у   глухого   забора   с
металлической сеткой поверху, выгрузил контейнер.
   - База Рыкова? - Вася  с  любопытством  окинул  взглядом  забор,  пытаясь
разглядеть строения за ним.
   - Езжайте, - ответил Самандар, - я доберусь. Хочу  предупредить.  Носовой
вычислит, кто столкнулся с его  подразделением  в  Зарайске,  и  постирается
убрать всю КОП-команду.
   - Ну и?.. - поднял бровь Вася.
   - Надо поторопиться с ликвидацией Хейно и его банды. Иначе они найдут нас
раньше. Приезжайте завтра в Сокольники, обговорим детали. Или  вы..,  решили
выйти из игры?
   Вася нажал на газ, и до Самандара донесся из-за поворота его  насмешливый
голос:
   - Я коней на переправе не меняю...
   Затем в заборе, не имеющем до этого момента ни одной шели,  неожиданно  и
бесшумно отворилась незаметная дверь, и к Самандару вышел Рыков.
   - Не нравится мне  ваш  друг,  -  сказал  он  безразличным  тоном.  -  Он
ненадежен.
   - Он мне не друг, - тем  же  тоном  отозвался  Самандар.  -  Но  дело  он
сделает.
   - Вдвоем с ним вам с Хейно не справиться. Почему бы не привлечь  к  акции
других Посвященных? Парамонова, например, или Митину? Соболева, наконец?
   - Вряд ли они согласятся, исповедуя принцип ненасилия.
   - А вы предложите. Откажутся, будем искать другие пути.  Их  же  придется
потом ликвидировать.., во избежание утечки.
   Самандар налился темной кровью, смерил кроткого и слабого на вид  Германа
Довлатовича оценивающим взглядом.
   - Вы.., шутите, надеюсь?
   Рыков легко,  без  усилий,  поднял  сорокапятикилограммовый  контейнер  с
оружием за ручку, подержал на весу и шагнул за дверь. Сказал, не прощаясь  и
не оборачиваясь:
   - Если хотите  стать  одним  из  Девяти,  сделаете  все,  что  для  этого
потребуется.
   Дверь без скрипа и малейшего стука закрылась, срослась с  забором,  будто
ее здесь и не было.
   Самандар внутренним зрением проследил,  как  Рыков  идет  по  пустырю  за
забором  к  низкому  бараку,  сложенному  из  шлакоблоков,  и  не   торопясь
направился к центру Домодедова, где сел в автобус, следующий в Москву.
   В этот вечер Василий не собирался забивать себе голову планами на будущее
и вообще думать о том, в какую историю он ввязался, согласившись работать на
КОП, которая, в свою очередь, работала на Рыкова. Но идея выйти из игры, как
заметил  проницательный  Самандар,  уже  зрела  в  подсознании.  Не  хватало
какого-то  толчка,  зацепки,  психологического  нюанса,  чтобы   она   стала
превалирующей и заставила Котова  пойти  против  расчетов  Рыкова  и  Вахида
Тожиевича. К тому же не давали покоя вопросы: зачем, во-первых, понадобились
"глушаки" Юрьеву, собравшемуся переправить их на Алтай, а  во-вторых,  зачем
Рыков их перехватил? Почему Посвященные Союза Девяти  вставляют  друг  другу
палки в колеса? Поиск ответов на эти вопросы Вася отложил на следующий день,
предполагая отдохнуть вечером с Костей Злобиным в его  бизнес-клубе,  однако
судьбе угодно было распорядиться иначе.
   Когда  Василий,  созвонившись  с  Костей  и  договорившись   о   встрече,
переоделся в вечерний костюм, в дверь квартиры позвонила.
   Прикинув степень опасности непрошеного гостя - по оценке  Васи,  тот  был
один, - Василий открыл дверь и впустил Ивана Терентьевича Парамонова.
   - Елки-палки! - сказал он с веселым недоверием. - Как вы меня нашли, Иван
Терентьевич?
