ным  провалом  вместо  лица  стал  вдруг  расти,
распухать, вдавливая и кроша стены, разрушая лестницу, навис над Матвеем, но
его ментальный удар наткнулся  на  железную  гору  этрегора,  пришедшего  на
помощь Соболеву,  и  был  отбит  с  такой  силой,  что  "проекция"  Монарха,
высунувшаяся из астрала-ментала-логоса-универсума  через  тело  Самандара  в
запрещенную реальность, этого не выдержала. На какое-то  время  Монарх  Тьмы
отступил, потрясенный до глубин своей темной дьявольской мудрости, и Матвей,
воспользовавшись передышкой,  проскочил  сквозь  дверь  в  пустое  помещение
иконницы верхнего восьмерика часовни.
   Эйнсоф находился здесь!
   Вряд ли люди,  приходившие  сюда,  чувствовали  этот  "провал  иномерия",
колебания потенциально возможных  состояний  Вселенной.  Они  могли  ощущать
разве что  святой  трепет  да  невольный  страх,  не  позволявший  им  долго
находиться в часовне.  Матвей  же  своим  сверхострым  чувствованием  увидел
провал сразу. Остановился, не зная, продолжать ли дело до конца.  И  услышал
голос, раздавшийся внутри него - в голове, во всех костях и мышцах, в каждой
клеточке тела, в каждой молекуле:
   "Программа остановлена. Ты свободен".
   - Что?! - не понял Матвей, в то же время осознавая, о чем  вдет  речь.  -
Кто говорит?!
   "Никто". Голос был безлик и безразличен,  но  Матвей  вдруг  почувствовал
безмерную мощь того, кто говорил. С ним заговорил  Парабрахма,  безличный  и
безымянный всемирный Принцип, Абсолют,  Невыразимый  и  Непроизносимый.  Его
можно было назвать и Безусловно Первым, или Предельным Состоянием Вселенной,
или Великим Молчанием, или Шадцай Эль Хай, что значит -  Всемогущий.  И  все
равно ни одно из имен не отразило бы сути.
   - Я все-таки был запрограммирован? - спросил Матвей, уже задававший  этот
вопрос однажды.
   "Каждый человек, рожденный в этой  Вселенной,  запрограммирован  геномом.
Разница лишь в уровне программы".
   - Почему моя генная программа остановлена? Почему  я  свободен?  Что  это
означает?
   "Ты постоянно нарушаешь карму. Количество нарушений перешло  в  качество.
Ожерелье Будды больше не тяготеет над твоей судьбой. Поэтому ты свободен".
   - Я не собирался становиться Буддой...
   "Ты был рожден аватарой. Но  приход  на  Землю  высокого  закона  еще  не
созрел. Ты избрал другой путь, более длинный - Путь воина. А  Путь  воина  -
всегда тропа боли, путь потерь".
   - Я это знал. Эйнсоф мне.., подвластен?
   "До определенного предела".
   - До какого?
   "Узнаешь".
   - Прощай.., кто бы ты ни был! Или ты хочешь помешать мне?
   "Нет".
   Голос ушел из сознания  Матвея.  Чувствуя,  как  приближается  самолет  с
ракетами, как прекращается  борьба  эгрегоров  Внутреннего  Круга,  как  все
Посвященные оглядываются на него - мысленно, в ментальном  поле,  как  жизнь
уходит из двух женщин, которых он любил,  из  друзей,  которые  любили  его,
Матвей шагнул на середину часовни, и на его сознание  обрушилась  Вселенная,
или, как бы назвал это Парамонов, "фазовое  пространство  возможных  миров".
Последней мыслью Матвея была мысль: хорошо бы стать тем, кем я был -  просто
человеком...

РЕТРОСПЕКЦИЯ-1

   Полковник Борис Иванович Ивакин был похож  на  викинга  -  и  обликом,  и
характером. В контрразведке Федеральной службы безопасности, которую все  за
глаза прозвали "Смерш-2", он был вторым человеком  -  после  начальника  ВКР
Дикого, - от которого зависело многое в слаженной работе Управления, если не
все. Во всяком случае,  именно  он  подбирал  кадры  для  ВКР,  хорошо  зная
контингент  училищ  спецназа  и  академий  Генштаба  Министерства   обороны,
готовивших специалистов высокого класса.
   Встретившись с Иваном Сергеевичем Пановым, директором  ФСБ  (кстати,  его
тестем), и выслушав его просьбу  "помочь  агентом  класса  "супер"",  Ивакин
взвесил все "за" и "против", вызвал из Рязани агента и отправился на  доклад
к генералу. Полковник в принципе мог обойтись и без санкции начальника, но в
данном случае не хотел действовать наобум, без тщательного анализа.
