н  и  оказался  начальником  ГУБО
Медведем Михаилом Юрьевичем, а длинноволосый  -  его  заместителем  Зинченко
Николаем Афанасьевичем.
   Некоторое время все трое молчали, изучая друг друга.  В  глазах  Зинченко
мелькнуло разочарование, и Матвей улыбнулся в душе: редко кто угадывал в нем
профессионала, мастера шестой  категории  русбоя,  способного  справиться  с
любым, вооруженным до зубов, противником. Именно  контраст  между  "быть"  и
"казаться"  и  был  главным   его   преимуществом.   Как   говорил   Ивакин,
контрразведчик должен быть  еще  более  незаметным,  чем  разведчик,  но  по
физическим кондициям превосходить его.
   Начальник ГУБО смотрел на гостя иначе. Не без сомнений, но  с  интересом,
прикидывая,  соответствует   ли   данная   агенту   характеристика   первому
впечатлению. Перед ним на экране дисплея  светилась  страница  личного  дела
Матвея Соболева, где, в частности, было написано: "Идеалист.  Лишен  чувства
страха. Уверен в себе. Не  теряет  надежды  в  безнадежнейшей  ситуации.  Не
терпит контроля. Свободен от шаблонов мышления. Сдержан. Вынослив. Склонен к
риску. Чем сложнее проблема,  тем  смелее  действует.  Интуиция  развита  до
экстраспособностей. Любит смотреть на огонь и дождь".
   Ивакин, конечно, дал не полную информацию о  своем  человеке,  но  вполне
достаточную, чтобы его оценить.
   - Присаживайтесь, - кивнул на кресло в углу кабинета Зинченко. У него был
интеллигентный  баритон,  в  отличие   от   хрипловатого   баса   начальника
управления.
   Все трое уселись вокруг журнального столика с пепельницей. Начальник ГУБО
был одет в итальянский летний костюм песочного цвета  и  кросстуфли,  а  его
заместитель - в серо-коричневую пару: узкие брюки и рубашку  на  "молнии"  и
кроссовки "Адидас". Сам Матвей не одевался броско,  и  судить  по  одежде  о
работниках спецслужб не стоило.
   - Вас  поставили  в  известность  о  характере  работы?  -  задал  вопрос
начальник ГУБО.
   Матвей молча кивнул.
   - И все же я напомню основные узлы материала. За последние три  месяца  в
работе  управления  наметился  сбои:  произошло  четыре  крупных  провала  и
несколько  странных  эпизодов,   позволяющих   говорить   о   контроле   над
деятельностью управления. Есть подозрение, что  один  из  наших  сотрудников
довольно высокого ранга  работает  на  Купол.  Или  на  небезызвестную  всем
организацию "Стопкрим", которую  чаще  называют  "Чистилищем".  Хотелось  бы
выяснить,  кто  именно.  Кроме  того,  деятельность  "Чистилища"  на   грани
нарушения  закона.  Если  его  не   остановить,   может   произойти   нечто,
напоминающее  тотальное  истребление  инакомыслящих,  виновных  и  невинных.
Причем вину берется определять само "Чистилище", что приводит  к  абсолютной
узурпации власти, к тирании самосуда, суду Линча. - Медведь выжидающе глянул
на Соболева, но тот по-прежнему молчал.
   - Добавлю, что ситуация складывается чрезвычайная.  Если  цель  Купола  -
абсолютная власть - корыстна, то цель "Стопкрима" - всеобщая  справедливость
- благородна. Однако достичь ее  террором,  ликвидацией  скомпрометировавших
себя чиновников или мафиози невозможно, история знает подобные примеры.
   Матвей и на этот раз промолчал.
   - Ваша же цель, - продолжал начальник ГУБО, - в отношении  "Чистилища"  -
выйти на его  руководство,  определить  возможности,  связи,  планы,  методы
работы и сообщить нам. Мы  же  предадим  все  это  огласке,  дабы  и  другим
неповадно было. Помощь окажем любую, только попросите. О связи и  конкретных
шагах договоритесь с моим заместителем, которому я доверяю больше, чем себе.
Контактировать будете только с ним. На  расходы  для  оперативных  нужд  вам
выдадут десять "лимонов". Что касается оплаты ваших услуг, назовите сумму.
   Матвей поднял брови:
   - По закону Русакова, думающий получает меньше делающего,  а  делающий  -
меньше пользующегося. К какой категории вы относите меня?
   Руководители ГУБО переглянулись, Медведь хмуро улыбнулся:
   - Вы подходите под все три.
