сен от корня. Да еще сдерет всю кожу с
пальцев.
     И  такой  момент  наступил.  Невзирая  на  все  свои  усилия,  Дженнсен
почувствовала, что  пальцы  соскальзывают с корня. Слезы  уже  разъедали  ей
глаза, она поняла, что выбора не остается, и отпустила корень.
     Казалось, она погружается в  темные глубины  целую вечность...  Наконец
ступни  коснулись дна, она с  силой оттолкнулась  от него, и через мгновение
опять  оказалась на  поверхности.  Похоже,  тварь решила, что  справилась  с
жертвой, и на миг ослабила захват. Дженнсен только  того  и надо было -- она
успела схватиться за серебряную рукоять...
     Когда  широкая   голова   с  мелькающим  тонким  красным  языком  снова
приблизилась  к ее лицу, Дженнсен  коснулась  кончиком лезвия нижней челюсти
змеи.  Тварь  тут  же   застыла,   будто  понимала,  какую  угрозу  для  нее
представляет это острие. Обе замерли, неотрывно глядя друг на друга.
     В  битве наступила пауза.  Дженнсен  лежала на  спине, а  змея обвилась
вокруг нее. Дженнсен  не могла освободиться от  живой удавки:  руки ее  были
слишком  слабы,  да и  сама  она была измучена. Но  лезвие  и в слабой  руке
остается  лезвием, тонким, острым, способным распороть  все, кроме железа  и
камня...
     Желтые глаза внимательно наблюдали  за ней. Дженнсен не знала,  ядовита
ли змея. Ее клыков она еще  не видела. И совсем не  была уверена, что успеет
отреагировать, если клыки устремятся к ее лицу...
     -- Прости меня за то, что я наступила на  тебя, --  сказала она, хотя и
не верила,  что тварь  сможет понять ее;  она, скорее, разговаривала сама  с
собой. -- Мы обе друг друга испугались.
     Змея словно окаменела, по-прежнему наблюдая за противницей.  Ее язык не
высовывался изо рта. Голова,  приподнятая на несколько дюймов кончиком ножа,
наверняка  ощущала его  остроту. Возможно,  тварь восприняла нож  в качестве
клыка соперницы. Если у врага  есть ноги,  то  почему не  может быть внешних
клыков?..  Дженнсен  не  знала,  что сейчас  творится в змеином  мозгу,  она
понимала одно -- с таким существом в борьбу лучше не вступать.
     Ведь  она находилась в  воде, во владениях змеи  и  вне своей привычной
среды.  Есть ли у нее нож  или нет, результат все равно непредсказуем.  Даже
если она убьет змею, мертвая тварь одним своим весом утянет Дженнсен на дно.
Нет, если возможно, лучше расстаться без борьбы.
     -- Уползай, -- прошептала она, сохраняя полную серьезность. -- Ну же!..
Или мне  придется убить тебя.  -- Она приподняла  острием ножа  голову змеи,
чтобы быть понятой наверняка.
     И почувствовала, что змея ослабила  захват. В ногах началась пульсация.
Дюйм за дюймом,  голова змеи отодвигалась.  Чешуйчатые кольца расслабились и
начали соскальзывать с тела и ног Дженнсен. Та почувствовала буйную радость,
но рука  с  ножом  следовала  за  головой змеи, готовая при малейшей  угрозе
ударить изо всей силы. Наконец, змея скользнула в глубину.
     Освободившись от этой жуткой тяжести, Дженнсен вскарабкалась на твердую
землю.  Она  стояла на четвереньках,  зажав в  кулаке рукоять ножа, стараясь
выровнять  дыхание  и успокоить  бившую ее нервную дрожь. У  нее не было  ни
малейшего представления о том, что подумала змея и могло ли  сработать такое
поведение в другое время и в другом месте.  Главное,  оно сработало на  этот
раз!..
     Дженнсен прошептала  молитву  признательности  добрым  духам.  Если они
действительно  сыграли какую-то роль  в ее  спасении,  то  и  она не  хотела
оставаться неблагодарной.
     Тыльной стороной дрожащей ладони Дженнсен отерла слезы,  а потом встала
на  подкашивающиеся  ноги.  Потом  обернулась и посмотрела  на черную  воду,
неподвижно  лежащую под нависшими  ветвями. Вспомнила, как все произошло.  И
поняла, что глубина здесь всего три-четыре фута. И если бы она осторожно шла
по  мелководью, а  не пыталась прыгнуть  на корень,  оказавшийся  змеей, все
могло бы обойтись без таких неприятностей...
