женщинами.  А  всех
мужчин, что попытаются сопротивляться, перебьют!
   - Не сомневаюсь, - кивнула Энн. - Но мы ничего не можем с этим поделать.
   Они получат мир. Мертвецы упокоятся с миром. А выжившие тоже получат мир.
В рабстве.
   Они  покинули  площадь  как  раз  вовремя.  Когда  прибыли  солдаты,  все
оказалось куда хуже, чем думала Энн. Вопли еще долго  доносились  им  вслед.
Крики мужчин и детей смолкли довольно быстро. А вот крики девушек  и  женщин
только начинались.
   Когда они наконец выбрались из города, Энн спросила:
   - Я говорила тебе, что надо уничтожить  всех  сестер  Света,  которые  не
захотели убежать. Ты выполнила мое пожелание, прежде  чем  бежать  со  мной,
сестра?
   Сестра Алессандра смотрела прямо перед собой.
   - Нет, аббатиса.
   - Алессандра, ты же знаешь, что это необходимо!
   - Я хочу вернуться к Свету Создателя. И  не  могла  отнять  жизнь  у  Его
творений.
   - Да, но из-за того, что эти немногие  остались  жить,  погибнет  гораздо
больше народа. И сестру Тьмы это вполне бы устроило. Как я могу верить,  что
ты говоришь правду?
   - Потому что я не убила сестер. Оставайся я по-прежнему сестрой  Тьмы,  я
бы их убила. Я говорю правду.
   Было бы чудесно, если бы сестра  Алессандра  вернулась  к  Свету.  Такого
никогда прежде не случалось. Алессандра может оказаться бесценным источником
информации.
   - Или это показывает, что ты лжешь и по-прежнему верна Владетелю.
   - Аббатиса, я помогла вам бежать. Почему вы не верите мне?!
   Энн  посмотрела  на  скачущую  рядом  женщину.  Они  ехали  среди  полей,
направляясь в неизвестное. - После той лжи, что ты говорила прежде, я теперь
никогда не смогу  полностью  верить  и  доверять  тебе,  Алессандра.  Таково
проклятие лжецов, сестра. Ежели ты водрузил себе на голову корону лжеца, ты,
конечно, можешь ее потом снять, но след от нее останется навсегда.
   Ричард обернулся на стук копыт.  Шагая  рядом  с  экипажем,  он  заглянул
внутрь, посмотреть, как Кэлен. Кэлен  спала  или,  возможно,  пребывала  без
сознания. Что  ж,  по  крайней  мере  теперь  ее  лицо  стало  хоть  немного
узнаваемым.
   Топот приближался. Ричард снова оглянулся - и мгновенно узнал всадника  в
красном. Кара подъехала к нему, соскочила с седла и пошла рядом, ведя лошадь
в поводу. Ее лицо украшал синяк.
   - Мне пришлось довольно  долго  вас  догонять,  лорд  Рал.  Куда  это  вы
направляетесь?
   - Домой.
   - Домой?
   - Совершенно верно. Домой. Кара поглядела вперед.
   - А где этот дом?
   - В Хартленде. А может, мы поедем на запад, в  горы.  Там  есть  красивые
места, которые я всегда хотел показать Кэлен.
   Кара ничего не ответила и некоторое время шла молча. Ее  лошадь  неспешно
шагала следом.
   Лорд Рал, а как со всем  остальным?  С  Д'Харой,  Срединными  Землями?  С
людьми? - А что с ними? - Ну, они же будут вас ждать. - Я  им  не  нужен.  Я
ухожу.
   - Как вы можете говорить такое. Магистр Рал?!
   - Я нарушил все известные мне правила волшебника. Я... - И замолчал.  Ему
было все равно.
   - А где Дю Шайю? - спросила Кара.
   - Я отослал ее  домой,  к  ее  народу.  Ее  задача  выполнена.  -  Ричард
покосился на Морд-Сит. -  У  нее  родился  ребенок.  Красивая  девочка.  Она
назвала ее Карой, в честь тебя.
