автра, то очень захочу научиться. В особенности
мне хотелось бы научиться творить материнское заклятие.
   Судя  по  тому,  что  знала  Никки,  заклятие  под   странным   названием
"материнское"  было  именно  тем,  что  ей  нужно.  У  него  было  еще  одно
преимущество: однажды наложенное, снятию оно не подлежало.
   Сестра Лидмила приосанилась и снова коснулась  пальцем  нижней  губы.  На
лице появилось озабоченное выражение.
   - Так-так. Это, значит? Ну что ж, да, я могу тебя  ему  обучить.  У  тебя
есть способности. Мало у кого они есть. Я не доверила бы  подобное  заклятие
никому, кроме тебя. Оно требует колоссальной волшебной  силы.  У  тебя  сила
есть. Если ты понимаешь, на что идешь, и готова добровольно  заплатить  дену
заклятия, я тебя научу.
   Никки кивнула.
   - Значит, как только смогу, я приду.
   Старушка зашаркала по коридору в глубокой задумчивости, уже  размышляя  о
предстоящем уроке, Никки не знала, доживет ли она до этого урока.
   Проследив, как старая сестра исчезает за углом, Никки  вступила  в  тихую
комнату, освещенную мириадами свечей и ламп. Высокие потолки были  расписаны
узорами в форме листьев и колосков. На полумягкие ковры, желтые, оранжевые и
красные, словно осенний лес;  кушетки  и  кресла  обиты  коричневым  плюшем.
Высокие окна плотно завешаны тяжелыми драпировками.
   Две сидевшие на кушетке сестры мгновенно  вскочили.  -  Сестра  Никки!  -
буквально завопила одна.
   Другая помчалась к двойным дверям в противоположном конце комнаты  и  без
стука приоткрыла одну, явно выполняя указания. Просунув голову  внутрь,  она
что-то тихо проговорила. Сестра отскочила,  когда  из  комнаты  донесся  рев
Джеганя:
   - Вон! Все вон! Чтоб духу не было! Две сестры помоложе, личные  помощницы
императора, пулей вылетели из помещения. Никки пришлось отойти  в  сторонку,
чтобы колдуньи не сбили ее с ног. Не  замеченный  Никки  юноша  бросился  за
ними. Никто даже не глянул на  нее.  Первый  урок,  который  усваивали  рабы
Джеганя:  если  император  приказывает  что-то  сделать,  делать  это  нужно
немедленно. Ничто так не выводило его из себя, как медлительность.
   Из дверей во внутренние  покои  вылетела  не  знакомая  Никки  женщина  -
молодая,   красивая,   темноволосая,   темноглазая.   Наверняка    пленница,
захваченная по дороге, очередная игрушка Джеганя. Глаза женщины  говорили  о
том, что ее мир рухнул.
   Такова неизбежная цена установления в мире нового  порядка.  В  характере
великих вождей всегда есть недостатки, которые сами  они,  впрочем,  считают
лишь  пустяками.  Огромное   благо,   которое   Джегань   несет   страдающим
человеческим массам, намного перевешивает его мелкие пороки, например любовь
к наслаждениям и разрушениям. Никки частенько была объектом его пороков,  но
это цена,  которую  приходится  платить  за  грядущую  помощь  угнетенным  и
обездоленным.
   Наружная дверь  захлопнулась,  покои  опустели.  Остались  лишь  Никки  и
император. Никки стояла, высоко  подняв  голову  и  свободно  опустив  руки,
наслаждаясь тишиной. Великолепие мало что  для  нее  значило,  но  тишина  и
спокойствие были роскошью, которую она научилась ценить, пусть  даже  это  и
эгоистично. В палатках вечно стоял шум от толпившихся вокруг войск. Здесь же
царила  тишина.  Она  оглядела  большую,   изящно   обставленную   переднюю,
размышляя, не приобрел ли Джегань вкус к такого рода местам.  А  может,  ему
тоже хотелось тишины?
   Она  повернулась  к  внутренним  покоям.  Император  сидел  там,  внутри,
поджидая ее. Мускулистая масса кипящего гнева, переходящего в ярость.
   Никки направилась прямо к нему.
   - Вы хотели меня видеть, ваше превосходительство?
   Мясистая ладонь наотмашь ударила ее по лицу. От удара Никки повернулась и
рухнула на колени. Джегань за волосы вздернул ее на  ноги.  Во  второй  раз,
перед  тем  как  рухнуть  на  пол,  она  впечаталась  в  стенку.  Боль  была
чудовищной. Очнувшись, Никки поднялась на ноги и опять встала перед  ним.  В
третий  раз  она  увлекла  с  собой  на  пол  здоровенный  канделябр.  Свечи
покатились по полу. Занавеска,  за  которую  она  ухватилась,  порвалась,  и
большой кусок полотна обрушился на нее сверху, когда Никки и перевернутый ею
стол грохнулись на пол. Стекло  разлетелось  вдребезги.  Мелкие  предметы  с
металлическим звоном запрыгали по комнате.