   - Не беспокойтесь, легальным путем, -  улыбнулся  Парамонов,  разглядывая
наряд хозяина. -  Уля  подсказала.  Вы  куда-то  собирались  уходить?  Я  не
задержу.
   - Проходите, минут десять у меня есть.
   Они прошли в гостиную квартиры Котова, выделенной ему из резерва генерала
Коржанова, сели на диван. От чая-кофе Парамонов отказался и сразу  приступил
к делу:
   - Самандар при вас передал "глушаки" Рыкову?
   - Вы и об этом.., знаете? - внимательно глянул на гостя Василий. - Нет, я
оставил Вахида в Домодедове. Кстати, зачем они ему понадобились?
   - Об этом я и хотел  поговорить,  Василий  Никифорович.  Вы  впутались  в
грязное дело...
   - Я уже сообразил.
   - Вам вообще ие следовало вмешиваться в разборки  между  Посвященными,  а
тем более  между  кардиналами  Союза  Девяти.  Как  правило,  исполнители  и
свидетели в результате этих разборок.., исчезают.
   - Ну, пусть попробуют.
   - Они попробуют, - жестко сказал Парамонов. - И  не  обольщайтесь  насчет
своих возможностей  ганфайтера.  Если  кто-нибудь  из  Девяти  задумает  вас
убрать, "волны выключения" будут следовать одна за другой, пока заказчики не
добьются результата.
   Вася с интересом глянул на строгое лицо Ивана Терентьевича, почесал левой
рукой тыльную сторону правой.
   - Я не только ганфайтер.
   - Знаю, и это ваш единственный  шанс  уцелеть.  Уходите  из  КОП,  вообще
уезжайте из Москвы...
   - Вы хотели поговорить о "глушаках", Иван Терентьевич.
   - Да, - согласился Парамонов. - Я, как всегда, тороплю события. "Глушаки"
понадобились координатору Союза Девяти Бабуу-Сэнгэ для коррекции Союза.  Как
вы уже знаете, Союз начал распадаться, и властная система, опекающая  социум
нашей реальности, забеспокоилась.
   - Но ведь "глушаки", насколько я знаю,  на  людей  Внутреннего  Круга  не
действуют.
   - Бабуу заполучил специальные программы, так называемые кодоны, с помощью
которых можно подавить волю любого Посвященного.
   Вася присвистнул.
   - Вот оно в чем дело!
   - Юрьев организовал похищение партии "глушаков", об этом узнали  Рыков  и
Носовой.., а вы  с  Вахидом  теперь  находитесь  в  эпицентре  столкнувшихся
интересов. Об этом я и хотел вас предупредить.
   - Значит, Рыков хочет воспользоваться...
   - Не только Рыков, все кардиналы так или иначе будут замешаны  в  попытке
раздела власти. Во что это выльется, я не знаю, но предполагаю. -  Парамонов
встал. - Будьте осторожны, Василий Никифорович.
   Василий проводил его до двери, придержал за рукав.
   - А Матвей знает?
   Иван Терентьевич кивнул.
   - Знает. Но скорее всего Путь воина он закончил. Разборки третьего уровня
его не интересуют.
   Парамонов ушел, а Василий  остался  задумчиво  стоять  посреди  прихэжей,
ощущая, как по ногам дует холодный  ветер,  и  внезапно  подумал,  что  Иван
Терентьевич знает слишком много даже для Посвященного.

ПЕРЕГРУППИРОВКА СИЛ

   Юрьев позвонил Рыкову в три часа ночи. Герман Довлатович, сон с  которого
слетел,  как  бабочка  с  цветка,  дотянулся  до   радиотелефона   и   сразу
почувствовал злую и властную силу абонента.
   - Привет, Тихий, - раздался в трубке холодный голос. - Я бы не беспокоил,
да времени нет.
   - До утра подождать нельзя? - спросил Рыков.