   - Ну, тогда я рада, что она не страшненькая, - просияла Кара. - Некоторые
младенцы довольно уродливы, знаете.
   - Ну, так эта просто красотка.
   - Она похожа на вас, лорд Рал?
   - Нет! - Ричард  одарил  Морд-Сит  суровым  взглядом.  Кара  заглянула  в
экипаж. Светлая коса скользнула на плечо.
   - Что случилось с Матерью-Исповедницей?
   - Я чуть было не позволил ее убить. Кара ничего не сказала.
   - Я слышал, тебя поймали. С тобой все в порядке? - спросил он.
   - Они оказались дураками. - Кара перебросила косу на спину. - Не  забрали
мой эйджил. Когда вы вернули магию, я  заставила  их  всех  проклясть  своих
матерей за то, что те вообще когда-то повстречались с их отцами.
   Ричард улыбнулся. Вот теперь это была знакомая ему Кара.
   - А потом я их убила, - добавила она. Кара  протянула  горлышко  разбитой
бутылки, на которой все еще сохранилась золотая филигранная крышка.
   - Магистр Рал, я не справилась. Я не разбила ее вашим мечом. Но...  но  в
конечном итоге я сумела сделать так, чтобы эту черную бутылку разбили  Мечом
Истины. - Она остановилась. В голубых глазах  блестели  слезы.  -  Простите,
Магистр Рал. Я не справилась. Я очень старалась, клянусь вам, но у  меня  не
вышло.
   Тут Ричард тоже остановился и обнял Морд-Сит.
   - Нет, Кара, у тебя все получилось. Благодаря тому, что  бутылку  разбили
мечом, нам удалось вернуть магию.
   - Правда?
   Он кивнул, глядя ей в глаза.
   - Правда. Ты все сделала правильно, Кара. Я горжусь тобой.
   И они пошли дальше.
   - Ну и далеко ли до дома, лорд Рал? Ричард некоторое время размышлял.
   - Ну, вообще-то я считаю, что Кэлен - моя семья, а значит, дом везде, где
бы мы с ней ни оказались. Пока я с Кэлен, я  дома.  Все  кончено,  Кара.  Ты
теперь можешь ехать домой. Я тебя отпускаю.
   Она остановилась. Ричард продолжал идти.
   - Но у меня нет семьи.  Все  умерли.  Ричард  оглянулся  и  посмотрел  на
Морд-Сит. Она стояла на дороге и казалась одинокой, как никогда.
   Вернувшись, Ричард обнял ее за плечи и повел с собой.
   - Мы - твоя семья. Кара. Кэлен и я. Мы  любим  тебя.  Так  что,  как  мне
кажется, тебе следует ехать с нами. Похоже, ее это устроило.
   - А там, дома, будут люди, которых надо убить?
   - Не думаю, - улыбнулся Ричард.
   - Тогда зачем нам туда ехать?
   Ричард лишь улыбнулся в ответ, и она продолжила:
   Я думала, вы хотите  завоевать  весь  мир.  И  ждала,  когда  вы  станете
тираном.
   И считаю, что вам так и следует поступить. Мать-Исповедница  со  мной  бы
согласилась. Так что нас двое против одного. Мы выиграли.
   Мир меня не хочет. Они проголосовали и сказали "нет".
   Голосование! Так вот в чем беда!
   - Я не хочу проходить через это снова.
   Кара некоторое время молча шагала рядом, потом сказала:
   - А знаете, они вас найдут. Все. Д'харианцы  связаны  с  вами  узами.  Вы
Магистр Рал. Вас отыщут.
   - Может, и да. А может, и нет.
   - Ричард? - послышался тихий голос.
   Ричард подошел к экипажу.
   Кэлен проснулась. Он взял ее за руку.
   - Кто там? - спросила она.
   - Всего лишь я, - всунула голову Кара. - Пришлось вернуться. Видишь,  что
с тобой приключается без моего присмотра?
   Кэлен слабо улыбнулась. Выпустив ладонь Ричарда, она взяла руку Кары.