   Генерал Валентин Анатольевич Дикой пришел на должность начальника военной
контрразведки  с  должности  заместителя  начальника   штабов   Министерства
обороны, показав себя блестящим аналитиком и безупречным тактиком.  Шел  ему
всего лишь тридцать первый год, но его опыту и уму, а  особенно  -  волевому
характеру  могли  позавидовать  и  специалисты  постарше.  На   вид   худой,
нескладный, с узким лицом, на  котором  выделялись  по-детски  пухлые  губы,
выглядел он типичным интеллигентом, которого смущает его  высокий  пост,  но
те, кто работал с ним раньше, знали его как умелого бойца,  мастера  кунгфу,
способного постоять за себя, а также как  отличного  стратега  не  без  дара
предвидения.
   - Меня вызывал Панов, - сказал  Ивакин,  усевшись  напротив  генерала  за
стол, на котором стояли два дисплея оперативного компьютера и были аккуратно
разложены бумаги, карандаши, дискеты, ручки. - Он просит помочь.
   Начальник "Смерша"  понял,  что  речь  идет  о  директоре  ФСБ,  но  лишь
приподнял бровь, ожидая продолжения. Потом все же спросил:
   - Что у них случилось? Уж не сработал ли "Стопкрим"?
   Ивакин посмотрел в глаза Дикого. Иногда ему казалось, что генерал  читает
его мысли.
   О  деятельности  "Стопкрима",  или   "Чистилища",   как   его   называли,
организации  "суровой,  но  справедливой",  заговорили  вслух.  Большинство,
доведенное  беспределом  преступности  до  отчаяния,  открыто  одобряло  эту
деятельность, а для чиновничьей рати, опиравшейся на систему,  установленную
партдемократическим режимом,  которую  представлял  госаппарат,  практически
сросшийся с организованной преступностью, настали плохие времена.
   За "чистильщиками" из "Стопкрима", начавшего войну  с  преступностью,  но
при этом явно попиравшего закон, началась настоящая охота. К мафии и ворам в
законе присоединились и силы милиции, угрозыск,  Генпрокуратура,  Управление
по борьбе с организованной преступностью и даже Федеральная безопасность. Но
"Стопкрим" не оставлял следов и не совершил ни одного  промаха,  за  который
можно было зацепиться и выйти хотя  бы  на  исполнителей,  не  говоря  уж  о
руководстве. В  защищенности  организация  не  уступала  даже  таким  мощным
конторам, как ФСБ или внешняя разведка.
   - Так в чем дело, Борис Иванович? - нахмурился  Дикой.  -  Чего  молчишь?
"Стопкрим" где-то наследил?
   - И да, и нет. С одной  стороны,  "чистильщики"  действительно  вышли  на
прокуратуру Нагатинской префектуры, с другой -  не  это  главное.  К  Панову
обратился начальник ГУБО с просьбой о помощи, он подозревает у себя  "глаза"
и "уши" Купола.
   Дикой  кивнул  и,  не  задав  ни  единого  вопроса  заместителю,  включил
компьютер и набрал запрос на вход в сеть МВД.  Через  минуту  пришел  ответ,
генерал прочитал его, вздернув бровь, откинулся в кресле, засунув ладони под
мышки.
   - У нагатинцев-то рыльце в пушку, а? Но почему Панов решил, что мы  имеем
агентов  класса  "супер"?  Откуда  он  знает,  кто  есть  "ху"   в   военной
контрразведке?
   Ивакин почесал кончик носа.
   - Наверное, профи Панова работают не хуже наших.
   - Хороший ответ. И  все-таки,  Борис  Иванович,  вы  решили  ему  помочь.
Почему?
   Ивакин не удивился прозорливости Дикого, сам будучи неплохим психологом.
   - Потому что Купол, как и "Стопкрим", не остановится на достигнутом. Если
дать им волю, они скоро доберутся и до руководства ФСБ, и до  Минобороны,  и
до аппарата президента. И тогда "командовать парадом" в стране будут  только
эти две структуры. Хотелось бы принять кое-какие превентивные меры.  Хотя  я
лично "чистильщиков" понимаю: нынешнее положение в верхних  эшелонах  власти
терпеть больше нельзя, ведь даже силовые министерства коррумпированы  сверху
донизу.
