лавянской  Европе,  Индии,  Греции  они  составляли
единое целое и отражали  мир  целиком,  как  он  есть.  Опять  же  в  данной
реальности. Скрытые слои жизни могли созерцать и чувствовать лишь  отдельные
личности.
   - Вы тоже?
   - И я, - кивнул Горшин спокойно. - Но хватит лирики. Дмитрий  Васильевич,
возможен вариант, когда  мы  вынуждены  будем  прийти  на  помощь  Соболеву.
Послезавтра на даче у Ельшина состоится встреча отцов Купола  с  зарубежными
покупателями похищенной партии  оружия.  У  нас  есть  реальная  возможность
уничтожить гнездо, сорвать сделку и вернуть оружие законному владельцу.
   Завьялов поставил стакан на столик, лицо его приняло жесткое выражение.
   - Вы это серьезно?
   - Вне всяких сомнений, - сухо сказал Горшин. - Я еще не уверен, что такая
операция соответствует моим планам и я найду на даче то, что ищу,  хотя  это
не исключено.
   - Мы потеряем половину оперативного состава.
   - Если не все девяносто процентов. И все же...
   - Понял. Я должен уговорить комиссаров, так?
   - Уговаривать пока не надо. Предложите им это  и  посмотрите  на  реакцию
каждого. Если они согласятся, все нормально, если нет... План операции будет
готов к утру, и я представлю его сразу, как только комиссары дадут  "добро".
Не дадут - нашему ганфайтеру придется сражаться с этой сворой в одиночку.
   Завьялов долго не отвечал, о чем-то  думал.  Наконец  произнес  негромко,
будто обращаясь к самому себе:
   - Я иногда  задаюсь  вопросом:  что  порождает  героизм  одиночек?  Жажда
приключений,   смертельная   опасность,    любовь,    обостренное    чувство
справедливости? Зачем они очертя голову бросаются на  борьбу  с  бедствиями,
помогают ликвидировать аварии, последствия дикого, смертельно  опасного  для
миллионов непрофессионализма? Не знаю.  Я  не  таков,  хотя  и  не  живу  по
принципам к„ся  и  ракуся  <К„ся  и  ракуся  -  кротость,  лень  и  трусость
(кэмпо).>. Но время идет, а ничего не  меняется.  Как  и  вчера,  расчет  на
счастливую случайность, надежда на одного-единственного, того, кто явится  и
спасет, выручит, отведет беду. Есть ли этому предел?
   Горшин молчал. Он знал, что ответить, но Завьялов не нуждался  в  ответе,
просто рассуждал вслух.
   - Может быть, мы не с теми боролись? - продолжал  Дмитрий  Васильевич.  -
Ведь по-прежнему, несмотря  на  все  наши  усилия,  миром  правит  продажная
чиновничья рать, которая плодится с быстротой тараканов. Купленные  судьи  и
прокуроры, рэкетиры,  мафиози  и  бандиты  -  это  уже  следствие  произвола
системы. Зачем же нам уподобляться Дон Кихоту, воюющему с мельницами?
   Горшин вздохнул.
   - Вы становитесь сентиментальным, Дмитрий Васильевич. Впрочем, вы,  может
быть, и правы.
   Полдня  Матвей   вел   наблюдение   за   Хасаном   Ибрагимовым,   майором
контрразведки, правой рукой Ельшина, но так и не  решился  на  перехват:  не
потому, что Ибрагимова  сопровождали  пять-шесть  человек  охраны,  а  из-за
собственной внутренней неуверенности. Что-то мешало ему взять  инициативу  в
свои руки, чувствовать себя в форме и действовать  с  максимальной  отдачей.
Вероятно, это подавало  сигналы  подсознание,  зафиксировавшее  опасность  в
глубинах событийных полей, и все чаще вспоминались темные  взгляды  "монарха
тьмы", если, конечно, это был он. Вполне возможно,  что  "монарх"  продолжал
следить за ним из иных планов бытия, на уровнях мистических предвосхищений.
