словно на качелях
качала: вверх-вниз, вверх-вниз...
     Дженнсен  вспомнила  слова  Себастьяна  о  том,  что  мало кто  рискует
спускаться  в  долину, в  которой стоят  Столпы Творения. Теперь  она воочию
убедилась  в  истинности  этих  слов. Тропа,  по  которой  они  шли, явно не
страдала  от большой нагрузки, по крайней мере,  на  этом  участке.  Девушка
вспомнила и другое: возможно, кому-то и удалось добраться  до центра долины,
но  никто оттуда не возвращался и  о своих успехах не  рассказывал. Впрочем,
она тут же решила, что об этом ей беспокоиться незачем.
     На пути  то и дело открывались зияющие расщелины  и глубокие  пропасти,
рядом с которыми вздымались вверх каменные стены, будто  застывшие в попытке
отмежеваться. Люди  шли  по краю пропасти, а  снизу,  как  шпили, вздымались
острые  скалы.  От их  вида  начинала  кружиться  голова. Время  от  времени
попадались  участки,  где  Дженнсен и  Себастьяну приходилось прыгать  через
глубокие трещины. При виде мест, по которым  им предстояло пройти,  замирало
сердце.
     Сестра  Мердинта стояла на  вершине очередного  гребня  и  смотрела  на
парочку  с  молчаливым  недовольством,   недвусмысленно  написанным   на  ее
безжалостном  лице.  Длинные  тени, падающие  на  пустыню,  придавали  месту
странный колорит. Клонящееся к западу  солнце освещало суровый пейзаж и лишь
подчеркивало, насколько грозная земля лежит перед ними.
     Путники  пробирались  между мрачных  каменных колонн, стоявших  подобно
внушительным стволам мертвых деревьев, сбросивших не  только  листву,  но  и
ветки.  Себастьян  положил  руку  на  спину Дженнсен,  помогая  ей  поскорее
выбраться на ровную площадку.
     Даже после того как  они расстались с торговцами, Дженнсен чувствовала:
что-то тут  не  так. Но Себастьян  все время подгонял ее, и девушка никак не
могла собраться с  мыслями и  понять, что же ее беспокоит.  Сестра Мердинта,
нахмурившись, ждала их.
     Дженнсен  привычно  убедилась,  что нож  на месте.  Иногда  она  просто
касалась пальцами  серебряной  рукояти.  Но  сейчас  вынула  его  из  ножен,
убедилась,  что  лезвие сверкает,  и  вернула  на  место,  с удовлетворением
услышав металлический щелчок.
     Первый раз девушка увидела этот нож, когда нашла мертвого д'харианского
солдата. Тогда она  решила, что это восхитительное оружие. Дженнсен и сейчас
так думала. Но, впервые разглядев вензель "Р", она испугалась, и на то  были
причины. Теперь же прикосновение к резной рукоятке придавало ей уверенности,
вселяло  надежду.  После   долгих  усилий  ей  удастся  добраться  до  цели.
Приближался день, когда  она наконец выполнит то, что еще в ту, первую, ночь
предложил   ей  Себастьян.  Она  собиралась  использовать  предмет,  имеющий
непосредственное отношение к врагу, чтобы нанести ответный удар.
     Себастьян был с нею на протяжении всего трудного пути. Дженнсен никогда
не забыть, какую смелость  он проявил в первую ночь, как он  сражался, забыв
про лихорадку.  Но более страшным, чем приступ лихорадки, был  удар, который
ему  нанесла  колдунья  Эди.  Тогда  он  едва  остался  жив.  Дженнсен  была
благодарна судьбе за  то,  что он вернулся к жизни, что с ним все в порядке.
Он сохранит свою жизнь, даже если ему предстоит жить без нее, Дженнсен.
     --  Себастьян, -- сказала  она,  неожиданно поняв,  что  до  сих пор не
попрощалась  с ним. Ей совершенно  не хотелось  заводить  такие разговоры  в
присутствии сестры Мердинты. Она остановилась, повернулась к нему, отодвинув
с лица темную маску. -- Себастьян, я хочу поблагодарить тебя за все,  что ты
сделал для меня.
     Он рассмеялся, не снимая с лица черного покрывала:
     -- Джен, похоже, ты собралась умирать.
     Как же сказать ему о том, что на душе?..
     -- Нам неведомо, что случится.
     -- Не  беспокойся, все будет  хорошо,  -- последовал веселый ответ.  --
Сестры своим колдовством помогли  тебе и вылечили меня. Здесь с  тобой будет
сестра  Мердинта. И  я тоже буду с тобой. И  ты в конце концов  отомстишь за
смерть матери.