     Нет уж, на обратном пути надо будет  вырезать  себе палку и  переходить
мелководье вброд, заранее прощупывая путь перед собой, чтобы быть уверенной,
что больше не наступишь на змею.
     Все еще стараясь отдышаться, Дженнсен повернулась спиной к темной воде.
Невзирая  ни  на что,  она должна добраться до  жилища колдуньи, и  чего тут
стоять и тратить  время, жалея себя! Себастьян нуждается  в ее помощи, а вот
она в собственной жалости вовсе не нуждается!
     И  она двинулась в путь, мокрая  до нитки. Впрочем, здесь  было так  же
тепло, как и в начале пути. По крайней мере, от холода не умрешь...
     Вокруг по-прежнему было болото, но переплетающиеся корни  и выступающие
из  воды  кочки были  достаточно прочными, чтобы выдержать  ее  вес.  Только
совсем  небольшие участки земли были покрыты водой, да и там было мелко. Тем
не менее  Дженнсен ступала осторожно, внимательно  рассматривая притопленные
корни -- не  скрываются ли под ними змеи. Она знала, что водяные змеи обычно
самые  опасные.  Ядовитая  змея длиной всего  в один фут вполне  может убить
человека. Как и у пауков, размер не имеет значения, если яд смертелен...
     Потом местность изменилась. Здесь  из трещин  в  земле поднимался  пар.
Желтая корка покрывала отверстия,  из которых  шли испарения. Запах оказался
просто удушающим, и Дженнсен пришлось искать обходной путь. Тропа была полна
колючек и поросла густой растительностью.
     Девушка смогла отрезать ножом самые  толстые ветви  и пустилась вперед,
мимо  возвышающейся  сбоку  отвесной  скалы. Следуя  по  узкому ущелью,  она
обогнула  небольшой пруд.  Его поверхность  то  и  дело  покрывалась  рябью,
поскольку под водой за Дженнсен следовало какое-то существо. Она держала нож
наготове, на случай, если существо выпрыгнет из воды. В конце концов она  не
выдержала -- расшатала и выдернула из земли камень, и  бросила этот камень в
воду.  Однако  неведомое существо продолжало следовать за ней,  пока  она не
дошла  до конца  пруда и  не забралась  на  более  высокий участок земли, по
которому вышла к каким-то густо разросшимся растениям с широкими листьями.
     Казалось, она идет  по полю кукурузы. В стороне, за стеной растений, ей
почудилось некое неторопливое движение. Она не знала, что там могло быть, да
после всего случившегося сегодня ей и не хотелось узнавать, и она  прибавила
шагу.  Вскоре  она уже  бежала через густую поросль,  уклоняясь  на бегу  от
стеблей и подныривая под ветки.
     Здесь  деревья снова  росли близко друг к другу,  и  ей  снова пришлось
ступать по  переплетению  корней. Казалось, они будут  тянуться  бесконечно.
Продвижение  вперед  было  мучительно  медленным.  День  находился  в  самом
разгаре. Когда Дженнсен  подошла,  наконец, к  открытому  пространству,  она
просто понеслась вперед,  чтобы сберечь время. Она  уже находилась на болоте
не один час.
     Том считает,  что на дорогу  через болото и обратно уйдет  день. Но она
находилась  здесь уже так долго, что начала беспокоиться, не  пропустила  ли
дом колдуньи. В конце концов, размеры этой трясины оценить трудно. Она легко
могла проскочить мимо дома и не заметить его.
     Что делать,  если она не сможет найти  дом?  Ее вовсе не прельщала идея
ночевать на болоте. Трудно даже вообразить, какие  существа могут  появиться
здесь  ночью. Она понимала,  что  костер тут  вряд  ли удастся развести.  Ее
охватывал страх от одной  только  мысли,  что она может  остаться здесь  без
света, безо всякой надежды на то, что появятся луна и звезды...
     Наконец,  Дженнсен  оказалась на берегу широкого озера и  остановилась,
чтобы отдышаться. Толстенные деревья  торчали, словно столбы, поддерживающие
зеленый  тент.  Над  озером  было немного светлее. Справа стеной возвышалась
гора, которую меньше всего можно было принять за тропу.
     Осмотрев  берег слева, Дженнсен  обнаружила  следы.  Подбежала  ближе и
встала на колено, разглядывая отпечатки в мягкой почве. Это определенно были
следы человека,  но достаточно давние.  Дженнсен последовала по следам вдоль
берега и в  некоторых местах нашла  рыбью чешую. Растительность у озера была
буйной и  густой, но  у самой  кромки озера находилась  полоса травы и сухой
земли. Полоса могла служить тропинкой, а следы вселяли надежду.