   - Вот и оцените сами. Я не  чистый  идеалист,  как  написано  обо  мне  в
рапорте,  просто  существуют  определенные  нравственные  нормы,  которые  я
уважаю. Конечно, живем мы в реальном мире,  где  профессионализм  не  всегда
оплачивается по достоинству, но хотелось бы все это изменить.
   - Ясно. Позиция вполне приемлема, мы договоримся.  -  Медведь  глянул  на
зама:
   - Николай Афанасьевич, ознакомьте его с подробностями дела. Будьте  добры
предоставить любую дополнительную информацию по  требованию,  независимо  от
грифов секретности.
   Зинченко кивнул.
   Начальник ГУБО еще раз прошелся взглядом по  фигуре  Матвея,  попрощался,
собираясь уйти, но Матвей его остановил.
   - Хочу все же предупредить. О моем участии в работе управления  никто  не
должен знать, кроме вас. В  случае  утечки  информации  я  буду  знать,  что
виноваты вы оба.
   Зинченко с иронией глянул на Медведя. Начальник ГУБО хмыкнул.
   - И что тогда?
   - Я выйду из игры, уничтожив источник утечки.
   Слова Матвея произвели впечатление, только не то, какое он ждал. Впрочем,
ему было на это наплевать.
   - Вы не переоцениваете себя? - мягко спросил Зинченко.
   - Боюсь, это вы недооцениваете меня. Вы оба мне симпатичны, и  я  надеюсь
на хороший контакт. Теперь к делу.
   Руководители Управления обменялись взглядами, и Медведь ушел,  не  сказав
больше ни слова.
   Через сорок минут контору "малого  предприятия"  покинул  и  Соболев.  Он
узнал достаточно,  чтобы  начать  действовать.  Интуиция  подсказывала,  что
работа  с  "губошлепами"  окажется  непредсказуемой  по  результатам,   зато
интересной: светил выход на высшие  эшелоны  власти,  защищенные  многими  и
многими хитроумными службами и комбинациями юридически безупречных  поправок
к  законодательству  Плюс   прибранная   к   рукам   прокурорская   рать   и
исполнительная власть. Плюс развитый кретинизм толпы, которой можно скормить
любую ложь и которая терпит и любит  тиранов  больше,  чем  умных  и  добрых
руководителей.
   Отвратительное время и отвратительная правда об  этом  времени,  вспомнил
Матвей слова отца. В чем-то старик был прав, хотя жил в  иные  времена  и  в
иных условиях.

ПУНКТИР РАЗГОНА

   В два часа Матвей оставил машину на  Ломоносове  ком  проспекте  напротив
филфака МГУ и отправился искать  Кристину.  Он  не  договаривался  с  ней  о
встрече, но найти ее не составило труда - первокурсники деятельно готовились
к экзаменам все вместе, продолжая занятия и консультации  Кристина  Олеговна
Сумарокова проходила по спискам третьей группы.  Матвей  отыскал  аудиторию,
где занималась означенная группа, и приоткрыл дверь.
   Видимо, преподаватель ушел или еще  не  приходил,  потому  что  студенты,
человек десять юношей и столько же девушек, оживленно вели  дискуссию.  Речь
шла о вкладе диссидентов, русских писателей за границей, в мировую культуру.
Больше и красноречивее всех говорил красивый  смуглолицый  парень  с  шапкой
курчавых волос, но спорили с ним только девушки, парни предпочитали  бросать
реплики и апеллировать к девушкам. Кристина в  споре  не  участвовала,  хотя
курчавый довольно часто к ней обращался, как бы приглашая  присоединиться  к
его мнению. Заметив Матвея, она вскочила и выбежала в  коридор,  не  обращая
внимания на возглас подружки: "Крис, ты  куда?"  -  и  на  взгляд  курчавого
оратора. Встречи она не ожидала  и  явно  обрадовалась.  У  Матвея  дрогнуло
сердце: к  своему  удивлению,  он  обрадовался  не  меньше,  обнаружив,  что
соскучился по девушке. Обтягивающие джинсы и футболка  подчеркивали  изящную
фигуру девушки, и смотреть на нее было одно удовольствие, если бы не взгляды
разгуливающих по коридору ребят. Из аудитории  выглянул  тот  самый  смуглый
парень, оглядел Матвея, кивнул девушке:
   - Крис, не забыла, что мы вечером идем в кафешку?
   - Я не сказала "да", милорд,  -  оглянулась  Кристина.  -  Скорее  всего,
пойдете без меня.
   - Ну, мы еще обсудим эгот вопрос. - Парень глянул в глубь коридора:
   - Вон Скунс идет, закругляйся.
