиться целый армейский полк. Почему федералы не
взорвали  ходы,  было  загадкой.  Возможно,   не   знали   о   существовании
канализации, а возможно, закрывали на это глаза, встречаясь здесь с лидерами
бандформирований, как только что ушедший отсюда полковник.
   Труба вела сначала на север, потом  повернула  к  востоку  и  закончилась
через полкилометра, упершись в круглый бетонный коллектор  диаметром  в  два
десятка метров. Здесь тоже находился пост охраны хода, оборудованный, как  и
первый.  Только  топчанов  было  два,  на  них   в   данный   момент   спали
боевики-охранники,  а  на  столе  стоял  полевой  военный  телефон   образца
пятидесятых годов. Тут  же,  среди  вскрытых  банок  с  тушенкой  и  рыбными
консервами, лежала многодиапазонная английская  рация  новейшего  образца  с
цифровой  системой  настройки.  Да  и  оружие  у   боевиков   оказалось   не
отечественным  -  новейшие  винтовки   калибра   четыре   и   семь   десятых
миллиметра ?Хеклер и Кох? германского производства. Винтовки имели полностью
закрытую ствольную коробку и  оптический  прицел,  встроенный  в  ручку  для
переноски,  и  были  покрыты  специальным  составом,  поглощающим   тепловое
излучение. С виду они напоминали  бластеры  из  голливудских  фантастических
фильмов.
   Тарас, за десятые доли секунды оценивший обстановку, прыгнул к топчанам и
нанес два удара ребром ладони - по затылку первого  охранника  и  по  кадыку
второго. Огляделся более  тщательно,  подержал  в  руках  винтовку,  покачал
головой. У него и раньше не было сомнений по поводу того, что террористов  в
Чечне снабжает вся Европа, да и Америка тоже, теперь же он убедился  в  этом
наглядно.
   Пролом в  стене  коллектора  вел  в  прямоугольный  тоннель,  проложенный
достаточно давно, судя по состоянию креплений и  запахам,  возможно,  еще  в
первую чеченскую войну. Он был  довольно  широким,  до  полутора  метров,  и
примерно такой же высоты, так что и по нему можно было передвигаться  только
согнувшись. Стены его были  обиты  досками,  а  потолок  укреплен  бетонными
плитами и балками, в щели между которыми изредка высовывались  металлические
штыри. Стоило задеть один такой штырь, как срабатывало взрывное  устройство,
заживо замуровывая смельчака, превращая тоннель в глубокую могилу.
   Чутье могло подвести, пришлось включить фонарь, - и скорость передвижения
упала.
   В какой-то момент доски под ногами и на стенах,  а  также  потолок  стали
мокрыми. Тарас понял, что тоннель проходит под  дном  Сунжи.  Затем  впереди
показался  слабый  отсвет,  и  он  выключил  фонарь.  Со  времени  спуска  в
канализационный люк прошло уже двадцать две минуты, и по расчетам  выходило,
что он преодолел под землей около трех километров.  Если  верить  охраннику,
выход на поверхность был уже близок.
   Откуда-то послышались тихие голоса и музыка.
   Тарас перешел на  скользящий  мягкий  шаг,  называемый  мастерами  русбоя
?кошачьей лапой?. Мастера ниндзюцу называли этот способ ходьбы - хиккими.
   Светлый  проем  тоннеля  приблизился.  Голоса  стали  слышны  отчетливее:
говорили по-чеченски, изредка перебивая разговор взрывами визгливого хохота.
Иногда доносились и другие звуки: гудение, позвякивание,  отголоски  музыки,
глухой шум и стоны, а также едва слышные крики, от которых  по  коже  бежали
мурашки. Без сомнений, это кричал кто-то из заложников.
   Тарас дошел до прямоугольной двери, выглянул из-за косяка.
   Подземный ход заканчивался в пещере на  высоте  метра  от  ее  бугристого
каменного пола. Пещера была низкой, не очень  большой  и  освещалась  лампой
дневного  света,  висящей  на  противоположной  стене.  Источником   гудения
оказался компактный электрогенератор, каких Тарас еще не видел.  Работал  он
на любом топливе, вплоть до мусора,  а  изготовлен  был,  судя  по  дизайну,
где-то на Востоке, в Корее или в Японии.
   У дальней стены пещеры лежали длинные зеленые  ящики  с  гранатометами  и
переносными зенитно-ракетными комплексами.  Рядом  высились  горы  ящиков  с
продовольствием и желтые  контейнеры  международной  гуманитарной  помощи  с
одеждой, медикаментами и консервами.