   - Хорошо, что ты дома, - прошептала она.
   - Лорд Рал говорит, что я спасла магию! Можешь себе представить? И о  чем
я только думала?! У меня был такой шанс раз и навсегда избавиться от  магии,
а я ее спасла!
   Кэлен снова улыбнулась.
   - Как ты себя чувствуешь? - спросил Ричард.
   - Ужасно.
   - Не так уж плохо ты и выглядишь, -  сообщила  Кара.  -  Со  мной  бывало
похуже.
   - Ты поправишься. - Ричард нежно гладил ей руку. - Обещаю.  А  волшебники
всегда выполняют свои обещания.
   - Холодно, - пожаловалась Кэлен. Ее зубы начали постукивать.
   Ричард увидел плед, что пристроил в углу Далтон Кэмпбелл. Он потянул его.
   Из свертка выпал Меч Истины.
   Ричард застыл - Похоже, меч тоже вернулся домой, - прокомментировала Кара
- Похоже, да.




    Терри ГУДКАЙНД
    МЕЧ ИСТИНЫ VI
    "ШЕСТОЕ ПРАВИЛО ВОЛШЕБНИКА, ИЛИ ВЕРА ПАДШИХ"
    ТОМ 1



Анонс

   Зло в мире можно победить но - возможно ли убить его?
   Ведь Тьма, уничтоженная однажды ждет лишь  часа.  чтобы  вернуться  вновь
Ждет и набирается сил
   Позабыт, позабыл об этом Ричард Сайфер, Искатель Истины! Ибо  победил  он
шимов, подземных духов, и вернул в мир магию А с магией возвратилось в мир и
затаившееся доселе Зло
   И на волоске висит теперь не только жизнь возлюбленной Ричарда Кэлен.  но
и судьба  всего  мира  Ибо  Сноходец  Джегань  побежденный  однажды,  жаждет
отмщения, и теперь власть его - много выше чем  раньше.  Снова  отправляется
Искатель Истины сражаться с сестрой Мрака. Отправляется,  чтобы  победить  -
или  погибнуть.  Отправляется,  чтобы  кровью  своей  заслужить   право   на
постижение Шестого Правила Волшебника

ГЛАВА 1

   Она не помнила, как умерла.
   С каким-то странным  ощущением  покоя  она  размышляла,  не  означают  ли
далекие сердитые голоса, звучащие в ее сознании, что ей вновь предстоит этот
трансцендентный переход.
   Если и так, она все равно ничего не может поделать.
   Она не помнила, как умерла.  Только  смутно  припоминала  тихие  шепчущие
голоса - голоса говорили, что это так, что смерть забрала ее, но он прижался
губами к ее губам и вдохнул в нее свое дыхание, свою жизнь  -  и  воскресил.
Она не знала, кто ей это сказал и кто такой "он".
   В ту ночь, когда она впервые  начала  различать  еле  слышные  бесплотные
голоса, она осознала, что рядом - люди, и эти люди думают, что она  вряд  ли
протянет до утра.  Но  теперь  она  знала,  что  пережила  ту  ночь.  И  все
последующие ночи. Возможно,  благодаря  тем  отчаянным  молитвам  и  горячим
клятвам, что тихо звучали возле нее в ту первую ночь.
   Но - хотя она и не помнила, как умерла - предсмертную  боль  она  помнила
отлично. Эту боль она не забывала никогда. Помнила, как в одиночку сражалась
с мужчинами, скалившимися, словно свора бешеных псов. Помнила град  жестоких
ударов, повергших ее на землю, помнила пинки, удары тяжелых  кованых  сапог,
треск ломающихся костей. Помнила кровь - столько крови! - на  их  руках,  на
сапогах. Помнила охвативший ее  дикий  ужас,  когда  от  боли  не  могла  ни
крикнуть, ни охнуть.
   Потом - через несколько часов, а может, и дней, она не знала, - когда она
лежала на чистом белье в чужом доме и  заглянула  в  его  серые  глаза,  она
поняла, что для некоторых жизнь припасла боль куда худшую, чем досталась ей.