   Девушка фыркнула, посмотрела на Матвея, не успевшего сказать ни слова.
   - Не хочешь пойти с нами в кафе? Впрочем, вижу - не хочешь.  Тогда  давай
сходим куда-нибудь еще. Если,  конечно,  у  тебя  есть  время,  -  деликатно
добавила она.
   Матвей улыбнулся, вызвав ответную улыбку девушки.
   - Когда вы заканчиваете?
   - В шесть, но я могу и сбежать.
   - Подъеду к шести, жди, у меня кое-какие дела. Ты ведь в ДАСе <ДАС -  дом
аспиранта и студента, общежитие МГУ.> живешь? Как устроилась?
   - Отлично, и  девочки  в  комнате  хорошие.  -  Кристина  принахмурилась,
вспомнив что-то, но тут же ее лицо разгладилось:
   - В принципе, мы можем посидеть в кофейне и в ДАСе.
   - Потом обговорим. Беги, действительно Скунс идет.
   Кристина оглянулась на входящего в  аудиторию  преподавателя  английского
языка - Матвей знал его - и скривила губки:
   - Девочкам  он  нравится,  а  мне  нет.  Смотрит,  как..,  паук,  и  губы
слюнявые.., и взгляд липкий. Поневоле вспомнишь Хайяма.
   - Что именно?
   - Ну, он говорил, что учиться необязательно.
   Матвей кивнул и процитировал:

   Так как истина вечно уходит из рук
   Не пытайся понять непонятное, друг.
   Чашу в руки бери, оставайся невеждой,
   Нету смысла, поверь, в изученье наук.

   Кристина засмеялась:
   - Я Омарчика тоже читаю и  люблю,  вечером  чего-нибудь  процитирую,  под
настроение.
   - Чао, - подтолкнул девушку к аудитории Матвей и не оглядываясь  пошел  к
лестнице. Ее взгляд он чувствовал всей спиной, но  не  обернулся,  чтобы  не
смазать впечатление, пока не хлопнула дверь. И сразу  же  увидел  в  тупичке
возле туалета парня в белом, Тараса, которого  он  "отбил"  у  налетчиков  в
собственном доме.
   - А говорят, гора с горой не сходятся, - сказал  тот  с  легкой  улыбкой,
выступая вперед. У Матвея вдруг появилось ощущение, что парень этот  намного
старше, чем кажется. В глазах его, глубоких, словно бездонные колодцы, стыло
бесконечное знание. Он все видел, знал и умел, как столетний патриарх,  хотя
на вид ему можно было дать лет двадцать семь - двадцать восемь, не больше.
   - Как вы меня вычислили? - тихо  спросил  Матвей,  напрягаясь.  Появилось
чувство, будто его ощупывают  изнутри.  -  Вряд  ли  эта  повторная  встреча
случайна.
   - Реакция ганфайтера, - погасил улыбку Тарас.  -  Пойдемте  поговорим,  у
меня есть ключ от пустой аудитории, там нас никто не побеспокоит. - Он пошел
вперед не оглядываясь, уверенный, что собеседник последует за ним.
   Матвей расслабился, не чувствуя опасности, сказал в удаляющуюся спину:
   - Здесь разговора не получится. У меня машина, поехали в  Центр.  Я  знаю
хорошее кафе на Маросейке.
   Через полчаса они уже  сидели  в  уютном  кафе,  где  каждый  столик  был
отгорожен от другого решеткой из бамбука, увитой плющом, и  где  можно  было
говорить спокойно, под тихую музыку, не опасаясь подслушивания.
   Матвей заказал себе то же, что и собеседник, - салат, грибной  суп,  филе
трески, запеченное в тесте, кофе. Однако ел, не чувствуя вкуса: он не  любил
играть по чужим правилам. Еще раз, более внимательно, оглядел  сотрапезника,
отметил гибкость и скупую точность движений,  тихую  скрытую  силу  и  снова
поразился изменчивости лица, дышавшего внутренним, глубоким и  всепонимающим
покоем, человек этот знал и видел так много, что  становилось  не  по  себе.
Возраст его угадать было невозможно. Ему могло быть и двадцать семь,  и  сто
двадцать семь лет, и при мысли об этом  -  вдруг  правда?!  -  Матвея  мороз
продрал по коже, хотя он и не выдал своих чувств, понимая, что Горшин  видит
его переживания. И все же Матвей отметил кое-что ранее неизвестное в  облике
нового приятеля, вернее, в той волне эмоций, которую он излучал нет-нет да и
вспыхивали в ней искры тоски и горечи. При всем своем опыте, силе  и  знании
человек этот не был счастлив, пряча в глубинах души неведомую боль.