     Он не знал, какую цену запросили  сестры за помощь и месть. Дженнсен не
нашла в себе сил рассказать ему. Но можно же сказать хоть что-то!
     -- Себастьян, если со мной что-нибудь случится...
     -- Джен, мне не нравятся такие разговоры! -- Себастьян взял ее за руки,
вглядываясь в  глаза.  Неожиданно  он помрачнел. --  Джен,  не говори ничего
подобного. Я не вынесу жизни без  тебя.  Я люблю тебя. Только тебя. Ты  даже
представить не можешь,  что значишь  для меня, как изменилась моя жизнь. А я
представить не мог, насколько она может измениться  к  лучшему. Не хочу жить
без тебя. С  тех пор, как мы встретились, мой  мир стал другим. Я безнадежно
влюблен в тебя. Пожалуйста, не заставляй меня мучиться от  мысли, что я могу
тебя потерять.
     Дженнсен смотрела в голубые глаза.  Говорят, у ее отца-преступника были
такие же. Невозможно  объяснить словами  обуревавшие ее чувства.  Она должна
уйти из жизни и оставить  Себастьяна  в одиночестве. Девушка просто опустила
голову и снова закутала лицо черным шарфом.
     -- Поторопись, сестра Мердинта в нетерпении, -- произнесла она.
     Сестра хмуро  глядела  на  Дженнсен  из-под  своей  темной  маски.  Она
по-прежнему  стояла под  порывами ветра  и ждала путников на  вершине скалы.
Девушка видела:  тропа позади сестры круто уходит вниз, прячась среди теней,
прямо  к  Столпам  Творения.  Приблизившись,  Дженнсен  поняла,  что  сестра
Мердинта вовсе не хмурится на нее, а смотрит куда-то вдаль, за их спины.
     И  только забравшись  на  скалу, где жаркий  ветер играл полами  черной
одежды, путники  разобрали,  куда Мердинта так  пристально смотрит. Стоя  на
скале,  будто  предназначенной  для  наблюдения  за  окрестностями, Дженнсен
отметила, что они достигли вершины, разделяющей  тропу  на две части. Дальше
дорога шла резко вниз, переваливая на другую сторону  хребта, и спускалась в
долину. С  этой  точки был виден весь пройденный путь:  широкие  расселины и
скалистые  гребни, и  даже небольшая  группа  приземистых  домиков  торговой
станции, выглядевших с такого расстояния совсем крошечными.
     Всадник, на всем скаку погоняя  лошадь, направлялся теперь  от  станции
прямо к следам, ведущим в долину. Отряд из тысячи  воинов расположился узкой
линией неподалеку  от начала  тропы,  поджидая  его.  Лошадь  под  всадником
поднимала облака пыли.
     Взмыленное  животное неслось со всех сил, но у  него явно был  неровный
шаг.  Не  успел всадник  поравняться  с отрядом, как  передняя  нога  лошади
подвернулась, и бедное животное кубарем покатилось по каменистой земле,  уже
мертвое от изнурения.
     Всадник  благополучно  соскочил  с  падающего  животного  и,  не  теряя
времени, продолжил свой путь  пешком. Он был одет в темное, однако его наряд
отличался от одежды  торговцев  -- с  плеч ниспадал шитый золотом плащ. Да и
ростом он был значительно выше.
     Как только незнакомец направился к тропе, командир отряда  приказал ему
остановиться.  Путник, казалось, не проронил ни слова. Не обращая на  солдат
никакого  внимания,   он   решительно  шел   вперед.  Солдаты  разом  издали
пронзительный боевой клич и поскакали на незнакомца.
     Бедняга был безоружен  и шел по направлению  к  ним, ничем не  угрожая.
Когда  кавалеристы Имперского  Ордена ринулись к  нему, он  выставил  вперед
руку, будто предупреждая: остановитесь! Дженнсен слышала приказ  Себастьяна,
и  по тому, как понесся  на незнакомца отряд,  было  очевидно, что солдат не
остановит ничто, кроме его отрубленной головы.
     Дженнсен  с  ужасом  наблюдала, как человек,  которого  вот-вот  убьют,
зачарованно смотрит, как на него скачет тысяча воинов.
     Внезапно по  долине  разнесся громоподобный  шум.  Дивленная  Дженнсен,
затаив  дыхание, протерла глаза: вместо отрубленной головы она увидела белый
язык извивающегося пламени, к которому летела потрескивающая черная  молния.