   В голове шумело, взор  затуманился.  Глаза,  похоже,  заплывали,  челюсть
болела, как  будто  ее  сломали,  а  шея  не  слушалась  -  наверное,  мышцы
порвались. Никки распласталась на полу, наслаждаясь волнами боли, купаясь  в
редком для нее состоянии ощущения чего-либо.
   Она видела кровавые полосы на ковре и деревянном полу.
   Слышала, как Джегань что-то кричит,  но  из-за  звона  в  ушах  не  могла
различать слова.  Никки  приподнялась,  опираясь  о  пол  трясущейся  рукой,
поднесла руку ко рту - пальцы окрасились, кровью. Она блаженствовала в боли.
Она так давно ничего не чувствовала, за исключением  того  краткого  мига  с
Морд-Сит. А теперь просто купалась в ощущениях.
   Жестокость Джеганя могла пробиться в наполнявшую  Никки  пустоту  потому,
что она знала: она не обязана это выносить. И он тоже знал, что Никки тут по
своему выбору, а не по его желанию. И это понимание лишь подстегивало ярость
императора и усиливало ее ощущения.
   Казалось, гнев его  смертоносен.  Никки  лишь  мимоходом  отметила,  что,
скорее всего не выйдет отсюда живой. И скорее  всего  не  выучит  заклинания
сестры Лидмилы. Она просто ждала того, что уже уготовила ей судьба.
   Наконец стены замедлили вращение, и Никки снова поднялась  на  ноги.  Она
заставила себя стоять прямо перед темным массивным  силуэтом  императора.  В
его бритом черепе отражался свет ламп. Над губами виднелись узенькие полоски
усов, в центре  подбородка  -  борода.  Золотое  кольцо  в  левой  ноздре  и
протянувшаяся от него к золотой серьге в левом ухе цепочка мерцали в  мягком
свете ламп. Сегодня лишь массивные перстни украшали его  пальцы,  а  обычный
набор  многочисленных  королевских  цепей,  которые   он   носил   на   шее,
отсутствовал. Перстни были мокрыми от ее крови.
   Джегань сидел, обнаженный по  пояс,  его  грудь  была  покрыта  курчавыми
волосами. Мышцы бугрились. Шея у него была бычья, а нрав еще хуже.
   Никки стояла перед ним, глядя в  жуткие  глаза,  которые  давно  привыкла
видеть в своих  кошмарах.  Темно-серые,  без  ков,  с  пробегающими  темными
сполохами. Хотя в них не было ярко выраженного зрачка и радужной оболочки  -
ничего, кроме темных дыр там, где у обычного человека  находились  глаза,  -
Никки всегда точно знала, когда он смотрит на нее.
   Это были глаза сноходца. Сноходца, потерявшего  доступ  к  ее  разуму.  И
теперь Никки знала почему.
   - Ну?! - прорычал он. - Рыдай! Ори! Вопи!  Умоляй!  Спорь!  Оправдывайся!
Только не стой вот так!
   Никки, безмятежно глядя в побагровевшие глаза, сглотнула кровь.
   -  Пожалуйста,  уточните,  ваше   превосходительство,   что   именно   вы
предпочитаете, как долго мне продолжать и следует ли остановиться,  когда  я
сама сочту нужным, либо ждать, пока вы меня изобьете до бесчувствия.
   С яростным ревом он обрушился на  нее,  здоровенной  ручищей  схватил  за
горло и ударил. Колени Никки подогнулись, но император  удерживал  ее,  пока
она не пришла в себя настолько, чтобы держаться на ногах.
   Джегань отпустил ее и оттолкнул.
   - Я желаю знать, почему ты так обошлась с Кадаром! Никки лишь  улыбнулась
окровавленными губами. Грубо  заломив  ей  руку  за  спину,  Джегань  крепко
притиснул ее к себе.
   - Почему ты это сделала? Почему?
   Смертельная пляска с Джеганем началась. Никки снова отстранение  спросила
себя, не расстанется ли она на сей раз с жизнью.
   Джегань убил немало сестер, не угодивших ему. То, что  Никки  была  подле
него в безопасности, объяснялось ее полным безразличием к собственной жизни.