   Подумав так, Матвей снова пожалел,  что  до  сих  пор  не  воспользовался
предложением Горшина провести био  или  пси-коррекцию,  которая  помогла  бы
выявить скрытые резервы и перейти на другой уровень мышления и чувствования.
Пока что паранормальные способности Матвей проявлял лишь  громадным  усилием
воли, мобилизовав  все  силы,  что,  конечно,  отрицательно  сказывалось  на
нервной системе. После боя с киллхантерами, например,  он  приходил  в  себя
сутки.
   Дождавшись  появления  Ибрагимова  из   дверей   центрального   входа   в
Генпрокуратуру на Пушкинской, Матвей поехал за его машиной, еще не уверенный
в своих дальнейших действиях. Ему вдруг показалось, что  назревают  какие-то
события, и это невольно взбодрило и заставило собраться.
   Он не ошибся. В сопровождении  девяти  здоровых  ребят  на  двух  машинах
Ибрагимов добрался  до  Курского  вокзала,  свернул  с  Чкалова  в  переулок
напротив гастронома и остановился возле старой пятиэтажки  кирпично-красного
цвета. Захлопали дверцы автомобилей - уже знакомых Матвею бежевых "жигулей",
все сопровождавшие майора вышли  из  машин  и,  разбившись  на  три  группы,
просочились во двор дома. Машины отъехали, и наступила тишина.
   Поскольку в течение последующих пятнадцати минут ничего  не  происходило,
шум не поднимался, Матвей понял, что отряд Ибрагимова сел в засаду и кого-то
ждет. Не успел он обдумать эту возможность, как вдруг заметил быстро идущего
по тротуару молодого человека, кого-то ему напоминавшего. Через  секунду  он
узнал его, а еще через два удара сердца понял, что команда  Ибрагимова  ждет
именно этого парня.
   Дождавшись, когда прохожий поравняется с машиной, идя по  другой  стороне
улицы, Матвей негромко окликнул его:
   - Вася!
   Молодой человек, одетый в безрукавку и легкие летние брюки, не стесняющие
движений, - это был тот самый ганфайтер, который отказался исполнять  приказ
по ликвидации его, Соболева, - косо глянул на заговорившего  с  ним  усатого
водителя, приостановился.
   - Садись в машину, быстро! Тебя там ждут.
   Василий раздумывал мгновение, затем свернул на дорогу и нырнул  в  кабину
"шестерки". Тотчас же из-за угла дома выскочили трое боевиков Ибрагимова, на
ходу доставая оружие, и Матвей с  визгом  шин  рванул  машину  с  места,  не
заботясь о двигателе. Однако далеко уехать не удалось: боевики открыли огонь
из автоматов и пули мгновенно порвали шины задних колес.
   Все же им удалось проскочить до поворота на Сыромятную, где оба выскочили
из  машины  и,  не  пытаясь  демонстрировать  ухарство  и  ложную  смелость,
помчались прочь. Василий лучше знал эти  места,  поэтому  Матвей  инициативу
отступления предоставил  ему,  но  им  повезло.  Рядом  притормозил  хлебный
фургон, и водитель, высунувшись из кабины, крикнул:
   - Эй, спортсмены, куда спешите?
   Матвей не сразу узнал шофера Лешу, которого приютил  у  себя  и  выслушал
исповедь бывшего зека.
   - Садимся, - хлопнул Матвей Василия по плечу.
   Они впрыгнули в кабину фургона, и Алексей дал по газам. Через пять  минут
машина выехала из зоны контроля засады,  а  еще  через  четверть  часа  Леша
высадил их на Таганке у метро.
   - Спасибо. - Матвей с чувством пожал ему руку, кивнул на фургон:
   - Устроился?