Через мгновение язык и молния соединились, и тут же последовал страшной силы
взрыв.
     У Дженнсен  бешено  застучало  сердце.  Казалось, весь  слепящий  блеск
выжженной  пустыни,  весь жестокий жар Столпов Творения сконцентрировался  в
одной  точке. И резко высвободился.  В один миг  в огне взрыва  растворилась
сила  тысячи  воинов.  Когда потух ослепительный свет и  замер громоподобный
рев, все  войско  было сметено.  На  их месте осталось  лишь яркое  багровое
облако.
     А одинокая фигурка все так же двигалась по направлению к тропе -- среди
дымящихся останков людей и лошадей.
     И  скорее  по решительности  действий,  нежели  по опустошению, которое
произвел незнакомец, Дженнсен поняла истинную глубину его ярости.
     -- О милостивые духи, -- прошептала девушка. -- Что случилось?
     -- Спасение возможно  только через самопожертвование, -- сказала сестра
Мердинта. -- Эти люди погибли, служа  Ордену  и, следовательно, Создателю. В
этом заключается  высший  зов  Создателя. Не нужно оплакивать их --  солдаты
получили спасение, исполняя свои обязанности.
     Дженнсен лишь молча посмотрела на нее.
     --  Кто  он?  --  спросил  Себастьян, наблюдая,  как  одинокий  человек
подходит  к  краю долины  Столпов  Творения и, не  останавливаясь,  начинает
спуск. -- У тебя есть идеи на этот счет?
     -- Это неважно.  -- Сестра Мердинта повернулась к тропе. -- У  нас есть
цель.
     --  Тогда лучше поспешить, -- заметил Себастьян, вглядываясь в  далекую
фигурку, размеренным шагом спускающуюся по тропе.

     Глава 59
     Дженнсен  и Себастьян поспешили  за сестрой Мердинтой.  Та скрылась  за
гребнем  горы.  Подойдя к краю, они  увидели, что сестра  уже  далеко внизу.
Девушка оглянулась в тщетной попытке увидеть одинокого путника. Ей бросилось
в глаза, что над огромной выжженной пустыней несутся темные облака.
     -- Быстрее! -- крикнула сестра Мердинта.
     Себастьян легонько подтолкнул Дженнсен в спину, и девушка побежала вниз
по крутой тропе.  Сестра в развевающихся одеждах неслась быстро, как  ветер.
Девушка с  большим  трудом поспевала  за ней. Она подозревала,  что Мердинта
использует магию.
     Иногда Дженнсен останавливалась,  теряя  опору на шаткой осыпи и сдирая
об острые камни кожу на пальцах и ладонях Это был самый трудный путь  за всю
ее жизнь.  Скальные  обломки скользили  под ногами. Девушка  понимала,  что,
ошибочно схватившись не  за  тот камень, она может запросто порезать руки об
острый, как битое стекло, осколок.
     Девушка тяжело дышала.  Сестра Мердинта, идущая  далеко впереди, тоже с
трудом переводила дух.  За спиной раздавалось тяжелое дыхание Себастьяна. Он
тоже  несколько раз терял  равновесие,  и однажды Дженнсен с  криком  успела
схватить  его за руку,  не дав  свалиться в  тысячефутовую  пропасть.  Он  с
облегчением и благодарностью посмотрел на спасительницу.
     Очутившись  после  показавшегося бесконечным  тяжелого  спуска  почти в
самом низу, Дженнсен  с облегчением  обнаружила, что каменные стены  и утесы
загораживают  испепеляющий  солнечный свет. Она посмотрела на небо,  чего не
делала уже долгое время. Оказалось, что тени,  загораживающие солнце, падают
вовсе не от скал Небо, всего лишь час назад  столь чистое и  голубое, теперь
было  задернуто серыми дождевыми облаками, будто запечатывая долину  Столпов
Творения и отделяя ее от всего мира.
     Девушка  прибавила шаг, пытаясь догнать сестру Мердинту. Не было смысла
переживать  из-за облаков. Какой  бы усталой ни была  Дженнсен,  она  твердо
знала: когда придет время, у нее найдутся силы, чтобы поразить ножом Ричарда
Рала,  и  облака ему не помогут. Это  время  стремительно  приближалось. Она
знала, что  мама и  другие милостивые духи помогут ей, вдохновив  на  бой. А
кроме них, есть и еще одна сила, которая обещала ей поддержку.
     Вместо ужаса от  мысли  о скорой  смерти Дженнсен  чувствовала странное
оцепенение  и покой. Самым сладостным было обещание конца борьбы  и страхов.
