разговаривал на ?ты?, даже с директором.
   Елисей Юрьевич отступил.
   - Заходи.
   - Я ехал мимо и решил заглянуть. Есть пара вопросов, которые хотелось  бы
прояснить. Ах да, извини, - спохватился полковник.  -  Прими  мои  искренние
соболезнования по поводу гибели твоей  жены.  Елисей  Юрьевич  кивнул,  сжав
зубы, усадил гостя на диван в гостиной, принес чашки, чайник, сахар и лимон.
   - Бутерброды, сыр?
   -  Не  надо,  я  с  лимончиком  тепленького  хлебну.  Дрянь  погода!   Не
апрельская. Обещали  потепление,  а  температура  выше  восьми  градусов  не
поднимается.
   Они поднесли чашки к губам, отпили по глотку.
   - Плохо выглядишь, - равнодушно сказал Гольдин. Он был небольшого  роста,
но плотный, осанистый, круглоголовый, с залысинами, с умным взглядом  черных
глаз. - Взял бы недельку-другую для отдыха.
   - Я подумаю, спасибо за заботу. Что за вопросы ты хотел прояснить?
   - Их всего два. - Полковник отпил полчашки чая, посмотрел сквозь  нее  на
свет и поставил. - Первый: откуда у тебя сведения по Жмутенко? В  штабе  его
знают как хорошего специалиста и честного офицера.
   - Я видел его в компании с Гелаевым. - Елисей Юрьевич  не  стал  говорить
всей правды и вмешивать в это дело Горшина.
   - Где?
   - В Грозном, в развалинах тракторного завода, откуда начинается подземный
ход к базе Гелаева.
   - По  нашим  сведениям,  полевой  командир  Ге-лаев  погиб  при  странных
обстоятельствах.
   Смирнов выдержал острый взгляд собеседника, невозмутимо пожал плечами.
   - Надеюсь, мое сочувствие не требуется?
   - Извини, я понимаю, у тебя такое горе, а я снова ворошу прошлое. Но  это
моя работа, Елисей, я и рад бы тебя не трогать,  да  не  могу.  Хотелось  бы
выяснить, откуда идет утечка информации. В твою встречу с Гелаевым, я имею в
виду контакты Жмутенко и Гелаева, - я не верю, но  откуда-то  ты  знаешь  об
этом?
   - Как тебя понимать? - насторожился Елисей Юрьевич.
   Гольдин усмехнулся.
   - Как говорил Оскар Уайльд: ?Я живу в постоянном страхе, что меня  поймут
правильно?. Дело в том, дорогой коллега, что подполковник Жмутенко  работает
на нашу контрразведку и никак не мог быть связан с Гелаевым.
   - Значит, я видел не его, - сухо сказал Елисей Юрьевич.
   - Тогда кого?
   - Это допрос? - еще холоднее спросил Смирнов.
   - Ни в коей мере, - запротестовал Гольдин, выставляя перед собой  ладони.
- Но ради выяснения обстоятельств дела эти вопросы надо решать немедленно. Я
их только озвучил, а главное заинтересованное лицо  -  начальник  Управления
?Т? генерал  Молчанов.  Он  сейчас  у  себя,  поехали  к  нему,  побеседуем,
поспорим, а? Как говорится, в спорах рождается истина.
   - Это заблуждение. В споре истина не рождается, а познается, проясняется,
рождается же она помимо спора.
   - Ну все равно, поехали. Заодно и пообедаем, твой чай не спасет  меня  от
голода.
   - Хорошо, поехали, -  подумав,  согласился  Елисей  Юрьевич,  отказавшись
решать в уме загадки службы гостя. - Я  и  сам  хотел  попасть  на  прием  к
Молчанову. Только придется завернуть на бензоколонку, У меня бензин почти на
нуле.
   - Поедем на служебной ?Волге?, я ее не отпустил. Она же  тебя  и  обратно
отвезет.