   В  пещере,  провонявшей   запахами   солярки,   табачного   дыма,   мочи,
экскрементов и пота, располагалось два десятка деревянных  нар  и  стенка  с
оружием, увешанная невиданным количеством винтовок, автоматов,  гранатометов
и пулеметов иностранного  производства.  Хотя  среди  них  присутствовало  и
отечественное стрелковое  оружие  -  от  автоматов  Калашникова  и  Никонова
десантных образцов до снайперских винтовок ?СВД? и ?БСК?.
   Однако боевиков здесь находилось гораздо меньше, чем можно было судить по
количеству оружия, всего с десяток. Очевидно, основная масса отряда  Гелаева
ушла  на  задание  либо  была  уничтожена  в  результате  умело  проведенных
федералами  спецопераций.  Большинство  спало  на  нарах,  трое   сидели   у
включенного - и великолепно работающего! - цветного  телевизора  и  смотрели
какой-то порнофильм, смысл которого сводился к хорошо  известному  движению.
Такими фильмами потчевали обычно  после  двенадцати  часов  ночи  российских
владельцев канала ТВ-плюс.
   В пещере было душно, и бородачи сидели полуголыми, блестящие от  пота,  с
бутылками и жестянками пива в руках. Тарас знал, что Коран запрещает зрелища
эротического плана и распитие спиртных напитков, но эти ?адепты? ?истинного?
исламского учения, похоже, давно перешли грань послушания законам шариата  и
представляли собой даже не отчаявшихся фанатиков исламского  фундаментализма
(среди них были и арабы, и  русские,  и  украинцы),  но  живых  мертвецов  с
прогнившими душами.
   Один из  бородачей,  с  бритым  черепом  и  перебитым  носом,  захохотал,
отбросил жестянку с пивом и побрел к нарам. Рухнул на ложе, накрытое  смятым
ватным одеялом, затих. Двое продолжали  смотреть  телевизор,  перебрасываясь
репликами. Они так  и  не  успели  среагировать  на  подувший  сквознячок  и
мелькнувшую у стены пещеры тень.
   Тарас не стал рисковать, метая сюрикэны, хотя промахнуться не боялся,  но
боевики могли закричать, а воевать  со  всем  отрядом  в  планы  Горшина  не
входило. Поэтому он  перебежал  открытое  пространство  на  цыпочках,  нанес
первому два мгновенных удара - в шею с двух сторон  ребрами  ладоней,  а  ко
второму применил экстремальный вариант  ваки-га-тамэ,  от  которого  бородач
задохнулся и потерял сознание, не издав ни звука.
   Телевизор (новейший ?Шиваки? с метровой  диагональю)  продолжал  выдавать
охи, ахи и  стоны  ?актеров?,  боевики  мирно  спали,  ни  один  из  них  не
проснулся. Можно было двигаться дальше.
   Вход в соседнюю пещеру был занавешен кошмой. Тарас  отодвинул  краешек  и
выглянул, сосредоточиваясь на смене диапазонов видения.
   В этой пещере, узкой и длинной, со сводчатым потолком, с которого свисали
острые каменные шпили, держали заложников.  Всего  их  было  шесть  человек,
молодых и постарше, но одинаково худых и обросших, скорчившихся на камнях со
связанными ногами  и  руками.  Одеты  все  были  в  невообразимые  лохмотья,
потерявшие цвет, и половина из них не имела обуви.
   Освещалась пещера слабеньким автомобильным фонарем, бросавшим отсветы  на
потолок. Охранников здесь было двое.  Один  спал  на  топчане,  укрывшись  с
головой одеялом, второй сидел  на  кошме  с  поджатыми  ногами  и  грезил  с
открытыми глазами, раскачиваясь из стороны в сторону и глядя  на  фонарь.  В
пальцах у него дымилась длинная серая сигарета с наркотиком. Судя по  черной
гриве  волос  и  короткой  черной  щетине,  он  был  арабом.  Его   напарник
пошевелился, сбросил одеяло, и стало видно, что он скорее всего славянин.
   Араб умер первым, со свернутой шеей, перейдя из мира грез в мир Нави  без
особых усилий со своей стороны. Второй охранник охнул  от  удара,  и  Тарасу
пришлось некоторое время удерживать его голову, прижатую к матрасу, пока  он
не затих.
   Ни  один  из  пленников,  измученных  в  неволе  голодом  и  пытками,  не
проснулся.