   - Иначе я бы не звонил. Верни-ка мне мой чемоданчик, а? Неприятностей  не
оберешься. Зачем он тебе?
   - А тебе? - вопросом на вопрос ответил Рыков.  Отрицать,  что  похищенное
секретное оружие находится у него, он не стал.
   -  Есть  идея   использовать   "удавы"   против   основных   конкурентов,
соответственным образом перенастроив их.
   - Я кое-что слышал о такой возможности.
   - Поторгуемся?
   - Может быть, поговорим не по телефону?
   Юрьев некоторое время молчал.
   - Хорошо. Через  час  у  Новодевичьего,  я  буду  в  черном  "хамбере"  с
дипломатическим номером.
   -  Почему  у  кладбища?  -  спросил  Рыков,  но  Юрий  Бенедиктович   уже
отключился.
   Привыкший воспринимать неожиданность как физическую неумолимую  данность,
Рыков умылся, переоделся и, не будя жену, которая спала отдельно,  вышел  из
квартиры. Подождал, пока подъедет Жанболатов с обоймой  телохранителей,  сел
сзади и бросил.
   - Хамовннческий вал, пятьдесят.
   Ровно в четыре часа - еще не утро, но уже и не ночь  -  они  подъехали  к
воротам Новодевичьего кладбища, напротив  которого  стоял  низкий,  широкий,
мощный "хамбер" черного цвета. Мигнули подфарники.
   - Ждите, - сказал Рыков, вылезая. Еще подъезжая, он определил, что  Юрьев
в кабине машины один, и слегка успокоился.
   Усевшись позади водителя на удобном сиденье, он сухо проговорил:
   - Я слушаю.
   - Что-то ты занервничал, Герман. - Юрий  Бенедиктович  кивнул  на  машину
Рыкова с охраной. - Вынашиваешь наполеоновские  планы?  Виктор  и  Кирилл  в
твоей связке?
   - Давай о деле, - еще суше произнес Рыков.
   - Изволь. Мне нужны "глушаки". Что нужно тебе?
   С минуту Герман Довлатович молчал, засунув руки в карманы плаща.
   - Каким образом можно перенастроить "глушак"?
   - Существует некий кристалл.., э-э, нечто вроде насадки на ствол, которая
преобразует луч гипноиндуктора в соответствии с программой...
   - Кодон, что ли?
   - Ну вот, а спрашиваешь.
   - Я Посвященный, к чему лукавить. А  кодон  -  не  кристалл,  а  одна  из
Великих  Вещей  Мира,  оставленная  Безусловно  Первым.  По   легенде,   это
воплощение в материале одной из его Сил. К сожалению, это все, что  я  знаю.
Какова суть кодона? Что он может еще?
   - Герман, эти знания неподвластны Посвященным нашего уровня. Я тоже  знаю
не больше твоего. Ты прав, кодон  -  это  реализованная  физически  одна  из
девяти Сил Бога, если вспомнить каббалу.
   - Эхейх? - пробормотал Рыков. - Иегова?
   - Может быть, и выше - Эл или даже Элохим Гибор. Не  знаю.  Каждая  Сила,
кроме того, имеет пять уровней. Мне это совершенно не  важно.  Главное,  что
такая вещь существует.
   - У Бабуу? "Глушаки" ты ему хотел передать?
   - В обмен на кодон.
   - Чтобы испробовать на мне?
   Юрьев рассмеялся.
   - Герман, ты слишком серьезный противник, чтобы  с  тобой  не  считаться,
посильнее даже твоих сторонников, Голованя и Мурашова.
   - Благодарю. Мы договоримся лишь в одном случае: я отдаю "глушаки"..,  не
все, половину, ты мне - кодон.
   - Это невозможно. При всем моем желании Бабуу не станет рисковать.
   Рыков помолчал, понимая, что Юрий Бенедиктович прав.
   - Тогда помоги мне  устранить  Хейно..,  а  заодно  и  кое-кого  из  моих
преданных друзей.
