л к Узбеку:
   - Велено передать.
   - Что это? - Узбек взял открытый конверт, вытащил оттуда прямоугольник из
белого плотного картона с тисненым золотым кинжальчиком  и  буквами  ККК,  и
лицо его изменилось. - Кто передал?!
   Официант показал на  стол,  за  которым  сидели  "солидные  люди".  Узбек
подозвал пальцем подручного, шепнул ему на ухо:
   - Троих фрайеров за тем столом видишь? Приведи их сюда.
   Василий прихлебывал минеральную воду, слушая  командира  своего  мейдера,
бывшего афганца, капитана разведки Соколова  Веню,  когда  к  столу  подошел
волосатый,  с  громадными  животом,  потный  мужик  в   сопровождении   двух
здоровенных лбов в лопающихся на груди рубашках.
   - Эй, громадяне, пробачьте, - просипел он, - босс приглашает вас за  свой
стол. Вставай, пошли.
   - Спасибо, - вежливо сказал Вася, не глядя  на  троицу.  -  Нам  и  здесь
неплохо.  Так  вот,  -  продолжал  он  рассказ  внимательно  слушающим   его
собеседникам. - Племяш и говорит: чтобы ограбить банк, нужно купить  оружие,
создать банду и набрать в нее побольше хороших людей.
   Соколов и его помощник по мейдеру засмеялись.
   - Сколько ему лет?
   - Шесть.
   - Нормально парень рассуждает.
   Бык, с недоумением прислушиваясь к разговору  тех,  кого  приглашал  шеф,
нахмурился. Было видно, с  каким  усилием  в  его  маленькой,  сдавленной  у
висков, голове ворочаются мысли.
   - Вы что, бакланы, оглохли?! Босс зовет за свой стол! А ну-ка шустренько,
на четвереньках...
   Человека исправить нельзя, а тем более бандита-рецидивиста, насчет  этого
Вася не питал никаких иллюзий, но  так  хотелось  иногда,  чтобы  подопечные
"чистилища" начали прозревать, уходили из банд.
   - Объясни товарищу, - кивнул он.
   - Отвали, - негромко посоветовал  бандиту  Соколов,  похожий  на  Василия
усами и бородкой. - Если ему надо, пусть сам подойдет и попросит.
   Приглашающие в замешательстве переглянулись,  потом  один  из  накаченных
парней с выбритыми висками и затылком шагнул к столу, сгреб Веню за  пиджак,
собираясь поднять со стула, и осел рядом, выпучив от изумления  глаза,  упал
лицом вниз. Удара никто не заметил, только Василий и показал своему  коллеге
большой палец. Удар в русбое назывался "щекотуха" и  наносился  в  солнечное
сплетение суставом указательного пальца. С  энергетическим  "выдохом"  такой
удар смертелен.
   - Ах ты, бля!.. - взревел Бык, замахиваясь, но  тут  же  его  сиплый  рев
перешел в тонкий вопль: Вася, не вставая, ударил его  ладонями  по  ушам,  а
второму мордовороту сунул в горло "коготь тигра" - согнутые суставы  пальцев
левой руки. Парень с грохотом  рухнул  в  проход,  задев  соседний  стол,  и
наступила тишина. Только повизгивал, согнувшись и зажав уши, Бык.
   Посетители ресторана за соседними столиками перестали разговаривать, пить
и есть, обернулись на шум. Притихла и компания Узбека, но сам он еще  ничего
не понял, иначе действовал бы по-другому.
   - Не привязанный, а визжишь, - укоризненно глянул на Быка Василий. - Что,
больно? А когда ты людей жег паяльной лампой, бил и мучил,  тебе  больно  не
было?
   Налитые кровью глаза Быка выпучились еще больше.
   - Т-ты х-хто такой, падло?!
   - Смерть твоя, - хмыкнул Соколов, нанося удар снизу вверх в  брюхо  Быка.
Тот хакнул и, хватая ртом воздух, закатывая глаза, упал  навзничь,  так  что
вздрогнул пол ресторана.
   Завизжали девицы, дружки Узбека повскакали с мест, хватая ножи и бутылки,
сам же он незаметным движением вытащил пистолет и сдвинул предохранитель.
   - Пора, - сказал Василий.
   Дальнейшее происходило в течение нескольких секунд.
   Одновременно встали из-за столов вокруг компании четверо бойцов  мейдера,
скользнули к сдвинутым столам и нанесли по одному удару, каждый  -  "своему"
бандиту. Узбек вскочил, опрокидывая  стол  и  поднимая  пистолет,  и  в  это
мгновение в глаз ему вонзилась стрелкасюрикэн, брошенная Василием.