   Она не знала, как его зовут. Его исполненный скорби  взгляд  не  оставлял
сомнений, что она должна знать  его.  Должна  помнить  его  имя  лучше,  чем
собственное, - но не помнила. И это удручало ее больше всего.
   Стоило ей закрыть глаза, как она встречала этот его  взгляд,  в  котором,
кроме страдания, была надежда - такую отчаянную надежду  могла  дать  только
искренняя любовь. И даже когда непроницаемая тьма заволакивала ее разум, она
не позволяла этой тьме затмить свет его глаз.
   Порой она вспоминала его имя, но потом забывала вновь.  А  иногда,  когда
боль становилась совершенно невыносимой, забывала и свое собственное.
   И всякий раз, слыша его  имя,  Кэлен  вспоминала,  кто  он.  С  отчаянной
решимостью она цеплялась за это имя - Ричард, за свои воспоминания о нем,  о
том, что он для нее значит.
   Даже позже, когда окружающие еще боялись, что она все еще может  умереть,
Кэлен знала, что будет жить. Обязана жить. Ради Ричарда, своего  мужа.  Ради
ребенка, которого носит в своем чреве. Его ребенка. Их ребенка.
   Грубые мужские голоса, называющие  Ричарда  по  имени,  наконец  вынудили
Кэлен открыть глаза. Она поморщилась от мгновенно ожившей боли, которую  сон
если не изгонял, то хотя бы притуплял. Помещение, где она  лежала,  наполнял
мягкий янтарный свет. Освещение было неярким, и она  пришла  к  выводу,  что
либо окна чем-то занавешены, либо близится закат. В своем нынешнем состоянии
она не только утратила чувство времени, но и, просыпаясь,  не.  представляла
себе, сколько проспала.
   Кэлен провела языком по пересохшим губам. Тело казалось налитым  свинцом,
ее тошнило, как когда-то в детстве, когда  она  съела  три  печеных  яблочка
перед путешествием на Корабле в погожий ветреный день. Тогда было тепло, как
сейчас. Так бывает летом. Она попыталась приподняться, но ее тут же  повело,
и разум начал тонуть  в  туманном  море.  Желудок  взбунтовался  -  пришлось
сосредоточить все силы, чтобы сдержать рвоту. Она уже слишком хорошо  знала,
что  сейчас  нет  ничего  хуже  рвоты.  Глаза  закрылись,   и   она   начала
проваливаться во тьму.
   Но тут же усилием воли заставила себя вынырнуть из мрака и снова  открыть
глаза. Кэлен вспомнила: ей дают трапы, которые успокаивают боль  и  помогают
уснуть. Ричард отлично разбирается в травах. Что  ж,  по  крайней  мере  эти
настой погружают ее в отупляющий сон. Но боль,  пусть  и  не  столь  острая,
настигала ее и во сне.
   Медленно, осторожно, чтобы не растревожить боль,  при  малейшем  движении
кинжалами  втыкавшуюся  в  ребра,  Кэлен  сделала  глубокий   вдох.   Легкие
наполнились ароматом хвои и смолы. Желудок потихоньку  начал  успокаиваться.
Но пахло не как в лесу, где запах деревьев смешивается с  ароматами  влажной
земли, цветов и травы, пахло только что спиленной древесиной. Кэлен  усилием
воли сконцентрировала взгляд и  разглядела  за  изножьем  кровати  стену  из
светлых свежих досок. Похоже, деревья рубили и стругали в спешке, хотя  тот,
кто это делал, явно обладал солидным опытом лесоруба.
   Комнатка оказалась крошечной. Во Дворце Исповедниц,  где  выросла  Кэлен,
такая каморка могла бы служить разве что бельевым шкафом. Кэлен  понравилась
маленькая деревянная комнатка. Она догадывалась, что Ричард построил хижину,
чтобы защитить ее. Деревянные стены обнимали ее, как надежные руки  Ричарда.
