ся и исчез в лесу.
   Кэлен, не в силах больше сдерживаться, рухнула на колени, а  потом  осела
на пятки. Уронив лицо на руки, она беспомощно рыдала над тем,  что  казалось
ей концом света.
   Кара  присела  на  корточки,  обняла  ее  рукой  за  плечи.  Кэлен   было
ненавистно, что Кара видит ее рыдающей. Когда Кара молча прижала ее голову к
плечу, она ощутила отстраненную признательность.
   Кэлен не знала, сколько  просидела  на  пороге,  рыдая,  в  белом  платье
Матери-Исповедницы. Наконец она совладала  с  собой.  Сердце  погрузилось  в
безнадежную тоску. Каждый миг казался невыносимым. Перед ней стояло  мрачное
будущее - огромная пустыня страданий.
   Наконец она подняла голову и оглянулась. Без Ричарда дом опустел.  Теперь
это мертвое место.
   - Что ты хочешь сделать, Мать-Исповедница? Становилось темно. Уже  закат?
Или тучи сгустились? Кэлен не знала. Она вытерла глаза.
   - Давай-ка начнем собирать вещи. Мы пробудем тут еще несколько дней,  как
просил Ричард. А  потом  все,  что  не  смогут  нести  лошади  и  что  может
испортиться, лучше закопать. Надо будет  заколотить  окна.  Мы  закроем  дом
плотно и надежно.
   - На случай, если  когда-нибудь  вернемся  в  этот  рай?  Кэлен  кивнула,
оглядываясь по сторонам и отчаянно пытаясь  сосредоточиться  на  предстоящей
работе. Она знала, что хуже всего придется ночью, когда она будет  лежать  в
постели одна. Когда его с ней не будет.
   Долина казалась теперь потерянным раем. Кэлен никак  не  могла  поверить,
что Ричарда действительно здесь нет. Все было так, как будто он просто пошел
ловить рыбу или собирать ягоды. Или исследует горы.
   - Да, на случай, если вернемся. Тогда здесь снова  будет  рай.  По-моему,
когда Ричард вернется, рай будет где угодно.
   Кэлен заметила, что Кара не отвечает, глядя в дверной проем.
   - Что, Кара?
   - Магистра Рала нет.
   - Я знаю, это больно. Кара, - ласково  сказала  -  Кэлен,  коснувшись  ее
плеча, - но мы должны думать о...
   - Нет. - Кара посмотрела на нее. Взгляд ее был странно тревожным. -  Нет,
я не об этом. Я больше не чувствую его. Не чувствую узы с Магистром Ралом. Я
знаю, где он - идет по тропинке к перевалу, - но не чувствую его. - Она была
близка к панике. - Добрые духи, это все равно что ослепнуть! Я не знаю,  как
его найти! Я не могу найти Магистра Рала!
   В первый момент Кэлен испугалась, что он упал и разбился или Никки  убила
его. Усилием воли она отбросила от себя эти мысли.
   - Никки знает об узах. Скорее всего она прибегла к магии, чтобы скрыть их
или нарушить.
   - Да-да, скрыла. - Кара покатала в пальцах эйджил. - Должно быть, так.  Я
по-прежнему чувствую эйджил, следовательно, знаю,  что  лорд  Рал  жив.  Узы
целы... Но я не чувствую их, не могу определить, где он.
   Кэлен облегченно вздохнула.
   - Значит, так оно и есть. Никки не желает, чтобы за ней следовали, вот  и
затуманила узы магией.
   Кэлен сообразила, что теперь для защиты от сноходца людям придется просто
верить в Ричарда, не ощущая волшебных уз. Они  должны  будут  сохранять  эту
веру в сердце, чтобы выжить.