   Умер Федор Кузьми Шаповалов по кличке Узбек, тридцати семи лет  от  роду,
вор в законе, специалист по мокрым делам, мгновенно.
   Его подельникам повезло меньше, они еще некоторое время жили.
   Шум в зале ресторана начался уже после  того,  как  сделавшие  свое  дело
бойцы мейдера подошли к машинам.
   - Остались трое, - сказал Веня Соколов. - Фима Мудлин  по  кличке  Мудак,
Боб Блаватый и Серж Лещенко.
   - Займитесь ими без меня, - сказал Василий,  вдруг  ощутив  пронзительный
леденящий ветерок опасности. - Тихо! Где наши парни, наблюдатели?
   - Здесь должны быть, где же еще им... - Соколов не договорил.
   Со стороны парка, подходившего к  ресторану  почти  вплотную,  засверкали
вспышки выстрелов, послышались звучные шлепки пуль в борта машин  и  в  тела
людей. Одна из них досталась Соколову, и если бы не бронежилет под костюмом,
командир мейдера был бы убит.
   Василия пули миновали, он среагировал на боевые действия раньше, чем  они
начались, и вошел в  состояние  ментального  озарения  совершенно  свободно,
практически без усилия. Сказалась практика  меоза,  развивающая  способность
мгновенно входить в измененное состояние сознания  и  достигать  глубочайшей
степени психической концентрации. Дальше он действовал один,  независимо  от
мейдера Соколова.
   Любая спецкоманда, попавшая под кинжальный автоматный огонь,  реагировала
бы одинаково: упасть, замереть, отойти с линии огня, спасти жизнь  и  только
потом - принять ответные меры. Команда Соколова, обученная Горшиным, а потом
Василием, действовала иначе.
   Во-первых, ребята мгновенно открыли ответный огонь. Во-вторых, бросили  в
сторону парка две светобарических гранаты, на несколько мгновений ослепившие
неизвестных стрелков. Вспышки гранат были ярче  электросварки,  а  громкость
взрывов превышала болевой порог - шестьдесят  децибел,  так  что  стрелявшим
пришлось несладко. Правда, при этом повылетали  стекла  у  всех  автомобилей
возле ресторана и окна близлежащих домов.
   В-третьих,  бойцы  мейдера  после  взрывов  гранат  бросились  в   атаку,
используя  приемы  "качания  маятника".  Поэтому  погибли  из  всей  команды
"чистильщиков" лишь три человека: двое наблюдателей группы поддержки, убитые
из бесшумных снайперских винтовок, и один во время  боя.  Кроме  этого  трое
парней получили ранения разной тяжести  в  ноги,  руки  и  в  голову  (парня
пришлось  потом   госпитализировать),   остальные   отделались   ушибами   и
царапинами. Нападавшие же потеряли шестерых.
   Василий, двигаясь в темпе, обошел стрелков справа, по вспышкам  определил
местоположение каждого, и достал первого крайнего броском сюрикэна,  второму
же сломал шею ребром ладони. Остальные  стрелки  располагались  за  бетонным
основанием ограды парка, но ими уже занялись бойцы мейдера, и огонь их начал
ослабевать.
   Не теряя ни секунды,  Василий  оглядел  поле  боя  (прошло  всего  секунд
пятнадцать и ни посетители ресторана, ни охрана, ни жильцы  ближайших  домов
отреагировать  на  стрельбу  еще  не  успели),  вычислил  центр   управления
нападавшими и метнулся к мощному "доджу", стоявшему за углом парка, у выезда
на площадь автовокзала. "Додж" пульсировал злым черным светом и  возле  него
виднелись две темные фигуры с приборами ночного видения в руках.
   Бросок Василия они прозевали.  Двигался  он  не  только  гораздо  быстрее
любого человека, но и быстрее,  чем  реагировали  на  его  движение  глазные
яблоки наблюдателей, ибо темп - это не только психическое ускорение  течения
внутреннего   времени,   но   и   ускорение   сокращения   мышц   владеющего
сверхскоростнымии реакциями.
   Что он зря понадеялся на свое мастерство, Василий понял после  того,  как
разметал обоих наблюдателей с инфракрасными сканерами. Рванув дверцу  джипа,
он вдруг ощутил  знакомый  ледяной  ветерок  вдоль  спины  -  сакки,  "ветер
смерти", и даже успел выстрелить в глубину кабины, но тот или  те,  кто  там
находились, разрядили в него "болевик".