   - Резкое сокращение численности  Союза  недопустимо,  и  ты  это  знаешь,
Герман. Если Хейно Яановича еще можно "сократить" как  бунтаря,  скажем,  то
уход Кирилла и Виктора повлечет ослабление эгрегора Внутреннего Круга.
   - Хорошо, пусть будет Хейно.
   - А разве ты не  подключил  к  "волне  выключения"  Хейно  Посвященных  I
ступени? По-моему, Самандар согласился тебе помочь.
   - Я не уверен, что он справится.
   -  Вот  когда  он  не  справится,  тогда  и  поговорим.  Так  на  чем  мы
остановились?
   - "Глушаки" получишь, когда Хейно уйдет  в  отставку.  Либо  когда  Бабуу
согласится на обмен - "удавы" на кодон. Кстати, попробуй уговорить его лично
убрать Носового, ему это сделать будет проще, чем любому из нас.
   - Договорились, - медленно сказал  Юрьев.  -  Похоже,  ситуация  в  Союзе
постепенно сдвигается к фазе плей-офф. Не ошибиться бы...
   Рыков молча вылез из машины, сел в свой джип "мицубиси"  и  уехал.  Юрьев
остался сидеть, не включая мотора,  пока  не  зазвонил  телефон  спутниковой
связи.
   - Что  случилось?  -  раздался  из  скрытого  динамика  отчетливый  голос
настоятеля Храма Гаутамы. Качество канала связи, использующего  американские
и российские военные спутники,  было  таким,  что  создавалось  впечатление,
будто Бабуу-Сэнгэ сидит рядом.
   - Рыков перехватил груз, - сказал Юрий Бенедиктович  на  метаязыке.  -  Я
понадеялся на "стохастический зигзаг" Дмитрия  Феоктистовича,  предложившего
до погрузки в самолет непросчитываемый маршрут, но  он  явно  перемудрил.  В
общем, хотели как лучше, а получилось как всегда.
   - Не  знал,  что  это  русское  национальное  качество  останется  чертой
характера Посвященного вашего уровня, - бесстрастно заметил Бабуу-Сэнгэ. - Я
был о вас лучшего мнения. Вы говорили с Германом?
   - Вынужден был.
   - Чего он хочет?
   - Он хочет иметь кодон. В крайнем случае просит убрать Носового.
   - Уберите. Пообещайте кодон. Аппетиты Германа растут, надо  удовлетворить
его малым. Я буду в столице через три дня. К этому времени генераторы "удав"
и "пламя" должны быть у вас.
   - Сделаю все, что смогу.
   Тихий щелчок в динамике означал конец связи.
   - "Уберите"... - передразнил  Юрий  Бенедиктович  координатора.  -  Легко
сказать! Придется, видимо, снова пошарить  в  запасникахфедералов,  поискать
"дырокол"...
   Урча мощным мотором, "хамбер" объехал кладбище и помчался ло Мичуринскому
проспекту в сторону МКАД.

ДЕЛО ОПЕРАТИВНОЙ ПРОВЕРКИ

   Вася заканчивал разговор с Владимиром - сначала он позвонил тетке Ксении,
а потом Наташе, - когда за ним пришли. Может быть, именно мысли о Наталье да
чувство вины и помешали ему  правильно  оценить  степень  изменения  внешних
психофизических полей, хотя расслабляться он, в общем-то, не имел права.
   - Приезжай, когда захочешь, - предложила Наташа,  весьма  удивленная  его
звонком. - Хотя и поется в песне - у реки обид переправы нет, но знай:  тебя
тут ждут.
   - Заметано, - засмеялся Вася, стараясь говорить  бодрым  тоном.  Внезапно
насторожился, уловив холодок опасности в коридоре, и  в  это  время  удар  в
дверь выбил замок, и в квартиру ворвались вооруженные до зубов омоновцы.
   - К стене! Руки за голову!