   - Помогли добрые люди. Наверное, с твоей подачи. Я имею в виду, ты  помог
мне  прорвать  мешок  равнодушия  вокруг  моей  персоны,  когда   согласился
выслушать просто от доброты душевной. Так что я у тебя в долгу.
   - Ну, не такой уж я и добряк. Где тебя можно найти?
   - В Чертанове, бабка одна приютила. Вот телефон, звони, если понадоблюсь.
- Алексей продиктовал номер,  который  Матвей  запомнил  не  записывая.  Они
пожали друг другу руки и расстались.
   Василий ждал его у журнального киоска, делая вид, что рассматривал товар.
   - Как ты оказался возле моего дома?
   - Следил за одним типом. Фамилия Ибрагимов тебе о чем-нибудь говорит?
   - Волкодав Ельшина. - Василий мрачно усмехнулся:
   - Вон откуда ветер дует. Что ж, благодарю за помощь, я теперь  тоже  твой
должник. Хотя вряд ли им удалось бы меня взять.
   - Они пришли не брать, а убивать.
   Василий задумался, покачал головой:
   - Не вижу для этого причин. Единственное, в чем  я  виноват,  так  это  в
отказе "погасить облик" одного местного ганфайтера. Или я чего-то не знаю?
   - Ельшин - крестный отец Купола. Меня вызвали начальники моего  ведомства
по поводу утечки партии  новейшего  секретного  оружия.  Так  вот,  похищено
оружие по приказу Ельшина, для продажи за  рубеж,  наверное.  Сумма  сделки,
очевидно, так велика, что генерал решил рискнуть всем: положением,  службой,
властью и даже жизнью. Что ему твоя жизнь или моя? Ты контактировал со мной,
я в розыске - делай выводы.
   Василий отвернулся, не отвечал минуту.
   - И что ты намерен делать?
   - Они захватили мою девушку и, по всем данным, держат на даче Ельшина.
   - То есть ждут тебя там. -  Василий  с  интересом  глянул  на  твердое  и
спокойное лицо Матвея, на котором горели холодные голубые глаза.  -  Видимо,
здорово ты им насолил, раз они решились на этот шаг. Я могу чем-то помочь?
   - Мне придется туда пойти.
   - Тогда нам не по пути, я не самоубийца. Знаешь, что такое дача Ельшина?
   - Для этого и иду по следу Ибрагимова. Он расскажет.
   - Ну-ну. - Василий покачал головой, протянул руку:
   - Бывай, ганфайтер. Я вынужден буду проверить твое сообщение.  На  всякий
случай запомни телефон, -  он  продиктовал  номер,  -  но  звони  не  раньше
двенадцати ночи, может быть, я скажу что-нибудь определенное.
   Матвей хлопнул ладонью по подставленной ладони, и Василий  растворился  в
толпе у метро.
   "Ну, волчара, погоди!" - подумал Матвей об Ибрагимове.

НЕПОСВЯЩЕННЫЕ В ХРАМЕ

   Панова убрать  не  удалось:  директор  Федеральной  службы  контрразведки
понимал, что если первое покушение не удалось, то  второго  лучше  ждать  во
всеоружии, и подготовился соответствующим образом. Поэтому охранник  Панова,
который работал на Ельшина и получал за это в  пять  раз  больше,  отказался
лезть в петлю, даже за сто тысяч  "зеленых".  Не  смогла  подойти  близко  к
директору ФСК и спецгруппа киллхантеров, подготовленная Ибрагимовым, а отряд
снайперов остался не у дел,  потому  что  Панов  после  выхода  из  больницы
практически не покидал дома.
   -  Придется  ждать  благоприятного  случая,  -  доложил  Ельшину  главный
секьюрмен Купола. В глазах его постоянно тлел огонь угрозы и жажды убийства,
хотя вел он себя всегда сдержанно и хладнокровно.
   - Но вы упустили и Балуева,  -  сказал  генерал  резким  тоном,  сидя  на
веранде дачи, где принимал прибывающих высоких гостей.