   Елисей  Юрьевич  кивнул,  не  обнаружив  подвоха.   Вернулось   тоскливое
настроение ненужности и равнодушия. Ни одна беседа с  начальством,  ни  одна
операция контрразведки не могла воскресить Веру и маму,  остальное  было  не
главным.
   - И вообще, мы  можем  пообедать  в  Думе,  -  продолжал  развивать  тему
Гольдин, пока они спускались во  двор  дома.  -  Я  предпочитаю  депутатскую
кухню, а не нашу: и выбор больше, и дешевле.
   - Я не хочу, - буркнул Елисей Юрьевич. - Могу подождать в машине.
   - Зачем же, тогда поедем к нам, я потерплю.
   Они вышли во двор, где среди подержанных  иномарок  и  потрепанных  ?Лад?
стояла черная ?Волга? с флажком на капоте. Гольдин направился к ней,  заводя
разговор о преимуществах  депутатского  положения  по  сравнению  со  своим.
Елисей Юрьевич слушал вполуха, находясь в зыбком равновесии яви  и  небытия.
Снова накатило глухое состояние одиночества и тоски, захотелось  скрыться  с
людских глаз, никого не видеть и ни с кем не разговаривать. Потом сквозь эту
глухую стеку пробился тоненький голосок тревоги, и  Смирнов  очнулся,  чтобы
оценить подсказку интуиции. Однако  сделать  практически  ничего  не  успел,
только сообразил, что его ждали.
   До  машины  Гольдина  оставалось  всего  с  десяток  шагов,  когда  вдруг
распахнулись  дверцы  стоящего   неподалеку   микрофургона   ?Баргузин?,   и
показавшийся в проеме человек в черном комбинезоне и в маске  дал  в  Елисея
Юрьевича очередь из пистолета-пулемета с насадкой бесшумного боя.
   Очередь легла точно в одно место - в  грудь  Смирнова.  Если  бы  стрелок
направил ее в голову, Елисей Юрьевич был бы уже мертв,  но  убивать  его  не
хотели, во всяком случае, сразу. И хотя он  среагировал,  превращая  тело  в
подобие ?телесных лат?,  однако  не  так  быстро,  как  требовалось,  и  две
неотраженные пули поразили легкие и сердце
   Тем не менее он, наверное, смог бы справиться с засадой,  имеющей  только
огнестрельное  оружие,  и  уйти,  чтобы  в  укромном  месте  залечить  раны,
смертельные для любого другого человека. Но  засада  была  подготовлена  для
захвата именно такого мастера, как  он,  с  учетом  всех  его  возможностей.
Микроавтобус был изнутри заэкранирован, что  не  позволило  Елисею  Юрьевичу
вовремя услышать голос сторожевой системы. Да и момент был выбран подходящий
- когда он находился в угнетенном состоянии и не ждал нападения. Поэтом  оно
и увенчалось успехом.
   Когда Елисей Юрьевич остановил сердце, переходя  на  резервную  клеточную
биоэнергетику, усилием воли попытался ускориться, ему вдруг показалось,  что
на голову упала массивная бетонная плита. Покачнувшись, он оглянулся, увидел
в руке Гольдина пистолет с необычайно толстым дулом, и все  понял.  Это  был
гипногенератор ?удав?, или в просторечии ?глушак?.
   Затем наступила темнота...
   Он уже не видел, как его быстро и умело перенесли  в  фургон,  человек  в
голубоватом халате сделал ему  укол,  подключил  к  аппарату  искусственного
кровообращения и нацепил кислородную маску. ?Баргузин?  с  воем  понесся  по
улицам, игнорируя светофоры,  и  через  полчаса  доставил  тело  Смирнова  к
двухэтажному белому домику с узорчатой металлической оградой, расположенному
на тихой улочке в районе аэровокзала.