   Вася послушно отступил, сцепляя руки на затылке. Поскольку нападавшие  не
имели целью немедленную ликвидацию, стоило выяснить, в чем  дело,  кто  смог
вычислить местонахождение майора секретной президентской команды.
   - В чем дело, мужики? - миролюбиво  спросил  Василий,  оценивая  сноровку
парней в пятнистых комбинезонах и масках. Пятеро сразу  рассредоточились  по
комнатам, зашли на кухню, проверили  балкон,  двое  навели  на  него  стволы
автоматов (укороченные "АКС-74У"), еще трое  начали  перетряхивать  постель,
шкафы, шарить в столах, простукивать стены.
   - Да что случилось, е-мое? - возмутился Василий и получил удар  прикладом
в ухо, вернее, получил бы, если бы не среагировал. Поза  со  сцепленными  на
затылке  руками  была  очень  близка  хоко-но  камаэ  -  "позиции   медведя,
поднявшего лапы вверх", и Василий легко отбил удар, отобрал автомат и тут же
усыпил  второго  автоматчика,  не  решившегося  стрелять,  что  говорила   о
принадлежности команды к какой-то государственной структуре. Бойцы ОМОНа при
всей своей тренированности и жесткости воспитывались в нормальных  условиях,
жили в нормальных семьях и жестокими, в общем-то, не были.
   На шум из коридора в прихожую ворвались еще двое парней, один выглянул из
кухни, и все они вполне могли открыть огонь,  поэтому  Вася  заорал  во  все
горло, бросая автомат на пол:
   - Караул! Грабят! Спасите! Помогите!..
   - Отставить орать! - вошел в квартиру плотный широкоплечий  омоновец  без
маски, со знаками различия капитана. - Василий Котов?
   - Я, - перестал кричать Василий. - А вы кто?
   Капитан оглядел его, лежащих подчиненных, покачал головой, повысил голос:
   - Болдырев, что там?
   - Есть, товарищ капитан. - Из зала в прихожую  вышел  здоровяк  Болдырев,
держа в руках пакетик с каким-то белым порошком и пистолет "ТТ" на газете, с
тремя магазинами. -  В  шкафу  лежали.  Там  еще  гранаты  в  ящике,  ребята
осматривают.
   - Твои? - равнодушно спросил капитан.
   - Елки-моталки! - прищурился Василий, сразу сообразив, что кто-то  в  его
отсутствие подкинул в квартиру оружие, наркотики и позвонил  в  милицию.  Не
понял Котов только одного: почему он  не  учуял  подброшенный  компромат.  -
Отлично сработано, капитан! Могу я позвонить адвокату?
   - В морг ты можешь позвонить, - все так же  равнодушно  ответил  командир
ОМОНа. -  Василий  Котов,  вы  обвиняетесь  в  незаконном  хранении  оружия,
взрывчатки и наркотиков, а также  в  подготовке  террористических  актов  на
территории Москвы. Вы арестованы. Следуйте за мной.
   - Вы забыли объяснить  мне  мои  права,  -  насмешливо  заметил  Василий,
подумав,  что,  если  омоновцы  куплены,  они  не  будут  заинтересованы   в
тщательном осмотре квартиры, сразу обнаружив компромат, но если они работают
по наводке...
   - Капитан, глянь-ка, что мы нашли! - Еще один верзила в пятнистом костюме
вынес в прихожую спецкостюм со шлемом и пистолет  "вепрь",  которые  Василий
после операции в Зарайске так и не отвез на базу.
   Последовала пауза. Командир отряда и рядовые его бойцы молча разглядывали
костюм, незнакомое оружие, шлем,  потом  перевели  взгляды  на  стоявшего  в
задумчивой позе Василия.
   - А ты не простой мужичок-то, - оскалил зубы капитан. - Наручники ему!  В
машину! Переверните тут все вверх дном!