   Смогут ли они? Смогут ли верить  просто  так?  Кара  смотрела  в  дверной
проем, за луг, туда, где в лесу исчез Ричард. Лиловое небо над серо-голубыми
горами окрасилось оранжевыми полосами. Снежные шапки на вершинах  опускались
все ниже. Надвигалась зима. Если Ричарду не  удастся  в  течение  нескольких
дней сбежать и вернуться, Кэлен с Карой должны будут поспешить, чтобы уехать
до наступления зимы.
   Ее вновь охватило чувство утраты и скорби, на  глаза  навернулись  слезы.
Кэлен отправилась в спальню, чтобы  снять  платье  Матери-Исповедницы.  Пора
готовить дом к зиме, пора собираться.
   Едва Кэлен стянула с себя платье, как в дверях возникла Кара.
   - И куда мы направимся,  Мать-Исповедница?  Ты  сказала,  что  мы  отсюда
уедем, но не сообщила куда.
   Кэлен увидела стоящую  на  окне  "Сильную  духом"  с  прижатыми  к  бокам
кулаками и гордо вскинутой головой.  Взяв  статуэтку,  она  провела  по  ней
пальцем.
   Глядя  на  статуэтку,  касаясь  ее,  ощущая  излучаемую  ею  силу,  Кэлен
постепенно обретала решимость. Другой рукой  она  коснулась  Меча  Истины  и
усилием воли обратила обуревающее ее отчаяние в жгучую ярость.
   - Мы идем, чтобы уничтожить Орден.
   - Уничтожить Орден?
   - Эти твари убили мое  нерожденное  дитя,  а  теперь  отняли  Ричарда.  Я
заставлю их об этом пожалеть тысячи  раз.  Миллионы  раз.  Когда-то  я  дала
клятву - "никакой пощады Ордену". Время  пришло.  Если  единственный  способ
вернуть Ричарда - перебить их всех до единого, значит, быть посему.
   - Ты поклялась Магистру Ралу.
   - Ричард не говорил о том, что их нельзя убивать. Он только  сказал,  как
этого делать не надо. Моя клятва не позволит мне  вонзить  меч  им  прямо  в
сердце, но вовсе не возбраняет нанести тысячи  порезов,  чтобы  они  истекли
кровью. Я не нарушу клятвы, просто перебью их всех до одного.
   - Мать-Исповедница, ты не должна этого делать.
   - Это почему?
   Голубые глаза Кары угрожающе сверкнули.
   - Ты должна оставить половину мне.

ГЛАВА 24

   Ричард только раз обернулся на бегу и посмотрел на Кэлен.  Она  стояла  в
дверях, в белом платье Матери-Исповедницы, с длинными распущенными волосами.
Стояла - воплощением женственности, прекрасная, как в  тот  день,  когда  он
впервые увидел ее. На мгновение их взгляды встретились. Ричард  был  слишком
далеко и уже не видел ее зеленые глаза, такие  ясные  и  лучистые,  что  при
взгляде на них сердце у него то замирало, то убыстряло свой бег.
   Он знал, что время поджимает. Как бы ни хотелось ему и дальше смотреть на
Кэлен, времени не  оставалось.  Ее  жизнь  висит  на  волоске.  Выбора  нет.
Повернувшись, Ричард углубился в лес.
   Он довольно часто ходил этой тропой и  знал,  где  можно  бежать,  а  где
следует передвигаться осторожно, но теперь было не до осторожности.
   Ричард мчался по лесу. Роившиеся  в  голове  мысли  лишь  бередили  раны.
Впервые он чувствовал себя в лесу чужим - бессильным, ничтожным,  потерявшим
надежду. Голые ветви деревьев скрипели на  ветру,  они  стонали  и  трещали,
словно оплакивая его уход. Ричард бежал вперед и старался больше ни о чем не
думать.
   Он взбирался все выше и выше, и теперь лиственные деревья сменились елями
и пихтами. Дыхание толчками вырывалось из  груди.  Над  верхушками  деревьев
свистел ветер, будто гнал его из самого счастливого места в  мире.  Островки
мха  походили  на  свадебные  торты,  сделанные  из  чего-то  ярко-зеленого,
сверкали крошечными Шоколадными иголочками семян.
