ель впопыхах, и этот стол случайно оказался не
на месте. К нему была пристроена книжная полка.
     Девушка   рассеянно  разглядывала  корешки  книг,  подыскивая,  что  бы
отвлекло ее от беспокойных  мыслей. Непонятно почему, одна из книг привлекла
ее внимание: на  корешке были начертаны иностранные слова. Дженнсен взяла ее
и  поднесла к свече, пытаясь разобрать название.  Пальцы ее быстро пробежали
по  тисненным  золотом словам на обложке.  Вряд ли она понимала их смысл, но
они показались ей знакомыми.
     И тут книгу  выхватили  у нее  из рук. Девушка удивленно подняла глаза:
это была сестра.
     -- Книга  принадлежит императору Джеганю.  Она очень редкая и старая, а
кроме того, императору совсем не нравится, когда кто-либо трогает его книги.
     Дженнсен смотрела, как  женщина  рассматривает,  не  испортила  ли  она
книгу.
     -- Извините, я не сделала ничего дурного.
     -- Вы -- особенный гость, и нам дан  приказ исполнять все ваши желания,
но это самые ценные  вещи его  превосходительства.  Он -- высокообразованный
человек, собирает книги. Я думаю, вы уважите его желание: никто, кроме него,
не имеет права дотрагиваться до них.
     -- Да, конечно, я просто не знала, --  Дженнсен прикусила нижнюю губу и
отвернулась к  дверному  проему, где  за приоткрытой  занавеской  был  виден
Себастьян.
     Ей очень  хотелось  понять  название книги. Девушка снова обратилась  к
сестре:
     -- Меня очень заинтересовала эта книга, я ведь никогда не  видела таких
слов.
     -- Это язык родины императора.
     -- Неужели? А что  это значит? --  Дженнсен  показала на книгу, которую
сестра возвращала на свое место.
     -- Я не  слишком хорошо понимаю этот язык, но... Сейчас посмотрю, может
и переведу вам.
     В  тусклом свете свечи сестра некоторое время рассматривала книгу, тихо
шевеля губами. И наконец сказала:
     -- Здесь написано "Столпы Творения".
     -- "Столпы Творения"... Вы не могли бы рассказать мне об этой книге?
     Женщина кивнула:
     -- В Древнем мире есть место, которое так называется. Думаю, книга  как
раз о нем.
     Не  успела  Дженнсен  задать  следующий  вопрос,  как  из-за  занавески
появилась  сестра  Мердинта. Тени  от  свечей  раскрасили  ее  суровое  лицо
странным рисунком.
     Дженнсен ринулась ей навстречу.
     --  И как они? -- взволнованным  шепотом спросила она.  -- Ведь они оба
поправятся, верно?
     Мердинта подняла  глаза  на подчиненную.  Та как  раз ставила книгу  на
место.
     -- Сестра, твое присутствие необходимо людям. Иди, пожалуйста, помоги.
     -- Но его высокопревосходительство приказал мне стоять на страже...
     --  Его высокопревосходительству, как и многим  другим,  нужна  помощь.
Лечение продвигается слишком плохо. Иди и помоги сестрам.
     Женщина кивнула и поспешила прочь.
     -- А почему  так плохо идет лечение? -- спросила Дженнсен, когда сестра
скрылась за тяжелой занавеской.
     -- Начатое и  прерванное лечение,  как  это  получилось с  императором,
создает определенные проблемы.  Особенно, в случае, если лечившая его сестра
погибла. Каждый человек выполняет свои задачи определенным образом, присущим
только ему, поэтому разгадать, как было  начато лечение, и  продолжить его в
том же  ключе очень сложно. --  Мердинта слабо улыбнулась. -- Но мы уверены,
что  его   высокопревосходительство  обязательно   поправится.   Для   этого
потребуется  сосредоточенная  работа  сестер  Света.  Думаю,  работа  займет
большую часть ночи. К утру все уже будет в порядке, и император выздоровеет.
     --  А как же Себастьян? -- выдохнула Дженнсен. Сестра Мердинта  бросила
на девушку оценивающий
     взгляд. В нем ничего нельзя было прочитать.
     -- Я бы сказала, что тут все зависит от тебя.
     --  От меня?  Что вы имеете  в виду?  Что я  должна сделать, чтобы  его
вылечить?
     -- Все.
     -- Но что от меня требуется? Вы только скажите,  и я сделаю  все, о чем
попросите. Пожалуйста, вы должны спасти Себастьяна.
     Сестра поджала губы:
     -- Его выздоровление всецело зависит от исполнения твоего обязательства
уничтожить Ричарда Рала.