   Впечатление было такое, будто его облили  кипятком.  Однако  длилось  это
ощущение недолго. "Тюбетейка" - генератор защиты от психотронных  излучений,
которую Вася носил,  не  снимая,  все  же  приняла  на  себя  часть  разряда
генератора  боли,  а  потом  тренированный  интеллект  Котова  перескочил  в
измененное состояние сознания, которое Василий называл "вторым  стабильным".
Боль схлынула, однако тело не могло мгновенно очиститься от  физиологических
шлаков, порожденных  стрессовой  фрустрацией  нервной  системы,  и  Василий,
буквально завязываясь узлом от жутких судорог, бросил тело под машину.
   Это спасло его от второго импульса "болевика",  которого  он  бы  уже  не
выдержал, а затем в дело вмешались другие действующие лица.
   Примчавшийся на помощь шефу Веня Соколов дал из своего "кипариса" очередь
по джипу, заставив его пассажиров захлопнуть  дверцы  (стекла  "доджа"  были
бронированными и выдержали попадание) и дать задний ход.
   Переднее колесо машины проехало по руке оглушенного Котова, разрывая  ему
кожу, однако к счастью миновало лицо. Соколов склонился  над  ним,  выпустив
машину руководителей операции из  поля  зрения,  и  был  бы  сбит  -  "додж"
внезапно рванул к ним, собираясь расплющить "чистильщиков" мощным  бампером,
но в это мгновение с расстояния в двадцать метров метнулся к "доджу" длинный
язык огня, и под его днищем вырос веер огня и дыма.
   Взрыв гранаты подбросил передок  машины  вверх,  и  хотя  она  продолжала
двигаться в том же направлении, Соколов успел ухватить  лежащего  Котова  за
пиджак и рывком выброситься вместе с ним из-под колес загоревшегося джипа.
   Подбежавший Самандар - стрелял из подствольного гранатомета  он  -  помог
Вене поднять Василия на ноги и довести до своей машины.
   Стрельба к этому моменту стихла. Бойцы мейдера подбирали своих раненых  и
убитых, рассаживались по машинам и по команде Соколова уехали.
   Тронул с места свою задрипанную "шестерку" и Самандар.
   - Кто это был? - слабым голосом спросил Василий.
   - Манипул Рыкова, - невозмутимо ответил Вахид Тожиевич.
   - Мелешко?
   - Успел уйти.
   - А ты как тут оказался?
   - Стреляли... - ответил  Самандар  тоном  Абдуллы  из  кинофильма  "Белое
солнце пустыни".
   Разворошенный  стрельбой  и  взрывами   людской   муравейник   в   центре
Новогиреево остался позади.
   - Ну, Герман Довлатович... - Вася сдавио  пальцами  виски,  помассировал,
сел прямее. - Ну, сучара, погоди!
   Соколов засмеялся, сдирая фальшивые усы и бороду.
   - Держит слово маршал СС, а, Василий Никифорович?
   - Честно говоря, я не понимаю, зачем это ему надо, - сказал Самандар.
   - Значит, мы действительно сильно прищемили ему хвост. "Эсэсовцам" теперь
приходится с нами считаться, а кому это может понравиться?
   - Может быть, он считает, что это мы охотимся на  кардиналов?  -  Василий
снял пиджак, закатал рукав рубашки и  оглядел  руку  в  крови,  с  лопнувшей
кожей. - Вот черт!
   - Полечить? - покосился на него Вахид Тожиевич.
   - Я сам.
   - У меня  такое  впечатление,  -  добавил  Самандар,  -  что  нас  просто
проверили на профпригодность. За этим  нападением  стоит  кто-то  еще  кроме
Рыкова. Когда  я  подъезжал,  мне  показалось,  что  за  рестораном  ведется
наблюдение на пси-уровне.
   - Ликвидатор? - хмыкнул Василий.
   - Не знаю, но уверен, что нам  стоит  выработать  иные  принципы  защиты,
связи и подстраховки друг друга. Либо выйти на самого ликвидатора и выяснить
причины охоты.
   - У тебя уже есть идеи?
   Вахид Тожиевич не ответил, идей у него не было.
   "Шестерка" продолжала мчаться по ночному шоссе вслед за машиной мейдера к
центру Москвы, почти не встречая  других  машин,  но  Василию  на  мгновение
показалось, что сверху, из-за плотного  слоя  облаков,  накрывшего  столицу,
кто-то чудовищно чужой, огромный и угрюмый внимательно смотрит на них.