   Ричард перепрыгнул по валунам через ручей. Ниже по  склону  ручеек-уходил
под камни, рокотом возвещая огромным дубам о приближении Ричарда, спешившего
навстречу неволе. В тусклом сероватом  сумраке  он  не  заметил  красноватые
корни кедра, споткнулся, рухнул лицом  на  тропинку.  Последнее  унижение  -
после суда и приговора к изгнанию.
   Лежа на истлевшей листве, сухих ветках и лесном мусоре, Ричард размышлял,
не лучше ли остаться так навсегда. Просто лежать  и  ждать  конца.  Холодный
ветер заморозит его, пауки, змеи и волки обгрызут с костей  плоть,  земля  и
деревья поглотят останки, не оставив никаких следов его  пребывания  в  этом
мире.
   Посланец, чьих слов никто не захотел услышать.
   Вождь, пришедший слишком рано.
   Не лучше ли положить всему конец -  и  пусть  смерть  заберет  их  обоих,
упокоит с миром и покончит со всем.
   Деревья презрительно взирали на него, выжидая, что  предпримет  ничтожный
человек, хватит ли у него смелости подняться на ноги и встретить то, что его
ждет. Ричард и сам этого не знал.
   В это бесконечное мгновение смерть казалась самым простым  исходом,  куда
менее болезненным.
   Даже Кален, любимая Кэлен, хочет услышать от него то, что он  сказать  не
может:  ложь.  Хочет,  чтобы  он  отказался  от  своих  слов,  признал,  что
ошибается. Ради нее он готов на все, но изменить реальность не в его  силах.
Что ж, по крайней мере она в него верит, она  позволит  увести  ее  от  тьмы
надвигающейся  тирании.  Пусть  она  и  не  верит  его  словам,  но  она   -
единственный человек, готовый следовать за ним по доброй воле.
   Он пролежал несколько секунд, приходя в себя  и  восстанавливая  дыхание.
Краткий миг, в который он позволили себе проявить слабость в преддверии  тех
тягот, что ему предстоят.
   Слабость - противовес стойкости, которая вскоре ему понадобится. Сомнения
- противовес  ясности  цели.  Страх  -  противовес  храбрости,  которой  ему
придется набраться.
   Даже размышляя, стоит ли вообще вставать, он знал, что  встанет.  Приступ
жалости к себе миновал. Он сделает все ради Кэлен. Даже это. И  тысячу  раз,
если придется.
   Ричард решительно отбросил мрачные мысли. Не так  уж  все  и  безнадежно.
Бывало и хуже. В конце концов, он встречался с противниками сильнее, чем эта
сестра Тьмы. Как-то раз он вырвал Кэлен из лап пяти сестер  Тьмы!  А  тут  -
всего одна. С ней-то он справится. При мысли о том, что  Никки  рассчитывает
заставить их плясать, как марионеток на веревочке, в нем закипел гнев.
   Отчаяние сменилось жгучей яростью.
   Потом он снова бежал, цепляясь  за  деревья,  срезая  углы.  Перепрыгивал
через упавшие деревья, скакал с камня на камень.
   Сломанное дерево зацепило мешок, сорвало с  плеча.  Ричард  попытался  на
ходу высвободить его, но не удержал и мешок свалился на землю.
   Он взбесился, будто дерево сделало это специально, чтобы задержать его, и
с треском обломал злосчастную ветку. Потом опустился  на  колени,  судорожно
запихнул в мешок рассыпавшееся содержимое, сгребая вместе с монетами  мох  и
иголки, прилипшие к куску мыла, что дала Кэлен. Разбираться некогда.  Теперь
он повесил мешок на спину, а не на плечо.