   Тарас  беззвучно  скользнул  к  дальнему  концу  пещеры,  где   виднелась
треугольная деревянная дверь без ручки,  ведущая  в  последнюю  пещеру,  где
должен был находиться командир отряда со своими телохранителями и женщинами,
о которых говорил охранник  на  территории  завода.  Открыть  дверь  с  этой
стороны было невозможно, разве что пальнув в нее  из  гранатомета,  и  Тарас
приник к ней ухом, напрягая слух.
   Он услышал тихие голоса, скрип, стоны, затем смех.  Снова  голоса,  шаги.
Чей-то повелительный голос. Шаги приблизились к двери, лязгнул засов.
   Тарас вжался в каменную нишу слева от двери, дверь открылась.  В  пещеру,
согнувшись, протиснулись два бородача и бросили на пол полуголого подростка.
Повернувшись к двери, они увидели свою смерть в образе сгустившейся темноты,
упавшей обоим на головы.
   Мужики оказались здоровыми, крепкими, поэтому бить их пришлось  в  полную
силу, ?навылет?, в горло и в висок, чтобы они не успели крикнуть.
   Шум от падения тел  получился  изрядный,  однако  это  уже  не  волновало
Тараса. Он взял темп и ворвался в  пещеру,  примерно  зная,  сколько  в  ней
находится боевиков.
   Пещера оказалась самой большой, просторной, почти квадратной,  с  высоким
потолком, под которым висела самая настоящая хрустальная  люстра.  Стены  ее
были увешаны коврами, ковры также лежали на полу,  а  в  естественной  нише,
образовавшей нечто вроде алькова, стояла кровать с роскошным бельем и трюмо,
возле  которого  стоял,  почесываясь,  голый  бородач,  разглядывая  себя  в
зеркале. Это был тот самый чеченец в папахе, который провожал  полковника  в
армейской полевой форме на территории тракторного завода.
   Кроме него в пещере находилось еще двое мужчин в пятнистых  комбинезонах:
бородатый горбоносый чеченец, молодой и здоровый, и жгучий брюнет с усиками,
высокий, накачанный, сильный. Они сидели за столом возле двери  и  играли  в
нарды.
   Еще один стол и четыре стула стояли в дальнем  углу  пещеры,  уставленные
бутылками,  тарелками,   банками   и   котелками.   Здесь   хозяева   жилища
трапезничали.
   В другом углу пещеры стояли приборная стойка ВЧ-аппаратуры и  спутниковой
связи, а также телевизор и пирамида с оружием.
   Игравшие в нарды телохранители  командира  отряда  оглянулись  на  дверь.
Чеченец, имевший острое звериное чутье опасности, выхватил пистолет, и Тарас
с десяти шагов метнул в него  нож,  попав  точно  в  переносицу.  Прыгнул  к
брюнету, метнув две оставшиеся звездочки сюрикэнов, не дав  ему  времени  на
размышления и  попытку  воспользоваться  оружием.  Брюнет,  получивший  одну
звезду в плечо, а вторую в ухо, успел-таки выстрелить (хорошая  подготовочка
у парня, профессиональная, надо  думать,  его  учили  стрелять,  не  обращая
внимания на боль), попал Тарасу в бедро - касательно  -  и  улетел  во  тьму
беспамятства от страшного удара в подбородок, сломавшего ему челюсть.
   Только теперь хозяин ?спальни? обратил внимание на шум и  оглянулся.  Его
можно было понять: даже в самом дурном сне ему не могло присниться появление
чужого спецназовца в самом сердце бандитского схрона!
   - Ты кто? - тупо спросил он по-русски.
   -  Граф  в  пальто,  -  глухо  ответил  Тарас,  прислушиваясь  к   тишине
подземелья.
   Командир боевиков опомнился, метнулся было к пирамиде с оружием и  охнул,
наткнувшись  на  выпад  оказавшегося  перед  ним  Тараса.  Затем  он  увидел
светящиеся  тигриные  глаза  гостя,  в  которых  стыла  холодная  брезгливая
ненависть, и почувствовал ознобливый, парализующий душу и тело ужас. Упал на
колени, вытягивая вперед руки.
   - Пощади! Не убивай!..
   - Ты женщин не пощадил, - ровным и оттого более страшным голосом  ответил
Тарас, впиваясь взглядом  в  расширяющиеся  зрачки  главаря  банды,  добавил
морока в потоке силы. - Все зависит от твоих ответов.  Скажешь  все,  будешь
жить.
   - Да-да-да, я скажу, скажу, спрашивай,  -  залепетал  бородач,  закатывая
глаза От него запахло мочой. Полевой  командир  Гелаев,  наводящий  ужас  на
мирных жителей Чечни, обмочился от страха.