ПРОГУЛКА ПО ПАРКУ

   Стасу снилось,  что  он  пробирается,  как  ниндзя,  в  черную  крепость,
насыщенную странной призрачной жизнью, и  спасает  своего  первого  Учителя,
заменившего когда-то отца, Матвея Соболева. Причем процесс спасения тоже был
необычным, хотя во сне Стас этого не  сознавал:  Соболев  был  расчленен  на
части и надо было найти его члены - руки, ноги, голову, заточенные  отдельно
друг от друга в мрачных камерах, принести к телу, лежащему на  металлическом
столе в камере пыток, и соединить в одно целое...
   Проснулся Стас, "присоединяя" голову Матвея к туловищу, так и не узнав  -
спас он его или нет.
   Шел седьмой час утра, из ванной доносилось шипение водяных струй, и  Стас
понял, что дядя Вася вернулся с очередного бандлика, а сам он опять проспал,
не почувствовал его приход. Стоило задуматься, почему  сторож  организма  не
срабатывал на возвращение Василия Никифоровича домой.
   Старший  Котов  вышел  из  ванной  через  четверть  часа,  в  плавках,  с
полотенцем через плечо и с ножницами в  руке,  когда  Стас  уже  начал  свой
ежеутренний тренинг. На руке дяди красовался  длинный  извилистый  лиловатый
рубец, которого раньше не было.
   - Неудачно приземлился? - кивнул Стас на руку.
   - Попал под машину, -  небрежно,  как  о  чем-то  несущественном,  сказал
Василий, кистевым вывертом бросая в парня ножницы, которыми обрезал ногти.
   Стас восхитительным змеино-гибким движением тела и руки  поймал  ножницы,
не двигаясь с места, бросил обратно. Вася поймал их с такой же  легкостью  и
удовлетворенно подумал, что парню абсолютно не требуется тренинг  адекватных
реакций, он реагирует на жизнь вокруг свободно и точно, не хуже, чем в  свое
время сам Матвей Соболев.
   - Что все-таки случилось? - снова посмотрел на рубец на руке дяди Стас.
   - Нас перехватила команда Рыкова. В связи с  чем  нам  необходимо  срочно
менять дислокацию. Сегодня вечером переедем.
   - Куда?
   - У меня сохранилась квартира... еще со времен моей службы в конторе.
   - Квартира "по четырем нулям"?
   Вася усмехнулся. "Четыре нуля" означали в ФСБ высшую степень секретности.
   - По четырем. Когда начнется твой чемпионат?
   - Послезавтра.
   - Ты готов?
   Стас подумал, напрягся, прогоняя мышцы волной по всему телу.
   - Готовлюсь.
   - А как ты собираешься выступать? - Василий бросил  полотенце  на  спинку
стула в гостиной, присел на край стола.
   - Да как обычно... - Стас осекся, внезапно осознавая, что речь идет не  о
реальном бое, а о спортивном единоборстве, пусть в нем и  допускались  почти
все приемы.
   Василий с любопытством следил за изменением выражения лица ученика.
   - Что, докумекал?
   Стас, помедлив, кивнул.
   Целью участника любых  чемпионатов  по  борьбе  и  рукопашному  бою  было
доказать судьям и зрителям свое превосходство над соперником.  Стас  же  был
воспитан и тренирован совсем в другом ключе  -  для  выживания  в  реальном,
тотальном бою, не ограниченном  никакими  правилами  и  моральными  нормами,
целью  которого  для  любого  его  участника  было  уничтожение  противника,
выведение его из строя с максимальной эффективностью  и  быстротой.  Поэтому
технический  арсенал  Стаса  составляли  приемы  травмирующего  воздействия,
запрещенные или редко употребляемые в спортивных состязаниях, не говоря  уже
о приемах техники усыпляющего касания или комбинаторики смертельного  укола.
Василий  в  свое  время  занимался  всеми  видами  борьбы:  каратэ,  айкидо,
капоэй-ра, каляри-ппаятт, дзюдо, синсимак и другими, - пока  не  остановился
на тайдзюцу, представляющую в общем-то  комбинированную  систему  самозащиты
типа славянской комбы и русбоя, Стаса же он учил по своей  личной  методике,
наиболее полно отвечающей индивидуальным психическим, физическим и моральным
особенностям парня, за десять лет превратив его в бойца с высочайшим уровнем
развития двигательных способностей, ловкого,  быстрого,  владеющего  темпом,
мгновенно ориентирующегося в пространстве,  в  любой  ситуации,  сильного  и
выносливого, но - приспособленного к схватке без правил, к бою  насмерть!  К
чемпионату, о котором шла речь, Стас в этом смысле готов не был.