     -- Да, конечно. Я хочу уничтожить Ричарда...
     -- Я сказала "исполнения". Мне не нужны лишние слова.
     Дженнсен пристально посмотрела на нее:
     --  Я не понимаю.  Я  проделала  долгий и  трудный путь, чтобы  наконец
заручиться  поддержкой сестер Света,  подобраться  поближе  к лорду  Ралу  и
вонзить нож в его сердце.
     На лице сестры Мердинты появилась ужасающая улыбка.
     -- Ну, в этом случае Себастьяну не о чем беспокоиться.
     -- Сестра Мердинта, пожалуйста, объясните мне, чего вы хотите.
     -- Я хочу смерти Ричарда Рала.
     --  Значит,  наши  цели  совпадают.  Кстати,  рискну заметить,  что мое
желание гораздо сильнее, чем вы можете себе представить.
     Сестра подняла бровь:
     --  Несомненно...  Император   Джегань  сказал,   что  сестра,  которая
попыталась лечить его, погибла от волшебного огня.
     -- Это правда,
     -- А ты видела человека, который убил ее?
     Дженнсен показалось странным, что сестра Мердинта
     не спросила, почему сама Дженнсен не погибла в ужасном огне.
     --  Это   был  старик.  Худощавый,   с   седыми   волнистыми  волосами,
беспорядочно разбросанными по плечам.
     --  Волшебник  Первого  Ранга Зеддикус  Зу'л  Зорандер,  --  язвительно
прошипела сестра.
     -- Да, я  слышала, как кто-то назвал его "волшебник Зорандер". Но я его
не знаю.
     Сестра Мердинта пристально смотрела на девушку:
     -- Волшебник Зорандер -- дедушка Ричарда Рала.
     Дженнсен раскрыла рот от изумления:
     -- Я не знала.
     -- Там  был  волшебник, который и устроил  весь этот  кошмар,  чуть  не
убивший императора Джеганя, а ты -- та,  что клялась уничтожить врага, -- не
сумела выполнить свое обещание.
     От отчаяния Дженнсен протянула к сестре Мердинте руки:
     -- Я пыталась, честно, но он убежал. Там такое творилось...
     --  А  ты думаешь,  что убить лорда Рала будет легче? Легко болтать,  а
когда приходит  время  действовать, ты  не  способна  справиться даже  с его
дряхлым дедом!
     Дженнсен  собрала  все  силы,  чтобы  не  разрыдаться.   Давно  она  не
чувствовала себя такой униженной.
     -- Но я...
     -- Ты пришла  сюда за помощью  сестер.  Ты  сказала,  что  хочешь убить
Ричарда Рала.
     -- Да.  Но какое это  имеет  отношение к Себастьяну... Сестра  Мердинта
подняла палец, призывая к молчанию:
     --  Себастьян под  угрозой смерти.  Он  пострадал от опаснейшего  удара
магией,  нанесенного  очень   могущественной  колдуньей.  И  остатки   этого
волшебства все еще сидят в нем. Если предоставить его самому себе,  он очень
скоро умрет.
     --  Но тогда  вы должны поторопиться, пожалуйста... Резкие слова сестры
заставили девушку замолчать.
     -- Это  волшебство опасно и для тех, кто пытается его вылечить. Попытки
удалить эти остатки опасны как  для наших жизней, так и для него.  И если мы
собираемся рисковать жизнями сестер, то я бы хотела, чтобы ты выполнила свое
обязательство убить Ричарда Рала.
     -- Как вы можете ставить условия, когда речь идет о жизни человека!
     Сестра выпрямилась:
     --  Нам  придется  оставить  многих  других  умирать,  чтобы   выделить
необходимое время  для лечения одного человека. Как ты смеешь просить нас об
этом?  Почему  мы  должны бросить  остальных  ради  того,  чтобы выжил  твой
любовник?
     У Дженнсен не нашлось ответа на такой страшный вопрос.
     -- Если мы идем на такой  шаг,  он  должен послужить для  чего-то более
важного,  чем  жизни  людей,  которые  погибнут  без  нашей помощи.  Помощь,
оказанная  одному  человеку, должна  послужить  чему-то очень важному.  А ты
ожидала  меньшего? Разве ты  не хочешь того же самого? И за это мы  сохраним
жизнь человека, столь дорогого для тебя...
     -- Он вам тоже дорог! И Имперскому Ордену! И вашему делу! И императору!