   "Какая же сволочь меня подставила?" - уже сидя в машине со скованными  за
спиной руками, подумал Василий. - Возможны в принципе только  два  варианта:
Носовой или  Юрьев.  Посвященные,  члены  Союза  Девяти.  Только  они  могли
вычислить мое участие в захвате контейнера с "глушаками" и подкинуть оружие,
не оставив следа...
   Василий ошибался. Существовал и третий вариант.
   Его поместили в Лефортово. Сначала в камеру, где  сидело  около  тридцати
уголовников, ожидающих решения суда. Некоторые из них провели здесь  уже  по
пять-шесть месяцев, пока шло  следствие;  российская  Фемида  торопиться  не
привыкла. Однако после двух инцидентов между "буграми" камеры,  властвующими
над  заключенными,  и  новеньким,  в  результате  чего  полкамеры   пришлось
приводить в себя, лечить, а кое-кого и  реанимировать,  Василия  перевели  в
одиночку, где отбывали предвариловку трое "тихих", проходящих по статье  147
(часть III) УК - мошенничество. Здесь он провел двое  суток,  ломая  голову,
как выйти на волю и воздать должное тому, кто все это затеял.
   Трижды его вызывали к следователю, вечно небритому, с трехдневной щетиной
мордовороту, внешне похожему на телеведущего Караулова. Здесь Василий узнал,
что на него заведено "дело оперативной проверки", которое может  вылиться  в
"дело об участии в террористической деятельности", которое, в свою  очередь,
тянет уже от восьми до пятнадцати лет, а то и "вышку". Кто подставил Котова,
узнать не удалось, вполне вероятно, что этого не  знал  и  сам  следователь.
Вопросы он задавал одни и те  же:  откуда  у  Василия  взрывчатка,  патроны,
оружие?  Где   он   приобрел   спецкостюм,   являющийся   средством   защиты
спецподразделений ФСБ? Почему проживал  в  квартире,  принадлежащей  другому
лицу?
   Ни на один вопрос Василий ответить правду не  мог  и  лишь  тянул  время,
ожидая, когда наконец Каледин,  встревоженный  его  отсутствием,  предпримет
меры к освобождению. Однако шло время, а никто выручать "майора"  Котова  не
спешил, и на четвертый день пребывания в  Лефортовском  СИЗО  Василий  решил
бежать, вспомнив подвиги Матвея, сумевшего выйти даже из здания на  Лубянке.
Готовился Василий недолго, сутки, разработав  план  побега  из  следственной
камеры, расположенной хоть и на территории  тюрьмы,  но  за  ее  техническим
изолирующим периметром, в административном корпусе.
   За время, прошедшее с момента заключения, он трижды пытался  связаться  с
Ульяной Митиной через ментальное поле, помня свой первый опыт во  Владимире,
и все три попытки  закончились  безрезультатно.  Ульяна  не  откликнулась  -
значит, не услышала.
   Его вызвали к следователю на пятые сутки, в пятницу, четырнадцатого июня,
когда он и  сам  собрался  передать  через  надзирателей,  что  "готов  дать
показания".
   В кабинете следователя, кроме небритого, как всегда,  хозяина,  находился
еще один  человек,  в  котором  Василий  с  недоверием  узнал  генерала  ФСБ
Первухина. Судьба свела их еще полтора года назад,  но  с  тех  пор  они  не
встречались.
   - Что же это вы, майор, молчите, как рыба? - с иронией  сказал  Первухин,
оглядывая  онемевшего  заключенного.  -  Хорошо,  что  нам  сообщили  о  вас
работники СИЗО,  не  то  пришлось  бы  сидеть  вам  еще  долго.  Сказали  бы
следователю, что вы майор безопасности, выполняете специальное  задание,  не
пришлось бы отдыхать в этих тоскливых стенах.
   В  голосе  Первухина  звучали  отеческие  нотки,  не  свойственные  этому
человеку, и Василий присмотрелся к нему, отмечая кое-какие другие интересные
детали. К тому же