Мрамор во  всем  своем  великолепии  никогда  не  действовал  на  нее  столь
успокаивающе.
   Она разглядела на стене резьбу - летящую птичку, не  больше  ее  ладошки,
очерченную несколькими уверенными движениями ножа. Это  -  подарок  Ричарда.
Иногда, когда они сидели у костра, он вырезал из деревяшек  разные  фигурки.
Птица, летящая прямо на Кален, излучала ощущение свободы.
   Скосив  взгляд  вправо,  она  увидела  коричневое  шерстяное   покрывало,
занавешивающее дверной проем. Снаружи доносились  обрывки  злых,  угрожающих
фраз.
   - Это не наша прихоть, Ричард... Нам нужно думать о собственных семьях...
женах и детях...
   Кэлен попыталась приподняться на локте.  Острая  боль  пронизала  руку  и
взорвалась в плече.
   Охнув, она рухнула на спину. Сотни  острых  кинжалов  мгновенно  пронзили
ребра. Усилием воли Кэлен заставила себя дышать помедленнее.  Когда  боль  в
ребрах и руке чуть стихла, она наконец позволила себе еле слышно застонать.
   С расчетливым спокойствием она оглядела левую руку. Сломана. И тут  Кэлен
вспомнила, что, конечно, рука сломана. И мысленно отругала себя за  то,  что
не вспомнила раньше. Ведь знала же, что травяные  настои  притупляют  разум.
Опасаясь сделать еще какое-нибудь неловкое движение, Кэлен  сконцентрировала
все усилия на том, чтобы восстановить ясность мысли.
   Осторожно подняв правую руку, она стерла со лба испарину. Правый плечевой
сустав  ныл,  но  рука  худо-бедно  действовала.  Кэлен  порадовалась   этой
маленькой победе. Она коснулась глаз и поняла, почему ей больно смотреть  на
дверь. Пальцы бережно ощупали распухшие веки.  Кэлен  мысленно  представила,
какого все это цвета. Тошнотворно черно-синее. Когда пальцы коснулись ран на
щеках, она словно притронулась к обнаженным нервам.
   Не нужно зеркала, чтобы понять, насколько жутко  она  выглядит.  Впрочем,
онa и так это понимала всякий раз, когда  заглядывала  Ричарду  в  глаза.  И
жалела, что не может мгновенно сделаться прекрасной и стереть  из  его  глаз
страдание. Знай он ее мысли, наверняка бы сказал: "Со мной  все  в  порядке.
Перестань беспокоиться обо мне и думай о том, чтобы поскорее выздороветь".
   С горько-сладкой тоской Кэлен  вспомнила,  как  они  лежали  с  Ричардом,
сплетаясь телами, в чудесной истоме, а его большая ладонь  покоилась  на  ее
животе. Как же это больно - желать снова обнять его и быть  не  в  состоянии
это сделать! Кэлен сурово сказала себе, что это всего лишь  вопрос  времени.
Они имеете, остальное не важно. Само его присутствие - лучшее лекарство.
   Она услышала голос Ричарда, сдержанно цедившего слова:
   - Нам нужно только  немного  времени...  Какие-то  мужчины  говорили  все
разом, горячо и настойчиво:
   - Это не по! ому, что мы хотим... ну, тебе следовало бы  понять,  Ричард,
ты ведь нас знаешь... Но что, если из-за этого тут начнутся неприятности? Мы
слышали о войне. Ты сам сказал, что она из Срединных  Земель.  Мы  не  можем
позволить... Не допустим...
   Кэлен прислушалась, ожидая, что вот-вот раздастся звон его  меча.  Ричард
обладал чуть ли не безграничным терпением, но терпимости и у  него  было  не
так много. Кара, их телохранитель и друг, тоже наверняка там.  А  она-то  не
отличается ни терпением, ни терпимостью.