     Сестра Мердинта ждала, пока Дженнсен замолчит. И когда  ее злобная речь
завершилась, сестра продолжила:
     --  Важность одного человека определяется тем вкладом, который он может
внести в  общее  дело.  И  только ты  сможешь  обеспечить его  ценность.  За
спасение человека, столь дорогого для тебя, я должна получить безоговорочное
выполнение обещания остановить Ричарда Рала.
     --  Сестра  Мердинта, вы  и представления не имеете,  насколько  я хочу
убить Ричарда Рала. -- Кулаки Дженнсен непроизвольно сжались. -- Он приказал
убить  мою мать. Она  умерла  у  меня на руках.  Из-за  него  чуть  не погиб
император Джегань. Ричард в ответе за рану Себастьяна. За страдания, которые
и  представить  невозможно!  За убийства,  не поддающиеся никакой  оценке! Я
хочу, чтобы Ричард Рал окончил свою жизнь!
     -- Тогда давай, мы освободим твой голос. Дженнсен  в ужасе отступила на
шаг:
     -- Что?
     -- Грушдева.
     Глаза Дженнсен широко раскрылись.
     -- Где вы такое слышали?
     Самодовольная улыбка расползлась по лицу сестры Мердинты.
     -- От тебя, девочка.
     -- Я никогда...
     -- За  обедом  с  его  превосходительством. Он спросил тебя, почему  ты
хочешь убить своего брата. И ты сказала: "Грушдева".
     --   Да   никогда  я   такого  не  говорила.   Улыбка  приняла  оттенок
покровительства.
     -- Ты  так сказала. Неужели ты  хочешь меня обмануть? Ты отрицаешь, что
мысленно прошептала это слово?
     Дженнсен молчала, и сестра Мердинта продолжила:
     -- А ты знаешь, что значит это слово? Грушдева?
     -- Нет, -- почти неслышно ответила Дженнсен.
     -- Месть.
     -- Откуда вы знаете?
     -- Мне знаком этот язык. Дженнсен застыла, распрямив плечи:
     -- А что, собственно говоря, вы предлагаете?
     -- Я предлагаю спасти жизнь Себастьяну.
     -- А что еще?
     Сестра Мердинта покачала головой:
     --  Сестры отведут тебя в укромное место,  где мы  будем одни, а другие
сестры  останутся здесь и займутся  спасением жизни Себастьяна, как ты  того
хочешь. Утром ему станет лучше, и  тогда  вы  сможете отправиться на  поиски
Ричарда Рала. Ты пришла сюда за нашей помощью. Я собираюсь тебе  ее оказать.
С тем, что мы для тебя сделаем, ты сумеешь выполнить свою задачу.
     Дженнсен подавила вздох. Голос почему-то молчал. Ни слова не говорил. И
наступившая тишина почему-то казалась еще более ужасной.
     -- Себастьян умирает. Еще  несколько  минут, и будет слишком поздно. Да
или нет, Дженнсен Рал?
     -- Но если...
     -- Да  или нет? Твое  время пришло. Или убьешь Ричарда Рала, или убьешь
Себастьяна. Достаточно одного  твоего слова. Или делай выбор, или  забудь  о
своей мечте.

     Глава 52
     Привязав  лошадь,  Дженнсен  дрожащей  рукой  погладила Расти по  щеке,
постояла, прижавшись лицом к морде лошади.
     -- Веди себя хорошо, пока я не вернусь, -- прошептала она.
     В  ответ на эти тихие слова Расти  заржала. Дженнсен  нравилось думать,
что лошадь  понимает  ее  слова.  Она  была  твердо  уверена,  что  мохнатый
четвероногий  друг понимает  каждое ее  слово.  Как и Бетти, которая  всегда
поднимала  голову  и  болтала  торчащим  кверху  хвостиком,  когда  Дженнсен
поверяла ей свои переживания и страхи.
     Девушка вглядывалась в темные ветви деревьев, раскачивающиеся в смутном
свете  полной луны,  окутанной дымчатой  вуалью легких  облаков,  молчаливых
свидетелей ночи.
     -- Ты идешь?
     -- Да, сестра Мердинта.
     -- Тогда поспеши. Тебя ждут.
     Дженнсен последовала за Мердинтой. Поросшая  мхом  земля  была  покрыта
слоем  сухих  дубовых  листьев  и  веток.  Тут и  там  из  суглинистой почвы
выступали корни деревьев, создавая удобные ступеньки для подъема. На вершине
холма  располагалась  удобная  площадка. Сестра в своем темно-сером  платье,
пробиравшаяся сквозь заросли густого кустарника, была практически невидимой.
Глядя на ширококостную женщину, Дженнсен поражалась грации ее движений.