   Дорога резко пошла вверх. Ему то и  дело  приходилось  уцепляться  обеими
руками за камни и корни, Ричард нередко ходил этой дорогой и знал, где и  за
что лучше всего  цепляться.  Несмотря  на  холод,  глаза  ему  заливал  пот.
Костяшки пальцев он ободрал в кровь.
   Ему  казалось,  что  Никки  едет  слишком  быстро,  слишком  намного  его
опережает. Он знал, что чудовищно сглупил, задержавшись в расчете на то, что
сократит путь, - и сожалел, что у него было так мало времени,  чтобы  обнять
Кэлен.
   Ему душу выворачивала мысль, насколько тяжело сейчас Кэлен. Наверное,  ей
сейчас куда хуже, чем ему. Пусть она свободна, а  он  -  нет,  для  нее  это
только хуже. Ведь, даже будучи свободной, она вынуждена сдерживаться,  когда
больше всего на свете ей хочется  последовать  за  ним.  Ричарду  проще.  Он
подневольный, он следует приказам.
   Он выскочил из леса на широкую дорогу и  оказался  на  вершине  перевала.
Никки нигде не было.  Затаив  дыхание,  он  посмотрел  на  восток,  опасаясь
увидеть ее по ту сторону. Перед ним простирались бесконечные леса и поросшие
деревьями горы. Вдали возвышались скалистые вершины, их заснеженные  пики  и
склоны ярко белели на фоне свинцового неба.
   Ричард не видел ни  лошади,  ни  всадницы,  но  это  ничего  не  значило,
поскольку чуть ниже тропа сворачивала за деревья. Он быстро осмотрел почву в
поисках следов, надеясь, что Никки не  сильно  его  опережает  и  он  успеет
нагнать, пока она не сотворила что-то ужасное. Не обнаружив никаких  следов,
Ричард слегка успокоился.
   Он посмотрел на простиравшуюся внизу  долину,  через  луг  на  их  домик.
Слишком далеко, чтобы кого-нибудь разглядеть. Ричард надеялся, что Кэлен все
же пробудет тут еще несколько дней. Ему не хотелось, чтобы она  возвращалась
к армии, чтобы, рискуя жизнью, сразиться в проигранной войне.
   Он понимал желание Кэлен быть со своим народом и защищать  родину.  Кэлен
считала, что ее присутствие что-то изменит. Не изменит. Пока - не изменит. А
может, и никогда не изменит. Видение Ричарда было лишь принятием реальности.
Угрожая небу мечом, все равно не помешаешь солнцу закатиться.
   Ричард посмотрел на свинцовые облака. Последние несколько дней он замечал
все признаки того, что скоро уже в долине выпадет первый снег. Судя по  небу
и направлению ветра, похоже, он прав.
   Ричард отлично понимал, что ему  не  удастся  так  просто  отделаться  от
Никки, он придумал эту сказочку из других соображений.  Как  только  в  этих
краях менялась погода, снегопад обрушивался мгновенно и очень обильно.  Если
метель окажется такой, как он предполагает, Кара с  Кэлен  будут  заперты  в
домике до весны. Еды им хватит с избытком. И двор он успел  нарубить  больше
чем достаточно. Здесь Кэлен будет в безопасности. А с армией - постоянно под
угрозой.
   Из-за деревьев показалась серая в яблоках лошадь. Голубые глаза Никки  не
отрывались от Ричарда с того мгновения, как она увидела его на перевале.
   Когда сестры Света увезли его в Древний мир, во Дворец  Пророков,  Ричард
считал, что Кэлен этого хотела. Он ошибался, Тогда он не знал и не  понимал,
что она прогнала его, чтобы спасти ему жизнь. Он думал, что Кэлен больше  не
хочет его видеть никогда.
   Во Дворце Никки была для него живым соблазном. Он совершенно терялся в ее
присутствии и с трудом мог поверить, что  такое  совершенство  существует  в
действительности, что это не сон.