   Однако вместо того чтобы достать меч, Ричард сказал:
   - Я ни у кого ничего не прошу. Я лишь хочу, чтобы меня оставили с  ней  в
покое в безопасном месте, где я смогу  о  ней  позаботиться.  Я  хотел  быть
поближе к Хартленду только на случай,  если  ей  что-то  понадобится.  -  Он
помолчал. - Пожалуйста... До тех пор, пока ей не станет лучше.
   Кэлен хотелось закричать: "Нет! Не смей умолять их, Ричард! Они не  имеют
права заставлять тебя умолять! Не имеют права! Они  никогда  не  поймут,  на
какие жертвы ты пошел!" Но она лишь с горечью прошептала его имя.
   - Не испытывай наше терпение... Мы подпалим эту хибару, если придется! Ты
не сумеешь справиться со всеми. Правда на нашей стороне!
   Шум шагов, гул, тихие проклятия. Кэлен подумала, что вот  сейчас  наконец
Ричард достанет меч. Но он лишь что-то спокойно ответил. Говорил он тихо,  и
Кэлен не разобрала слов. Повисло тяжелое молчание.
   - Это не  потому,  что  нам  так  хочется,  Ричард,  -  наконец  плаксиво
проговорил кто-то. - У нас нет выбора. Мы должны  заботиться  о  собственных
семьях... и вообще...
   - К тому же ты в этих красивых тряпках и со своим мечом  сделался  эдаким
расфуфыренным, - заговорил другой,  пылая  праведным  гневом,  -  совсем  не
таким, как прежде, когда был лесным проводником.
   - Во-во! - встрял третий. - То, что ты где-то там побывал и повидал  мир,
не дает тебе права возвращаться сюда с таким видом, будто ты лучше нас!
   - Я перерос то, что вы все считали моим уделом, ответил Ричард. - Вы  это
хотели сказать?
   - Я вижу, ты отвернулся от общества, отринул свои корни. Ты считаешь, что
наши женщины недостаточно хороши для великого  Ричарда  Сайфера.  Нет,  куда
там!  Ему  подавай  какую-то  бабу-чужачку!  А  потом   являешься   сюда   и
выставляешься перед нами!
   -  Почему?  Что  я  сделал?  Женился  на  женщине,  которую  люблю?  Это,
по-вашему, гордыня? Это отнимает у меня право на спокойную жизнь?  И  лишает
ее права на лечение, исцеление и жизнь?
   Эти люди знают  его  только  -  как  Ричарда  Сайфера,  простого  лесного
проводника, а не того, кем он стал сейчас. Он остался  таким  же,  как  был,
просто эти люди никогда его не знали по-настоящему.
   - Тебе  следует  на  коленях  молить  Создателя  исцелить  твою  жену,  -
заговорил четвертый. - Все люди - ничтожные  черви.  Ты  должен  молиться  и
просить Создателя, чтобы он простил все твои недостойные деяния  и  грехи  -
именно они навлекли Его гнев на тебя и твою женщину.  А  ты  хочешь  свалить
свои беды на плечи честных трудовых людей. У тебя нет права  навязывать  нам
свои беды и грехи. Это не то,  чего  желает  Создатель.  Тебе  следовало  бы
подумать о нас. Создатель хочет, чтобы ты был покорным и помогал  другим,  -
вот почему Он так с ней обошелся. Чтобы преподать вам обоим урок!
   - Это он сам тебе сказал, Альберт? - поинтересовался Ричард. -  Создатель
пришел к тебе, чтобы сообщить о своих намерениях и высказать свои пожелания?
   - Он говорит с каждым, у кого хватает покорности слушать его!  -  рявкнул
Альберт.
   - К тому же, - заговорил кто-то, - в этом Имперском Ордене, о котором  ты
нас предупреждаешь, есть кое-что стоящее. Не будь ты так туп, Ричард, ты  бы
и сам это понял. Нет ничего дурного в желании,  чтобы  со  всеми  обращались
достойно. Это верная мысль. И справедливая. Ты должен признать,  что  такова
воля Создателя и того же хочет Имперский Орден. Если ты не можешь хотя бы  в
этом признать пользу Ордена,