   - Вы правы, - задумчиво проговорил Дикой. - Но я даю  "добро"  не  только
из-за этого. Нынешнее положение в стране -  это  унижение  великой  державы,
великого народа, и  что  самое  ужасное  -  уничтожение  его  творческого  и
духовного потенциала. Хотя голосующий за коммунистов "гегемон" абсолютно  не
понимает, какая это трагедия. Извините за сентенцию. Итак, что  мы  знаем  о
Куполе?
   -  Что  Купол  -  это  конгломерат  мафии  и  государственных   структур.
Достоверной же информации - "зеро".
   - А о "Чистилище"?
   - Столько же, если не меньше. Это организация типа "невидимка"  с  мощной
эшелонированной подстраховкой. Судя по почерку, дилетантов в ее  рядах  нет.
Скорее всего работают на нее бывшие спецы УВД, ФСБ и внешней  разведки  -  в
качестве аналитиков, тактических руководителей, инструкторов и так далее,  а
исполнители - профи рукопашного боя.
   Ивакин не знал, что повторил соображения на эту тему своего начальника.
   - Стратегическое же управление составляет теневой кабинет из пяти -  семи
человек, вхожих в высшие коридоры госвласти.
   - Союз семи рыжих... - пробормотал генерал, виновато сморщившись. - Шутка
такая, извините. Самое плохое, что "чистильщики" пользуются одобрением масс,
а это немаловажный психологический фактор. Им будут  помогать,  несмотря  на
давление представителей закона, потому что создан прецедент: зло  наказуемо,
и наказуемо неотвратимо, притом  скоро,  без  судебно-юридической  волокиты.
Конечно, деятельность "Стопкрима"  раздута  прессой,  но  в  народе  крепнет
уверенность, что такие болезни, как разгул преступности и коррупция, лечатся
только смертью. - Валентин Анатольевич помолчал.  -  Иногда  в  это  хочется
верить и самому.
   Теперь они умолкли оба. Ивакин с разрешения Дикого закурил.
   - К сожалению, жизнь убеждает нас, что человека не переделаешь.  Вряд  ли
агрессивность и эгоизм излечимы: как волка ни корми,  он  все  равно  в  лес
смотрит.
   - Существует мнение, что человек - имаго, куколка того существа,  которое
из него в конце концов вылупится. И будет это существо изначально  добрым  и
умным.
   - И в это хотелось бы верить, - слабо улыбнулся Валентин  Анатольевич.  -
Но к делу. Как вы собираетесь помогать Панову?
   - Для операции "Утечка" я вызвал ганфайтера-перехватчика. - Ивакин  помял
подбородок, погасил окурок  в  пепельнице.  -  Он  три  года  находился  "на
грунте". Класс - "абсолют".
   - У нас несколько перехватчиков, но агентов класса "абсолют" я что-то  не
припомню. А по должности обязан бы знать. Кого именно вы активизировали?
   - Матвея Соболева. Это мой резерв.  Но  вы  должны  знать:  "абсолютники"
почти неподконтрольны. Мало того, что работников  этого  уровня  практически
нельзя убрать, их невозможно и заставить работать под чьим  бы  то  ни  было
руководством. Они индивидуалы до мозга костей.
   - Ну, это не главная наша беда. Я, кстати, хотел предложить  ганфайтерный
вариант по "Утечке". Но Соболева я не знаю. Ему можно доверить  оба  задания
сразу - наше и пановское? И как вы сформулируете ему второе, по "Стопкриму"?
   - Никак пока. Задание ему выдаст сам Панов.  Но  я  уверен,  что  Соболев
захочет выйти на верхи "Чистилища" и Купола, выяснить их  планы.  Что  будет
дальше, не знает никто. Что касается Соболева,  то  он  сейчас  мугэй-мумэй,
если пользоваться терминами кэмпо. Для  всех  он  -  охранник  на  рязанском
радиозаводе. С виду не силач, на самом деле - барс, в  совершенстве  владеет
русбоем, кэмпо, айкидо, ниндзюцу.  За  шесть  лет  -  четырнадцать  успешных
перехватов особо опасных, но это еще до вашего прихода.  Имя  его,  конечно,
нигде не фигурирует.
   - Вы меня заинтриговали, Борис Иванович. - Дикой покачал  головой.  -  Не
подставляем ли мы такого ценного спеца? Ему придется решать,  что  делать  с
полученными данными. В принципе это еще не будет означать конец  "Стопкрима"
или Купола, возможностей уйти в подполье у них хватает. Но у  "чистильщиков"
меньше шансов, они и так ходят по лезвию бритвы: стоит раз ошибиться, убрать
невинного, скажем, - и народ перестанет им верить.  А  вера  -  нравственная
база  для  любого  института  власти.  И  не  только  нравственная,   но   и
политическая. Нечем станет оправдывать насилие.