   Сейчас же, глядя, как она легонько покачивается в седле, не сводя с  него
своих огромных голубых глаз, он вдруг подумал, что Никки  воспринимает  свою
красоту с мрачным смирением. Она полностью утратила обаяние, и Ричард  никак
не мог понять, почему когда-то испытывал к ней столь сильное чувство.
   С тех пор Ричард познал, что такое настоящая любовь, и  Никки  стала  для
него ничем.
   Наблюдая за ее приближением, он с удивлением заметил, что Никки  выглядит
грустной. Казалось, она огорчена тем, что он здесь, но в то же время  на  ее
лице промелькнула тень облегчения.
   - Ричард, ты превзошел все мои надежды. - Судя по тону, надежды эти  были
весьма невелики. - Ты весь взмок. Хочешь передохнуть?
   От ее притворной доброты у него кровь  вскипела  в  жилах.  Ричард  молча
отвел разъяренный взгляд от ее ласкового лица и двинулся по дороге перед  ее
лошадью. Он счел за благо  помолчать,  пока  не  совладает  с  душившим  его
бешенством.
   Чуть дальше по дороге поджидал черный жеребец с белым  пятном  на  морде.
Огромный конь был привязан  на  заросшей  травой  полянке  среди  высоченных
сосен.
   - Твой конь, как я и  обещала,  -  сказала  Никки.  -  Надеюсь,  он  тебе
понравится. Он показался мне достаточно большим и сильным, чтобы тебя везти.
   Ричард  проверил  удила  и  счел  их  подходящими.  Никаких  мартингалов,
которыми, он знал, пользовались сестры, чтобы управлять лошадьми.  Остальная
упряжь тоже в норме. Жеребец выглядел вполне здоровым.
   Ричард дал жеребцу время познакомиться  с  ним.  Он  напомнил  себе,  что
лошадь ни в чем не виновата, и его отношение к Никки  не  должно  влиять  на
обращение с этим красивым животным. Ричард  не  поинтересовался,  как  зовут
коня. Он дал ему обнюхать свою руку, ласково потрепал по шелковистой  черной
холке и погладил по боку. Могучий жеребец топнул передними копытами. Он явно
был не рад знакомству.
   Пока что выбирать дорогу не приходилось.  Единственный  путь  уводил  его
прочь от домика, где осталась Кален. Ричард пошел впереди, чтобы  не  видеть
Никки.
   Он не хотел сразу же вскакивать на жеребца, не то потом будет куда больше
хлопот. Пусть конь сначала к нему немного привыкнет.  Решительно  взяв  коня
под уздцы, Ричард зашагал вперед. Работа с лошадью отвлекала его  от  черных
мыслей, грозивших увлечь в пучину отчаяния. Вскоре жеребец немного  освоился
с новым хозяином, и Ричард вскочил в седло.
   Никки  не  пыталась  затеять  разговор  -   наверное,   чувствовала   его
настроение. Он едет с ней,  но  у  нее  нет  никаких  шансов  заставить  его
радоваться этому.
   Когда начало темнеть, Ричард спешился возле небольшого ключа, где  лошади
могли попить, и бросил свои вещи на землю. Никки молча приняла его выбор  и,
соскочив с лошади, отвязала от седла спальный мешок. Усевшись на спальник  с
несколько удрученным видом, она принялась жевать  колбасу  и  размоченный  в
воде сухой  бисквит.  Откусив  кусочек,  она  протянула  колбасу  Ричарду  и
вопросительно посмотрела на него. Он не отреагировал. Никки решила,  что  он
отказывается, и продолжила есть.
   Закончив еду и сполоснувшись в ручье, она на некоторое время удалилась за
густые кустики. А вернувшись,  молча  заползла  в  спальник,  отвернулась  и
уснула.
   Ричард сидел на мшистой земле, скрестив руки и опершись спиной  о  седло.