     Голос продолжал молчать. В  беспокойное время, такое, как сейчас, голос
имел обыкновение нашептывать ей. А теперь молчал.
     Дженнсен  всегда  мечтала, чтобы  он оставил ее в покое. Но теперь  она
осознала, какой пугающей может быть тишина.
     Свет от  полной  луны,  которую слегка загораживали облака, освещал лес
достаточно ярко.  Дженнсен  видела  пар  от  своего  дыхания,  повисающий  в
холодном  воздухе. Она шла  вслед за сестрой меж широких еловых лап и  веток
бальзамина.  В лесу девушка всегда  чувствовала себя как дома. Однако сейчас
ей было не совсем уютно.
     Дженнсен предпочла  бы  остаться  в  одиночестве,  чем  шагать  за этой
суровой  женщиной.  Даже после того как Дженнсен  дала  ей обещание, которое
могло спасти жизнь  Себастьяна,  сестра  продолжала  придерживаться в  своем
поведении  чувства  тупого  превосходства, лишенного всякой терпимости. Пока
девушке было ясно одно: Мердинта руководит, и этим все сказано.
     Однако слово  она  держала.  Стоило Дженнсен  дать  клятву, и  Мердинта
немедленно  послала  сестер  спасать  жизнь  Себастьяна.  Пока те  проводили
соответствующую подготовку, Дженнсен позволили взглянуть на друга, чтобы она
воочию убедилась, что делается все возможное.
     Прежде чем уйти,  девушка наклонилась и  нежно  поцеловала его, провела
рукой  по   светлым  прядям  волос  и   прикоснулась   губами   к   закрытым
небесно-голубым глазам. Она шептала молитвы, обращенные  к матери  и  добрым
духам, чтобы те помогли ему.
     Сестра Мердинта не торопила, однако в конце концов ее терпение лопнуло,
и  она  оттащила Дженнсен от  больного,  прошептав,  что  сестрам давно пора
начать работу.
     На обратном пути девушке разрешили заглянуть в личные покои императора.
Она увидела  четырех сестер, склонившихся  над его раненой  ногой. Император
был без  сознания. Целительницы  лихорадочно работали. Похоже,  они  и  сами
ощущали страдание, иногда  хватаясь за голову, словно в приступе мучительной
боли. Дженнсен и  не подозревала, пока не увидела эту четверку и не услышала
объяснений сестры Мердинты, насколько тяжелым может быть целительство...
     Дженнсен отодвинула с дороги ветку бальзамина. Они с сестрой все дальше
углублялись в чащу леса.
     -- Зачем  мы  уходим  так  далеко  от  лагеря? -- прошептала  Дженнсен.
Казалось, они находились в пути уже несколько часов.
     Сестра Мердинта обернулась, будто  удивляясь бессмысленности вопроса, и
хвост, в который были собраны ее волосы, хлестнул по плечу.
     -- Мы должны быть без посторонних, чтобы совершить задуманное.
     Дженнсен  хотелось спросить,  что  они будут делать,  но она знала, что
сестра  ничего не  скажет. Женщина не  отвечала  на  конкретные вопросы, она
считала: раз Дженнсен дала слово, то должна выполнять все пункты соглашения,
пока дело не придет к завершению.
     Поэтому девушка  думала  о  том,  как они  с  выздоровевшим Себастьяном
отправятся  на  рассвете  в  путь.  И  опять  будет  жизнь  вдали от  дорог,
населенных пунктов, людей. Вдали от ухмыляющихся солдат Имперского Ордена...
     Она  знала, что  солдаты делают невозможное,  сражаясь с войсками лорда
Рала,  но, тем не менее,  с трудом выносила их общество. Порой у  нее просто
мурашки по спине ползали. Среди солдат Дженнсен  ощущала себя ланью, которую
загнала стая волков. Но как бы ни пыталась  она облечь свои чувства в слова,
Себастьян понять ее так и не смог. Мужчина  не способен  понять, что ощущает
женщина, когда  ее  разглядывают. Как ему объяснить, насколько это  страшно,
когда тебя  рассматривают  солдаты  --  с  похотливыми  ухмылками  и  дикими
глазами?..
     Если  она все сделает  так, как сказала сестра Мердинта, то утром они с
Себастьяном отправятся в путь. Какую бы помощь ни собирались оказать сестры,
они убедили ее: надо убить Ричарда Рала. И теперь Дженнсен беспокоилась лишь
об этом. Ее жизнь  будет принадлежать только ей. И даже  если ей не придется
распоряжаться собственной  судьбой, по крайней мере,  она  освободит мир  от
палача.