   Очнулся Елисей Юрьевич через  двое  суток  на  специальном  хирургическом
столе, привязанный к нему за руки и за  ноги.  Долго  приходил  в  себя,  то
погружаясь в темноту, то всплывая, прислушиваясь к пространству вокруг и  не
понимая, почему он не может двинуться с места. В  глазах  жгло,  будто  туда
насыпали песку, грудь давил горячий камень,  дышать  было  больно,  в  руках
торчали гвозди, а мышцы, казалось, отсутствовали вовсе.
   Кто-то появился в поле зрения.
   Елисей Юрьевич напрягся, чуть не застонал от рези в  глазах,  но  все  же
сумел разглядеть человека в голубом  халате  и  шапочке.  С  трудом  ворочая
языком, прошептал:
   - Где я?..
   - Надо же, очнулся! - хмыкнул человек в халате; вероятно, он был  врачом.
- Зря я сомневался. У него шесть пуль в теле, из них две в сердце и  легких,
человек получил фрустирующий шоковый импульс и не загнулся! Никогда ни с чем
подобным не сталкивался!
   - Я предупреждал,  -  раздался  чей-то  знакомый  голос.  -  Он  способен
перенести и не такое. Во всяком случае,  пули  для  него  не  страшны,  даже
разрывные, разве что если попасть в голову.
   - Мы удалили две из сердца и легких, остальные вышли сами.
   - Держите язык за зубами, доктор,  и  поменьше  удивляйтесь.  Вам  платят
деньги не за это.
   У стола  сформировалась  более  темная  человеческая  фигура,  на  Елисея
Юрьевича глянули знакомые насмешливо-самоуверенные глаза.
   - Ди... ма... - прошептал он.
   - С прибытием в ?чистилище?, учитель, - усмехнулся бывший ученик. -  Даже
обидно, честное слово, что вас так легко удалось взять.
   - За... чем?..
   - Это вам скажет босс, вы ему зачем-то нужны.
   На мой взгляд, вас нужно было просто ликвидировать, уж  очень  вы  шустры
для  своих  шестидесяти  с  хвостиком.  Но  приказ  есть   приказ.   Лежите,
поправляйтесь, да не вздумайте бежать, охране приказано стрелять  в  голову.
Скоро вас навестит главный, он и решит вашу судьбу.
   Силуэт Дмитрия отдалился, голос стал тонким, ушел в шумы и гулы в ушах.
   Елисей Юрьевич почувствовал головокружение и погрузился  в  серую  бездну
небытия...
   Повторно он пришел в  себя  на  следующий  день,  почувствовав  укол,  от
которого по жилам потек жидкий огонь. Он застонал, дернулся,  открыл  глаза,
пытаясь заблокировать ощущения, и это ему удалось, ?огонь? перестал течь  по
сосудам, серый туман отступил, и Елисей Юрьевич ощутил себя лежащим в той же
позе - крестом - на том же столе. Руки и ноги, и даже шея,  были  прихвачены
мягкими скобами к столу так, что двигаться он  не  мог.  Над  столом  висело
многосегметное зеркало, в нем отражалось чье-то худое, бледное, в синяках  и
царапинах, со шрамами и нашлепками бинтов  тело.  Елисей  Юрьевич  не  сразу
сообразил, что  это  тело  принадлежит  ему.  Однако  больше  всего  ему  не
понравились не раны  и  не  удерживающие  браслеты,  а  сложное  устройство,
похожее на шлем с двумя десятками торчащих из него штырей,  в  которое  была
погружена его голова. Точнее - череп. Только теперь  Елисей  Юрьевич  понял,
что он наголо обрит.
   Он пошевелился, и тотчас же послышались шаги, над ним склонилось  смуглое
усатое лицо. Через  некоторое  время  послышались  голоса,  шаги  нескольких
человек, позвякивание, шуршание,  и  в  помещении  появилась  группа  людей,
сопровождающих инвалидную коляску сложной формы. Полулежащий в  ней  человек
показался Елисею Юрьевичу знакомым.
   Он напряг память и вспомнил. Это был Эдмонд Анатольевич Рыжайс, глава РЭК
- самой крутой в России энергетической компании.