   Тарас поморщился.
   - Кто  заказал  убийство  женщин  на  рынке,  жены  и  матери  полковника
Смирнова?
   Бородач вздрогнул, начал  трезветь,  исподлобья  глянул  на  Горшина,  но
встретил его приказывающий взгляд и снова расслабился.
   - Полковник Жмутенко...
   - Место службы?
   -  Штаб  в  Моздоке...  он  помощник  начштаба  по  снабжению...   хорошо
заплатил...
   - Давно вы с ним сотрудничаете?
   - Семь месяц скоро...
   - Кто приказал ему? Кто главный заказчик?
   - Не знаю... какой-то шишка из Москвы... нам платят, мы выполняем.
   - На кладбище были твои люди? Гелаев снова содрогнулся.
   - Моя...
   - Значит, ориентировку на уничтожение Смирнова вам дали уже после  нашего
приезда?
   - Мы работаем только после получения...
   - Оплаты.
   - Да...
   - Почему не выдали заложников?
   - Они нам еще нужны... для работы...
   - И для развлечений.
   Бородач отшатнулся, так как Тарас добавил в голос убийственные  интонации
и гортанный окрас метаязыка.
   - У вас должен быть запасной выход! Где? Говори!
   - Здес, за кровать...
   Тарас ткнул пальцем в шею Гелаева, шагнул было к его огромной кровати, не
глядя на упавшего, и вдруг понял, что  не  сможет  уйти  один.  На  раздумья
затратил  несколько  драгоценных  секунд.  Потом   вернулся   в   пещеру   с
заложниками, по пути добив зашевелившегося охранника, и по очереди  разбудил
пленников, освободил их от пут.
   По-видимому, они  не  совсем  поняли,  что  от  них  требуется,  так  как
безропотно направились в пещеру повелителя, не глядя на своего освободителя.
И лишь увидев неподвижные тела охранников и самого  Гелаева,  поверили,  что
это не сон. Двое из  них  упали  на  колени,  так  велико  было  потрясение,
остальные сгрудились у двери,  испуганно  разглядывая  убранство  жилища  их
главного мучителя, и Тарасу пришлось подтолкнуть их к кровати, прижав  палец
к губам. Они молча повиновались. Лишь самый молодой из  них,  тот,  которого
выбросили из спальни командира телохранители,  вдруг  метнулся  к  оружию  и
выхватил автомат. С трудом Тарасу удалось  убедить  его  не  поднимать  шум.
Тогда парень выпустил из рук автомат, бросился к столу, вытащил торчащий  из
банки с консервами нож и вонзил Гелаеву в грудь.  Остановить  его  Тарас  не
успел, да и не захотел.
   Выход из пещеры  был  замаскирован  ковром.  За  ним  начинался  короткий
тоннель, пробитый в толще горных пород кирками и ломами. Он вел к  небольшой
естественной пещерке, которая имела узкий выход на склон  горы.  Здесь  тоже
дежурили охранники  в  количестве  двух  человек,  вооруженные  пулеметом  и
автоматами. Однако нападения с тыла они не ожидали и сопротивления почти  не
оказали.
   Шел второй час ночи, когда Тарас вывел пленников из  подземных  казематов
базы боевиков.
   Еще через два  часа  он  оставил  вконец  ослабевших  людей  недалеко  от
блокпоста и растворился в ночи, пожелав им удачи,  понимая,  что  эта  акция
скоро превратится в легенду.
   Елисей Юрьевич встретил его у дома прокурора  и,  не  спрашивая,  где  он
пропадал полночи, провел в дом. Некоторое время они смотрели друг на  друга,
хорошо видя в  темноте.  Потом  Тарас  проговорил  угрюмо,  внезапно  ощутив
физическую и душевную усталость:
   - Нелюди жить не должны! Учитель не ответил
   - Его фамилия Жмутенко, - добавил Тарас. - Полковник  из  штаба  армии  в
Моздоке.
   - Я знаю, - тихо ответил Елисей Юрьевич. - Для того чтобы это узнать,  не
надо было рисковать жизнью.
   - Вы... знали?!
   - Мойся и отдыхай. - Елисей Юрьевич направился к спальне за печкой.
   - Вы знали... и ничего не...
   Учитель остановился, искоса глянул на ученика.
   - Есть другие методы воздействия на ситуацию. Все, что надо, делается. Не
вздумай искать того мерзавца, им займутся компетентные органы.