     Они оставили лошадей в дубовой роще.  Деревья еще: не обрели  листву, и
лес выглядел прозрачным. Однако направились они  в  самую гущу -- в  заросли
бальзаминов, елей  и  сосен. У многих  деревьев ветви  склонялись  до  самой
земли.
     Большую часть жизни девушка провела среди лесов. Она могла идти даже по
следу  бурундука. Сестра  Мердинта шагала впереди  с уверенностью  человека,
точно  знающего дорогу, однако  здесь  явно не было тропы.  На  земле  лежал
обычный  лесной ковер, и не было заметно, чтобы кто-то  оставил на нем след.
Ни одна веточка  не была  потревожена,  сухие листья лежали  нетронутыми, на
мягкий лишайник не ступала нога человека. Судя  по  этому,  сестра вела ее в
нехоженый лес, не имея определенной цели или направления. Однако действия ее
были обдуманными, и она определенно шла по известному ей маршруту.
     А потом  ветер донес  до  Дженнсен слабые звуки.  Впереди сквозь  ветви
деревьев показался огонек. В студеном  воздухе разнесся  тошнотворный  запах
чего-то гниющего.
     Вскоре Дженнсен начала разбирать отдельные голоса, объединенные низким,
ритмичным, гортанным пением. Она не понимала слов, но они отдавались глубоко
в ее груди.  Этот необычный ритм казался  ей мучительно  знакомым.  Даже  не
разбирая отдельных слов,  девушка  начала  понимать,  что  этот напев  очень
соответствует омерзительному запаху, разносящемуся по воздуху. От этих слов,
таких навязчиво интимных, у Дженнсен свело судорогой желудок.
     Сестра Мердинта  остановилась  и  обернулась, чтобы  удостовериться,  в
порядке ли  ее  подопечная. Дженнсен  обратила  внимание, как неяркий лунный
свет отражается от кольца,  продетого сквозь  нижнюю  губу  ее спутницы,  --
такое носили все сестры. Девушка чувствовала отвращение к этому обычаю, хотя
этим они подчеркивали свою преданность императору.
     Мердинта придержала ветку бальзамина, загораживающую дорогу, освобождая
путь.  От напевных звуков сердце  Дженнсен бешено колотилось. Сквозь просвет
между  ветвями деревьев  виднелась  поляна, а  над ней --  открытое небо,  с
которого лился лунный свет.
     Дженнсен взглянула в строгое и  неумолимое лицо сестры и  двинулась  по
направлению  к поляне. Перед ней широким кругом были  расставлены свечи. Они
стояли так близко,  что создавалось впечатление огненного  круга, созданного
для защиты от демонов. Внутри  него был нарисован чем-то вроде  белого песка
еще один круг, мерцающий в свете луны. А в нем все тем же  белым песком были
изображены непонятные геометрические фигуры.
     В круге из сверкающего песка сидело семь  женщин. Одно место пустовало,
и  не было сомнений, что оно предназначалось  для сестры  Мердинты. Женщины,
закрыв глаза, забормотали что-то на непонятном языке, и лунный свет играл на
кольцах в их губах.
     -- Ты  должна  сесть  в  середину  круга,  --  тихо  произнесла  сестра
Мердинта. -- И оставь здесь свою одежду.
     Дженнсен удивленно взглянула в ее безжалостные глаза:
     -- Зачем?
     -- Снимай одежду и садись в центре круга лицом к пустому месту.
     Этот приказ прозвучал так холодно и значимо, что Дженнсен поняла: у нее
нет выбора, остается подчиниться. Сестра взяла у нее плащ, спокойно наблюдая
за  происходящим.  После  того  как  скользнуло  на  землю  платье, Дженнсен
обхватила руками  плечи,  пытаясь  унять  родившуюся дрожь.  По  всему  телу
побежали мурашки. Зубы стучали,  но не от холода. Однако сестры  смотрели на
Дженнсен  спокойно,  и  она  подавила  отвращение и  быстро сбросила  нижнюю
одежду.
     Сестра Мердинта ткнула ее пальцем в обнаженную спину:
     -- Ступай!
     -- Что я здесь делаю? -- Голос Дженнсен прозвучал неожиданно властно.
     Сестра Мердинта некоторое время обдумывала ответ:
     --  Ты собираешься  убить  Ричарда Рала. Чтобы  помочь  тебе,  придется
нарушить завесу преисподней.
     Дженнсен замотала головой:
     -- Нет! Я не стану делать ничего подобного.
     -- Каждый это делает. Когда умираешь, пересекаешь эту завесу. Смерть --
это ч