     По следам  Дженнсен прошла к дальнему краю тихого  озера, обнаружила  в
густой  ивовой  роще  протоптанную тропинку  и поднялась  на  возвышенность.
Внимательно осмотрев открывшуюся поляну,  она  заметила вдали, за деревьями,
зарослями кустарника  и виноградными плетьми, стоящий на холме дом. Из трубы
поднимался дым, который смешивался с туманом вокруг.
     В пепельно-серой  мгле  темнеющего вокруг  болота  льющийся из  окна  и
похожий  на  золотую драгоценность свет  казался  маяком для  заблудившихся,
находящихся в  отчаянии, забытых и  беззащитных. Увидев конечную цель своего
похода,  Дженнсен заплакала  от облегчения.  Это  вполне  могли  быть  слезы
радости, если бы ее не привела сюда жестокая необходимость...
     Дженнсен торопливо пошла по  тропинке мимо ив  и дубов,  мимо  зарослей
травы и оплетенного виноградом кустарника и скоро добралась до дома. Дом был
выстроен на фундаменте из  камня, сложенном  без всякой известки. Стены были
сделаны  из кедровых  бревен. Крыша  нависала не только над домом, но  и над
неширокой  галереей,  которая тянулась вдоль всей стены. От галереи к  озеру
вели ступени.
     Перепрыгивая сразу через две  ступеньки, Дженнсен  поднялась к галерее,
прошла по  ней  и приблизилась к двери, по краям  которой стояли колонны  из
двух широких  бревен, которые поддерживали простой, но приветливо выглядящий
вход. От этой  двери,  от  широких ступеней крыльца  уходила ровная,  хорошо
утоптанная тропа.  Этим  путем  приходили  люди, у которых  было приглашение
посетить колдунью.  После пути, пройденного Дженнсен, этот казался  проезжей
дорогой.
     Не теряя времени, Дженнсен постучала. Раз, другой, третий...
     Наконец  дверь  распахнулась  внутрь.  В проеме, с  удивлением глядя на
гостью,  стоял пожилой человек. Волосы его  все  еще были довольно  густыми.
Впрочем, седых волос было много больше, чем темно-каштановых. Одет он был не
как  охотник или  житель болот, а  как  ремесленник:  коричневые  брюки были
чистыми  и  незаношенными,  из плотной дорогой  ткани.  На  зеленой  рубашке
блестели пятна золота.
     Это явно был позолотчик Фридрих.
     Его проницательные глаза  осматривали гостью  не  менее внимательно, он
сразу заметил рыжие волосы под капюшоном
     --  Что  ты  здесь  делаешь?  --  спросил  он.  Глубокий  голос  хорошо
соответствовал его облику, но доброжелательностью не отличался.
     -- Я  пришла повидать Алтею, если можно.  Его глаза осмотрели  тропу за
спиной Дженнсен, затем опять остановились на ее лице.
     -- Как ты добралась сюда?
     Судя  по  тому, каким  подозрительным взглядом  он ее  окинул,  девушка
поняла, что  у  него имеется  способ определить, с какой стороны подходит  к
дому  гость. Дженнсен знала такого  рода  приемы: они с матерью использовали
их, чтобы никто не смог подкрасться к ним незамеченным.
     Дженнсен махнула рукой вдоль галереи:
     -- Я пришла другим путем, из-за озера.
     -- Никто  не  может прийти из-за озера, даже я. -- Его черная как смоль
бровь поднялась, он не желал больше слушать ее. -- Ты лжешь.
     Дженнсен опешила:
     -- Нет. Я пришла тем путем. Мне необходимо увидеть вашу жену.
     -- Тебя сюда не приглашали. Ты должна уйти. И на этот раз тебе не стоит
сходить с тропы. А теперь уходи!
     -- Но от этого зависит жизнь человека. Я должна...
     Дверь с грохотом захлопнулась прямо перед лицом Дженнсен.

Глава 22
     Дженнсен стояла,  не шевелясь.  Она  не  знала, что  делать.  Она  была
слишком поражена, чтобы предпринять что-либо.
     Изнутри донесся женский голос:
     -- Кто там, Фридрих?
     -- Ты ведь знаешь, кто это был. --  Голос Фридриха был совсем не  похож
на тот, каким он разговаривал с Дженнсен. Теперь он был нежным, дружелюбным,
звучал с уважением.
     -- Ну так впусти ее.