Так он провел всю ночь - без сна. Он наблюдал за  спящей  Никки,  освещенной
неверным светом почти полной луны, следил за ее ровным дыханием, смотрел  на
слегка приоткрытые губы и непрерывно размышлял над тем, как  преодолеть  то,
что она с ним сотворила. Он подумывал, не удавить ли  ее,  но  это  была  не
самая светлая мысль.
   Ему и прежде доводилось пользоваться  магией.  Он  не  только  чувствовал
магию, но и с помощью своего дара высвобождал невероятную силу.
   Его дар чаще  всего  просыпался  от  гнева.  И  еще  -  в  случае  острой
необходимости. Сейчас у него в достатке имелось и то, и другое. Он только не
знал,  как  это  может  помочь.  Ричард  недостаточно  хорошо  понимал,  что
сотворила Никки, а потому не мог придумать,  как  это  нейтрализовать.  Пока
жизнь Кэлен висела на другом конце волшебной  нити,  он  не  решался  ничего
предпринимать  наобум.  Но  он  отыщет  способ.  Непременно   отыщет!   Опыт
подсказывал, что выход всегда найдется, это лишь  вопрос  времени.  Если  он
хочет сохранить рассудок, то должен в это верить.
   Утром, не говоря Никки ни слова, он  оседлал  коней.  Потягивая  воду  из
бурдюка, она наблюдала, как он затягивает подпруги, проверяя,  не  перетянул
ли. Потом извлекла из седельной сумки хлеб и она спросила Ричарда, не желает
ли он кусочек. Ричард не обратил на нее внимания.
   Он устал, проведя долгую холодную ночь без сна, но гнев  поддерживал  его
силы. Весь день они ехали шагом  по  бесконечным  лесам  под  свинцово-серым
небом. В такую погоду приятно чувствовать теплые бока лошади. Постепенно они
спускались с высокогорья в низины.
   А к вечеру пошел снег.
   Сначала в воздухе закружились редкие снежинки. Потом  снегопад  усилился,
запорошил  деревья  и  землю,  а  вскоре  весь  мир  стал  белым.  Видимость
существенно ухудшилась, снег повалил стеной. Ричарду  приходилось  постоянно
смаргивать снежинки с ресниц.
   И тут впервые за последнее время Ричард испытал облегчение.
   Там, в высокогорье, Кара и Кэлен проснутся утром в окружении  сугробов  в
несколько футов высотой. И решат, что глупо  трогаться  в  путь,  если  снег
наверняка через несколько дней растает. И крепко просчитаются. Там, высоко в
горах, наступит зима. За этим снегом придут метели,  скоро  их  засыплет  по
самые  окна.  Конечно,  они  станут  беспокоиться,  но  скорее  всего  решат
дождаться оттепели. В конце концов, срочности никакой нет.
   И вероятнее всего в конце концов окажутся запертыми в домике на всю зиму.
В безопасности. Когда он рано или поздно сбежит от Никки, он найдет Кэлен  в
их домике.
   Ричард решил, что  не  стоит  ночевать  под  открытым  небом.  Они  могут
замерзнуть насмерть, а он слишком хорошо  помнил,  что,  если  Никки  умрет,
Кэлен умрет тоже. Заметив большую приют-сосну, он съехал с дороги.  С  веток
посыпался снег, Ричард стряхнул его с плеч и с волос.
   Никки растерянно огляделась,  но  возражать  не  стала.  Спешившись,  она
смотрела, что он делает. Когда он отвел в сторону большую ветку,  освобождая
ей проход, Никки хмуро посмотрела на него - и тут же выпрямилась. На ее лице
отразилось детское удивление. Ричард не ответил на ее широкую улыбку.
   Внутри, под густыми заснеженными лапами, было тихо, холодно  и  темно.  В
сумеречном освещении Ричард выкопал небольшую  ямку  под  костер,  и  вскоре
сухие ветки,  которые  он  осторожно  положил  поверх  стружек