   - В наше время, по-моему, ни один институт не оглядывается  на  моральную
сторону.  А  грубость  и  насилие  вообще   рассматриваются   как   элементы
соревнования, обеспечивающие выживание.
   Генерал бросил взгляд на часы.
   - Вы философ, Борис Иванович. Не пугайтесь, это похвала. Я даю "добро" на
ваш эксперимент. Еще кто-нибудь знает о вызове Соболева?
   - Никто. О его существовании будут знать только трое: вы, я да Панов.
   - Тогда, может, не будем рисковать все-таки и  "Утечку"  поручим  другому
агенту?
   - Само следствие и так ведут другие следователи, а  Соболев  перехватчик,
волкодав. Когда  следствие  подтвердит  виновность  подозреваемых,  тогда  в
операцию включится Соболев, чтобы выполнить чистый захват.
   Валентин Анатольевич стер с дисплея прежний текст  и  набрал  код  выдачи
информации   по   делу   утечки   новейших   образцов   оружия   со   склада
экспериментального завода "Арсенал".
   - Что ж, это наша работа, и за нее спросят не с Управлений "Т"  или  "СО"
ФСБ, а с нас. Давайте поработаем. Вы  уверены,  что  к  похищению  причастен
батальон "Щит"?
   - Уверен. Однако Соболев для того и вызван, чтобы проверить это.., своими
методами.
   - Честно говоря, сомневаюсь,  под  силу  ли  это  одному  человеку,  даже
"суперу".

ПОВТОРЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО-1

   Они  вошли  в  магазин  за  пять  минут  до  закрытия,  и  Матвей   сразу
насторожился, обратив внимание на четверых  крепких  ребят,  явно  "крутых",
одетых в одинаковые кожаные безрукавки и  джинсы;  со  скучающим  видом  они
рассредоточились по залам магазина. Черные очки и одинаковая стрижка  делали
их похожими друг на друга, как братьев. Но тут подошла  очередь  Матвея,  он
отвлекся на несколько секунд на  разговор  с  продавцом,  а  когда  началось
действие, пришлось с досадой констатировать, что расслабляться не стоило.
   Магазин был частный, соединявший промтоварный и продовольственный отделы,
чистый, уютный и с  хорошим  ассортиментом.  Год  назад  его  приватизировал
молодой  коммерсант,  энергичный  парень,  пообещавший  сделать  из  бывшего
"Овощеторга" "конфетку". Обещание свое он выполнил, цены не гнал, и  магазин
с  вежливыми  продавцами,  оборудованный  по  последнему  слову  оргтехники,
посещали даже те, кто жил далеко от этого района.  Чем  владелец  не  угодил
местной мафии, приходилось только гадать. Но факт остался  фактом:  четверо,
которых заметил Матвей, пришли не за покупками.
   Сориентировался он мгновенно, бесстрастно проанализировав  ход  возможных
событий. И подивился своему решению вмешаться, потому что в принципе  он  не
имел  на  это  права!  Вероятно,  надоела  долгая  спячка,  тело   требовало
оперативного напряга.
   Переход в состояние турийи - состояние просветления -  произошел  в  долю
секунды с помощью точно рассчитанного волевого усилия. Матвей  был  готов  к
любому повороту событий. Время  заметно  сгустилось,  замедлилось,  движения
окружающих  сделались  тягучими,  вокруг  них  появились  светящиеся  ореолы
биополей. Глаз выделял этот "свет" безошибочно.
   Еще  ничего  особенного  не  произошло,  четверо  парней  только   начали
движение. Один достал  пистолет,  остальные  рэкетмены  щелкнули  пружинными
ножами, но лишь двое из них были тренированы, судя по цвету и  интенсивности
ореола, хотя и не профессионально. Просто качки,  знавшие  кое-какие  приемы
карате; лица их почти не отличались от затылков.
   В обоих  залах  магазина,  кроме  двух  продавцов,  оставалось  еще  пять
покупателей, в том числе и Матвей: четыре девушки и старик, но  рэкетиры  не
брали  их  в  расчет.  Впрочем,  как  не  брали  в  расчет  и  Соболева,  не
выглядевшего  гладиатором  даже  при  росте   в   метр   восемьдесят   пять:
обыкновенный молодой мужик в потертых джинсах, линялой рубашке  в  клетку  и
старых   кроссовках,   со   стандартной   внешностью,   если   не    считать
прозрачно-голубых, спокойных и холодных глаз. Но в глаза эти  парни  никогда
никому не смотрели.