Оно  очаровывало  Джеганя  именно  потому,  что  он  знал:  безразличие  это
абсолютно искреннее.
   - Временами ты просто дурак, - произнесла она с ненаигранным  презрением,
- слишком самоуверенный, чтобы разглядеть то, что у тебя под самым носом.
   Он заламывал ей руку до тех пор,  пока  Никки  не  подумала,  что  сейчас
сломается кость. Его тяжелое дыхание согревало саднящую щеку.
   - Я убивал людей за куда менее непочтительные слова.  Несмотря  на  боль,
Никки издевательски проговорила;
   - Значит, ты собрался утомить меня до смерти? Если хочешь  убить,  валяй.
Возьми за горло и удави или избей так, чтобы я истекла кровью у  твоих  ног.
Только не думай, что сможешь удушить меня своими угрозами! Если хочешь  меня
бить, так будь мужиком - и бей! Или заткнись.
   Большинство людей допускали грубую ошибку,  принимая  Джеганя  за  тупого
безмозглого костолома. Он таким вовсе не был. Джегань был одним из  умнейших
людей, каких Никки встречала за всю свою долгую жизнь. Жестокость  была  его
маской. Имея доступ к разуму многих людей, он  имел  доступ  к  их  знаниям,
мудрости, мыслям. И это лишь укрепляло его ум. А  еще  он  знал,  чего  люди
боятся больше всего. Если что в нем и пугало Никки, так это не жестокость, а
ум. Она точно  знала,  что  этот  ум  может  быть  неисчерпаемым  источником
жестокости.
   - Почему ты убила его, Никки? - снова спросил он, уже слегка остыв.
   В ее мозгу, как  защитная  стена,  пробегали  мысли  о  Ричарде.  Джегань
наверняка видел это по ее глазам. Она  знала,  что  отчасти  ярость  Джеганя
вызвана тем, что он не способен проникнуть в ее разум, не может  владеть  ею
так же, как многими другими. Ее понимающая ухмылка дразнила, намекая на  то,
чего он не мог получить.
   - Я  просто  позабавилась,  вынудив  великого  Кадара  Кардифа  молить  о
милосердии, а потом отказав ему в этом.
   Джегань  снова  взревел.  Звериный  рык  звучал  неуместно  в  изысканной
спальне. Никки увидела, как его рука устремляется к ней. Стены  завертелись.
Она ждала, что ударится обо что-то и переломает себе все  кости.  Но  вместо
этого подлетела и приземлилась на чем-то неожиданно  мягком  -  но  кровати,
сообразила она. Каким-то образом она избежала столкновения  с  мраморными  и
деревянными столбами по углам. Похоже, судьба плутует с ней.
   Джегань навалился на нее.
   Никки подумала, что теперь он наверняка забьет ее до смерти. Но  он  лишь
пристально глядел ей в глаза. Затем сел, придавив  ей  бедра.  Могучие  руки
принялись развязывать шнуровку корсажа. Рванув ткань, он обнажил  ее  грудь.
Пальцы сжали нежную плоть и давили до тех пор, пока  у  Никки  не  выступили
слезы.
   Никки не смотрела на  него  и  не  сопротивлялась,  а  просто  неподвижно
лежала, пока он задирал ей подол. Мысли ее устремились далеко,  туда,  куда,
кроме нее, никто не имел доступа. Джегань обрушился на  нее  всей  тяжестью,
выбив воздух из легких.
   Держа руки вдоль тела,  не  моргая,  Никки  смотрела  на  шелковый  полог
кровати. Мысли ее носились далеко. Боль тоже казалась чем-то  отдаленным.  А
дышала она по привычке.
   Пока  Джегань  занимался  своим  делом,  Никки  размышляла  о  том,   что
предпримет в дальнейшем. Открывшиеся сейчас возможности прежде  казались  ей
совершенно нереальными. Теперь же это очень даже осуществимо.  Нужно  только
решиться.
   Джегань шлепнул ее, заставляя вернуться к нему.
   - Ты слишком глупа, чтобы хотя бы хныкать!
   Никки поняла, что он кончил. И вовсе не рад, что она этого  не  заметила.
Пришлось напрячься, чтобы не потереть челюсть, болевшую от того, что Джеганю
казалось легким тычком. Пот с его подбородка капал ей на лицо. Могучее  тело
блестело от усилий, которых она даже и не заметила.
   Нависнув над ней, Джегань смотрел  ей  в  глаза,  тяжело  дыша.  Конечно,
доминирующим в этом  взгляде  был  гнев,  но  Никки  показалось,  будто  там
промелькнуло что-то еще: сожаление, а может быть, мука или даже боль.