   - С одной стороны тебе было бы полезно поиграть  в  эти  игры,  -  сказал
Василий, - с другой - ты себя раскроешь.
   - Кому?
   - Тем, кто за тобой охотится.
   - Что же мне, отказаться?
   Василий в сомнении почесал пальцем бровь.
   - Есть один вариант... но он очень опасен. По сути, если я  тебе  разрешу
участвовать в чемпионате, я тебя подставлю. Но с другой стороны можно  будет
попытаться вычислить...
   - Охотников! Я согласен, - быстро сказал Стас.
   - Не сомневаюсь. И все же мне надо все обдумать, прикинуть, сможем ли  мы
организовать подстраховку по уровню "элит". А пока не желаешь ли  поработать
в "лютом" бою?
   Стас кивнул: "лютым боем" назывался стиль русбоя, рассчитанный на уличные
драки, - и в то же мгновение Василий прыгнул к нему  от  стола,  без  всякой
подготовки, с трех метров намечая удар стопой в голову.
   Удар не прошел. Ответ Стаса - тоже. Они отскочили друг от друга  и  снова
бросились вперед, хорошо зная манеру боя противника.  В  "лютом  бою"  удары
наносились короткими сериями по  два-три  движения  в  уязвимые  места,  без
финтов и отвлекающих маневров, поэтому результат -  дерись  оба  в  толпе  -
проявился бы сразу, в этом же спарринге оба  бойца,  одинаковые  по  силе  и
гибкости, но разные по опыту и знанию приемов, лишь получили "свист ветра"
   - мгновенные толчки  воздуха,  говорящие  о  намерениях  каждого,  но  не
проходящие, как приемы, из-за  великолепного  чувства  дистанции  и  расчета
удара.
   В конце концов закончилась схватка  тем,  что  Василий  поймал  Стаса  на
отклонении от ложной атаки и локтем при повороте и смене позиции влепил  ему
в челюсть. Стас отлетел в угол комнаты, успев при этом уклониться от встречи
со стулом, и сказал с некоторым разочарованием и вызовом:
   - Я давно мог тебя "тукнуть"...
   Имелось в виду применение приемов из системы ТУК.
   - То-то и оно, - вздохнул Василий. - К сожалению, ты не  боец  арены,  на
татами судьи не поймут, что случилось, если ты усыпишь соперника.
   - Какая разница, каким образом я его сделаю? Продолжать схватку он же  не
сможет?
   Василий потер пальцем переносицу, снял со стены меч.
   - Может, ты и прав.  Но  помахать  рукаминогами,  показать  пару  болевых
контролей и  бросков  тебе  придется  -  для  зрителей.  Бери  свой  синоби,
поработаем пару минут.
   Стас взял свой меч, закрепленный на специальной подставке.
   Если японский меч катана, так называемый классический самурайский меч,  -
это настоящее произведение искусства, изящный изгиб лезвия и  красота  линий
которого приводят в священный трепет истинных ценителей,  то  меч  ниндзя  -
саноби-гатана или ниндзя-то гораздо проще по отделке и не  имеет  изгиба.  В
принципе он никогда и не был для ниндзя главным видом оружия, а лишь  служил
одним  из  инструментов,  помогающих  увеличить   естественные   возможности
человека. Тем не менее с  этим  мечом  можно  было  не  только  отрабатывать
базовые техники  кэндо,  учиться  владеть  приемами  боя,  изучать  принципы
владения мечом, но и участвовать в соревнованиях и защищать жизнь.
   Стас по настоянию дяди занимался фехтованием всего третий год, однако  за
это время успел постичь принципы владения мечом,  практикуемые  современными
кэндоистами:  принцип  сидзэн  -  естественность,  подразумевающий  владение
оружием с абсолютной непринужденностью и свободой, на уровне рефлекса, когда
боец не задумывается - как ему ответить или ударить; принцип инсин тонкэй  -
минимум усилий - максимум результата, который учит сражающегося побеждать не
силой и напором, а умением и знанием слабостей противника,  и  подразумевает
экономичность любых движений, строгую рациональность  и  точный  интуитивный
расчет; и принцип нагарэ - текучесть, основанный на змеиной  гибкости  тела,
плавности движений,  легком  переходе  от  одного  приема  к  другому  и  на
отшлифованной до совершенства базовой технике.
   Принципов боя на мечах существовало конечно больше, например, такие,  как
доай, озна