   - Георгий Георгиевич... - проговорил Елисей Юрьевич глухо.
   Инвалид в коляске,  огромный,  рыхлый,  рыжеволосый,  с  отекшим  красным
лицом,  страшный  и  вместе  с  тем  ощутимо  сильный,  растянул  в   улыбке
бледно-серые губы.
   - Поздравляю, мастер, мозги у вас еще работают. Это хорошо.  От  трупа  и
шизофреника пользы не было бы никакой, а так у  нас  есть  шанс  уточнить  с
вашей помощью кое-какие детали плана войны с Монархом Тьмы Ведь  такой  план
подготовлен, не так ли?
   - Бред! - выговорил Елисей Юрьевич. - Война с Монархом бессмысленна...
   - Ну, может, я не так выразился. Пусть будет не война, а  противостояние,
однако же борьба с эмиссаром Монарха на воинском уровне Круга вами  ведется,
не так ли? К примеру, с Конкере. А это  меня  тревожит,  так  как  в  данный
момент я не только президент ?Купола?, о чем вы знаете, но и Конкере.  Итак,
уважаемый полковник, вы проиграли. С большим трудом,  кружным  путем,  через
смерть ваших близких - цель стоила любых средств - мы вас все же достал и.
   -  Ему  помогал  ученик,  -  сказал  один   из   сопровождающих   Эдмонда
Анатольевича,  в  котором  Елисей  Юрьевич  узнал   заместителя   начальника
Управления ?Т? ФСБ Генриха Ельшина. - Если бы не он, мы бы взяли  полковника
еще в Чечне.
   - Об ученике мы еще поговорим, - дернул щекой президент  ?Купола?.  -  Он
мне тоже нужен живым.
   - Зачем? - спросил Елисей Юрьевич, покрываясь от слабости липким потом.
   - Он такой же носитель эзотерической информации о метаязыке, как и вы.  К
нашему удовлетворению, это очень редкое явление среди людей. Если бы  таких,
как вы, было  много,  нам  пришлось  бы  свернуть  программу  маргинализации
человечества. Так вот... о чем это  я?..  Ах  да...  мы  захватим  и  вашего
ученика, выясним, что он знает, и... отпустим, естественно.
   В свите, окружившей Рыжайса, послышались смешки.
   - Отпустим, отпустим, - проворчал президент ?Купола? с бледной улыбкой. -
Если только он не согласится работать с нами. Тем более что после  бесед  он
станет абсолютно безопасен.
   - Не трогайте его... он почти ничего не знает?
   - Э-э, господин эксперт, - президент ?Купола?  покачал  пальчиком,  -  не
лгите. Лгать можно только любимой женщине  и  полицейскому,  всем  остальным
нужно говорить правду, как говорил один актер. Горшин - Посвященный седьмого
уровня, а мы с вами прекрасно знаем, что иерархи Kpyгa  зря  никого  в  свою
организацию не принимают. Итак, предлагаю вам  добровольное  сотрудничество,
мастер. Первый и последний раз. Я своих предложений дважды не повторяю.
   Елисей Юрьевич закрыл глаза,  с  пронзительной  ясностью  осознавая,  что
выхода нет. Сосредоточился и жестоким усилием воли взорвал раненое сердце.
   В голову хлынула боль и тьма...
   Он не увидел, как вокруг него началась суета, медики мгновенно развернули
реанимационную камеру, бросились присоединять  к  нему  датчики  и  провода,
подключили искусственные легкие и пульсатор крови.
   -  Сердце  удалите  вообще,  -  приказал   взбешенный   неудачей   Эдмонд
Анатольевич. - Посидит на аппарате какое-то  время.  Когда  придет  в  себя,
начинайте сканирование. Если  будет  сопротивляться,  блокируйте  пси-сферу,
вызовите меня. Поехали.