   В  продолжении  всего  разговора  Матвей  чувствовал  себя   скованно   и
напряженно, как никогда. Впервые в жизни ему встретился  человек,  способный
читать его мысли, как книгу, вычисливший траекторию его движения и даже суть
задания, о котором  должны  были  знать  лишь  трое.  Иногда  ему  удавалось
отстраниться  от  цепкого  взгляда  Тараса,  выскользнуть  из  пальцев   его
психофизического ощупывания,  и  тогда  у  собеседника  в  глазах  появлялся
интерес и уважение.
   - Предлагаю сразу расставить точки над "i", - предложил он, заказав  кофе
и бутерброды. - Я работаю на "Чистилище". Стоит расшифровывать?
   - Не стоит, - остался спокойным Матвей. Чего-то подобного он и ожидал,  а
главное, поверил Горшину сразу.
   - Вы  хорошо  воспринимаете  неожиданности,  -  похвалил  его  Тарас,  не
дождавшись продолжения; оба неторопливо принялись пить  кофе.  -  Только  не
вздумайте задерживать меня. - В глазах Горшина мелькнул и пропал насмешливый
огонек. - Даже с  вашей  подготовкой  это  не  удастся.  А  то,  смотрю,  вы
подумываете над этим.
   Матвей,  действительно  прикидывающий   варианты   захвата   собеседника,
помедлив, кивнул.
   - В этом пока нет необходимости.
   - Мне нравится это  ваше  "пока".  Итак,  продолжим.  Кстати,  вы  хорошо
закрываетесь, я имею в виду мысленный блок. В  роду  экстрасенсов  не  было?
Отца-колдуна, например, бабки-ведьмы?
   - Родителей вообще не имел, -  пошутил  Матвей.  -  Не  знаю,  о  чем  вы
говорите.
   - Значит, способности врожденные. Надо  же,  человек  владеет  адаптивной
психофизической защитой и не является членом Круга. Парадокс. Но об этом  мы
еще поговорим. Я знаю, кто вы. Ганфайтер, так? Еще таких, как  вы,  называют
волкодавами, суперами, дангерами, перехватчиками. То есть  вы  работаете  на
военную контрразведку "Смерш-2".
   Матвей с трудом удержался, чтобы не  вскрикнуть,  с  еще  большим  трудом
проглотил кусок бутерброда, но от ненужных движений  воздержался.  Хотя  это
был явный провал. Но если в обычных условиях  Соболев  чувствовал  засаду  и
начинал схватку первым, что давало ему шанс выйти сухим из воды, то в данном
случае удар был нанесен слишком уж неожиданно.  Реагировать  на  случившееся
надо было иначе.
   Тарас, наблюдавший за ним, кивнул.
   - Правильно. Открытый бой - это в большинстве случаев  паника,  бой  надо
выиграть еще до его начала. Аксиома разведки, но она и  для  нас  применима.
Успокойтесь, утечки информации не произошло,  просто  я..,  скажем  так:  не
совсем обычный человек и могу читать...
   - Мысли? Телепат, что ли?
   - Не мысли, но состояние психики,  и  не  телепат,  а  эзотерик,  человек
Круга. Думаю, вы догадываетесь, о чем речь. Но об этом разговор впереди.
   - Почему не сейчас? Я не спешу. К тому же весьма интересно, каким образом
вы меня вычислили, не будучи в штате моей конторы. В случайности я не верю.
   - И правильно  делаете.  Хотя,  с  другой  стороны,  случайность  -  тоже
результат каких-то скрытых от нас процессов. Как говорил один мой  знакомый,
случайность - внезапно проявившаяся неизбежность. Существуют  закономерности
бытия, которых  нормальные  люди  не  видят,  а  замечают  лишь  их  крайние
проявления, да и то не часто. Например:  почему  всегда  идет  дождь,  когда
обнаженная женщина выходит на крыльцо при полной луне?
   - М-м... - промычал Матвей
   Тарас засмеялся, обнажив белые зубы.
   - А ведь это закон. Я убедился за многие сотни  лет,  но  основан  он  на
такой математике, которая вряд ли когда-нибудь станет известна людям.
   Кофе допили в молчании. Матвей размышлял  о  словах  Тараса:  "За  многие
сотни лет", а Горшин ушел в свои мысли. Потом  Соболев,  вспомнив  девиз  об
умных и слабоумных на двери явки ГУБО, сказал:
   - Чего вы хотите?
   - Вы уже поняли: я хочу, чтобы вы работали с нами.