     -- Но Алтея, ты не можешь...
     -- Впусти ее в дом, Фридрих. -- Хотя тон не был резким,  было ясно, что
жена ругает мужа.
     Дженнсен почувствовала,  как в душе волной пронеслось облегчение. Целая
цепь  аргументов,  почему ей  требуется  войти  в  дом,  уже зарождавшаяся в
голове, тут же рассыпалась. Дверь открылась, на этот раз гораздо медленнее.
     Фридрих внимательно смотрел на  нее. Это не был человек, секунду  назад
потерпевший  поражение,  которого  только  что  отчитали,  это  был человек,
решивший с достоинством подчиниться судьбе.
     -- Пожалуйста,  Дженнсен,  входи,  -- сказал он более  доброжелательным
голосом.
     --  Спасибо  вам, --  сказала Дженнсен очень  тихо, немного  удивившись
тому, что он знает ее имя, и слегка обеспокоившись этим.
     Входя за ним в  дом,  она примечала  все вокруг. Несмотря на то, что на
улице было тепло, здесь потрескивал в камине огонь, который придавал воздуху
приятный  запах,  а самому дому --  уют.  Мебель  была простая, но  добротно
сделанная и украшенная резными узорами. В большой комнате было два маленьких
окошка, на противоположных стенах. В передней Дженнсен заметила инструменты,
аккуратно разложенные на рабочем столике, установленном возле окна.
     Она совершенно не помнила этот дом. Она помнила,  как приходила  к дому
Алтеи,  но  в воспоминаниях остались  дружеские лица, а не  сам дом.  Однако
предметы,  украшавшие  стены, казались знакомыми. Детям  такие  вещи  всегда
тешат  взор. Повсюду были резные  птички,  рыбы и звери: они  или висели  на
стене, или стояли на полочках.
     Некоторые украшения были раскрашены, некоторые оставлены  без  окраски,
однако перья, чешуя или мех у них были вырезаны так тщательно, что казалось:
тут  живут  настоящие звери, волшебным  образом превратившиеся в деревянных.
Зеркало,  доходящее  до  самого  пола,  было в  раме  с резными звездами, на
которых чередовались  лучи, покрытые золотом и серебром. Около камина лежала
на полу большая красная с золотом подушка.
     Внимание Дженнсен  привлекла квадратная доска  со знакомым изображением
Милосердия.  Рядом -- небольшие камешки, сложенные кучкой. На красивом стуле
с высокой  спинкой сидела  маленькая  женщина с большими,  темными  глазами,
которые  на  фоне  золотистых  волос,  тронутых   сединой,  выглядели  очень
выразительно. Волосы обрамляли лицо  и спускались по плечам.  Руки покоились
на  резных подлокотниках, а длинные тонкие пальцы касались  завитка, которым
заканчивалось резное украшение.
     -- Я -- Алтея. -- Голос был нежным, но в нем звенел металл властности.
     Навстречу   гостье  женщина  не  встала.   Дженнсен  решила  начать   с
любезностей:
     --  Госпожа,  пожалуйста,  простите меня  за то,  что  я  врываюсь  без
приглашения и так неожиданно.
     -- Может быть, и без приглашения, но не так уж неожиданно, Дженнсен.
     -- Откуда вы знаете мое имя?
     Дженнсен слишком поздно  поняла, насколько  глупо прозвучал  ее вопрос.
Женщина была  колдуньей. И только одному  Создателю известно, что она  может
узнать при помощи своей колдовской власти.
     Алтея улыбнулась:
     -- Я тебя помню. Таких, как ты, не забывают...
     Улыбка ей очень шла.
     Дженнсен не была уверена, что поняла хозяйку, но все же сказала:
     -- Спасибо.
     Улыбка Алтеи стала шире, вокруг глаз появились морщинки.
     -- О  духи, как  ты похожа на свою мать! Если бы не эти рыжие волосы, я
бы  решила, что перенеслась в  то  время. В последний раз я видела ее, когда
она была в том возрасте,  как ты сейчас. -- Колдунья подняла руку, показывая
ладонью: -- А ты была вот такого роста.
     Дженнсен почувствовала, что становится такой же красной, как ее волосы.
Мать  была  настоящей  красавицей, и Дженнсен  не  верилось,  что  ее  можно
сравнить с такой привлекательной женщиной.
     -- И как дела у матери?
     От внезапно нахлынувшего страдания Дженнсен глотнула:
     -- Моя мать...  мать ушла из жизни. -- Она опустила  глаза  -- Ее... ее
убили...