   Тарас не нашелся, что ответить. На душе  сделалось  муторно  и  тоскливо,
захотелось смыть с себя пот, грязь и кровь. Он вышел в сени и  долго  мылил,
скреб и скоблил тело, обливался водой, снова намыливался, по так и  не  смог
очиститься  полностью.  Душа  продолжала  ныть   и   корчиться,   не   желая
успокаиваться и принимать убедительные доводы,  которые  находил  Тарас.  На
вопрос, заданный самому себе: до каких пределов  жестокости  может  доходить
восстановление справедливости? - он ответа не нашел.
 
Глава 17 
РАЗМИНИРОВАНИЕ 
 
   В начале девятого они заехали в больницу, где лежала Валентина Матвеевна.
Тоня, кутавшаяся в черный платок,  тоже  находилась  здесь,  дежурила  у  ее
постели. Выглядела она вялой и заторможенной, хотя пыталась  бодриться,  под
глазами легли тени, нос заострился,  искусанные  губы  потемнели,  и  Тарас,
ощутив острый приступ сочувствия, попытался передать  девушке  положительный
энергоимпульс.
   Валентина Матвеевна встретила гостей  с  каким-то  необычным  оживлением.
Глаза ее, полные боли и тоски, лихорадочно блестели, запавшие щеки покрылись
красными пятнами,  казалось,  она  сейчас  встанет  и  начнет  хлопотать  по
хозяйству.
   Елисей Юрьевич  поставил  на  тумбочку  возле  кровати  женщины  пакет  с
фруктами, посидел немного, обыденным тоном рассказав  ей  какие-то  семейные
новости. Тарас попытался разговорить Тоню, но ему это  не  удалось.  Девушка
его не слышала, обитая где-то в других измерениях Горе ее  было  сильнее,  и
выйти самостоятельно из этого состояния она не могла.
   - Вас будут навещать друзья, - сказал Елисей Юрьевич,  вставая.  -  Да  и
родичи не оставят, Петя скоро приедет, баба Катя, Руслан, Маня.
   - Возьмите ее с собой! - вдруг попросила Валентина Матвеевна, привстав  с
подушек и указав глазами на Тоню. - Здесь она пропадет. Умоляю!
   Елисей  Юрьевич  и  Тарас  переглянулись  в   некотором   замешательстве,
одновременно посмотрели на девушку, удивленную таким оборотом дела.
   - Что ты такое говоришь, бабушка? Как я могу тебя бросить?!
   - Ничего со мной не сделается, милая, - отмахнулась Валентина  Матвеевна,
откинулась на подушки, не  сводя  глаз  с  Елисея  Юрьевича.  -  Полежу  тут
денек-другой и встану. Петя переедет, жить будем вместе, да и Катя  навещать
собирается раз в неделю А ты езжай с ними в Москву, тебе учиться  надо.  Так
возьмете, Елисей? Девочка-то хорошая, неизбалованная, чистая, ей  тут  плохо
будет.
   Елисей Юрьевич встретил взгляд Горшина, прищурился.
   - Твое мнение?
   - Я - за, -  быстро  ответил  Тарас,  спохватился  и  добавил  уже  более
рассудительно:
   - Здесь у нее действительно мало перспектив. А  наши  житейские  проблемы
разрешимы.
   Смирнов повернулся к Тоне.
   - Поедешь с нами?
   Глаза девушки стали большими, растерянными, в них наряду с  недоверием  и
грустью сверкнула радость. Но она тут же повернулась к Валентине  Матвеевне,
схватила ее за руку.
   - Бабуля, но как же ты одна? Я же не могу тебя бросить!
   Женщина улыбнулась, так, что по ее лице побежали добрые лучики морщин.
   - Не беспокойся, милая. Не останусь я одна Езжай  со  спокойным  сердцем,
мне тут легче будет, если я буду знать, что ты в добрых руках. Соскучишься -
приедешь. Да и я, может, выберусь в столицу, почитай, двадцать  лет  там  не
была.
   Тоня растерянно оглянулась на ждущих мужчин.
   - Но мне надо переодеться, забрать вещи...
   Елисей Юрьевич глянул на Тараса.
   - Одна нога здесь, одна там. Бери ?Волгу?, помоги собраться. Оттуда сразу
на аэродром. И не задерживайтесь.
   - Постараемся, - кивнул Тарас. -  Может  быть,  сначала  отвезти  вас  на
аэродром?
   - Я справлюсь, сейчас подъедет спецгруппа. Тарас взял Тоню под локоть.
   - Пойдем, Тоня. Все будет хорошо.
   Девушка отступила от кровати, потом с плачем кинулась на грудь  Валентине
Матвеевне, по лицу которой тоже пок