   - Именно этого вы от меня хотите, превосходительство? Чтобы я хныкала?
   Он лег на бок рядом с ней.
   - Нет. - В его голосе звучала горечь. - Я хочу, чтобы ты реагировала.
   - Но я реагирую, - произнесла Никки, глядя на полог. - Просто это  не  та
реакция, которая тебе нужна. Джегань сел.
   - Да что с тобой такое,  женщина?  Никки  посмотрела  на  него  и  отвела
взгляд.
   - Понятия не имею, - чистосердечно ответила она. Но думаю, что выясню.

ГЛАВА 14

   - Раздевайся. Проведешь ночь здесь, -  махнул  рукой  Джегань.  -  Прошло
много времени. - Теперь настал его черед  уставиться  на  стены.  -  Мне  не
хватало тебя в постели, Никки.
   Никки не ответила.  Она  не  верила,  что  в  постели  ему  хоть  чего-то
недостает. И сильно сомневалась, что  он  вообще  понимает,  что  значит  по
кому-то скучать. Чего ему точно не хватает, подумала  она,  так  это  умения
скучать по кому-то.
   Никки села, свесив ноги с кровати, и принялась  выпутываться  из  платья.
Она повесила платье на спинку стула. Выудив из-под покрывала  нижнее  белье,
аккуратно положила его на стул, затем сняла чулки и сложила туда же. Джегань
наблюдал, скользя взглядом по ее телу, смотрел, как она разглаживает  смятое
платье, следил за таинственным поведением женщины, ведущей себя как женщина.
   Сложив одежду, Никки повернулась к нему. Она гордо стояла,  позволяя  ему
разглядывать все то, что он мог  получить  только  силой  и  никогда  -  как
добровольный дар. Она видела промелькнувшее на его  лице  сожаление.  И  это
была ее единственная победа: чем чаще он брал ее силой, тем  лучше  понимал,
что только так и может ее получить, и тем  сильнее  это  его  бесило.  Никки
скорее бы умерла, чем добровольно отдалась  ему,  и  он  знал  эту  жестокую
истину.
   Наконец он подавил свое потаенное горькое желание и посмотрел ей в глаза:
   - Почему ты убила Кадара?
   Ники села на край постели напротив Джеганя, вне его досягаемости, но так,
что он мог достать ее рывком, и пожала обнаженными плечами.
   -  Ты  -  не  Орден.  Орден  -  не  какой-то  один   человек,   а   идеал
справедливости. И в этом качестве переживет любого  человека.  Ты  в  данный
момент служишь этому идеалу и Ордену в качестве  обычного  изувера.  В  этой
роли  Орден  может  использовать  любого  садиста.  Тебя,  Кадара  или   еще
кого-нибудь. Я просто убрала того, кто когда-нибудь мог бы стать угрозой для
тебя, прежде чем ты перерастешь свое нынешнее амплуа.
   Джегань усмехнулся:
   - И ты ждешь, чтобы я поверил, будто ты оказала мне услугу?  Да  ты  надо
мной издеваешься!
   - Если тебе нравится так думать,  то  пожалуйста"  Ее  белая  кожа  резко
контрастировала с тяжелым темно-зеленым покрывалом  и  зелеными  простынями.
Джегань лежал на спине поверх покрывала, откинувшись на кучу смятых подушек,
бесстыдно открытый ее взору. Его темные глаза стали еще темнее.
   - Что это за разговоры я постоянно слышу насчет "Джеганя Справедливого"?
   - Твой новый  титул.  То,  что  спасет  тебя,  поможет  одержать  победу,
принесет куда большую славу, чем что бы то ни было. А ты, за то что я убрала
потенциальную угрозу твоему будущему и превратила тебя  в  народного  героя,
избил меня в кровь.
   Джегань заложил руку за голову.
   Иногда я начинаю думать, что о тебе верно толкуют. Ты и вправду чокнутая.
   - А если ты всех убьешь?
   - Значит, они будут мертвы.
   - Я тут недавно проезжала по  городам,  которые  навесили  твои  солдаты.
Похоже, они не убивают жителей. Во сяком случае, не вырезают всех в пределах
досягаемости, КАК делали в начале наступления на Новый мир.
   Он рванулся, схватил ее за волосы, рывком  опрокинул  на  спину  рядом  с
собой. Никки перевела дух, а Джегань приподнялся на.  локте  и  вперил  свой
жуткий взор в ее глаза.
   - Это твоя работа - показывать пример на людях, демонстрировать  им,  что
они  обязаны  вносить  свой  вклад  в  наше  дело.  Заставить   их   бояться
справедливого гнева Имперского Ордена. Именно эту задачу я на тебя возложил.