     --  Мне   очень  жаль,  --  сказал  стоявший  за  спиной   Фридрих.  Он
сочувственно положил ей руку на плечо. -- Я искренне сочувствую тебе. Я знал
ее, немного, еще во Дворце. Она была чудесной женщиной.
     -- Как это случилось? -- спросила Алтея.
     -- В конце концов они напали на наш след.
     -- Напали на ваш след? -- Бровь Алтеи поднялась вверх. -- Кто?
     -- Д'харианские  солдаты.  Люди лорда  Рала! -- Дженнсен откинула  полы
плаща, показывая хозяевам рукоять ножа. -- Это принадлежало одному из них.
     Алтея внимательно посмотрела на  нож,  затем  перевела  взгляд  на лицо
Дженнсен.
     -- Мне так жаль, дорогая!
     Дженнсен кивнула:
     -- Но я должна предупредить вас. Я ходила к вашей сестре Латее...
     -- Ты видела ее перед тем, как она умерла?
     Дженнсен удивленно посмотрела на колдунью:
     -- Да, видела.
     Алтея с грустной улыбкой покачала головой:
     -- Бедная Латея!.. Как она жила? Я имею в виду, она хорошо жила?
     -- Не знаю. У нее был хороший дом, но я видела ее очень недолго. У меня
создалось  впечатление, что она  жила одна. Я пошла к  ней,  потому что  мне
нужна была помощь. Я  вспомнила,  как мама  упоминала  имя колдуньи, которая
когда-то помогла нам, но, полагаю, я перепутала имена. И в результате  пошла
к вашей сестре. Она даже не захотела со мной разговаривать. Она сказала, что
ничего  не может сделать, что именно вы в те времена помогли мне. Вот почему
я пришла сюда.
     -- Как ты добралась? -- спросил Фридрих, указывая на тропу перед домом.
-- Ты, должно быть, сбилась с пути?
     -- Я пришла другой дорогой. Из-за озера. Теперь даже Алтея нахмурилась:
     -- Но там нет дороги.
     -- Ну да, тропы там нет... Но я прошла.
     --  Никто никогда  не приходил с той стороны!  -- Алтея нахмурилась еще
больше. -- Там есть существа, которые охраняют те места.
     -- Я знаю. Я натолкнулась на громадную змею...
     -- Ты видела эту змею? -- быстро спросил Фридрих. Дженнсен кивнула:
     --  Я случайно наступила на нее. Решила, что это  корень. Мне  пришлось
несладко, и я даже искупалась.
     Хозяева, пораженные, смотрели на нее так, что Дженнсен занервничала.
     --  В самом  деле?  --  сказала  Алтея  таким голосом,  словно не очень
поверила  в  эту  змею, и махнула  рукой. -- Но тебе  наверняка должны  были
встретиться и другие существа.
     Дженнсен  перевела взгляд с Фридриха, который все еще изумленно смотрел
на нее, на Алтею:
     -- Я не видела ничего, кроме змеи.
     -- Змея эта -- просто змея, -- сказала Алтея,  снова  отмахиваясь рукой
от сведений  о  страшной твари, словно это было нечто незначительное. -- Там
имеются  действительно  опасные  вещи.  Те,  которые  никого  не  пропустят.
Никого!.. Как же, именем Создателя, ты смогла пройти мимо них?
     -- Какого рода вещи?
     -- Колдовского рода вещи, -- мрачно сказала Алтея.
     -- Прошу  прощения,  но  я  не  видела ничего. Только змею. -- Дженнсен
нахмурилась и посмотрела в потолок. -- Хотя... я заметила что-то в воде.
     -- Рыбу, -- усмехнулся Фридрих.
     --  И  в зарослях...  Я видела какие-то  существа в  зарослях.  Ну,  то
есть... явно я их не видела, но заросли шевелились, и я понимала: там что-то
есть. Но они там так и затаились.
     -- Эти существа, -- сказала  Алтея, -- не таятся в зарослях. Они ничего
не  боятся. Они ни  от кого не прячутся. Они должны были выйти из зарослей и
разорвать тебя на части.
     -- Н-ну... Я не знаю, почему они этого не  сделали, -- сказала Дженнсен
и  посмотрела  в   окно,   на  неподвижную   воду,  смутно  различимую   под
переплетением виноградных лоз.
     Она вдруг с  ужасом  подумала  о  том, что  надо  будет возвращаться. И
почувствовала раздражение от бессмысленного разговора с колдуньей о том, что
происходит  на  болоте. Жизнь Себастьяна под угрозой, а они тут болтают!.. В
конце концов,