   Тот, что был с пистолетом, успел сделать шаг к продавцу  и  направить  на
него дуло, когда Матвей начал свое  движение.  Свидетели  потом  дали  такие
противоречивые показания, что, узнай  он  об  этом,  порадовался  бы  своему
маскараду.
   Матвей сделал длинный скользящий шаг к вожаку, взял его запястье в захват
и вырвал пистолет, одновременно пальцами левой  руки  сдавив  шею  в  нужных
точках. Парень еще падал, потеряв  сознание,  а  Матвей  уже  делал  подкат,
доставая ногами сразу двоих качков с ножами. Третий успел  махнуть  ножом  и
достать баллончик с газом, однако вспорол лишь  воздух  и  заработал  точный
укол в  солнечное  сплетение  от  противника,  который  невероятным  образом
оказался сбоку - совсем рядом.
   - Вызовите милицию, - тихо сказал Матвей остолбеневшим продавцам, исказив
лицо так, чтобы его потом трудно было узнать. И выскользнул за дверь,  решив
оставить пистолет у себя.
   Как и ожидалось,  страховали  четверку  двое  на  старой,  видавшей  виды
"вольво", но о драме в магазине еще не догадывались: все  произошло  слишком
быстро и без шума.
   Уже в машине Матвей довел разговор внутри себя до точки и снова подивился
своему импульсу вмешаться в действие, которое его не касалось. Но так  остро
захотелось вдруг ответить подонкам, живущим по  старому  советско-пиратскому
принципу, отнять и разделить!
   Молодежи  можно  простить  недостаток  опыта  и  знаний,  но  не  избыток
наглости, хамства и равнодушия,  подумал  он  чужими  словами.  Впрочем,  не
чужими - словами отца,  провинциального  учителя  истории,  которого  любили
ученики.
   И вдруг пришло странное, жуткое, острое ощущение, что все это с  ним  уже
происходило! Матвей даже припомнил, что не хотел вмешиваться  в  разборку  в
магазине. В голове  вот-вот  должна  была  созреть  какая-то  важная  мысль,
появилось  предчувствие  открытия.  Но..,  ничего  не  произошло.  Маленькая
дверца, приоткрывшая кладовую памяти, снова закрылась.  Однако  предчувствие
не подвело.
   Поставив машину в гараж, Матвей проверил почтовый ящик  и  обнаружил  там
открытку с поздравлениями. Это был вызов в  столицу.  Размышляя  о  причинах
вызова, Матвей вошел в квартиру и принялся готовить ужин.  Да,  предчувствия
его не обманывали никогда. Недаром снова  приснился  один  из  тех  странных
снов, которые тревожили его последние полгода.
   Что ж, выходит, сон был в руку? Нечто  вроде  предупреждения  свыше?  Кто
такой Монарх, который начал охоту за ним?
   Поскольку Соболев знал, что психика у него абсолютно здорова, в "сдвиг по
фазе" он не  верил,  да  и  владел  приемами  душевного  успокоения.  Однако
докопаться до причин странных сновидений  пока  не  удавалось.  Мешал  режим
"инкогнито", не хватало знаний, не хватало свободы передвижения  и  времени.
Одно было ясно: подсознание отреагировало на какое-то внешнее воздействие  и
мозг  воспользовался  той  информацией,  которую  имел,  чтобы   посигналить
хозяину, - сны были из разряда описанных в книге Успенского.
   После  программы  новостей  Матвей  позвонил   своему   непосредственному
начальнику и отпросился на две недели "съездить к родственникам". О том, что
в Рязань он вернется, но не через две недели  и  не  в  качестве  охранника,
Соболев пока не знал.
   Наутро он сделал зарядку  -  занимался  Матвей  по  специальной  системе,
вобравшей в себя элементы сильной чигонг-о и кэмпо, - позавтракал и в  шесть
утра был уже на первом вокзале Рязани, откуда уходил электропоезд на Москву.
Взяв билет, он прогулялся по залу, вышел на перрон, радуясь хорошему летнему
утру, и вдруг заметил группу молодых людей, живо напомнивших ему вчерашних в
магазине.
   Их было пятеро: четыре парня и девица. Одеты все были модно, но неопрятно
- рубашки у ребят засалены, в пятнах, как и джинсы, а костюм лохматой девицы
состоял  из  обтягивающего  красного   платья-резинк