Скоро отпадет  необходимость  принимать  решения. И уже  не будет усталости,
невыносимой жары, боли, горя, тоски...
     На  темнеющем небе заиграли  всполохи зеленого  света. Вспышки исходили
откуда-то  издалека.  Где-то  загремел  гром,  перекатываясь  по  бескрайней
пустыне.   Этот   задумчивый   рокот   как   нельзя   лучше   соответствовал
волнообразному пейзажу.
     Путники закончили спуск; и  высокие каменные колонны, представшие перед
их  взорами, оказались  значительно  больше, чем при  взгляде  со  скалистых
гребней.  Казалось, они вросли в дно долины. Вскоре, когда путники удалились
от скал, Столпы уже возвышались  вокруг, как  древний каменный лес. Дженнсен
чувствовала себя на их фоне муравьем.
     Шаги  путешественников эхом  отражались от  каменных  стен,  объемистых
выпуклостей  и глубоких впадин.  Девушка не переставала удивляться, глядя на
рябую поверхность колонн.
     Вертикальный  столб  состоял  из  нескольких  частей, каждая из которых
отличалась  плотностью  и  пропорциями,  отчего  колонны  были  волнообразно
изменчивы  по длине. В  некоторых  местах широкие секции  завершались узкими
перешейками.
     Все это время путники изнемогали от жары. Она легла им на плечи тяжелой
ношей, прижимая  к  земле. Ноги  вяло  ступали по гравию. От  Столпов падали
жуткие  длинные  тени.  Иногда из-за камней вырывались  лучи зеленого света.
Взгляд вверх, и  будто  смотришь  из глубин  преисподней: скалы, на  которых
время  от  времени  играли  отражающиеся  от  облаков  изумрудные  отблески,
вздымались в небо, будто взывая о спасении.
     Сестра  Мердинта  в  развевающихся  одеждах  плавно  скользила  в  этом
лабиринте,  подобно  духу  смерти.  Даже  присутствие  рядом  Себастьяна  не
добавляло Дженнсен покоя.
     Световые   вспышки   мерцали  над  головами  путников,  над   вершинами
величественных Столпов, будто что-то разыскивали  в каменном лесу. Прогремел
гром,  и  долина затряслась неистовой дрожью, на путников  дождем посыпались
осколки. Люди  побежали, увертываясь от них. Дженнсен видела, как там и  тут
огромные  колонны падают и рассыпаются.  Некоторые  теперь лежали  на земле,
подобно упавшим гигантам, и путникам надо было проходить под величественными
столбами, упавшими  поперек тропы,  и  пробираться сквозь  трещины. Дженнсен
надеялась, что вспышки,  рассекающие небо, не ударят в каменные Столпы рядом
с ними, и те не обрушатся на путников всем своим невообразимым весом.
     Но когда Дженнсен решила  уже, что они останутся  навеки погребенными в
плотном кольце вздымающихся  к небу скал, между колоннами показалась долина.
Еще  сотня-другая  шагов  по  извилистой тропе  меж  плотно стоящих каменных
столбов,  и  впереди открылось  пространство, где редкие колонны стояли, как
монументы.
     Дно   долины,   сверху   представлявшееся   столь   ровным,   оказалось
нагромождением осколков колонн, огромных камней и щебня.
     Гром  все   сильнее  действовал   на  нервы.  Он  грохотал  практически
постоянно, и так же непрерывно содрогался и гремел каменный лес. Небо висело
низко, и клубящиеся облака задевали за окружающие долину каменные стены.
     На  дальнем  конце  ее  наиболее  темные  тучи  постоянно извергали  то
блеклые, то яркие вспышки света. Порой вспыхивали и ослепительные --  именно
они порождали резкие удары грома.
     Миновав высокий каменный шпиль,  Дженнсен увидела двигающийся по долине
фургон.
     Удивленная девушка  повернулась  к Себастьяну и  обмерла: за его спиной
возвышался незнакомец.
     Одним взглядом Дженнсен охватила его черную рубашку, черный распахнутый
плащ с золотой каймой из древних символов. Плащ был  собран на поясе широким
кожаным  ремнем, к  которому с обеих стороны были прикреплены кожаные сумки.
На  украшенном золотом ремне была серебряная эмблема из накладывающихся друг
на  друга  колец.  Такими  же эмблемами были  украшены  кожаные  браслеты на
запястьях. Брюки и сапоги были черные. Плащ был собран на  шее  на золоченую
пряжку, контрастирующую со всей одеждой.
     У незнакомца не было никакого оружия, кроме ножа на ремне.