   Два дюжих телохранителя, выполнявшие одновременно и роль  слуг,  покатили
коляску к выходу. У стола с телом Смирнова остались двое, Ельшин и Дмитрий.
   - От него мы ничего не добьемся, - сказал Дмитрий, кивая на учителя. - Он
адепт ?живы?.
   - Почему ты не адепт ?живы??! - окрысился Генрих  Герхардович.  -  Ты  же
учился у него пятнадцать лет! А знаешь только, как убивать!
   - ?Наваждение? - часть ?живы?...
   - Но не сама ?жива?! Нам  нужна  ее  база  -  метабой!  -  Ельшин  слегка
успокоился, вытер уголки рта платком. - Найди этого  смирновского  птенца  -
Горшина, пора браться за него всерьез.
   - Зачем его искать? - пренебрежительно пожал плечами Дмитрий.  -  Объявим
по телевидению об исчезновении учителя или  о  болезни,  ученик  сам  к  нам
придет.
   Ельшин  некоторое  время  смотрел  на  телохранителя   мутными   глазами,
усмехнулся, похлопал его по плечу и  поспешил  за  боссом  ?Купола?.  Уже  в
коридоре он объявил о своем решении:
   - Найдите его, пошлите за ним группу, где бы он ни был. Мне он нужен  уже
завтра.
   Дмитрий оглянулся на тело учителя, проворчал:
   - Охота было напрягаться...
   - Идем, - донесся голос Ельшина.
   - До встречи в аду, учитель, -  сказал  Дмитрий,  направляясь  следом  за
начальником.
 
Глава 21 
ЧЕРНОЕ МОРЕ, БЕЛЫЙ ПАРОХОД 
 
   Дождливая погода не помешала самолету  вылететь  в  Сочи  по  расписанию.
Семнадцатого апреля в  двенадцать  часов  дня  он  приземлился  в  аэропорту
Адлера, где сияло солнце и температура днем не опускалась ниже плюс двадцати
градусов. Еще через  полтора  часа  Тарас  и  Тоня,  ошеломленная  переменой
обстановки, прибыли в порт, где их  ждал  четырехпалубный  красавец-теплоход
?Айвазовский?.
   Тарас  только  внешне  казался  беззаботным  и  веселым,  подшучивал  над
спутницей, впервые летевшей на море первым классом, ухаживал за ней,  травил
анекдоты и рассказывал всякие интересные истории, однако на самом  деле  был
предельно собран и зорок; отмечая не только движение подозрительных лиц,  на
поверку оказывающихся случайными прохожими,  но  и  пульсации  биополей,  по
которым можно было оценить приближение опасности. К счастью, никто  за  ними
не следил ни в Москве, ни во время полета  в  Сочи,  и  в  конце  концов  он
поверил, что  сумел  оторваться  от  следящих  систем  ?Купола?,  которые  и
организовали, по его  мнению,  операцию  с  минированием  дома.  В  душе  он
пообещал  после  отпуска  разобраться  с  этим  делом  и  примерно  наказать
исполнителей  и  заказчиков,  чтобы  в  следующий  раз  им  неповадно   было
устраивать на него охоту.
   Посадка на борт теплохода прошла гладко,  они  устроились  в  двухместной
каюте на второй палубе и весь вечер просидели на корме у  бара,  как  и  два
десятка других путешественников, любуясь  морем,  небом,  солнцем,  закатом,
чайками и теплоходом. Тоня наконец пришла в себя, чаще улыбалась, и, если бы
не воспоминания о погибших отце и маме, была бы, наверное, на  седьмом  небе
от счастья.
   За их столик подсела средних лет  пара,  они  познакомились,  и  мужчина,
назвавшийся Юрой,  рассказал  им  свою  историю  ?нового  русского  фермера,
раскулаченного властью?.
   В принципе, история была типичной для сотен таких же  фермеров,  попавших
под  давление  обстоятельств,  к  которым   позднее   присоединились   -   к
обстоятельствам,  разумеется,  -  бандиты   и   государственные   чиновничьи
структуры, действующие не в пример жестче.