   - Ему помогли, - бесстрастно проговорил Ибрагимов.  -  Кто-то  следил  за
мной, я это все  время  чувствовал,  и,  очевидно,  предупредил  объект.  Мы
раздолбали их машину, ребята сейчас ищут ее владельца.  К  вечеру  найдем  и
выйдем на Балуева.
   - Мне бы вашу уверенность...
   - Прошу  прощения,  -  возник  на  веранде  адъютант.  -  Прибыл  генерал
Жириновский.
   - Что? - поднял бровь Ельшин. - Один?
   - Так точно.
   Генерал и начальник службы безопасности переглянулись.
   - Галкин не захотел прибыть сам. Что  это  -  перестраховка,  тактический
ход, хитрый расчет, трусость? Или он знает то, чего не знаю я?
   Ибрагимов молчал.
   - Ты проверил охрану, подходы, каналы связи?
   - Все в норме.
   - А как там наши коллеги? МВД, ГУБО, Управление "К", "Смерш"?
   Ибрагимов отвел взгляд, но и на этот раз промолчал.
   - Может быть, они  что-то  пронюхали?  -  Ельшин  поднялся  из  плетеного
кресла, прошелся из угла в угол веранды. - Но даже если и узнали что-то, что
они могут сделать?
   - Ничего.
   - Ай да Галкин, ай Да Кавалерист, ай да министр обороны!  Неужто  почуял,
что пахнет жареным? И ничего не сказал? - Ельшин остановился.  -  Задействуй
вариант "ЭС" и спусти собак. А мне придется  навестить  подвал,  кое  с  кем
проконсультироваться. - Генерал не заметил, что проговорился, а Ибрагимов не
подал виду. Кое о чем он догадывался и прежде, однако вряд ли  его  фантазии
хватило бы, чтобы представить истинное положение вещей.
   Видимо, Ибрагимов что-то заметил, а может, сопоставил  факты,  но  Матвею
следить   за   ним,   не   раскрываясь,   стало   практически    невозможно.
Проанализировав ситуацию, Соболев понял, что взять майора без боя и крови не
удастся ни в  одном  из  стандартных  вариантов:  ни  дома,  ни  в  барах  и
ресторанах, ни в общественных местах и уж тем более в конторе ФСК. Следовало
что-то придумать, и как  можно  быстрее,  но  в  голову  ничего  путного  не
приходило. Раздосадованный  на  обстоятельства  и  собственную  недалекость,
Матвей еще раз позвонил Тарасу, ответа  не  получил  и  решил  потерпеть  до
вечера. Тело требовало отдыха и энерго-духовной подпитки. Одним  из  методов
такой  подпитки,  которые  знал  Матвей,  было  саймин-дзюцу  -   "искусство
ментальной мощи", то есть самогипноз, возбуждение "разума-воли".
   Единственной закавыкой являлось отсутствие надежного пристанища, и Матвей
скрепя сердце решил еще раз навестить Марию, якобы проведать Стаса.
   Поскольку "шестерка" Ильи после перестрелки осталась у Курского  вокзала,
пришлось  соображать  насчет  транспорта,  и   Матвей   рискнул:   залез   в
опломбированный гараж Ильи и увел свою перекрашенную "таврию".
   Мария неособенно удивилась просьбе Соболева принять душ и поспать  часок,
знала, что просто так Матвей никогда ничего не просит. Стас появлению  "дяди
Матвея" обрадовался так, что у Матвея защемило сердце,  и  он  вынужден  был
уделить мальчишке полчаса, выслушать его и поделиться своими заботами.  Лишь
после этого серьезного "мужского" разговора, принесшего, кстати, облегчение,
Матвей залез в ванную и, сменив воду с ледяной на горячую, ушел в медитацию.