     Дженнсен  взглянула  в его  серые глаза,  и в  тот же миг к ней  пришло
понимание: перед нею Ричард Рал.
     Девушка  почувствовала, как  страх  кулаком  сжал ее  сердце.  Дженнсен
выхватила нож, побелевшими пальцами сжимая серебряную рукоять.
     Она хорошо ощущала выгравированный вензель "Р", означающий Дом Ралов, а
лорд Рал собственной персоной стоял совсем рядом.
     Себастьян обернулся, увидел его и тут же оказался за спиной у девушки.
     Запутавшись  в собственных  чувствах, Дженнсен безмолвно  застыла перед
братом.
     -- Джен, не  волнуйся. У тебя все получится. Твоя мать смотрит на тебя.
Не опозорь ее, -- шептал из-за спины Себастьян.
     Ричард  Рал   внимательно  разглядывал  ее,  казалось,  не  замечая  ни
Себастьяна,  ни маячившей  поодаль сестры Мердинты. Дженнсен тоже забыла про
них.
     -- Где Кэлен? -- спросил Ричард.
     Его голос оказался совсем не  таким, как представляла себе Дженнсен. Он
был властный и  уверенный, но,  что было самым важным,  в нем звучала тысяча
чувств:  от холодной  ярости  до непоколебимой решимости  и отчаяния. Эти же
чувства отражались и в его серых глазах.
     Дженнсен не могла отвести от него взгляда.
     -- Кто такая Кэлен?
     -- Мать-Исповедница, моя жена.
     Дженнсен  не могла сдвинуться  с места -- настолько  то, что  предстало
перед ее глазами, отличалось от того, что она слышала раньше.
     Этот  человек совсем  не был  похож на грязного пособника  бессердечной
Исповедницы,  управляющей Срединными  Землями  посредством железной  воли  и
жестокой руки. Этим мужчиной двигала любовь к  женщине. Если они не уберутся
с  дороги, он  пройдет сквозь них так же,  как  прошел сквозь тысячный отряд
солдат. Это было-просто, как дважды два.
     Однако, в отличие от солдат, Дженнсен была неуязвима.
     -- Где Кэлен? -- повторил Ричард. Было видно, что он на пределе.
     -- Ты убил мою маму, -- проговорила Дженнсен, почти защищаясь.
     Брат поднял бровь. Он выглядел озадаченным.
     -- Я совсем недавно узнал, что у  меня есть  сестра. Фридрих-позолотчик
рассказал мне. Тебя зовут Дженнсен?
     Дженнсен осознала, что  кивает, не в силах отвести взгляда от его глаз,
таких знакомых, столько раз виденных в зеркале.
     -- Убей его, Джен, убей  его! Ты можешь это  сделать! Его волшебство не
может причинить тебе вреда! Ну же! -- шептал сзади Себастьян.
     Дженнсен  почувствовала,  как  слабая   дрожь,   родившаяся   в  ногах,
поднимается по ее  телу. Что-то опять было не  так. Схватив нож и собрав все
свое мужество, она сконцентрировалась на цели, а голос  заполнял ее  голову,
пока там не осталось ни одной мысли, кроме мести.
     -- Лорд Рал всю жизнь  пытался  убить меня. Убив своего  отца, ты занял
его место.  И послал за  мной своих людей. Ты  охотился за мной, как и  твой
отец. Ты, ублюдок, послал убийц к моей матери!
     Ричард выслушал,  не  перебивая, а потом  сказал спокойным и понимающим
тоном:
     -- Не вини меня только потому, что другие полны злобы.
     Дженнсен  встрепенулась. Это так  было похоже на слова, которые  обычно
говорила ей перед сном мама. "Ты не  должна чувствовать себя виноватой из-за
того, что они -- воплощение зла"...
     Ричард стиснул зубы:
     -- Что вы сделали с Кэлен?
     -- Теперь  она  моя королева, -- раздался новый голос, и эхо пронеслось
между колонн.
     Девушке показалось, что она уже слышала этот голос. Оглянувшись, она не
нашла сестру Мердинту.
     Ричард  стремительно, как тень,  двинулся  на голос и  внезапно  исчез.
Возможность  нанести ему  удар  была  потеряна. С  трудом  верилось, что они
секунду назад стояли друг против друга, а теперь она упустила свой шанс.
     -- Джен! Ну давай же! -- взывал Себастьян и тянул ее за рукав. -- Идем,
ты еще можешь догнать его!
     Девушка не  знала, что  происходит неправильно,  но  что-то шло явно не
так.  Сжав голову руками, он