   Юрий  Алексеевич  Кулагин  открыл  свое  дело  в  селе  Катынь-Покровское
Смоленской губернии еще в тысяча девятьсот девяносто первом году, а закрыл в
две тысячи первом, ровно через десять лет.
   - Никаких моральных сил не осталось терпеть этот беспредел! - заявил он с
усмешкой, одну за другой опорожняя кружки с пивом. - Вы не смотрите, что я с
виду здоровый, могу кулаком быка зашибить, а вот поди ж ты, не выдержал.
   - Я давно советовала ему уехать в город или хотя бы в другую  область,  -
добавила жена Юрия, Валя, такая же крупная, мягкая, улыбчивая. - Так  он  же
упрямый: бати мой не сдавался и я не буду!
   - Сдался! - махнул ручищей Юрий. - Десять лет коту  под  хвост!  Кто  еще
сейчас мало-мальски держится, так это фермеры-животноводы. А я сделал ставку
на зерно, ошибочка вышла, никому оно, как выяснилось, не требуется.  Продать
килограмм ржи, к примеру, сейчас можно рубля за три,  а  литр  соляры  стоит
шесть-семь. С ячменем, овсом  и  пшеницей  еще  нужно  лоб  морщить:  особым
образом почву обрабатывать, подкармливать; ухаживать. А рожь засеял - и в ус
не дуй, все равно вырастет. Вот я и нарастил... что пришлось потом урожаи за
бесценок отдавать, себе в убыток.
   - А госзакупки? - поинтересовался Тарас.
   - Забудь, нету их давно, - снова махнул рукой Юрий. - Не нужна  оказалась
моя работа людям. Да и просушить, и хранить зерно негде, рожь надо  везти  в
соседний совхоз с кучей взяток в  кармане,  иначе  ничего  не  добьешься.  А
результат такой: шестнадцать процентов зерна теряется по влажности, восемь -
из-за засоренности почвы. На сортировке, просушке, хранении -  еще  двадцать
пять процентов. Двадцать как минимум  -  взятки.  Вот  и  получается  -  три
четверти урожая - „к! К чему заниматься бесполезным делом?
   - И как же вы из этого положения выходите? Юрий засмеялся.
   - Подался в маленькие животноводы.  Купил  корову,  поросят,  курей,  вот
приеду - коз разведу. Говорят, из козлиц делают особую колбасу, как ?Виагра?
действует. Отдам долги, может, и заживем нормально. Хотя и в этой  коммерции
хлопот невпроворот, особенно - со сбытом продукции. В Смоленске все рынки  -
под мафией, попробуй сунься без поддержки!
   - Юра, не надо их нагружать своими  проблемами,  -  потянула  супруга  за
рукав Валя. - Люди отдыхать приехали,  а  ты  им  свои  обиды  выкладываешь.
Справимся, не впервой.
   - И то верно, - смутился Юрий, поднимая кружку. - Будем отдыхать и  жизни
радоваться, пока возможность имеется.
   - Дети есть? - спросил Тарас.
   - А как же, трое: две  девки  и  пацан  Антон,  старший,  семнадцать  уже
стукнуло. В Смоленский пединститут собирается поступать.
   - Одни остались?
   - Почему одни? С бабкой и дедом. Да  и  не  балованные  они  у  нас,  как
говорится, опора и надежа.
   - Пошли купаться, - сказала Валя,  расстегивая  ворот  платья.  -  Жарко.
Здесь где-то бассейн есть с подогреваемой морской  водой.  Раз  уж  решились
отдохнуть, надо все попробовать.
   - Это уж точно. - Юрий допил пиво и поднялся. - Заходите в  гости,  каюта
триста двадцатая, на третьем этаже.
   - На палубе, - поправила его жена.
   - Один хрен, - махнул он рукой, обнимая супругу.
   Они ушли.
   - Хорошие люди, - задумчиво с