   Мысль,  что  Ибрагимова  лучше  всего  перехватить  с  помощью   Василия,
сформировалась  окончательно  к  концу  сеанса  саймин-дзюцу,  когда  Матвей
почувствовал свою прежнюю силу и вкус к острым ощущениям.
   Стас уже спал, устав ждать "дядю".
   Мария смотрела на Матвея с неопределенным  интересом,  он  чувствовал  ее
желание выяснить, чего он  хочет,  но  ответить  ему  было  нечем.  Пришлось
сочинить короткую сказку о погибших родственниках, в том числе  родителях  и
бабушке Стаса, и, не раскрывая деталей, рассказать о  "сгоревшей"  квартире.
Поверила ли  Мария,  Матвей  не  знал,  после  чаепития  сразу  засобирался,
пропустив мимо ушей слова хозяйки: "Так  поздно?  Можешь  остаться".  И  тут
вспомнил о предложении Василия.
   - Позвонить можно?
   - Ради Бога. - Мария ушла на кухню, покачивая бедрами. В алом  с  черными
бортами атласном халате она выглядела чертовски  соблазнительно.  Однако  до
Кристины ей было далеко.
   Василий ответил на третьем звонке, ровно в одну минуту первого:
   - Кто говорит?
   - Волшебник.
   - Соболев?
   - Да, я, ты мне нужен.
   - Надо же, какое совпадение, ты мне тоже.
   - А я тебе зачем?
   - Позвонил первым и говори первым.
   - Я планирую перехват Хасана Ибрагимова.
   Трубка изумленно замолчала на несколько секунд, потом донесла  сдержанный
смешок ганфайтера:
   - Или ты читаешь мои мысли, или я твои. Представляешь, я тоже подумываю о
перехвате майора. Проверил твой стеб насчет Ельшина, похоже, ты  по-крупному
прав. Поэтому нужен уточняющий штрих - Хасан. У тебя есть план?
   - Нет. Я водил Хасана полдня, но подойти не смог.
   - Он сейчас у своей подруги на Жабенке. Стерегут его двенадцать  человек,
трое - киллхантеры.
   Матвей присвистнул:
   - Как президента! Не знал, что у него есть подруга. Банкира я тоже брал у
любовницы, мог бы догадаться, что и у их подручных тот же образ жизни.
   - Приезжай через час к Тимирязевскому мосту через Жабенку, вдвоем мы  его
возьмем и попросим ответить на вопросы, твои и мои.
   Матвей повесил трубку, повернулся и встретил взгляд Марии.
   - Останешься?
   Говорить ничего не хотелось, но ему все же удалось выдавить:
   - Извини, королева, я тороплюсь. Поговорим в следующий раз.
   Ушел он не оглядываясь. Перед мысленным взором улыбалась Кристина.
   Василий ждал его в черном "опеле" последней модели, одетый во все черное.
   - Привет, ниндзя, - сказал Матвей, влезая в кабину. - Ну и тачка у тебя -
страх! Какую школу проходил?
   - Основа - айкидо, но в общем-то занимался понемногу почти  всеми  видами
азиатских единоборств. А ты - барс?
   - База - русбой, но тоже владею многими  вариантами  кэмпо.  Хотя  русбой
взял от них практически лучшие приемы.
   - "Кулак демона"? Смертельное касание?
   - При необходимости. Русбой, как и айкидо, этически относится к защите от
неспровоцированного нападения. Как и айкидок, барс редко калечит противника,
а тем более...
   - Понял, не читай лекций. Жаль, что не послушал своего наставника  десять
лет назад, когда он советовал мне заняться русбоем.  Но  в  сторону  лирику,
переодевайся.
   Матвей нащупал на заднем сиденье объемистую сумку, а сверху  -  такой  же
черный, не стесняющий движений костюм, что и на Василии. Быстро  переоделся,
кивнул на сумку:
   - Спецуха?
   - Возьми, что считаешь нужным, я уже экипирован.