   - На "Стопкрим"?  -  Матвей  задал  вопрос  машинально,  подумав  не  без
удивления, что собеседник, очевидно,  не  знает,  какое  именно  задание  он
получил от командования ГУБО. Удача пришла именно с той стороны, откуда он и
не ждал,  и  так  быстро,  что  сама  собой  родилась  вера  в  божественное
провидение.
   - Если предложение слишком неожиданно, мы подождем. Если  неприемлемо,  я
буду жалеть, что вы не с нами.
   - Не знаю. Нужно подумать, все взвесить. И кое-что узнать о вас.  Скажем,
цели, сверхзадачу "Чистилища".
   -  Наша  цель  -  уничтожение  преступности  как   института.   Если   вы
действительно имеете в виду сверхзадачу, "Стопкрим" задуман как  бумеранг  в
ответ на возведенную в ранг негласного  закона  вседозволенность  чиновников
вообще и властных структур в  частности.  Государственных,  коррумпированных
сверху донизу, или теневых, мафиозных - не имеет значения.
   - Звучит красиво. - Матвей позволил себе усмехнуться. - Этакий  центр  по
нравственному воспитанию чиновников.., с помощью пули и кинжала.
   Тарас оставался невозмутимым.
   - Мы не видим иного пути. Те, кому объявил войну "Стопкрим", давно уже не
люди, а человекоподобные монстры с  извращенной  моралью.  У  англичан  есть
пословица: если правила игры не позволяют выигрывать, английские джентльмены
меняют правила <Гарольд Джозеф Ласки (1893 - 1950),  английский  социолог.>.
Увещевания и призывы к совести монстров явно не  помогают,  и  мы  вынуждены
играть по более жестким правилам.
   - Существует еще одна поговорка, -  медленно  проговорил  Матвей,  -  для
других мы создаем правила, для  себя  -  исключения.  Как  в  данном  случае
сделали вы, присвоив себе право судить и карать.
   - Мы не видим иного пути, - повторил  Тарас  тихо.  -  Действия  негодяев
требуют адекватного ответа. Откройте нам глаза, сообщите  методы,  столь  же
действенные, как наш, но не опирающиеся на террор и насилие, и мы пойдем  за
вами.
   Матвей молчал, разглядывая цветочный узор на  тарелке.  Когда  он  поднял
глаза, Тараса рядом не было. Он исчез  бесшумно,  как  привидение.  Впрочем,
Матвей не особенно удивлялся, он чувствовал, что разговор не  окончен.  Одно
только мучило: очень хотелось выяснить секрет Горшина,  эзотерика,  человека
Круга, способного исчезать, подобно бесплотному духу. Да  и  узнать  заодно,
что такое Круг в натуре. У Успенского Внутренний круг описан,  так  сказать,
теоретически, а тут он, похоже, реализован на практике и  столь  же  реален,
как мафия.
   Пообедав, Матвей позвонил из автомата по "четырем  нулям",  сообщил,  что
"ключ скоро будет готов", и отправился домой, где до пяти часов  регулировал
персональный комп с радиовыходом на  компьютерную  сеть  Федеральной  службы
контрразведки. Убедившись, что коды подключения действуют, Соболев дал компу
задание найти в  памяти  всех  подконтрольных  КР-сетей  сведения  о  Тарасе
Горшине и поспешил к филфаку на машине Ильи, даже не подумав уведомить его о
своем решении оставить авто у себя.
   Кристина появилась с группой сокурсников, раскрасневшаяся, юная,  свежая,
удивительно милая, с трудом отбилась от желающих сопровождать  ее  "хоть  на
край света" и подбежала к Матвею, который ждал ее  на  скамейке  под  липой.
Взгляды, которыми их  проводили  ребята  из  группы  Кристины,  были  весьма
красноречивы, и Матвей решил больше не "засвечиваться" перед этой компанией,
обладавшей хорошей молодой и ревнивой памятью. Он знал,  чем  может  грозить
ганфайтеру-перехватчику случайная встреча с нежелательными знакомыми,  не  в
смысле страха за собственную шкуру, а в смысле срыва  даже  особо  тщательно
разработанной операции. Не отреагировал он и на громко высказанное им  вслед
пожелание курчавого Ромео - Жоржа "не гулять допоздна,  а  то  всякое  может
случиться".
   - Ну и студенты пошли, - улыбнулся Матвей,  распахивая  дверцу  машины  и
усаживая девушку. - В мое время филологи были поинтеллигентней.
   - Чем сосуд заполнен, то из него и льется, - засмеялась Кристина - Он сын
какой-то шишки  из  Федерального  собрания,  вот  и  считает,  что  ему  все
дозволено. Лезет и лезет с предложениям