   -  Неужели?  Тогда  почему  солдаты  тоже  не  устраивают   показательные
экзекуции? Почему не  трогают  эти  города?  Поему  не  участвуют  в  акциях
устрашения? Почему не оставляют а собой выжженные и  вырезанные  под  корень
города?
   - И кем я тогда буду править, кроме моих солдат? Кто будет работать?  Кто
будет производить товары? Выращивать хлеб?  Платить  дань?  Кому  я  принесу
порядок Ордена? Кто будет воспевать великого императора Джеганя, если я всех
убью? - Он откинулся на спину. - Может, тебя и прозвали "госпожа Смерть", но
мы не можем действовать по-твоему и убивать всех  подряд.  В  этом  мире  ты
связана с целями Ордена. Если люди будут знать, что прибытие Ордена не несет
ничего, кроме смерти, они будут сопротивляться до упора. Они  должны  знать,
что только своим сопротивлением  навлекут  на  себя  скорую  и  неотвратимую
гибель. Если же осознают, что мы несем им  высоконравственную  жизнь,  жизнь
под дланью Создателя, когда благосостояние человека  превыше  всего,  они  с
радостью примут нас.
   - В этот город ты  принес  смерть,  -  подначила  она,  вынуждая  Джеганя
невольно подтвердить правильность того, что она сделала.  -  Хотя  эти  люди
выбрали Орден.
   - Я отдал приказ, чтобы  оставшимся  в  живых  горожанам  было  дозволено
вернуться в дома. Грабежи закончились.  Местные  жители  не  сдержали  своих
обещаний и тем спровоцировали жестокое обращение. Они  увидели,  на  что  мы
способны, увидели, что теперь все  закончилось  и  наступил  новый  порядок.
Разделенный государствам пришел конец. Все люди  будут  подчиняться  единому
руководству и все вместе войдут  в  новую  эру  процветания  -  под  властью
Имперского Ордена. Уничтожат только тех, кто будет сопротивляться, но не  за
то, что сопротивлялись, а потому  что  они  враги  всеобщего  процветания  и
должны быть уничтожены. Здесь, в Андерите, произошел поворот в нашей борьбе.
Наконец-то  Ричарда  Рала  отверг  народ,  увидевший  ценность   того,   что
предлагаем мы. Отныне Рал больше не  может  заявлять,  что  представляет  их
интересы.
   - И все же ты пришел и вырезал...
   - Местные руководители не выполнили кое-какие обязательства.  кто  знает,
сколько еще народу в этом замешано, поэтому горожанам пришлось заплатить. Но
все в целом они  заслужили  место  в  Ордене  своей  храбростью,  решительно
отвергнув Магистра Рала и устаревшие, эгоистичные моральные принципы, что он
им предлагал. Течение повернуло в  другую  сторону.  Люди  больше  не  верят
Магистру Ралу, и он теперь тоже не может верить в них. Ричард Рал  -  падший
вождь.
   Никки мысленно грустно улыбнулась. Она - падшая женщина, Ричард -  падший
мужчина. Их судьбы переплетены.
   - Возможно, здесь, в маленьком местечке это и так, - сказала она. - Но он
далеко не побежден. Он все еще опасен. В конце концов, именно из-за  Ричарда
Рала ты не смог получить все, что хотел в Андерите. Он не только лишил  тебя
чистой победы, уничтожив огромные запасы продовольствия и полностью разрушив
всю производственную систему, но еще и проскользнул у тебя  между  пальцами,
когда ты уже считал, что он у тебя в руках.
   - Я его схвачу!
   - Да ну? Сомневаюсь. - Никки проследила,  как  сжался  и  вновь  разжался
огромный кулак, и продолжила:
   - Когда ты намерен двинуть наши силы на север, в Срединные Земли?
   Джегань потер волосатую грудь.
   - Скоро. Для начала я  хочу  дать  им  время  расслабиться.  А  когда  их
самодовольство достигнет пика, ударю на севере.  Великий  полководец  должен
понимать суть битвы, чтобы вовремя менять тактику. Теперь мы уже  двинем  на
север как освободители, неся славу Создателя народам  Срединных  Земель.  Мы
должны завоевать сердца и умы необращенных.
   - Ты решился на такие перемены? Сам? Ты не считаешься с волей  Создателя,
ведя свою кампанию?
   В ответ на такое нахальство  Джегань  грозно  поглядел  на  Никки,  давая
понять, что лучше бы ей не задавать подобных вопросов.
   - Я император.  Мне  не  нужно  советоваться  с  духовными  лидерами,  но
поскольку и со