   Матвей открыл сумку, выпятил трубочкой губы.
   - Однако!
   В сумке, аккуратно сложенный,  наличествовал  весь  арсенал  ниндзя  плюс
рации, приборы  ночного  видения  и  огнестрельное  оружие  в  придачу:  так
называемые "карты смерти" - метательные звездочки и многогранники - сякэны и
сюрикэны, кагинавы - кошки, дротики, бяньдао  -  "летающие  ножи",  эмейские
иглы,  многосекционные  металлические  плети,   йойо,   "железные   лотосы",
"летающие когти", метательные и хватовые ножи, комплекты сай, арбалет (!)  и
пистолеты.
   - Похоже, ты готовился к настоящей войне!
   Василий промолчал.
   Матвей выбрал два вида сюрикэнов, эмейские иглы, комплект сай и пристроил
в кармашке длинный и узкий швейцарский кинжал.
   - Какова стратегия?
   -  Самая  простая:  идем  туда,  выключаем  всех,  кто  мешает,  и  берем
Ибрагимова. Учти: стреляет он как Бог - даже на звук и на запах.
   - Я с ним уже встречался, и он не произвел на меня особого впечатления.
   - Нельзя недооценивать соперника, это аксиома. Пошли.
   Владея дз„аи-но дзюцу - искусством беззвучного  и  бестеневого  движения,
они пересекли дорогу, углубились во  дворы  и  через  пару  минут  по  улице
Пасечной вышли к стандартной девятиэтажке с двумя  подъездами.  Окна  горели
только в нескольких квартирах, в том числе в  квартире  подруги  Ибрагимова,
как отметил Василий, живущей на самом верхнем этаже.
   - Я думаю, стерегут его  группами  по  три-четыре  человека.  Четверо  во
дворе, двое в подъезде, трое на этаже и столько же на крыше.
   - Штатная упаковка. Снимаем наружку, потом один  из  нас  идет  на  крышу
через второй  подъезд,  а  другой  -  через  первый.  Встречаемся  у  дверей
квартиры.
   Они бесшумно стукнули кулак в кулак и разошлись: Василий  вправо,  Матвей
влево. Только сейчас  Матвей  наконец  перешел  на  скоростной  рефлекторный
режим, резко усиливший обменные процессы и ускоривший реакции. С переходом в
состояние  турийи  он  решил  не  спешить,  обстоятельства  этого  пока   не
требовали.
   Обоих охранников он без труда обнаружил в беседке:  они  курили,  изредка
перебрасываясь  ничего  не  значащими  фразами.  В   темноте   трудно   было
прицеливаться и метать  камни  в  нервные  узлы,  поэтому  Матвей  предпочел
подобраться ближе и отключить их ударом обеих рук в горло. Отобрав  рацию  у
одного из упавших, Матвей прислушался к тишине и метнулся к левому подъезду.
У правого бесшумно мелькнула тень:  Василий  справился  со  своими  и  вошел
внутрь. Через несколько минут Матвей был на крыше.
   Вопреки ожиданиям, сторож здесь был один и так  умело  замаскирован,  что
Матвей обнаружил его лишь  благодаря  случайности  -  по  короткому  зуммеру
рации, устроился парень аж на крыше лифтового бокса.  Отрабатывая  зарплату,
охранник был достаточно бдителен  и  успел  выхватить  пистолет,  но  Матвей
оказался проворней. Эмейская игла прошила руку парня, заставив его  выронить
пистолет, а удар в висок - Матвей выпрыгнул вверх на добрых полтора метра  -
успокоил его надолго.
   Второго сторожа Соболев отыскал на лестнице прямо  над  люком  выхода  на
крышу. Вряд ли парень успел удивиться, когда сверху  на  него  упало  что-то
черное и твердое, как бетонный столб.
   Василий уже ждал Матвея у двери под номером шестьдесят  три.  У  ног  его
лежал ничком здоровяк в спортивно